— Понятно. Значит, они богатые, эти твои несостоявшиеся родственники? — недобро усмехнулась Катя.
— Богатые, — эхом отозвалась Наташа. — Только мне не нужны были их деньги, Катюш, мне только жаль, что ребеночек без отца расти будет.
— Наташка, как ты не понимаешь, этого твоего бывшего на самом деле судить должны, ты ведь несовершеннолетняя! Именно поэтому его мамаша так и засуетилась, побоялась, что ты заявление напишешь. Ну и сволочи! Говори сейчас же, как его зовут!
Наташа упрямо помотала головой и на ее фарфоровом личике отразилась такая решимость, что Катя поняла — от сестры она ничего не добьется.
— Но почему? — уже мягче спросила она.
— Катюш, я их боюсь, — она повела плечами, как в ознобе, — Мне кажется, что его мать не шутила. Поверь мне — это страшные люди.
— Вот еще, придумала! Еще не хватало, чтобы они тебя запугивали!
— Знаешь, я сначала очень расстроилась, когда мне врачи сказали, что беременность прерывать нельзя, а потом…
— Что потом?
Наташа слабо улыбнулась.
— Катюш, я его уже люблю, — она двумя руками обняла свой слегка округлившийся живот. — Знаешь, он так забавно двигается! Я ему уже сказки на ночь рассказываю, песенки пою. А если они узнают, что я оставила ребенка, то они ведь отберут его у меня! Я как подумаю об этом, мне так страшно становится!
— Что за глупости! Ты ведь сама говоришь, что им этот малыш не нужен. Ладно, Наташка, значит, сами справимся. И родим, и вырастим, и воспитаем, да так, чтобы он даже отдаленно не напоминал своего папашу. И хватит реветь и нервничать, тебе сейчас надо о здоровье думать, и не только о своем. Я ясно выражаюсь? — строго проговорила Катя.
— Сестренка, я тебя так люблю, ты себе даже и не представляешь, — кинулась ей на шею Наташа. — Спасибо тебе за все!
После этого разговора у Катюши Беловой словно второе дыхание открылось, жизнь наполнилась новым смыслом. Только бы у Наташи все было хорошо! Бог с ней со школой, можно закончить экстерном, тем более, что сестра девочка очень умненькая и способная. А с малышом она, Катя, поможет. Деньги — тоже не проблема. В крайнем случае, можно будет бросить учебу в институте и устроиться на полную ставку. А когда малыш немного подрастет, она накопит денег и они втроем поедут на море. Катя была готова работать день и ночь, только чтобы сестра и ее ребенок были здоровы и счастливы. И не нужно им никакого папаши.
Но, тем не менее, она не поленилась и выяснила, кто же все-таки является отцом ее еще не родившегося племянника или племянницы. Это было не так уж и сложно — просто пара ничего не значащих фраз в разговоре с Олей Малининой.
Наблюдая, как он вместе со своей спутницей садится в сверкающую полированными боками «Инфинити», Катя презрительно усмехнулась. Красивый, высокий, одетый в модные шмотки, он не внушал ей ничего, кроме брезгливости и отвращения. Просто не укладывалось в голове, кем надо быть, чтобы с такой легкостью отказаться от собственного ребенка?! Разве можно променять этого маленького родного человечка, который тебя любит не за деньги, не за успех, не за красоту, а просто потому, что ты есть, на богатство и престиж?!
Нет, они все сделали правильно — лучше никакого отца, чем такой бездушный глянцевый самец. Зачем он им? Сами справятся, вырастят, и будут любить его так, что он никогда в жизни не почувствует себя обделенным, а этому человеку — Бог судья. Катя свято верила, что ничего в жизни не проходит бесследно, и за каждый свой поступок рано или поздно придется отвечать. И там, наверху, лучше нас, знают, когда и какое наказание понесет тот или иной человек и вмешиваться в это не стоит.
* * *Беременность Наташи проходила легко, врачи в один голос уверяли, что с родами никаких проблем не будет, несмотря на узкий таз. Катя настояла, чтобы сестра записалась на специальные курсы при роддоме. На восьмом месяце, наконец, стало понятно, что Наташа ждет мальчика. Сестра сказала, что хочет назвать сына в честь их отца — Алешей.
* * *— Ну, что ж, думаю, что недельки через две-три станешь ты мамой, — сполоснув руки, сказала пожилая врач Лидия Ильинична Егорова улыбающейся Наташе, — Ладно, милая, иди и подожди в коридоре, а я пока побеседую с твоей сестрой и заполню карточку.
— Что-то не так? — с тревогой спросила Катя, когда дверь за Наташей закрылась. — У нас какие-то проблемы?
— Да уж, проблемы не то слово. Но дело не в здоровье Наташи. Организм у нее крепкий, думаю, что и роды пройдут без осложнений.
— Что-нибудь с ребеночком? Он здоров?
— Знаешь, в моей практике редко встречаются такие крепыши, — улыбнулась Лидия Ильинична. — Ваш мальчишка — настоящий богатырь.
— А что же тогда? — недоумевала Катя.
— А ты не догадываешься? — Егорова сняла очки и с силой потерла усталые глаза с красноватыми прожилками и села напротив.
Катя покачала головой.
— Даже не знаю, как тебе сказать… В общем, пару дней назад к нашему главному пришел некий мужчина. Скажу сразу, что ни имени, ни фамилии его я не знаю. Начала и конца этого разговора я не слышала. Но речь шла о ребенке Наташи. Этот человек что-то говорил о том, что отдавать мальчика твоей сестре ни в коем случае нельзя. Якобы вы и так живете впроголодь, условий для нормального развития малыша не имеете. Квартира у вас маленькая, а зарабатываешь в семье только ты.
— Ну и что? Места всем хватит, а я могу устроиться на вторую работу… — жаром возразила Катя.
— Да дело-то не только в этом, — прервала Егорова с досадой. — У него, Катя, на руках были документы, из которых было видно, что ты больна. У тебя ведь астма?
Катерина кивнула.
— Так вот. Этот мужчина предлагал свои услуги по устройству ребенка в другую семью. Якобы у него есть необходимые связи, и он может поспособствовать тому, чтобы мальчика усыновила весьма состоятельная, но бездетная пара.
Тут Катя почувствовала, что сердце как будто остановилось, забыв о том, что нужно биться, руки похолодели, горло перехватило, и она почувствовала, как начинает задыхаться.
— Эй, милая, где твои таблетки? — заволновалась врач, — Быстро давай!
Катя трясущимися руками впрыснула себе в рот дозу лекарства из маленького белого баллончика, дыхание постепенно выровнялось.
— Ну, так-то лучше, — выдохнула Лидия Ильинична, — напугала-то! Может водички дать? Бледная ты, как смерть. Давай я тебе давление померяю.
Катя, тяжело дыша, покачала головой.
— А откуда вы об этом узнали? Он и к вам тоже приходил?
— Нет, Катюша, не приходил.
— Тогда как?
Егорова смущенно пожала плечами.
— Видишь ли, в тот день я пошла подписывать заявление на отпуск. Дверь кабинета была прикрыта не полностью, думаю, сквозняком распахнуло. А секретарши Ларочки на месте не оказалось. Вообще-то, у меня нет привычки лезть в чужие дела, но тут все получилось случайно. Сначала я не прислушивалась к разговору, но потом, когда прозвучала ваша фамилия, поняла, что речь идет о Наташе.
— Вы его видели, этого мужчину?
— Нет. Чтобы не вызвать подозрения, я ушла, не дожидаясь конца беседы.
— Как же так? Как же так? Но ведь они не имеют права отбирать ребенка у матери! — потерянно повторяла она, с отчаянием глядя на пожилую женщину в белом халате, которая сейчас почему-то говорила такие страшные, невозможные вещи. А может ей просто послышалось? Может она не так поняла? Как это — в другую семью?! Их мальчика?! Их Алешеньку?!
— А вот так, Катюша, — грустно развела руками Лидия Ильинична. — Не мне тебе рассказывать, что в нашей стране законы устанавливают люди со связями и деньгами, а у этого «заботливого» дяди, насколько я поняла, и того и другого в избытке.
— Господи, но зачем ему все это?! И откуда он узнал про нас?
Лидия Ильинична пожала плечами.
— Кто знает, Катюша. Это бизнес. В наше время, как это ни страшно звучит, товаром является все. Даже дети.
— А что сказал главврач? Он должен был заступиться за Наташу, ведь это незаконно!
Лидия Ильинична горько усмехнулась. Какое-то время она словно раздумывала, говорить ей то, что знает, или нет. Но, встретив растерянный и отчаянный взгляд сидящей напротив Кати, наконец, решилась.
— Это, конечно, нарушение профессиональной этики, но мне уже, честно говоря, плевать. Наш Козырев — скотина редкостная. Ему было обещано скорое повышение по службе и заплачены очень солидные деньги. Поэтому могу предположить, что он приложит все силы к тому, чтобы все произошло именно так, как хочет его благодетель.
— А вы? — в отчаянии, цепляясь за последнюю соломинку, спросила Катя. — Вы же можете поговорить с этим вашим Козыревым!
Лидия Ильинична встала и подошла к шкафчику с лекарствами. Достав оттуда маленький пузырек, она накапала в стакан несколько капель темной пахучей жидкости, запила водой и отрицательно покачала головой.
— Но почему?!
— Мне, Катюша, уже слишком много лет, — невесело улыбнулась Егорова, — По-хорошему, я уже пять лет как на пенсии. Думаю, Козырев предполагал, что я могу стать помехой, а потому мне было предложено тихо и мирно уйти на покой. Сегодня мой последний рабочий день в этой клинике. Да и в противном случае, чем бы я могла быть вам полезна? К сожалению, ситуация очень нехорошая и простого выхода из нее не найти.
— Надо идти в полицию, в суд. Я не отдам им нашего Алешу!
Лидия Ильинична подошла к Кате и обняла ее дрожащие плечи.
— Это все, конечно, правильно. Но Наташе со дня на день рожать. Боюсь, ты просто не успеешь. Тем более, что в полиции тебя вряд ли кто-то будет слушать, ведь по сути, у нас только голые слова и подозрения, ни одного прямого доказательства.
Катя уронила заплаканное лицо в ладони.
— Знаешь что, девочка? Тебе нужен хороший адвокат. У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Откуда?! Да и денег у нас кот наплакал. Ладно, спасибо вам, Лидия Ильинична, за все, — сказала Катя, тяжело поднимаясь на ноги, — Вы и так очень многое сделали для нас. Только знайте, я просто так не сдамся, буду бороться до конца. Прощайте.
Когда дверь за Катей захлопнулась, Егорова, тяжело вздохнув, опустилась на стул. Бедные девочки! И ведь им совершенно не на кого положиться. Никто их не защитит, никто не заступится. Совсем одни на белом свете.
Через некоторое время она решительно вышла за дверь и поднялась тремя этажами выше. В приемной Козырева сидела хорошенькая секретарша по имени Ларочка. Это была пухленькая миловидная девочка, которая постоянно пыталась похудеть, но всегда безуспешно. Вот и сейчас перед ней на блюдечке лежала сдобная румяная ватрушка и стояла чашка с чаем.
— Ой, Лидия Ильинична, как я рада вас видеть! — просияла Ларочка. — А Семен Валерьевич уехал в министерство и сегодня уже вряд ли вернется обратно.
— А я к тебе! — улыбнулась в ответ Егорова. — Ты же знаешь, что я сегодня последний день. Вот, зашла, напоследок с тобой поболтать.
Лидию Ильиничну в клинике любили все. Она никогда никому не отказывала в помощи. К ней потоком шли и коллеги, и их друзья и приятели друзей, и знакомые приятелей. В прошлом году у Лары случилось несчастье — у ее мамы внезапно обнаружили опухоль. Обезумевшая от горя девушка прибежала к ней. Егорова согласилась взять женщину к себе в отделение. Операция и реабилитация прошли очень удачно. Благодарность Ларочки не знала границ, но Егорова не взяла ни денег, ни дорогих подарков.
— Как же это хорошо, что вы сами пришли! У меня столько работы, что просто зашиваюсь! Лидия Ильинична, милая вы наша, как же мы теперь без вас-то! — сокрушенно проговорила Лара.
— Ничего, девочка, я свое уже отработала. Надо давать дорогу молодым. Мне же уже хочется покоя. Буду на даче огурцы выращивать!
— Вы и огурцы как-то совсем не рифмуются! — покачала головой Лара, — А знаете, что? Вы можете здесь минут пятнадцать посидеть? Я мигом сгоняю в магазин, и мы с вами чайку попьем с тортиком! Что скажете?
Егорова звонко рассмеялась:
— А как же твои вечные диеты? Опять на сладенькое потянуло? Будешь потом страдать и плакать, что снова килограммы натикали.
Ларочка беззаботно махнула пухленькой ручкой и тоже расхохоталась.
— А, плевать мне на эти идеальные формы! Один раз живем. Ну, видать, не судьба мне быть тонкой и звонкой. Тем более, что мой Ромка любит меня такой, какая я есть. Так что, насчет тортика?
— Давай! — согласилась Егорова. — Тащи свои сладости! У меня дежурство уже закончилось, я тебя подожду.
— Я скоро! — крикнула Ларочка, напялила пуховик и, схватив сумочку, бросилась вниз по лестнице.
Лидия Ильинична дождалась, когда шаги стихли, и тихо прикрыла дверь приемной. Кабинет Козырева была заперт, но Егорова прекрасно знала, что у Лары есть второй комплект ключей. Ключи обнаружились во втором ящике стола.
Когда Ларочка, запыхавшаяся и раскрасневшаяся от мороза, вбежала в приемную, Егорова уже сидела на диванчике и мирно листала свежий номер медицинского журнала, стопка которых лежала на тумбочке.
— Вот, Лидия Ильинична! Ваш любимый — «Птичье молоко» с халвой! Сейчас чайник согрею.
Вечером Егорова набрала знакомый номер.
— Алло, — услышала она тихий бесцветный голос.
— Катюша, здравствуй! Это Егорова Лидия Ильинична тебя беспокоит.
— Да, добрый вечер. Я вас узнала, — так же тихо ответила трубка. — Вы что-то хотели?
— Катя, не спрашивай, как мне удалось это узнать, но фамилия того человека, который приходил к нашему главному — Крутицкий. Крутицкий Антон Владимирович, — медленно продиктовала Егорова, — Он основатель благотворительного фонда «Твори Добро». Это довольно известная организация.
— Ничего не понимаю. Какое дело этому Крутицкому до моей Наташи? — удивилась Катя, впрочем, довольно вяло.
— То-то и оно. Я подозреваю, что на него вышли специально. Подумай, девочка, кому все это выгодно?
— Не знаю, просто ума не приложу! Мы ни у кого ничего не просили, и просить не собираемся!
— Однако, где гарантии, что рано или поздно Наташа не передумает и не начнет шантажировать отца своего ребенка?
— Господи, Лидия Ильинична, неужели вы думаете, что она способна на такое?! — потрясенным голосом произнесла Катя.
— Я-то уверена, что нет. Но сейчас речь не обо мне, Катюша. Так кому выгодно, чтобы мальчик исчез? — На какой-то момент в трубке повисла тишина.
— Мне кажется, я поняла, что вы имеете в виду, — медленно произнесла Катя.
Пару недель назад, когда они с Наташей зашли в магазин, где присматривали детскую коляску, сестра вдруг вздрогнула и быстро шагнула за угол. На вопрос Кати, что ее так напугало, она отвечала, будто ей показалось, что она увидела знакомую. Значит, не показалось. Теперь понятно, откуда ветер дует. Скорее всего, это была ее несостоявшаяся свекровь. Ведь именно ее так боялась Наташа.
— Катюша, ты меня слышишь? — встревоженно спросила Егорова.
— Да-да, я здесь.
— Вот еще что. Здесь наверняка замешаны деньги. Очень большие деньги. Мой тебе совет, постарайся, все-таки, найти хорошего адвоката. Боюсь, сама ты не справишься.
— Спасибо вам большое, Лидия Ильинична. Вы нам очень помогли. Но вы не волнуйтесь. Я справлюсь. Я обязательно справлюсь.
В ухо полетели длинные гудки.
— Как бы я хотела в это верить! — сокрушенно покачала головой Егорова. — Помоги вам Господь!
Она украдкой перекрестилась и положила трубку.
* * *Однажды, спустя пару месяцев после этого разговора, Лидия Ильинична Егорова возвращалась домой из магазина. На дворе разгулялся безмятежный май. Солнце сияло так ярко, как это бывает только весной после проливного дождя, с крыш капала вода, а в широких, как Великие озера, лужах, вереща от восторга, кувыркались коричневые растрепанные воробьи. Ветер, уже почти по-летнему теплый, играл в изумрудных ветвях деревьев. Лидия Ильинична прищурилась от яркого света и тихонько засмеялась, просто потому, что все это было так празднично, так здорово, и воздух пах надеждой и счастьем. Весна! Она вытащила телефон.