Как и задумывала, около восьми часов утра с готовыми документами я постучалась в кабинет и.о., надеясь, что Кирилл Борисович вышел. Мне хотелось положить списки на стол и удалиться, но услышала тихое:
– Входите…
Великолепный шелковый галстук валялся мятой тряпкой на крышке ноутбука, пиджак сиротливо висел на спинке кресла, рубашка была наполовину расстегнута, а взъерошенные волосы выглядели так, словно в последние несколько часов он был занят только тем, что укладывал свою шевелюру пятерней. Кирилл Борисович, мягко стуча по губам карандашом, внимательно читал документ, лежащий перед ним. Кажется, он провел эту ночь на работе, пытаясь решить какие-то проблемы.
Я сухо поздоровалась:
– Доброе утро, Кирилл Борисович… – Он кивнул, не отрываясь от бумаг.
Я сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, и, открыв пошире дверь, направилась по толстому бежевому ковру к массивному столу директора.
Наконец он поднял на меня покрасневшие глаза и спросил:
– Сделали?
Я кивнула.
– Давайте…
Протянув листок Кириллу Борисовичу, я отметила:
– В следующий раз попросите об этом кого-то другого.
– Не думайте, что вы даром потратили свое драгоценное время, после получите сверхурочные, – строгим голосом пообещал Кирилл Борисович. – Мне на днях нужно будет еще раз встретиться с вами из-за этого документа.
– Зачем? Чтобы снова утвердиться во мнении, что я не подхожу для этой работы? – Я вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.
Очень хотелось, чтобы он ответил утвердительно и наконец пояснил, чем же я его так не устраиваю. Мне не понравилось, что он ловко переключился на деньги, о которых я даже не думала.
– Вы свободны.
Затевать скандал и выяснять отношения, доказывая, что он неправильно меня понял? Глупо. Я развернулась и ушла к себе.
После обеда, разложив бумаги по папкам, я покончила с текущими делами и стала дожидаться Романа Николаевича с партией новых документов, но он все не появлялся. Звонить не стала, если не зашел, значит, некогда.
Минут через двадцать я начала волноваться. От нечего делать проверила почту в компьютере, удалила накопившийся спам, полила цветы, сделала кофе, но пить его не стала и, в десятый раз выглянув в окно, решила разыскать Романа Николаевича сама. Легко выскользнула из своего кабинета и, цокая каблучками, пошла к начальнику. И тут услышала возбужденный гул, доносившийся с первого этажа.
Шефа у себя не оказалось, и мне пришлось отправиться на его поиски вниз. Добравшись до середины лестницы, я увидела, что светлый, отделанный мрамором холл первого этажа полон служащих, которые, затаив дыхание, за чем-то наблюдали, словно зрители в театре. На мысль о театре также наводили строгие и далеко не бедные костюмы сотрудников.
Да что тут происходит? Сердце гулко забилось, я покрепче схватилась рукой за перила, выглянула. В холле… дрались! Один из дерущихся, молодой темноглазый брюнет был мне знаком, я часто видела его внизу, у поста охраны.
Потрясенная, я остановилась, в шоке разглядывая происходящее. Наконец медленно спустилась и подошла ближе к толпе, в которой заметила своего пропавшего начальника, Романа Николаевича, знакомых сотрудников и даже и.о. директора, который растаскивал двух драчунов. Кирилл Борисович схватил темноволосого охранника за шею и с силой отодвинул от противника – широкоплечего мужчины в годах, с волосами, тронутыми сединой. Действия и.о. вызвали гул неодобрения – наши сотрудники, как и ожидалось, переживали за молодого брюнета.
Но тут случайно меня заметил Ник, на сей раз явившийся на работу в черном деловом костюме, изменив привычному спортивному. Он подступил вплотную и, склонившись, шепнул на ухо:
– Пойдемте, Люда. Шеф увидит – ругаться начнет.
Не успела я спросить почему, как раздался ледяной голос Кирилла Борисовича, в котором проскальзывал настоящий рык:
– Людмила Сергеевна, у вас все дела завершены?
Скрывая жуткую неловкость от обращенных на меня любопытных взглядов, я неуверенно кивнула и, не теряя внешнего достоинства, направилась к себе. Нагнавший Ник галантно взял меня под локоть и, вежливо поддерживая, медленно повел к лестнице, превратив постыдное бегство в почти нормальное возвращение. За это я была бы ему даже благодарна, если бы не ощущала себя бредущей в кабинет под конвоем.
Переживая позор, я угрюмо молчала. Хотелось скинуть невесомую руку Ника, но он вроде сейчас был за меня, и я сдержалась. Самое интересное, что никого не шокировало поведение директора. В голове копились вопросы, щедро приправленные обидой. Если собрались все сотрудники, так почему он выставил только меня? Отчего никого не удивило его вмешательство в драку? И почему всем находившимся в холле было понятно, что я лишняя?
Мой провожатый тоже угрюмо молчал, и только когда мы вошли в мой кабинет, запинаясь, будто обдумывая каждое слово, медленно произнес:
– Людмила, не расстраивайтесь так. Он больше шумит, чем делает, – сказал начальник охраны и сел на стул для посетителей, которых, впрочем, у меня не бывало.
– А что, он еще что-то мне сделать может? – вскинулась я, удивленно посмотрев на собеседника. – Я и не расстраиваюсь! Просто соберусь и уеду. Зачем мне расстраиваться?
– Не надо уезжать! Скоро вернется Тео, простите, Федор Георгиевич с Дашей, – тихо произнес Ник, всматриваясь в мое лицо и пытаясь понять, серьезно я говорю об отъезде или нет.
– Я поняла. Интересно, почему директора замещает этот… – поджав губы, с досадой спросила я, не зная, как прилично назвать и.о. – Я бы ему аквариумную рыбку не доверила, не то что корпорацию.
– Тут такое дело… – Ник вздохнул и с неудовольствием потер лоб, обдумывая ответ. – У Кирилла Борисовича своя… свой бизнес, он взялся заменить Федора Георгиевича только потому, что с ним дружит, ну и совладелец нашей компании… Поэтому он и драчунов растаскивал…
– А при чем тут драчуны? – совсем потеряв нить рассуждения, с удивлением спросила я, откинувшись на спинку кресла.
– Это сцепились его и наш… охранники, а он не умеет, как Тео… ну, дипломатично решать такие споры, вот и полез пояснять.
– Кулаками?! – излишне повысив голос, спросила я. В голове что-то явно не сходилось. Ну ненормально это для такой организации, как и для его должности. Драчунов специальные люди растаскивают!
– Э-э, да, кулаками. Иногда только это и помогает.
Я недоверчиво на него взглянула. У начальника охраны строительной корпорации очевидные проблемы с риторикой.
– Что помогает? Надавать подчиненным тумаков? – желчно спросила я, раскладывая узором на своем столе остро заточенные карандаши, пытаясь успокоиться.
– Ну, он-то не дрался. Просто развел их, – неуверенно заступился Ник за босса, чем вызвал мое крайнее неодобрение.
– Я смотрю, вы здесь все его любите, – не скрывая неприязни, заметила я, поднимая холодный взгляд. Дождевыми каплями загремели скатившиеся со стола карандаши. Я не стала собирать их, а дожидалась ответа.
– Конечно, его все любят, – совершенно серьезно ответил Ник, смотря мне в глаза и абсолютно не реагируя на мое раздражение. – Он справедливый и добрый… Его невозможно не уважать.
Я устало опустила голову. Да, и даже Даша тоже его любит. Тогда в чем дело? Чего же я натворила, если «такой хороший человек» меня на дух не переносит?
Ник вежливо попрощался и тихо вышел, а я размокшей медузой рухнула на спинку кресла и, качаясь в нем, решила, что, если бы не ежевечерние встречи с Максом, здесь бы и дня не выдержала.
Глава первая
Загадок все больше
После работы, устав от тяжелых мыслей, я забрела в наше летнее кафе под ярко-красными тентами. Выбрав самый крайний столик, небрежно перекинула плащ через спинку кресла и села в другое, спиной к посетителям. Ждала официанта и разглядывала стену ровно остриженных кустов, которые нежно цвели зонтиками мелких розовых бутонов с медовым запахом.
Это местечко нашли еще мы с Дашей и часто здесь отдыхали. Но сегодня расслабиться и попить любимый кофе не получилось, вместо этого я накрутила себя так, что вместо обычной усталости чувствовала дикий прилив гнева и желание высказать нашему и.о. накопившиеся претензии.
Пятки под столиком бесшумно, но угрожающе отбивали что-то агрессивное, если бы мне сейчас попался Кирилл Борисович, вряд ли он ушел бы отсюда таким же целым, каким явился. Адреналин струился по жилам, призывая наконец навести порядок в своей жизни.
Сколько можно терпеть? Да и зачем?
Я нарочно пришла на целый час раньше обговоренного с Максом времени. Вместо того чтобы съездить домой, переодеться и подготовиться, как положено перед свиданием, предпочла спокойно посидеть в толпе, где, как известно, одиночество самое неподдельное. Но я ошиблась и накрутила себя так, что получился дикий гнев, подогреваемый воспоминаниями о сегодняшней драке. А ведь надеялась отдохнуть…
Нервно кусая губы, я жалела, что не грохнула кулаком о стол, когда и.о. в очередной раз говорил мне гадости. Промолчала. А теперь какой смысл переживать? Как говорится, после драки кулаками не машут.
В сумке пиликнул телефон. Я выдернула его из бокового кармашка и посмотрела на экран, пальцем нажимая символ сообщений.
Дашка?
Дашка! С нежностью вздохнула. Как это на нее похоже: прислать коротенькое сообщение, когда я тут извелась в ожидании новостей. «Что тут скажешь? – думала я, улыбаясь. По словам Юльки, Даша – та самая подруга, которой в старости можно будет позвонить и заорать: «Ну че, старая перечница, куда пойдем пенсию тратить?!»
Сообщение гласило: «Сама себе не верю! Такого не бывает! Как ты?».
На главный вопрос, как она там, я ответ получила…
После эсэмэски Даши стало легче, и последние события уже не казались такими мрачными. Я покачала головой. Гнев на директора исчез, когда я переключилась на мысли о скоропалительном браке Дашкинса…
Да, ей повезло. Конечно, такие слишком невозмутимые мужчины, как ее Тео, не в моем вкусе, зато она от него без ума, а большего и не надо.
Так… А что надо мне?..
Вот иногда сидишь вечерами одна-одинешенька и думаешь. Ведь самое страшное, что ничего не было и больше не будет, ни любви, ни радости. В жизни есть только работа, от которой тошнит, и больше ничего. Но посмотришь на счастливую Дашу, и как-то легче становится.
Надежда, что такое же счастье когда-нибудь будет и у меня, греет душу и дает силы жить дальше. А я сейчас как никогда нуждалась в поддержке, ведь все такое унылое! Сюда бы Юлю. Я позвонила подруге, но никто не ответил. Жаль, Юлька занята…
* * *Когда до появления Макса осталось минут десять, я заказала себе еще латте, которое здесь особенно удачно готовили, и углубилась в воспоминания.
Думаю, проблемы с молодыми людьми у меня начались после развода родителей. Сам развод я не помню, помню только, как, рухнув у двери на пол, ужасно плакала мама. Сильно, тихо и так больно, больно… а когда я подошла к ней, пытаясь приласкаться, она вцепилась в меня, с силой прижала к себе и, почти заклиная, сквозь слезы выдохнула:
– Миленок, ты будешь умнее меня, правда? И лучше сто раз проверишь, чем соединишь свою жизнь не с тем человеком! Да? Да? Обещаешь?!
Я, поджав губки, от всей души ей обещала, усердно гладя маму по голове в такт своей дрожащей косичке. Я бы ей тогда что угодно пообещала… В восемь лет дети понимают гораздо больше, чем думают взрослые.
После моя жизнь почти не изменилась. Мама была рядом, помогала с уроками, возила на море, покупала игрушки, красивые вещи, как у подруг. Отсутствие отца я чувствовала, но смутно, он и раньше в основном занимался собой. Я, конечно, понимала, что чего-то не хватает, но объяснить не могла.
Потом мама не раз говорила:
– Мил, будь умницей. Даже когда принимают на работу, назначают испытательный срок, не меньше девяноста дней. А человеку почему-то отдают сердце, не задумываясь. Тот, кто к тебе относится серьезно, будет добиваться твоей любви, а кто просто развлекается, улетучится, словно пар…
Я усвоила: в близкую связь вступать нельзя, пока не проверишь отношение. Под разными соусами это подавалось мне как главное блюдо до тех пор, пока я не уехала в соседний город и не поступила в институт. Вернувшись, обнаружила в доме дядю Мишу, солидного мужчину с седыми волосами и добрыми глазами, видимо все же прошедшего суровую мамину проверку.
Дядя Миша оказался очень хорошим. Он мило заботился о маме и пытался стать для меня родным, но только дома мне сделалось как-то неуютно, и я сняла себе квартиру. Мама наконец была счастлива, этот брак компенсировал годы ее одиночества. А я изредка навещала их в праздники, посылала подарки и старомодные открытки.
Зато у самой все шло хуже некуда…
Я честно проверяла молодых людей до конца второго курса. Никто не выдержал сурового испытания – трех месяцев платонических отношений, что, впрочем, меня не слишком задевало. Мне исполнился двадцать один год, когда я сознательно решила нарушить мамину заповедь. С Алешкой мы сошлись после месяца его красивых ухаживаний. Эх, кто бы мне тогда сказал, что мужчина должен поразить именно сердце, а не воображение! А в этом Леше не было равных: красивые слова, эффектные жесты, умение веселить… У нас была почти настоящая семья, полгода мы жили, как я думала, счастливо, пока я, приболев, не отпросилась со второй пары, вернулась домой и, как в дешевом водевиле, застала Лешку с другой.
Самое грустное, что, в отличие от меня, он ничуть не переживал из-за нашего разрыва. Через неделю у него появилась новая глупышка, которая гладила его майки, стирала, убирала и делала вкусные завтраки. Видимо, недели ему хватило, чтобы поразить ее воображение.
Из затяжной депрессии меня вытянули Даша с Юлей. С того момента я стала их ценить по-настоящему, как и мамин совет. Лехи на три месяца ухаживаний точно бы не хватило – банально грязью бы зарос.
Потом я долго избегала всего, связанного с отношениями, хотя желание отомстить, тотчас найдя себе нового ухажера, появлялось часто. Но мне хватило ума понять, что отомстить тому, кому наплевать, невозможно, а втравить себя в новые, совершенно ненужные переживания получится непременно.
Так что с Максом я не буду торопиться. Пусть будет испытательный срок. Увы, я отношусь к тем глупым дамам, которые вместе с телом отдают и сердце, так что подожду и посмотрю, что выйдет. Пока он мне только нравится.
Макс появился в кафе раньше, чем договаривались.
– Ну вот, чувствую себя неловко. Позор, опоздал на свидание! – Сожалея, Макс нахмурился, собираясь плюхнуться на соседнее кресло, но тут же посмотрел на левую руку с красивыми, по-мужски крупными часами. Покачав головой, склонился над моим плечом и поцеловал в щеку. – Привет.
– Привет. Это не ты опоздал, а я пришла рано. – Я попыталась мягко унять его терзания. – Настроение такое, хотелось спокойно посидеть и подумать. На работе не пойми что творится… – Я улыбнулась, развеивая последние сомнения Макса.
– А что? – Казалось, его искренне беспокоят мои проблемы. Он легким шагом обошел столик и сел напротив, закрыв своей спиной цветущие кусты. Я тем временем подтянула ноги, чтобы под столом случайно его не коснуться, и пояснила:
– Не пойму, чего от меня хотят. Вроде стараюсь, а угодить не могу, – устало закончила я. В душе было выжженное поле.
– Хочешь, я поговорю о тебе с нашим боссом, может, у нас на фирме найдется для тебя место?
– Не-а, не хочу. Как ты? Сходил вчера в новый клуб? Играл в боулинг? – Я поспешно перевела разговор на нейтральную тему.
– Не-а, – забавно передразнил он, улыбнувшись. – Сделал, как ты вчера советовала, уговорил себя выспаться. – Он мило кивнул официантке, мягко положившей на столик меню в кожаной обложке.
– Понятно, а когда пойдешь? Ты, помнится, горел желанием этот клуб посмотреть. – Меня удивляло, что по ночам у него еще хватает сил куда-то таскаться.
Отодвинув меню, я тоже вежливо кивнула расторопной девушке и вернула взгляд Максу.
– Только когда ты согласишься составить мне компанию… – кокетливо закончил он, быстро листая перечень блюд.
Я, наморщив нос, передразнила его улыбку.
– Как только решу, что у меня есть запасная ночь, чтобы выспаться, так и пойдем, поиграем. – Понимая, что никуда я не пойду, потому что настроения развлекаться совершенно не было.