Его самоконтроль подрывался всё сильнее по мере продвижения, но он не мог позволить себе остановиться. Каждый Сын Сангвиния шел по этому лезвию бритвы. Доходить до пределов самоконтроля и гипнообработки, не впадая в безумие, таящееся на задворках психики. Использовать ярость и сопутствующую ей силу, не будучи поглощенным первой. Но это проще сказать, чем сделать, и огонь можно поддерживать лишь до тех пор, пока он ещё не стал неуправляемым.
Карлаен оттолкнулся от стены и оступился. Он чувствовал, что барьеры его самоконтроля по кирпичику разрушаются. Мир вокруг него покачнулся, и капитан ощутил, как его внутренности исказились от потери и боли, подобные которым не мог вынести ни один смертный, он услышал шелест судорожно хлопающих огромных крыльев, почувствовал прилив тепла и боли и увидел лик божества, настолько искаженный, что ему больше не было пути к свету, и он закричал, когда что-то вцепилось в его руку и вонзило ужасные шипы в бронепластины.
Карлаен отдернул руку, с корнем вырвав удушающие лианы из камня стены. Они скользили по нему так бесшумно и быстро, что застали врасплох. Боль затопила его нервную систему, вытеснив безумие. Он прошептал тихую благодарственную молитву, пока отрывал от стены всю груду чужеродной растительности и высвобождал свою конечность из её усиков. Капитан согнул руку и, удовлетворенный тем, что ещё может ею пользоваться, развернулся и двинулся дальше, стараясь не обращать внимания на призрачные перья, трепетавшие по краям его поля зрения.
Коридор закончился квадратом тусклого света. Стоило Карлаену пройти через него, как вездесущий рев воды, доселе неслышимый, неожиданно расцвел во всем своем великолепии. Он остановился около проема и осмотрел раскинувшееся перед ним зрелище — четыре пересекающихся моста, под большими шлюзовыми воротами, из которых в уходящую вниз бездну лилась вода. А на пересечении мостов, над поникшим телом присело Отродье Криптуса.
Флакс не был мертв. Датчики Карлаена сказали ему достаточно, чтобы прийти к такому выводу. Но он угасал. Губернатор был слишком стар и слаб, чтобы справиться с обрушившимися на него потрясениями. Карлаен слышал колеблющийся стук сердца старика. Он сделал шаг вперед, и повелитель выводка поднял голову. Чужак никак не отреагировал, встретившись с капитаном взглядами. Он потянулся вниз и мягко погладил волосы Флакса. Жест был почти что ласковым.
Вспыхнули предупреждающие иконки, и Карлаен осмотрел площадь. Здесь были и другие фигуры, что скрывались в разрушенных основаниях города, окружавших мосты, или свисали с опорных стоек и перил мостов. Он задавался вопросом, сколько ещё существ осталось. Сколько ещё детей припасло для него Отродье Криптуса? Карлаен сделал ещё один шаг вперед. Он подумывал попробовать выстрелить из штурмболтера, но существовала вероятность попасть во Флакса. Даже у матрицы наведения были свои пределы, и, с учетом его усталости, застлавшей воздух влажной дымки и психических уловок повелителя выводка, он не желал рисковать. Потому капитан оставил оружие на месте и поднял молот. Стоило ему схватиться за орудие, как повелитель выводка наклонился вперед, как будто принюхиваясь.
Карлаен рванулся вперед. Повелитель выводка завопил. Капитан пошатнулся, когда его сознание внезапно зарябило от боли. Он споткнулся и опустил молот, опершись на его рукоять, чтобы не упасть, когда повелитель нанес психический удар. По нему прокатились волны боли. Как и в прошлый раз, осколки воспоминаний, отточенные до убийственного состояния и ставшие оружием под воздействием чужеродной психики, прорвали его защиту. Но на этот раз Карлаен был готов. Он с новой силой растопил пламя своей ярости, приветствуя принесенный им прилив чистоты разума. Повелитель выводка был созданием взращенной ненависти и звериной ярости, но они были ничем в сравнении с гневом того, кто жил с предсмертным криком полубога у себя в сознании. Чужеродные шептания рассеялись как дым, под ударами огромных, незримых крыльев.
Щит Ваала встретился взглядом с Отродьем Криптуса и поднялся на ноги. Животное спокойствие на морде повелителя выводка дрогнуло. Его глаза расширились от удивления, а затем сузились от ужаса, когда он обнаружил, что его величайшее оружие бессильно и бесполезно. За полдюжины ударов сердца спор разрешился. Существо моргнуло, разрывая контакт. Оно поднялось во весь рост и испустило пронзительный приказывающий крик.
Когда его отголоски пронеслись по грохочущей воде и отразились от статуи в камень оснований города, генокрады пришли в движение. Существа помчались вперед со всех сторон. Карлаен встретил их с целенаправленным неистовством. Энергетическое поле его молота потрескивало и искрило, когда он описывал им широкие, четкие дуги, отбрасывая существ обратно или убивая их на полупрыжке. Здесь, на открытом пространстве, он мог использовать оружие со всей возможной эффективностью, и Молот Ваала гудел у него в руках.
Благодаря этому капитан без промедления и остановок продолжил продвигаться к повелителю выводка. Карлаен зашел слишком далеко и пережил слишком многое, чтобы позволить загнать себя в угол здесь и сейчас. Последние два генокрада, вставшие между ним и его добычей, поднялись по краю моста и помчались к нему.
Первого Карлаен сбил молотом в воздухе, с гулким треском обрушив тварь на поверхность моста. Существо едва успело завизжать, прежде чем его панцирь треснул и раскололся, а от него самого осталось лишь мокрое место. Когда на Карлаена вскочил второй генокрад, он развернулся, стреляя из штурмболтера. Разрывные болты настигли чудовище в воздухе, и тот разлетелся тёмной дымкой.
Капитан развернулся, готовый открыть огонь по тем тварям, что приближались к нему сзади, но штурмболтер щелкнул вхолостую. Карлаен выругался и прицепил его обратно к гравизажиму. Он схватился за молот обеими руками и встретил первое из существ ударом, от которого то безвольно покатилось по мосту. К нему присоединилось второе, потом третье. Затем атака прекратилась, так же внезапно, как и началась.
Карлаен повернулся, и увидел повелителя выводка, прошедшего мимо распростертого тела Флакса, черты чудовища исказились в, предположительно, презрительной насмешке. А затем, взревев, оно оказалось подле него. Мгновение они состязались, молот против когтя. Карлаен, как и прежде, был медленнее, но теперь он был готов к быстроте чудовища, и потому сражался осторожно, блокируя и парируя его удары, а не просто гася их. Теперь он знал своего врага, а тот знал его.
Повелитель выводка увертывался и извивался, избегая ударов, которые могли бы навсегда покончить с их противостоянием. Он не давал капитану возможности для маневра, кружась и атакуя со всех сторон так быстро, как только мог. У Карлаена не было никакой возможности нанести столь нужный ему смертельный удар. Наконец, чудовище прыгнуло на него, и когда они сцепились, четыре руки сжались вокруг двух.
Какую бы силу ни давала ему ярость, теперь она начала ослабевать. Существо, созданное для такого рода сражений, было намного сильнее Карлаена. Его отпихивали назад, и вскоре одно его колено коснулось поверхности моста. Молот капитана горизонтально вклинился между ними, рукоятка оказалась в челюстях существа. В безжизненных, красных глазах повелителя выводка, находившихся в считанных сантиметрах от его собственных, не отражалось ничего из того, что скрывал чужеродный мозг твари.
Карлаен рискнул; он протянул руку к штурмболтеру и выхватил его. Хоть и пустое, оружие всё ещё имело тяжесть и вес. Он впечатал его в боковую сторону черепа чудовища, приложив каждую крупицу силы, что он смог собрать для удара. Ошеломленный повелитель выводка отпустил его и отпрянул. Капитан отпихнул его назад, подальше от себя. Тот вскочил на ноги, когда Карлаен занес над головой молот.
Но вместо того, чтобы поразить тварь, он направил свой удар на участок моста под её когтями. Металл и камень распались с воплем терзаемой стали, когда молот поразил цель. Вся секция моста не выдержала и проломилась, увлекая за собой чудовище. Повелитель выводка рухнул вниз, во тьму, его конечности тщетно пытались ухватиться за что-нибудь, что могло бы остановить его падение. Свирепый взгляд чудовища так ни разу и не дрогнул, когда он исчез в темных, кружащихся внизу водах.
Карлаен, тяжело дыша, посмотрел ему вслед, его сердца бешено колотились в груди. Он встряхнулся и прошел по краю созданного им отверстия, чтобы забрать Флакса.
Им предстояла встреча.
Глава шестнадцатая
Площадь Освобождения Императора, Дворец династии Флаксов, АсфодексКарлаен замахнулся и выбил сливную решетку из петель. Она вылетела на улицу, упав с громким лязгом. Выйдя наружу, с безвольным телом Флакса на плече, капитан узрел разрушения, ужасающе знакомые тому, кто раньше уже сражался против слуг Разума улья. Асфодекс находился на последнем издыхании — воздух был полон дыма и шумов, здания начали разрушаться, увеличивая количество и того и другого.
Город превратился в преисподнюю — из руин поднимались башни пляшущего пламени, а улицы заполняли удушливые волны кружащегося дыма. Организмы тиранидов кричали и визжали по всему городу, оказавшись в яростном пламени, биозвери бежали и, торопясь, давили друг друга, желая избежать уничтожения.
Вдалеке Карлаен видел дрожащие грибовидные облака, поднимающиеся над крышами всё ещё стоящих зданий. Красное небо мелькнуло и затрепетало, как живое существо, а огромные воздушные массы, на границе верхних слоев атмосферы, были разорваны и изменены невидимыми силами. Земля сотрясалась под ногами капитана, но не от сейсмической активности, а, будто какой-то гигант бил кулаком по поверхности Асфодекса. Флот Кровавых Ангелов начал предварительную бомбардировку планеты, готовясь к первому приземлению основных сил Данте. Время почти вышло.
Карлаен быстро определил своё положение. Он стоял на восточной площади — Площади Освобождения Императора. Капитан рассчитал свой путь до Площади Вознесения Императора. Если Алфей или кто-то из остальных пережил битву в подземельях, то они будут там. Прижав Флакса к груди, чтобы защитить от огня, Карлаен двинулся сквозь площадь, пробираясь к точке сбора.
Как только он вышел из водостока, вокс-сеть затрещала и ожила. В его ушах раздались голоса — приказы, предупреждения, клятвы — рёв ордена, доведённого до ярости. Он почувствовал, как на краю мыслей поднимается красный гул. Это случалось всегда, когда орден вступал в сражение. Черный прилив эмоций, за контроль над которыми сражался каждый воин, становился всё сильнее, пока вибрации корпуса «Громового ястреба» растрясали их тела, а вокруг проносился жар лазерного вооружения.
Между битвами, в холодном пространстве пустоты или на неровных песках Ваала, на жажду битвы можно было не обращать внимания, обратившись к более благородным порывам. Карлаен знал многих братьев, которые так же мастерски обращались со стамеской скульптора или кистью художника, как с болтером и клинком. Но здесь, сейчас, на острие, ярость расцветала. И, если они не проявят осторожность, она могла смести и проклясть их всех.
По площади пронесся жар, сжигающий чужацкую растительность, ненадолго получившую пространство в своё распоряжение. Без вмешательства людей или автоматики, пожары разгорелись и пожирали как тиранидов, так и выживших имперских защитников, попавшихся на пути огня. Не единожды потерявшие ориентацию существа вырывались из горящих руин на площадь. Некоторые атаковали Карлаена, и ему приходилось защищаться. По пути на Площадь Восхождения Императора он оставлял за собой след из разбитых тел.
Тираниды, пока что, были не организованы и мало чем отличались от взбешенных животных. Но вскоре Разум улья обратит своё необъятное внимание на захватчиков и доведёт до роев свою волю, объединив их для исполнения ужасной цели.
К тому времени, как капитан достиг Площади Вознесения Императора, воздух над ним заполнился гротескными силуэтами горгулий. Крылатые кошмары нарезали круги над городом подобно живому облаку из клыков и когтей. Выводки гаунтов пробирались сквозь мглу, окружающую площадь, и Карлаен видел за их спинами и более громоздкие тела. Но ни следа его братьев. Он проверил заранее установленные частоты вокса, но услышал только статику. Капитан двинулся в сторону поваленной статуи Императора.
Флакс всё ещё был без сознания и едва пошевелился, когда Карлаен спрятал его в расщелине под статуей. Это действие было проявлением сострадания, подумал Карлаен, ведь ни один человек не должен видеть смерть своего мира и народа. Когда он удостоверился, что губернатор в безопасности, капитан выпрямился и начал проверять частоты вокса, пока не нашел основной сигнал Адептус Астартес, издающий статику.
— Это капитан первой роты Карлаен. Запрашиваю эвакуацию с поверхности планеты, — сказал он, подняв голос, чтобы его услышали сквозь помехи.
Шли мгновения. Сигнал появлялся и исчезал, и капитан повторил запрос. Он посмотрел вверх, пытаясь представить битву, разгоревшуюся высоко над планетой. Пустотная война состояла из огромных дистанций и острых углов. Верх и низ теряли своё значение, не существовало возвышенностей, которые можно захватить и даже для того, чтобы приблизиться на ударную дистанцию к врагу требовались точнейшие вычисления. К боевым постам были прикованы сервиторы, наполовину стрелки и наполовину аналитические машины, передающие информацию с нацеливающих компьютеров специально обученным слугам ордена, стреляющим во врагов, которых они не видели.
Карлаен несколько раз участвовал в пустотных сражениях. Он проводил абордажные операции и отражал с корабля врагов, когда им удавалось сократить неисчислимое расстояние, обычно разделявшее сражающихся. Даже сейчас он с легкостью мог вспомнить давящий холод и тишину, от которой не скрыться, сопровождающие подобные битвы во время движения по внешнему корпусу корабля. Он не мог забыть, как безумная спираль созвездий, вытянувшихся в бесконечность во всех направлениях, отпечатывалась в уме, чтобы остаться там навсегда.
Снижение на планету в таких безумных условиях было ещё более нервирующим. Люди погибали, даже не увидев поверхности планеты, которую должны были захватить. Верхние слои стратосферы были подобны адскому шторму огня и ярости.
Пока он пытался установить связь с флотом, Карлаен осматривал туман и мглу, ища врага. Под покровом серых и черных цветов двигались большие и маленькие силуэты, издающие характерный стук хитина по камню. Капитан взялся за рукоять молота двумя руками и ждал. В его ухе щелкнул вокс.
— Повторите? — спросил голос, среди шипения и плевков статики.
Карлаен удовлетворенно хмыкнул.
— Это капитан Карлаен, запрашиваю эвакуацию, — рявкнул он. — Точка сбора «альфа».
— Вас понял, капитан. Готовьтесь к эвакуации, держите позицию до прибытия.
— Вас понял, — ответил Карлаен, уставившись на крадущиеся во мгле нечеткие формы. Он взмахнул молотом, разгоняя дым.
— Подходите, если желаете, я стою здесь и не сдвинусь с места, — пробормотал он. Карлаен беспокоился, он чувствовал, как его самоконтроль ослабевает с каждым боем. «Красная жажда» скребла в его глотке, а на разум давили воспоминания ему не принадлежащие. Он понимал, что это значило, как и любой другой член ордена, потому что достаточно часто встречал пораженных.
Он подумал о Рафэне и закрыл глаза, стараясь не представлять, каково это, быть захваченным безумием, поглотившим другого космодесантника или Кассора. Быть потерянным и преданным проклятию, заключенному в самой крови. Карлаен открыл глаза, и посмотрел на едва дышащего Флакса, лежащего на земле.
Найдем ли мы ответ, благодаря тебе? — подумал он. — Ты — наше спасение, как думает Корбулон, или это всё ничего не стоило?
Карлаен услышал скрежет когтей по камням и крутанулся, сбив молотом в полете прыгнувшего генокрада. Жесткий удар прибил существо к земле, превратив его в окровавленную кучу плоти. Карлаен осмотрел площадь, обнаружив больше многоруких силуэтов, подкрадывающихся к нему сквозь руины. Он в последний раз попробовал связаться с остальными, но в воксе был только шум статики. С упавшей статуи Императора на него бросился второй генокрад.