Юлия Фирсанова
НАКОЛДОВАННАЯ ЛЮБОВЬ
Глава 1
КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Ветер бросил в распахнутое окно еще горсть снежинок, Ольга даже не поморщилась. Так и стояла, облокотившись на подоконник, вперив невидящий взгляд в метель, не замечая холода. Снег таял на лице, перемешивался со слезами. Ныло девичье сердечко, разорванное на кусочки всего одной фразой: «Извини, малыш, мне нравится Инга, давай будем просто друзьями…»
Игорь сказал это так небрежно и легко, будто они не встречались уже почти месяц, не целовались в подъезде, не ходили вместе в кафешку и в кино.
«Почему, в чем я виновата, зачем…» Обрывки мыслей крутились в голове и кололись, как те же снежинки, только гораздо больнее. Сначала было обидно, стыдно и безумно жалко себя. Потом первая злость на Ингу, броскую красотку-однокурсницу, и смертельная обида на Игоря притупились, наверное, от холода, уступив место досаде и нарастающей странной и страстной жажде. Жажде чего-то, до конца еще не понятого.
Оля вдруг высунулась в окошко чуть ли не целиком, поймала в ладонь горсть снежинок и отчаянно закричала:
— Хочу волшебной любви, чтобы полюбили меня больше всего на свете!
Очередная порция снега влетела в рот, как закуска к словам, девушка закашлялась, захлопнула раму и пробормотала:
— Пойду, что ли, голову вымою…
Способ борьбы с накатившей депрессией был проверенный, а самое главное, полезный. Душ и последующее сражение с остриженными по максимуму, но все равно вьющимися мелким бесом волосами, могли заставить думать о чем угодно, но не о сердечных страданиях.
Принц Таравердии Камелит, голубоглазый красавчик-блондин, отчаянно зевал и скучал, сидя в Зале для размышлений. Придворный маг и учитель магистр Коренус лез из кожи вон, пытаясь привлечь внимание подопечного к важнейшей проблеме — выбору невесты. Внимание его высочества привлекаться не желало ни в какую, принц думал об охоте и грядущем турнире первых рыцарей королевства.
— Вы даже не взглянули на портреты претенденток, — укоризненно кудахтал полненький старичок, привычно перебирая для самоуспокоения мешочки и скляночки на поясе.
— Уважаемый учитель, давайте лучше поговорим о ядах, у меня нет никакого желания разглядывать расфуфыренных дур, которых мои драгоценные родители почему-то считают самыми подходящими невестами для своего единственного сына. И чем я им так не угодил? — страдальчески вздохнул Камелит и, не удержавшись, вновь зевнул.
— Может быть, ваше высочество взбодрит кубок охлажденного вина с травяным сбором по моему особому рецепту? — осведомился Коренус, отчаянно кося глазами куда-то влево. Там не присутствовало ровным счетом ничего интересного, ну разве что стопка прочитанных книг, которые следовало давным-давно отнести в библиотеку.
— Давай, — несколько оживился принц.
Магистр подобрал со стола пустой кубок, налил в него вина и всыпал из синего мешочка на поясе щепоть чего-то серебристо-зеленого. Взболтнул, сделал пару пассов правой рукой и подал Камелиту, второй рукой чародей все-таки потянул за полог, укрывавший до поры до времени портреты претенденток.
Дверь в залу широко распахнулась, явив нового персонажа. Высокий могучий брюнет в запыленной походной одежде, с широким мечом на перевязи и сумкой на плече, нарисовался на пороге. Зеленые с карими лучиками глаза обвели зал.
— О, Ламар! — подскочил с кресла принц. — Ну наконец-то! Как твой поход на дракона? Устал с дороги?
— Дракона убил, жарковато, — коротко отчитался рыцарь, сбросил сумку на кресло и белозубо ухмыльнулся, подходя к другу. — Лучше десяток ящеров, чем наши дороги в летний зной.
Друзья коротко обнялись, и принц от широты души всучил гостю кубок:
— На, охладись! Коренус наколдовал!
— Спасибо! — Рыцарь залпом выпил вино, не замечая выражения паники, расползшегося по лицу магистра.
Коренус попятился, стремясь накинуть сползающее покрывало на портреты, натолкнулся на ростовое зеркало, используемое в качестве пособия для сотворения иллюзий. Нелепо взмахнул рукой. Острый угол оправы в виде копья рыцаря, нацелившегося на какого-то извивающегося монстра, ударил по звездчатому камню в массивном перстне на указательном пальце. Вылетевшие из перстня искры коснулись зеркальной поверхности, и та запылала неистовым изумрудным пламенем. Пальцы мага, перемазанные в том самом составе, который он добавлял в вино, мазнули по зеркалу. Тут же появилось изображение, на которое уставились все трое: Камелит — с любопытством, Коренус — с тихой паникой, Ламар — с каким-то излишне пристальным интересом.
Невысокая, темненькая девушка с карими глазами, наряженная в странное пестрое платье с длинным поясом, уставилась на наблюдателей и приоткрыла рот, намереваясь то ли что-то спросить, то ли завопить.
Пауза длилась не долее секунды.
— Любовь моя, я иду к тебе! — пылко вскричал Ламар и прыгнул в зеркало. Оное раздалось с легкостью озерной воды, пропустив рыцаря к деве через аналог предмета, встроенный в створку шкафа-купе.
Вот теперь уже завопила и девушка, легко перекрыв по громкости рыцаря Таравердии, и со всех ног кинулась от зеркала прочь. Споткнулась, упала и стала отползать на четырех, пятясь и не прекращая визжать.
Скорость передвижения резко сократилась, а потом и вовсе упала до нуля, когда спина Оли уперлась в угол. Жертва зеркального нападения съежилась в углу, пару раз дрыгнула конечностями и замерла. Но рта не закрыла. Визг все нарастал, грозя перекрыть тот самый порог в сто децибел, который в состоянии вынести барабанные перепонки среднего человека.
Рыцарь, обуянный нежданной страстью и, самое главное, привычный к куда более громким звукам (драконы-то молча не умирают), даже не думал об отступлении. Он рухнул на левое колено перед съежившейся в углу девушкой и в свою очередь заорал какую-то белиберду:
— Пин страйфон дайле пи митиаре ну дин шареилекиль от кик!
Потом простер руку по направлению к Оле. Та, не отрывая расширенных от ужаса глаз от страшного и странного мужика, вслепую завозила рукой по полу, наткнулась на массажную щетку, которую сшибла со стула при отступлении, и запустила ею в рыцаря.
Воин легко поймал вещь в полете, восторженно выдохнул, прижал на секунду к губам и воодушевленно продолжил:
— Лин страй ливмай сеа э дине корт!
Клинок, извлеченный из ножен в такт вдохновенным словам, едва не довел девушку до падучей, она снова зашарила вокруг, лихорадочно ища, чем еще запустить в преследователя. Сдернула с батареи полотенце и швырнула в Ламара. Кусок розовой махровой ткани был перехвачен в полете еще более ловко, чем щетка. Истовой радостью воссияли зеленые глаза рыцаря. Он благоговейно постелил полотенчико со смешариком Нюшей на пол и уложил поверх свой могучий клинок, склонил голову и замер статуей, покорно ожидая ответных действий со стороны прекрасной девы.
Ольга наконец перестала визжать и теперь тихо поскуливала, не зная, что еще выкинет этот безумный, а ну как ткнет ее своим большим ножиком, и конец цыпленку…
Запахло жареным. Очень жареным. Почти пригоревшим.
— Котлеты! — ахнула Олька, резко оборвав скулеж.
Пользуясь тем, что чокнутый мужик, неизвестно каким образом оказавшийся у нее в квартире, временно затих, девушка вскочила на ноги и понеслась на кухню, не зная, что делать раньше: баррикадироваться, вызвать по мобильнику полицию или спасать ужин.
Поскольку топота преследователя за спиной слышно не было, Оля первым делом метнулась к плите, выключила газ и лопаточкой пошвыряла котлетки в мисочку. Потом заозиралась, пытаясь сообразить, куда зашвырнула вчера мобильник.
— Эн дайли пи, йя андит поли шва! — раздалось у дверей.
Девушка подскочила, жалобно пискнула. Шагов мужика не было слышно. Каким образом он умудрялся перемещаться столь бесшумно, размышлять было некогда. Оля вновь принялась сражаться не на жизнь, а на смерть. Подцепив лопаточкой еще шкварчащую жиром котлетку, метнула ее в лицо маньяка. Тот, продолжая зачем-то одной рукой держать щетку и полотенце (ладно, хоть меч убрал), поймал снаряд, принюхался и отправил в рот целиком. Заглотнул не жуя. По лицу расползлась блаженная улыбка, вызвавшая у перепуганной девушки переключение каналов мышления с чистой паники на недоуменное подозрение: «Может, этот тип очень голодный и просто кушать просит?»
Осторожно поддев вторую котлету, Оля кинула ее маньяку. Тот сглотнул и эту подачку, выдав:
— Вельшме энерага дин!
— Ешь, если хочешь, все и уходи. — Девушка ткнула пальцем в миску с оставшимися котлетами и быстро попятилась.
Ноги наткнулись на маленькую табуреточку, на которую Оля садилась, когда чистила картошку. Тапок угодил в щель между ножкой стола и металлическим стулом. Равновесие было безнадежно потеряно. Бедолага полетела, целясь головой в батарею. Но трепещущее тело не врезалось в горячий металл, маньяк оказался быстрее. Каким-то огромным прыжком преодолел отделяющее его от жертвы расстояние и сграбастал Олю в объятия. Этого для перенапрягшейся психики девушки оказалось достаточно, и она потеряла сознание. Ольга уже не слышала, что из зеркала раздался крик, который, обладай землянка знанием таравердийского, расшифровывался бы так:
— Ламар! Рыцарь Ламар! Быстрее, возвращайся, врата между мирами закрываются!
Зато сам рыцарь призыв расслышал превосходно и, подцепив со стола свободной парой пальцев миску, ломанулся назад к зеркалу. Успел вовремя! Ламар прибыл в Зал для размышлений, не выронив ни единого предмета из «законной добычи»: щетки, розового полотенчика, беспамятной девы об одном тапке и свежих котлет.
Очнулась Оля то ли от свежего мятного запаха, то ли от горячих поцелуев, которыми осыпали ее пальчики, отчего приятное щекотное тепло растекалось по всему телу. А может, виной тому были мужские голоса, которые совсем рядом спорили на повышенных тонах.
— Она моя невеста! Я женюсь! — настаивал первый, подозрительно знакомый голос, не прерывая восхитительных поцелуев.
— Остынь, Ламар! Я тебе уже десять раз повторил, это только чары! Коренус во всем признался! — раздраженно вещал чей-то баритон в такт легким шагам справа. — Сейчас девушка очнется, и мы во всем разберемся!
— Не чары то! Я истинно сердце свое и меч к ногам возлюбленной положил! — заупрямился первый голос и сердито рявкнул почти над ухом Ольги: — Не трогай мясные шарики — подношение девы!
Кто-то слева икнул и пробормотал с явно набитым ртом:
— Извини, рыцарь, я задумался над сутью наложенных чар и…
— И слопал Ламарово подношение, — хохотнул баритон и деловито посетовал: — Лучше б ты на деву чары наложил, чтобы она не визжала, когда проснется, и речь нашу понимала. А то девица столь кричать горазда, впору вместо пожарного колокола на башне ставить, я едва не оглох!
— Уже, мой принц, чары спокойствия я на браслет-посредник наложил и деве на руку надел, — виновато прочавкал икавший, который оказался способен не только лопать котлеты, но и продуктивно работать.
— Эй, Ламар, прекрати лобзать пальцы девы и отойди подалее. Никакие заклятия не помогут, если она очнется и вообразит, что ты девичьей плотью пообедать собрался. Я бы, на тебя глянув, точно так и решил! — командным тоном не то в шутку, не то всерьез предложил тот, кого именовали принцем.
Рядом послышалось сердитое ворчание, похожее на рев разбуженного медведя, но целовать пальцы прекратили и отодвинулись, если верить едва уловимому движению воздуха.
Ольга с опаской приоткрыла сначала один глаз, а потом и второй. Она лежала на диванчике с высокой спинкой в совершенно незнакомой здоровенной комнате с настолько роскошной мебелью, что создавалось впечатление, будто ее всю перетащили сюда прямиком из Эрмитажа вместе с картинами, паркетом, люстрами и гобеленами. В распахнутые настежь окна лились птичий щебет, запах мяты и роз.
В кресле близ диванчика сидел старичок в фиолетовой рясе с поясом, кажется, сплошь состоящим из мешочков и скляночек. Жидкая беленькая бороденка и вислые усики при почти лысой черепушке делали его похожим на печального толстого козлика. Только вместо травы «козлик» схарчил котлетку, а сейчас тайком облизывал пальцы и жадно косился на миску, стоящую на низком столике, где оставалась еще парочка «мясных шариков».
Худощавый красавец-блондин, обряженный так, будто собрался на маскарад в тот самый Эрмитаж или на съемки исторического кинофильма, изучал Олю со смесью тревоги и любопытства. Кстати, юноша настолько сильно смахивал на Арамиса из старого фильма про «Трех мушкетеров», что Ольга поискала взглядом камеры и режиссера. Не нашла, зато уперлась глазами в квартирного маньяка.
Черноволосый загорелый мужчина баскетбольного роста с комплекцией боксера среднего веса взирал на девушку так жадно, будто это она была котлеткой в миске, а он — месяц не кормленым псом. В руке у ненормального по-прежнему виднелась ее щетка для волос, а на плече оказалось повязано розовое полотенце.
Наткнувшись взглядом на маньяка, Оля поджала ноги и сгруппировалась в уголке дивана. А куда бежать, если ты понятия не имеешь, где оказалась, а из доступных средств самозащиты имеется только мягкая тапочка на правой ноге, которой и комара-то не прихлопнешь? Но, что странно, приступа обычного панического ужаса не накатило, только опасливые мурашки бежали по спине, и ужасно чесался нос.
— Не бойся, девица, тебе ничего не грозит, — правильно истолковав состояние девушки, пообещал блондин самым участливым тоном. Именно таким Оля в бытность кошковладелицей уговаривала блудную Мурку спуститься с дерева. Может, «Арамис» действительно хотел успокоить девушку по доброте душевной, но, скорее всего, опасался очередного приступа неконтролируемого визга.
— Где я? — хрипло (непрерывный визг не прошел даром для голосовых связок) и опасливо спросила девушка.
— В королевском замке Таравердии, принцем коей Камелитом я именуюсь, подле тебя сидит почтенный маг магистр Коренус, а по правую руку стоит славный рыцарь Ламар, — гордо ответствовал красавчик. — Откроешь ли ты нам свое имя, о дева, гостья нашего мира?
— Оля, — машинально шепнула похищенная, не зная, что и думать о происходящем и верить ли глазам, или считать странную троицу вкупе со всей окружающей обстановкой чистой галлюцинацией. Пожалуй, версия с галлюцинацией была самой желанной из возможных. Если все это только кажется, то рано или поздно кто-то вызовет врачей, ей дадут хорошее лекарство, и все закончится, как странный сон. На всякий случай, вдруг поможет, Ольга крепко-крепко зажмурилась и ущипнула себя за руку. Было больно, но галлюцинация не исчезла, скорее даже усилилась.
— Оля, — не то пропел, не то провыл «маньяк» с самой идиотской блаженной улыбкой, прижав к сердцу уворованную щетку и запечатлев на крае полотенчика страстный поцелуй.
От такой клоунады девушка опасливо вздрогнула, потерла покрасневшее после щипка место, мимоходом отметила наличие невзрачной тускло-серой полоски металла на запястье (неужели тот самый браслет-посредник?) и на всякий случай нащупала диванную подушечку. В качестве оборонительного средства та годилась слабо, но некоторую уверенность придавала. Назвавшийся Камелитом блондинчик горестно вздохнул, задвинул слабо сопротивляющегося, подвывающего на все лады брюнета в угол к окну и в прежней участливой манере продолжил расспросы:
— Ты, наверное, гадаешь, как здесь оказалась?
— Этот маньяк меня зачем-то притащил! — обвиняющий перст Ольги, связавшей причины и следствия, ткнул в направлении Ламара.
Если от галлюцинации не удалось отделаться и игнорировать ее не получается, значит, пока надо как-то жить в ней, дожидаясь помощи от врачей. А вдруг удастся каким-нибудь образом и самой вернуть рассудок?
— Разве я мог разлучиться со своею невестой? — несказанно удивился рыцарь, не понимая, на что гневается его «прекрасная дева».
— Невестой? — обеспокоенно заблеял старичок, заерзал в кресле и зазвенел скляночками на поясе. У Оли от заявления маньяка и вовсе на мгновение дар речи пропал.
— Невестой! — гордо подтвердил Ламар и похвастался, указывая поочередно на фактические доказательства: — Вот дары твои, любовь моя: гребень, что волос шелковых касался, плат драгоценный, которым я меч обернул, и яства, коими угостила ты меня в доме своем.
— Ты действительно подарила ему расческу, платок и предложила пищи? — озадаченно переспросил блондинчик.