Наконец шар, от души долбанутый ловким сейфаром (Ламару из опасения чрезмерного приложения силы помахать палкой не дали), ракетой взмыл к верхушкам деревьев. А там, наверху, заметался, подхваченный ветром. Но крепкая ниточка и катушка, насаженная на сучок, удерживала его на месте. Ни сорваться, ни серьезно повредить процессу ориентирования шарик не мог.
— Хороший шар вышел, только почему он такой скользкий? — задумчиво прогудел Ламар, не мешая бубнящему под нос Коренусу кудесничать, и задумчиво потер пальцы.
— Потому что это не совсем шар, — смущенно пробормотала Оля, не зная, куда деть глаза.
— Не, кобылица, это совсем не шар! — Голос сейфара и неожиданно заливистый, звонкий смех повалившегося на траву мужчины стали заключительным аккордом признания. Аш хлопал рукой по дереву, вторая сжимала неизвестно как оказавшуюся у него синенькую коробочку. Темные глаза искрились удивительными снежинками-смешинками, или это так падал солнечный свет.
— Эти шарики используют так же, как бычьи кишки в Рамдале, потому что рамдальцам Семеро амулеты от зачатия носить не велели. Тут и картинки занятные есть! Хочешь глянуть? — растолковал рыцарю догадливый Аш, и коробочка влетела в ладонь Ламара.
Оля облегченно перевела дух — объяснять самой ничего не пришлось — и поспешила подобраться поближе к магистру. Вдруг ему какая-то помощь понадобится? Все лучше, чем рядом с парой мужиков, обсуждающих презервативы, стоять. Особенно если один из этих двоих так на тебя поглядывает и запихивает коробочку в карман.
Довольно улыбающийся Коренус сноровисто, будто часть своей жизни потратил на запуск воздушного змея, сматывал ниточку на катушку. Шарик трепыхался, рвался ввысь, мечтал о полете, но волей-неволей опускался на землю, где наконец смирился и покорно лег на траву. Магистр удивительно проворно развязал пухлыми пальчиками узелок и сдул шар, возвратив в один из мешочков использованный амулет, а заодно и резиновое изделие номер два, сослужившее нетрадиционную службу. Повернувшись к спутникам, старичок провозгласил:
— У меня две новости, друзья мои!
— Выкладывай обе разом, — потребовал Ламар, вытирая пальцы о подходящий крупный лопух колоритного малинового оттенка.
— Теперь я знаю, куда идти! Но, увы, туманная заграда переместила нас в глубины Фодажского леса, посему путь до Камня истины займет несколько большее время, — поделился добытыми сведениями магистр.
— Несколько — это сколько? — осведомился Аш, прищурившись.
— Вероятно, около трех дней, — прикинул Коренус и честно прибавил: — Если не возникнет непредвиденных трудностей.
— А наш путь на три дня ты с расчетом предвиденных трудностей просчитывал или только расстояние прикинул? — уточнил сейфар довольно серьезно.
— Разве можно угадать, что или кто повстречается средь Фодажского леса? На все воля Семерых! — философски пожал плечами магистр, поневоле смирившийся с перспективами пешего перехода и прилагающимися к туристическому маршруту нежданностями и негаданностями.
А запасливая Оля подумала, что присказка: «Отправляешься в поход на день, еды бери на неделю», — начинает оправдываться, и мысленно похвалила себя за выбор продуктов в магазине. Если немножко ужать рацион, то припасов должно хватить.
Магистр тем временем объяснял, куда именно компании предстоит двигаться и почему:
— …А палец Деванира точно на западе от камня стоит, тогда как башня Шалариты на юго-востоке, белый карит и малиновый мрамор далеко видны, ошибиться я не мог!
— Да, точно, я помню, ты как-то нам с Камелитом легенду о великане рассказывал, — вставил Ламар, явно гордясь знанием предмета «Введение в мифологию Фодажского леса», пришедшимися ко двору. Все пожитки, в том числе значительная часть продуктовой ноши, были собраны рыцарем в заплечную суму. Раздулась она, как облопавшийся кроликов питон, зато руки оставались свободными. В здешних краях это, похоже, было по-настоящему необходимо.
— Поняли. Так в какую сторону нам идти, маг? — оборвал Аш научные доказательства, обосновывающие верность проложенного пути и ностальгические воспоминания.
Стоял сейфар вроде по-прежнему расслабленно, но за этим проглядывали готовность действовать и скрытое нетерпение.
— Туда, — еще раз глянув на новый амулет-глазок, теперь уже прикрученный к запястью, вздохнул Коренус.
Глава 5
ИДЕМ МЫ ПО ЛЕСУ
Магистр ткнул пальцем в направлении особенно колючих кустов по левому краю поляны, пристроил поудобнее свой мешочек, в который влезло немало купленных продуктов, и двинулся в указанном направлении. Скользнув вперед, Аш занял место лидера, Ламар нахмурился было, но потом, признав за сейфаром право на личную встречу с местными дивами и чудами, более претендующими на почетное звание страховидлов, замкнул тылы, буркнув:
— Через час сменю!
Аш в ответ показал пальцами какую-то фигуру из сжатого кулака и выброшенной в сторону руки, что рыцаря совершенно удовлетворило. Наверное, это был какой-то местный вариант языка для воинов.
— Магистр, а про какой палец вы говорили? — завела в тему разговор Оля, чтобы скоротать дорогу. Если разговариваешь о чем-то, то идти куда легче и почему-то даже меньше устаешь. Раньше в походах всякие байки рассказывал папа, да такие веселые, что вся семья закатывалась от смеха.
— Это древняя легенда, милая дева, о могучем великане, что оскорбил Семерых, решив помериться силой с Первым, и был повержен. За дерзость Третий, Создатель Законов и Судия, обратил Деванира в камень и навеки погрузил в недра Фодажского леса. Теперь на поверхности остался лишь один его палец, — отозвался Коренус, несмотря на отдышку, явно довольный возможностью поболтать. Голубые глазки лучились истиной радостью наставника, нашедшего объект для приложения знаний даже в чащобе.
— Понятно, интересно, а какой палец остался виден? Не средний ли? — невольно заулыбалась Оля.
— Именно! Но как ты догадалась? — поощрительно закивал магистр, желавший проследить цепочку умозаключений ученицы.
Девушка подумала было рассказать о значении неприличных жестов в своей стране, но, застеснявшись, ответила иначе:
— Обычно этот палец самый длинный на руке, вот я и подумала, что кончик может торчать.
Ламар тут же сравнил пальцы на обеих руках и одарил невесту восхищенным взглядом. Влюбленный рыцарь хоть и выражался, как сбежавший из дурдома псих, не считал интеллект недостатком избранницы. Или, — последнее объяснение хоть и являлось правдоподобным, казалось слишком обидным, — был настолько заколдован, что любую черту характера избранницы воспринимал как достоинство.
Оля подумала о великане-оскорбителе и о том, действительно ли он существовал когда-то, или легенду придумали люди, чтобы объяснить происхождение скалы среди леса. Если принять как данность, доказанную практикой, что магия в Таравердии была реальностью, то история о дерзком Деванире могла оказаться правдой в куда большей степени, чем легенда о сатире Марсии, с которого живьем стащил шкуру Аполлон за проигрыш на музыкальном ринге. Почему-то девушка посочувствовала великану и даже немножко зауважала его. Она живо представила, как, погружаясь в землю, каменеющий мужчина сжимает пальцы и выставляет средний, чтобы боги, даже одержав победу, навеки остались проигравшими. И вообще, семеро на одного — это нечестно, тем более боги на великана! Хотя, если верить греческим мифам, которые все почему-то очень любят в отрочестве, у небожителей весьма специфические понятия о справедливости и веселье, настолько специфические, что самое лучшее, что может сделать человек, так это держаться от богов подальше.
— Похвальная рассудительность, — расплылся в улыбке Коренус, одобряя выводы девушки, и, не дожидаясь вопроса, продолжил: — А если тебе хочется услышать о башне Шалариты…
— Очень, — подтвердила туристка поневоле, настроившись выслушать еще одну занимательную историю для коротания времени в пути.
— Это развалины жилища древней волшебницы, одной из трех основательниц старейшего Магического университета в Таравердии. Состарившись, Шаларита удалилась в Фодаж, возвела скромную обитель и в уединении продолжила постигать все тайны мира! — торжественно провозгласил магистр. — Говорят, где-то в чаще скрыта ее могила. А башня из красного мрамора — это единственное, что сохранилось от ее жилья, разрушенного чудовищной бурей, разразившейся в день смерти великой.
— Неужели она так и жила одна в лесу до самого конца? Бедная старушка, как же она справлялась, — от всей души посочувствовала почившей колдунье Оля, очень любившая свою семидесятилетнюю бабушку Веру, которая жила с дядей Борисом, папиным братом.
— Волшебники стареют иначе, чем обычные люди, дитя, — улыбнулся растроганный искренней тревогой о незнакомке Коренус. — Шаларита до своего смертного часа оставалась сильной и крепкой женщиной.
— Точно, — поддакнул прислушивавшийся к разговору Ламар и гордо (а вот что я знаю!) прибавил: — Только слыхал от деда, что старушка Шала под конец дней все больше тайны на дне кружки выискивала. Не иначе как страсть далеких предков-великанов взыграла.
— У магессы были своеобразные методы постижения сути вещей, — запальчиво ответил Коренус, явно возмущенный столь пошлым раскрытием сведений об алкогольной зависимости старой волшебницы, — но это никоим образом не умаляет ценности сделанных ею важнейших открытий, хотя бы нового метода создания портальных окон на жидкой поверхности. Кстати, милая дева, погляди, у меня сохранился медальон с ее миниатюрой. Знаешь, она была любимой наставницей моего драгоценного учителя Ваториуса, да будут Семеро милостивы к звезде его души! Вот так магесса выглядела в старости. — Магистр позвенел своими пузырьками да мешочками и отцепил с пояса небольшой, с куриное яичко, овальный медальон красновато-коричневого цвета. Щелкнула крышечка, и старик показал Оле миниатюру. Девушка наклонилась, на ходу пытаясь рассмотреть гениальную магичку-выпивоху получше, и невольно вскрикнула от удивления.
Гордая осанка, длинные белые волосы, строгое лицо, чуть красноватый кончик носа и зеленые омуты глаз были теми самыми, которые привиделись девушке на поляне-могильнике.
— Что случилось, дитя? — встревожился Коренус, озираясь по сторонам и не понимая, что напугало или удивило собеседницу.
— Я ее уже видела сегодня на поляне, — призналась Оля и изумилась тому, каким счастливым стало лицо старого мага.
— Надо же, значит, Шаларита действительно стала одной из смертных хранительниц Фодажского леса, как всегда мечтала, я обязательно расскажу об этом в Университете на следующем симпозиуме! — умиротворенно вздохнул магистр и вывел пальчиками какую-то загадочную, явно ритуальную голубую загогулинку, померцавшую перед ним и растаявшую в воздухе.
— Так бедная бабуля теперь скелетина и даже наклюкаться как следует не может… — сочувственно хмыкнул Аш.
Ламар, проспавший интригующее представление из серии «явление нежити народу», принялся громогласно требовать рассказать, о какой такой скелетине идет речь, что вообще происходит и при чем здесь мертвая волшебница.
Пришлось Оле еще разок коротко пересказать беседу с призраком и все-таки упомянуть о загадочных дарах покойной магессы-бражницы.
«Для тела, души и разума», — задумчиво повторил Коренус, потер ладошки и попросил азартно, чуть ли не подпрыгивая мячиком по звериной тропе, найденной сейфаром и значительно облегчающей продвижение вперед: — Милая девочка, очень может быть, что Шаларита передала тебе частицу своей силы. Семя брошено, мне крайне интересно понаблюдать, какими будут всходы. Будь внимательна и отмечай все, что покажется тебе странным.
Землянка печально улыбнулась и покосилась на дерево с синими листьями и серой корой, по которой медленно и важно ползла гигантская, с раковину древнего анемона, трехрогая улитка. Вспомнив девочку Алису из Зазеркалья, Оля сказала:
— Уважаемый магистр, для меня здесь все очень-очень странно, я даже не знаю, смогу ли определить, стало страньше или не стало, если что-то случится. Но я постараюсь!
— Я со своей стороны, дорогая, тоже буду присматриваться, — обнадежил подопытную маг с явным исследовательским энтузиазмом, перевешивающим симпатию к юной беспомощной особе. — Сложно сказать, как проявится и проявится ли вообще переданный дар. Если в тебе нет искры, то пламя не зажечь, так и будет оно тлеть, чтобы перейти к твоим потомкам.
— Ты хочешь сказать, что наши дети станут магами? — довольно уточнил Ламар: — Хорошая весть!
Поперхнувшись от мысли о глобальных планах рыцаря по разведению волшебников, Оля только вздохнула, спорить-то с больным, то есть заколдованным, все равно было бесполезно. Тут кто-то впереди сильно закашлялся, настолько сильно, будто болел воспалением легких.
— Будьте здоровы, — машинально сказала девушка, натолкнулась на спину вставшего столбом Коренуса, подняла глаза и тихо ойкнула.
Поперек тропинки стоял здоровенный зверь тигрино-кошачьей наружности, смотрел на чужаков пронзительными желтыми глазищами и выразительно скалился. Черные полоски у него были какими-то короткими, но слишком тонкими, чтобы зваться пятнами. А вот белые острые зубы по длине превосходили клыки, которые водились в пастях зверей из Олиного мира.
Сейфар тоже встал, но не обнажил оружия. Он едва заметно приоткрыл рот. Раздался глухой, утробный и очень мощный рык, от которого у Оленьки встали на затылке и руках волосы, а по спине промчалась целая стая мурашек. Всем существом девушки овладел великий ужас, хотелось даже не орать, а просто ломануться прочь, не разбирая дороги, и забиться куда-нибудь поглубже и подальше, только чтобы не слышать этого страшного звука. Очевидно, та же самая мысль пришла в лобастую голову четвероногого хищника, потому что он приник к земле, поджал хвост и с жалобным мявом прыснул в кусты. Сейфар же как ни в чем не бывало продолжил путь.
Ламар, осененный новой идеей касательно видовой принадлежности спутника, выкрикнул:
— Эй, так ты оборотень?
— Нет.
— А как у тебя получилось зарычать и напугать того тигра? — спросила Оля, изо всех сил пытаясь перестать дрожать и очень надеясь, что разумное объяснение этому поспособствует, а не усугубит панический эффект, вызывая медвежью болезнь.
— Тренировался, — усмехнулся сейфар, явно довольный произведенным эффектом. — Все звери уважают мощь и никогда, если есть выход, не вступят в бой с сильнейшим противником. Я рычу, как горхан, а его любая тварь за семь кругов обойдет. Куда проще прогнать зверя, чем убить.
— Ты добрый, — в очередной раз умилилась Оля.
Аш в ответ коротко хрюкнул, дивясь глупым рассуждениям девушки.
— При чем здесь доброта, кобылица? В Фодаже надо стараться как можно меньше привлекать к себе внимания. Смерть — отличный манок для многих здешних тварей. И на кровь станут стекаться отнюдь не светлые духи.
— Совершенно верно, уважаемый сейфар, очень разумная тактика, — поддакнул Коренус, разглядывая свою ладонь, отчего-то ставшую пятнистой и ярко-оранжевой. — Но в будущем попросил бы вас предупреждать, когда соберетесь рычать. От неожиданности я раздавил пузырек с малицей, весьма ценным магическим компонентом, и, что еще хуже, почти несмываемым с кожи.
— Учту. А зверь-то неспроста на тропу выходил, — остановившись, вновь заговорил Аш и, отведя огромную разлапистую ветвь, перегородившую дорогу, указал рукой на открывшийся вид.
Это не было лесной поляной, скорее уж подошедшие поближе путники увидели лес в лесу. Настолько странными оказались эти деревья. Средней толщины, как у кленов, стволы, широкие пятипалые листья, напоминающие формой листья каштана, казались почти привычными, если бы не странное обстоятельство — ни одно дерево не походило на другое. Ближайшее к людям цвело кистями крупных фиолетовых и розовых цветов. То, что слева, роняло на траву оранжевые, как спинка божьей коровки, листья, дерево справа лишь выбросило первые клейкие зеленые листики, еще маленькие, с ладошку младенца. Подальше стояло древо с совершенно голыми ветвями, а соседствующее с ним радовало густой зеленой кроной. А пахло тут цветами, весной и грибами одновременно.
— Так тот зверь был стражем, который предупреждает путников! Святилище Целителя! Храм Пятого! — благоговейно промолвил Коренус.
— Где? — завертела головой Оля, пытаясь разглядеть за деревьями какую-нибудь церковь.
— Роща ундалий, — пророкотал рядом Ламар и, собрав пальцы правой руки в щепоть, поочередно коснулся лба, груди и живота. — Вечных деревьев!