— Ладно, — решил Месяцев, выпив шампанское он прояснил мозги с помощью своего любимого напитка. — Теперь надо организовать все так, будто с ним произошел несчастный случай. Там... под машину попал, либо еще что-нибудь. Ну, не впервой, придумаете что-нибудь!
— Может лучше наоборот, закопать его где-нибудь в лесу, и всего делов? — предложил молодой мужчина в армейском пятнистом бушлате, но без знаков отличия, зять Месяцева Анатолий Молодечный.
— Дурак! Так они больше всполошатся, начнут его искать, копать под меня. Делайте как я велел! Чтобы все было натурально, портфельчик его говнястый не забудьте.
— Ясненько, — развел руками Шикунов. — Нет проблем.
Когда генерал и его свита покинули подвал Федор Шикунов сморщился, выплюнул жвачку и пробормотав себе под нос:
— А дерьмо Федору убирать, да? — склонился над щуплым телом своей жертвы. Он деловито осмотрели лицо трупа, потом шею, руки. Здесь он присвистнул и, сняв с руки своей жертвы часы, долго разглядывал их.
— Однако! Какой-то канцелярский придурок, а на руке настоящий «Ориент» с двумя нехилыми бирюликами.
Недолго подумав, он снял со своей руки фальшивый китайский «Лонжин» и защелкнул браслет на руке покойного.
— Махнем не глядя! — доброжелательно сказал завхоз покойнику, и кивнул двум вошедшим в подвал амбалам. — Берите его, повезем прокатиться.
* * *Через неделю, поздно вечером, обычную квартиру в центре Новосибирска потревожил звонок во входную дверь.
— Кто там? — спросила невысокая, щупленькая женщина лет тридцати пяти, одетая во все темное, с явно покрасневшими и набрякшими после застарелых слез глазами.
— А Виктор Семенов здесь живет?
Женщина отперла дверь, за ней стоял очень высокий молодой человек лет тридцати, с большим, объемным пакетом в одной руке, и дипломатом в другой. Плечи позднего гостя явно намекали на его спортивное прошлое, а круглое, курносое лицо не портил даже большой, рваный шрам в углу рта, делающий его улыбку слегка перекошенной.
— Я из Москвы, Александр Рубежный. Мы с Виктором год назад были на стажировке в столице, немного подружились.
— Витя погиб неделю назад, — с трудом выговаривая слова произнесла вдова.
— Да что вы говорите! — приглушенно ахнул приезжий. Как-то незаметно, по сантиметру он протиснулся в прихожую, поставил дипломат. — А я тут всяких гостинцев вам привез, сейчас такие времена, с продуктами туго. Но у нас, в столице, с этим полегче.
После таких слов женщина не могла не пригласить позднего гостя.
— Проходите.
На звук голосов из соседней комнаты вышел серьезный, худосочный мальчишка лет двенадцати, в круглых очках. Выложив на стол обильный запас продуктов гость скинул куртку на спинку стула и, пока хозяйка наливала по чашкам чай, спросил.
— Как это произошло?
— Ни кто не знает, — вздохнула женщина. — Он задержался на работе, бухгалтер есть бухгалтер, такое было часто. Виктора нашли на пустыре за нашим домом, судя по всему он попал под машину. Как — неизвестно. Непонятно даже что он там делал, с работы он всегда возвращался с другой стороны. К тому же пока мы были на похоронах кто-то перевернул весь дом. Это было ужасно, все вывалено на пол, разгромлено...
— Вот как? Это интересно, — сказал Рубежный. — А что еще было странного за эти дни?
— Да... пожалуй, больше ничего...
— У вас часы такие же как были у моего отца, — неожиданно сказал мальчишка. Все это время он не отрываясь смотрел на запястье гостя.
— Да, верно, — согласился Александр, поднимая руку и так же всматриваясь в свои часы. — Мы брали их в одном спецраспределителе. Там как раз завезли большую партию конфискованного «Ориента».
— Когда папу привезли домой у него были другие часы.
— Какие?
Мальчишка ушел в свою комнату и вскоре вернулся с часами в руках.
— "Лонжин"? — удивился Рубежный. — Да, это явно не те часы.
Вскоре московский гость распрощался и ушел. Около подъезда его ждала машина, с виду самое обычное такси.
— В гостиницу, — велел Рубежный. Но не проехав и двух кварталов шофер сказал.
— Александр Иванович, по моему нас пасут.
Александр глянул в зеркало заднего вида и кивнул головой.
— Да, и весьма откровенно. Значит сейчас покатаемся по городу.
После этого он достал небольшую, явно нестандартную рацию и негромко скомандовал в микрофон.
— Второй, пристройтесь к нашему хвосту и проследите откуда он растет.
— Хорошо.
Через десять минут группа наружного наблюдения новосибирского ФСБ потеряла объект своего внимания. Габаритные огни «Волги» словно растворились в черноте небольшого, неосвещенного переулка, а когда «десятка» группы наблюдения миновав его вырвалась на освещенный проспект, ни один из движущихся по нему автомобилей не напоминал нужную им машину.
— Где он? Куда делся? — растерялся водитель.
— Назад, — скомандовал старший по группе, но все поиски были напрасны. — Черт, похоже это ловкачи высшей пробы.
— Столичные гастролеры, — сплюнул с досады шофер.
— Поехали на ковер, — велел, заранее сморщившись, глава наружки.
Спустя пять минут «десятка» остановилась у громадного здания бывшего обкома партии, ныне резиденции генерал-губернатора. В этот поздний час в здании горело только три окна дежурной части, да два окна на втором этаже.
Той же ночью в дверь врача-паталогоанатома Сергея Кузьмина постучали.
— Кто там? — хриплым с спросонья голосом отозвался доктор.
— Открывайте, ФСБ.
На такое предложение было опасно отвечать отказом. Не снимая цепочки Кузьмичев приоткрыл дверь.
— Документы покажите, — попросил он. Рассмотрев их он хмыкнул. — Ого, Москва, главное управление ФСБ. Заходите.
Рубежный не стал лить воду на мельницу, а сразу спросил:
— Это вы примерно неделю назад делали вскрытие тела Виктора Семенова, букхалтера канцелярии генерал-губернатора?
Кузьмичев наморщил лоб, потом согласно кивнул головой.
— Да, а что?
— Что послужило причиной его смерти? Не было ли чего особенного в этом деле?
Доктор поскреб свою всклокоченную бороду, потом сказал.
— Знаете, причину смерти установить было и легко, и трудно. Типичное дэтэпэ, но такое впечатление что его переехали как минимум раза три, и еще одно... — Кузьмичев прищурился. — На лодыжках ног остались темные пятна. Я как-то встречался с похожим случаем, лет семь назад братки пытали одного бизнесмена, у того не выдержало сердце. Так вот, похожие следы остаются после пыток электротоком.
— Это все?
Доктор пожал плечами.
— Пожалуй да.
— Ну что ж, огромное вам спасибо, и, пожалуйста, ни кому ни слова про этот разговор. Это в целях вашей же безопасности.
Поздние гости отбыли восвояси, а доктор ушел к себе в спальню, но еще долго не мог уснуть, проклиная свою черную, неблагодарную, и, как оказалось, еще и опасную работу.
* * *Утром следующего дня вся столичная опергруппа Федерального Агентства Безопасности собралась в укромном мотеле в десяти километрах от города.
— Вчера в два часа ночи в здании администрации кроме обычных для этого времени людей бодрствовал только один человек. За теми окнами на втором этаже находился кабинет заместителя начальника ФСБ губернии подполковника Молодечного, — докладывал первый зам Рубежного капитан Васильев. Он с остальными пятью членами своей команды прибыл в город на пять дней раньше своего начальника.
— Он же по совместительству зять Месяцева, — дополнил его информацию сам Рубежный.
— Да, именно. У него даже кабинет не в здании ФСБ, а как раз напротив кабинета тестя. К нему они и поднялись.
— Хорошо, давайте-ка займемся другими действующими лицами в этой камарилье.
Перебирая фотографии Рубежный задержал в руках один из снимков.
— А это кто такой?
— О, весьма своеобразная личность в окружении губернатора. Некто Федор Шикунов. Фигура необычная для этой офицерской компании. Бывший боксер, в свое время сидел, сейчас явно в фаворе у генерала. Числится обычным завхозом, но ездит на «Джипе», в подчинении пять таких же как он головорезов. За глаза его все величают «интендантом». Есть предположение что он выполняет самую грязную работу, ту, за которую не хотят браться господа офицеры.
— Где-то я видел эту рожу, — пробормотал Рубежный. — Есть еще его снимки?
— Даже видео. Поставить?
— Давай.
Поглядывая на экран телевизора Рубежный продолжал перебирать фотографии.
— Стой! — внезапно вскрикнул он. — Перемотай-ка пленку назад! Останови!
Васильев перемотал пленку назад, Александр подошел поближе.
— Что это? — спросил он ткнув пальцем в экран. Васильев сначала подумал что это просто засветка.
— Блик. Солнце отразилось.
— Дай-ка еще чуть вперед.
Кадр сдвинулся, острый блик на экране исчез.
— Солнце было сзади? — рассуждал словно сам с собой Рубежный.
— Да.
— Есть еще фотокадры этого типа?
— Есть, но они не готовы.
— Мне нужна его левая рука. И как можно крупнее.
Штатный фотограф группы кивнул головой и удалился в ванну. Через полчаса они рассматривали большие, еще мокрые листы фотоснимков.
— Вот они, — сказал Рубежный с торжеством в голосе. — Блик был уж очень сильный. Бриллиантики сыграли на свету. «Ориент» Витьки Семенова, царство ему небесное. Безобиднейший был парень...
Рубежный машинально взглянул на следующую фотографию и замер, не договорив предложения. На снимке была запечатлена другая, правая рука личного завхоза генерал-губернатора. На его запястье была четко видна наколка — красный ромб с эмблемой спортивного клуба «Спартак». И майор наконец вспомнил, где он видел этого человека.
ЭПИЗОД 46
Это было в сыром, ветреном октябре две тысячи четвертого года. Рубежный тогда только начинал свою карьеру в ФСБ в бывшем Свердловске, ныне Екатеринбурге, и вызов к полковнику, начальнику областного управления, был для него событием чрезвычайным.
— Разрешите войти, товарищ генерал-майор? — спросил он заходя в кабинет.
— Проходи, Саша, садись.
У генерала Марусева была своеобразная манера обращаться к своим подчиненным по именам: Саша, Коля, Петя. При седой голове и общем добродушии тона это походило не на оперативное совещание, а на добродушный разговор отца с малыми детьми.
— Будет тебе, Саша, одно задание, довольно простое, но ответственное. Сегодня на десять часов назначен митинг протеста общественности против распространения наркотиков. Пройдет он на окраине города, в печально знаменитом Цыганском поселке...
Увидев удивленное лицо подчиненного начальник кивнул головой.
— Да-да, не удивляйся. Это не моя идея, и я бы его не разрешал, но... Раз губернатор дал согласие, то он состоится. Охрану обеспечивает милиция, а наше дело присмотреть за этим с точки зрения каких либо инцидентов. Возьмешь «Волгу», оператора, постоите в сторонке, поснимаете. На рожон не лезь, твое дело фиксировать все происходящее. Все ясно?
— Так точно! — козырнул Рубежный, хотя на самом деле ему ни черта не было понятно в этом странном задании. Лейтенант знал что митинги и демонстрации запрещены по всей стране еще с пятнадцатого июня, а тут вдруг такое странное мероприятие, и не где-нибудь в центре города, а на окраине, как раз в одном из очагов распространения этой самой заразы. Цыганский поселок состоял из полутора сотен многоэтажных дворцов цыганских наркобаронов, и более сомнительного метода для митинга протеста было не найти.
Все разъяснилось когда машина подъехала к пустырю на окраине Екатеринбурга. Вместо ожидаемых Рубежным пары сотен людей на обширной площади колыхалась многотысячная толпа. Выбравшись из «Волги» Александр окинул взглядом площадь и оценил всех собравшихся в три тысячи человек. На двух грузовиках стояли мощные колонки, а с платформы третьего вещали ораторы. В этот раз стояла бедно одетая женщина с двумя фотографиями в руках. До нее было метров пятьдесят, не меньше, но Рубежный и отсюда видел что это были фотографии двух детей.
— ...Ей было всего тринадцать когда она умерла от передозировки! Сейчас они лежат рядышком на кладбище, а я одна доживаю свои дни. Зачем мне такая жизнь!?
Голос женщины сорвался на рыдания, и ее тот час же оттеснил в сторону другой оратор, плотный, мордастый мужик лет пятидесяти. Голос у него не дрожал, а наоборот был хорошо поставлен, а дикция отменной.
— Доколе русский народ будет терпеть эту свору отравителей! Мы, русские, слишком терпеливы, мы долго, триста лет терпели монгол, пока не скинули свое иго! Ни кто не смог завоевать русского человека и русской земли, ни поляки, ни немцы, ни французы. Сейчас же нас хотят сломить как народ с помощью наркотиков, вообще уничтожить его, неужели мы будем терпеть на своей земле это зло?! Долой эту цыганскую сволочь, выкинуть их из города и вообще из России!