– Но ведь, мсье, я была внизу. Как же я могла видеть или слышать что-нибудь? Моя каюта находится на другой палубе. Я просто физически не могла ничего услышать или увидеть. Конечно, если бы у меня была бессонница и я вдруг вздумала бы подняться по лестнице, тогда, возможно, я и увидела бы убийцу, это чудовище, когда он выходил из каюты мадам, но поскольку…
Она повернулась к Симону и умоляюще протянула к нему руки:
– Мсье, я прошу вас, вы видите, что они со мной делают! Что я могу сказать?
– Дитя мое, – отвечал Симон смущенно.
– Не глупите. Вы ничего не видели и не слышали, все это понимают. Не волнуйтесь, вас никто не обидит. Я позабочусь о вас. Вы ни в чем не виноваты.
– Мсье так добр, – пробормотала Луиза и скромно потупилась.
– Таким образом, – нетерпеливо спросил Рэйс, – вы ничего не видели и не слышали?
– Да, именно так, мсье.
– И вы не знаете никого на этом пароходе, кто бы желал зла вашей госпоже.
Неожиданно Луиза вдруг закивала головой и взволнованно заговорила
–
– Да, я знаю. На этот вопрос я могу прямо ответить: да.
– Вы имеете в виду мадемуазель де Бельфорт? – спросил Пуаро.
– Она, конечно. Но я говорила не о ней. На этом пароходе есть еще один человек, который ненавидит мадам за то зло, которое она ему причинила.
– Боже! – закричал Симон.
– О чем она говорит?! Луиза продолжала еще более взволнованно, сопровождая слова отчаянной жестикуляцией:
– Да, да, да, я правду говорю. Речь идет о бывшей горничной мадам – моей предшественнице. Один из механиков на этом пароходе хотел жениться на ней. И моя предшественница, ее звали Мэри, собиралась за него замуж. Но мадам Дойль навела справки и выяснила, что человек этот, его фамилия Флитвуд, уже женат, на цветной, понимаете? Его жена была из другой страны, она вернулась к себе на родину, но он все равно считался женатым. И мадам рассказала обо всем Мэри, и Мэри, хотя и очень страдала, все-таки порвала с Флитвудом и не захотела его больше видеть. И когда Флитвуд узнал, что мадам Дойль и есть та самая Линнет Риджуэй, он жутко разозлился и сказал, что хотел бы ее убить. По его словам, она вмешалась в его личную жизнь и разрушила его счастье.
Луиза победоносно посмотрела на Пуаро.
– Весьма интересно, – сказал Рэйс. Пуаро повернулся к Симону.
– Вы что-нибудь знали об этом?
– Понятия не имел, – ответил Симон искренне.
– Сомневаюсь, знала ли Линнет о существовании этого человека. Мне кажется, она давно забыла всю эту историю. Он резко обернулся к горничной.
– Вы говорили моей жене про это?
– Нет, мсье, разумеется, нет.
– Что вам известно о жемчужном ожерелье вашей госпожи? – спросил Пуаро.
– Жемчужное ожерелье? – Луиза широко раскрыла глаза.
– Оно было на ней надето вчера вечером.
– Вы видели жемчуг после того, как она легла спать?
– Да, мсье.
– Куда она его положила?
– На столик у кровати.
– И там вы его видели в последний раз?
– Да, мсье.
– А сегодня утром вы его видели? Лицо девушки резко изменилось.
– Боже! Я даже не посмотрела. Я подошла к постели, увидела мадам, закричала, выбежала на палубу и потеряла сознание.
Пуаро кивнул.
Вы не посмотрели, но мои глаза созданы для того, чтобы смотреть. Сегодня утром на столике у кровати жемчужного ожерелья не было.
14
Стюард доложил, что завтрак подан в курительной. Пуаро и Рэйс прошли туда и сели за столик.
– Так, – сказал Рэйс, наливая себе кофе, – у нас имеется два определенных указания. Исчезновение жемчужного ожерелья. И этот человек
– Флитвуд. Что касается жемчуга, тут проще всего предположить ограбление.
Но представим себе, что мадам Дойль проснулась и уличила вора?
– Знаете, по поводу этого жемчуга у меня возникло одно соображение. Если моя идея верна, жемчуг не должен пропасть. Скажите, что вы думаете о горничной?
– Мне показалось, – медленно проговорил Рэйс, – она знает больше, чем говорит.
Ага, значит, и у вас сложилось такое впечатление. Она служила у мадам Дойль очень недолго. Возможно, она состоит в банде, которая занимается кражей драгоценностей. В таких случаях горничную снабжают самыми блестящими рекомендациями. К сожалению, мы в данный момент не имеем возможности получить сведения о ней. Ох, этот жемчуг… И все-таки мое предположение должно подтвердиться! Кто же он, этот глупец?
– Он оборвал поток своих мыслей.
– Что нам делать с Флитвудом?
– Давайте пригласим его сюда.
– Рэйс позвонил и попросил позвать Флитвуда.
– А еще какие-нибудь предположения имеются? – спросил он.
– Разумеется, и очень много, мой друг. Например, опекун из Америки.
– Пеннингтон?
– Да, Пеннингтон. Я наблюдал весьма любопытную сцену.
Он пересказал Рэйсу все, происшедшее в салоне между Линнет Дойль и Пеннингтоном.
– Поймите, чрезвычайно важно то, что мадам прочитывала каждый документ, прежде чем подписать. Тут-то у Пеннингтона и пропала охота заниматься делами. А муж в это время произнес нечто весьма знаменательное.
– Что именно?
– Он сказал: «Я никогда не читаю документов, я подписываю там, где мне велят». Вы видите, в чем здесь смысл? Пеннингтон увидел тотчас же. Я прочел это в его глазах. Когда он услышал слова Дойля, в глазах его появилась отчетливая мысль. Представьте себе, мой друг, вы назначаетесь опекуном дочери чрезвычайно богатого человека. Деньги ее вы пустили в биржевые спекуляции. Я понимаю, все это очень похоже на детективный роман, но иногда вы читаете о подобных случаях и в газетах. Такое случается, мой друг, такое случается.
Я не спорю, – сказал Рэйс. У вас еще есть время, и вы надеетесь отыграться Ваша подопечная не достигла совершеннолетия, и у вас есть еще некоторое время. Но вдруг она выходит замуж! В одну минуту все деньги переходят из ваших рук к ней. Катастрофа! Единственная надежда на то, что она в свадебном путешествии. Ей не до деловых бумаг. Может быть, она подпишет нужный вам документ не читая… Но не такой была Линнет Дойль. Она и в свадебном путешествии оставалась деловой женщиной. И вдруг случайное замечание мужа – и вам, уже совсем отчаявшемуся, приходит в голову новая спасительная идея. Если Линнет Дойль умрет, все ее состояние переходит к ее мужу, а С ним справиться так легко. Он станет послушным ребенком в руках человека опытного. Мой дорогой полковник, поверьте, я видел, как эти мысли рождались в голове Пеннингтона. «Ах, если бы вместо Линнет я имел дело с Симоном…» Об этом он думал.
– Вполне возможно, – сухо заметил полковник, – но у вас нет доказательств.
– Нет, никаких доказательств…
– Есть еще молодой Фергюсон, – сказал Рэйс.
– Он высказывается очень зло. Я не собираюсь делать выводов только по его высказываниям. Но ведь он может быть тем самым человеком, отца которого разорил старый Риджуэй. Может быть, он из тех, кто посыпает солью старые раны.
– А кроме того, есть еще и мой парень, – сказал Рэйс.
– Да, «ваш парень», как вы называете его.
– Он профессиональный убийца, – уточнил Рэйс.
– Нам это известно. С другой стороны, не могу себе представить, зачем могла ему понадобиться Линнет Дойль. Их орбиты не пересекаются.
– Она могла случайно увидеть или узнать что-то компрометирующее его.
– Возможно, но мало вероятно. В дверь постучали.
Флитвуд, грузный, свирепого вида мужчина, подозрительно смотрел то на Рэйса, то на Пуаро.
– Вы хотели видеть меня.
Пуаро узнал в нем человека, которого видел однажды с Луизой Бурже.
– Да, – ответил Рэйс.
– Вам, вероятно, известно, что вчера на пароходе было совершено убийство.
Флитвуд утвердительно кивнул головой.
– А нам известно, что у вас были причины ненавидеть женщину, которая вчера была убита.
В глазах Флитвуда вспыхнула тревога.
– Кто вам сказал?
– Ведь миссис Дойль вмешалась в отношения между вами и одной молодой девушкой.
– Я знаю, кто вам это рассказал – это лживая француженка. Так я отвечу: девчонка врет, она просто лгунья.
– Вы так активно отрицаете, не зная, о чем она говорила.
Удар попал в цель. Мужчина покраснел и проглотил слюну.
– Зачем мадам совалась в чужие дела?
– Вы хотите сказать, зачем миссис Дойль вмешалась в ваши отношения? Что же, вам должно быть известно: двоеженство карается законом.
– У меня все обстояло иначе. Я был женат на туземке. Это не считается браком. Она ушла от меня и вернулась в свою деревню. Я не видел ее уже лет шесть.
– И тем не менее вы женаты. Флитвуд молчал.
– Миссис Дойль, – продолжал Рэйс, – в те время она еще была мисс Риджуэй, узнала о вашей жене?
– Да, она узнала, будь она проклята Кто ее просил соваться в чужие дела! Я бы относился к Мэри как следует. Я для нее был готов на все. Она бы никогда не узнала о той, другой, если бы не ее госпожа. Да, будь я неладен, я ненавидел эту даму, да, когда она появилась на пароходе, вся в жемчугах и брильянтах, такая гордая и счастливая, я возненавидел ее в сто раз сильнее, ведь она разбила мне жизнь, а сама давно забыла обо всей этой истории. О, если вы считаете меня убийцей, то ошибаетесь! Я не стрелял в нее. Я ее пальцем не тронул. Могу в этом поклясться.
Он замолчал, тяжело дыша и весь взмокнув от пота.
– Где вы находились прошлой ночью между двенадцатью и двумя?
– Я спал на своей койке, и мой сосед может это подтвердить.
– Мы проверим, – сказал Рэйс, и кивком головы отпустил его.
– Можете идти.
– Итак? – спросил Пуаро, когда дверь за Флитвудом закрылась.
Рэйс пожал плечами.
– Его рассказ вполне логичен. Он, разумеется, нервничает, но это естественно. Надо проверить его алиби, хотя это мало нам поможет. Его сосед спал, и Флитвуд вполне мог уйти и вернуться незамеченным. Надо узнать, видел ли его кто-нибудь еще.
Миссис Аллертон в платье из мягкого серого шелка торопливо вошла в курительную. Она была расстроена.
– Как ужасно, – проговорила она, усаживаясь в кресло.
– Невозможно поверить. Очаровательная женщина, у которой было все для радости, для жизни, – мертва. Я не могу в это поверить.
– Понимаю вас, мадам, – сказал Пуаро участливо.
– Я рада, что вы находитесь на этом пароходе, – продолжала миссис Аллертон искренне, – вы найдете виновного. И я рада, что та несчастная странная девочка не виновата.
– Вы говорите о мадемуазель де Бельфорт? Кто вам сказал, что она не виновата?
– Корнелия Робсон, – ответила миссис Аллертон с едва заметной улыбкой.
– Она так увлечена всеми этими событиями. Возможно, впервые в жизни на ее глазах происходит нечто захватывающее, да, наверное, это останется единственным событием в ее жизни.
Миссис Аллертон взглянула на Пуаро и умолкла.
– Простите, я так много болтаю. Вы хотите о чем-то спросить?
– Если вы не возражаете. Когда вы легли спать, мадам?
– Ровно в половине одиннадцатого.
– Вы быстро заснули?
– Да, мне очень хотелось спать.
– Вспомните, в течение ночи вы ничего не слышали? Миссис Аллертон сосредоточенно задумалась.
– Да, мне кажется, я слышала всплеск и как кто-то бежал – или наоборот. Мне помнится это как-то смутно. То ли сон, то ли явь. Мне подумалось, что кто-то упал за борт, и я проснулась и прислушалась, но было тихо.
– Не знаете ли вы, сколько было времени?
– Нет, боюсь, не знаю. Наверно, лучше не называть времени вовсе, раз я не знаю точно.
– Это все, что вы можете нам сообщить?
– Кажется, да.
– Вы встречались прежде с мадам Дойль?
– Нет. Тим был знаком с ней. Я же слышала о ней от своей кузины Джоанны Саутвуд, но сама я впервые познакомилась с ней только в Асуане.
– Если вы позволите, мадам, у меня к вам есть еще один вопрос.
Миссис Аллертон слабо улыбнулась и проговорила:
– Ах, я жду – не дождусь особого вопроса.
– Так вот. Не потерпели ли вы или ваши родственники материального ущерба от финансовой деятельности отца мадам Дойль, Мелуша Риджуэя.
Миссис Аллертон искренне удивилась.
– Ах, нет! Наши семейные капиталы уменьшались естественным путем… Вы понимаете, повсюду нынче платят меньшие проценты, чем раньше. В нашей бедности никогда не было ничего драматического. Мой муж оставил» нам сравнительно мало денег, но они в целости и сохранности.
– Благодарю вас, мадам. Будьте добры, пригласите сюда вашего сына.
Когда она вернулась, Тим спросил невзначай:
– Допрос закончен? Теперь очередь за мной? О чем тебя спрашивали?
– Только о том, не слышала ли я чего-нибудь прошлой ночью, – сказала миссис Аллертон.
– Но я, к сожалению, ничем не могла помочь. Не понимаю, почему. Ведь каюта Линнет через одну от моей. Я должна была услышать выстрел. Иди, Тим, тебя ждут.
Пуаро повторил те же вопросы. Тим ответил:
– Я рано лег спать, где-то в половине одиннадцатого, должно быть. Немного почитал и погасил свет.
– После этого вы что-нибудь слышали?
– Да. Я уснул, но позднее началась какая-то суматоха, и кто-то назвал имя Фантора.
– Это была мадемуазель Робсон, когда она выбежала из салона?
– Да, вероятно. Потом я слышал разные голоса, и кто-то пробежал по палубе. Потом всплеск. И старый Бесснер кричал кому-то: «Осторожней, не спешите!»
– Вы слышали всплеск?
– Да, так мне показалось.
– Вы уверены, что это не был выстрел?
– Возможно, я слышал и выстрел. Мне показалось, что откупорили бутылку с шампанским. Но это мог быть выстрел. И всплеск мне просто почудился, знаете, по ассоциации – вылетела пробка и вино наливают в бокалы… Сквозь сон мне показалось, что в салоне веселятся, там вечеринка, и мне мешают спать.
– А потом? Что-нибудь еще?
Тим задумался.
– Еще Фантора долго возился в своей каюте и никак не мог угомониться.
– А потом?
– Потом я заснул.
– И больше ничего не слышали?
– Абсолютно ничего.
– Благодарю вас, мсье Аллертон.
Тим встал и вышел.
15
Рэйс в глубоком раздумье склонился над планом парохода «Карнак»: Фантора, молодой Аллертон, миссис Аллертон. Далее пустая каюта Симона Дойля. Чья каюта находится по другую сторону от миссис Дойль? Ага, старая американка. Если кто и слышал что-то определенное, то это именно она.
Мисс Ван Скулер в это утро была сморщеннее и желтее, чем обычно. Ее маленькие черные глазки смотрели злобно и подозрительно. Рэйс поднялся ей навстречу с вежливым поклоном.
– Ради бога, простите за беспокойство, мисс Ван Скулер. Мы весьма признательны вам. Пожалуйста, садитесь.
Мисс Ван Скулер раздраженно зашипела:
– Я не желаю иметь что-либо общее со всем этим. Я возмущена. Не связывайте меня с этим чрезвычайно неприятным происшествием.
– Мы все понимаем. Мы решили поговорить с вами в первую очередь, чтобы в дальнейшем больше вас не тревожить. Мисс Ван Скулер посмотрела на Пуаро более милостиво.
– Я рада, что вы понимаете меня. Я не привыкла к подобным историям.
– Разумеется, мадемуазель, – заговорил Пуаро, стараясь всячески умилостивить старую даму, – именно поэтому мы и хотим как можно скорее освободить вас от всех неприятностей. Итак, не припомните ли вы, в котором часу вчера вечером вы легли спать?
– Я всегда ложусь ровно в десять. Но вчера я легла позже, из-за Корнелии, она задержала меня.
– Понимаю, мадемуазель. Итак, после того, как вы легли спать, слышали ли вы какие-нибудь звуки?
– Я сплю очень чутко, – объявила мисс Ван Скулер.
– Превосходно! Для нас – это просто удача.
– Меня разбудила эта несуразная горничная миссис Дойль, которая так громко пожелала ей спокойной ночи.
– А после этого?
– Я снова уснула. Потом мне показалось, что в мою каюту кто-то вошел, но оказалось – вошли в соседнюю каюту.
– В каюту мадам Дойль?
– Да. Потом послышались шаги по палубе и всплеск.
– Наверное, вы не можете назвать точное время?