Не было колоний только у Германии и Японии. И виноваты в этом были только они сами. Германия упустила время потому, что поздно объединилась, а Япония потому, что до девятнадцатого века сама отгородилась от остального человечества, осуществляя все контакты с окружающим миром через единственный порт Нагасаки. Отсутствие колоний у Японии было платой за этот обскурантизм.
Однако эти две страны в начале двадцатого века развивались весьма и весьма стремительно. А для промышленного развития требуется сырье, которого как раз и не хватало. Нефть, к примеру, ни в Германии, ни в Японии до сих пор не нашли. Потребности в нефти, угле, железной руде, редкоземельных металлах могли бы обеспечить поставки из колоний, но ведь их не было у этих стран. Нет, конечно, все сырье, необходимое для производства, можно приобрести у своих более расторопных соседей, они охотно его продадут, но сдерут при этом три шкуры. А зачем переплачивать лишнее?
Если нет колоний, значит, надо у кого-нибудь отобрать лишнюю, всего-навсего переделить мир. В конце концов, Великобритания не советовалась с Германией, запуская свои щупальца к ближневосточной нефти. И Франция, залезая в Алжир и Тунис, не спрашивала разрешения. А раз мир поделен без совета и согласия Германии, то она считала себя вправе взять ножик в руки и поделить пирог по-своему. К тому же совсем близко к германским границам располагался естественный союзник. Австро-Венгрия медленно и неизбежно приходила в упадок, и Габсбурги, игнорируя все законы истории, во что бы то ни стало хотели вернуть себе былое влияние и могущество.
В 1909 году немецкий генерал-фельдмаршал Шлиф-фен опубликовал статью под названием «Современная война», многие положения из которой в скором времени легли в основу германской военной доктрины. Статью прочли не только в Германии. С огромным вниманием изучали ее в Генеральном штабе Великобритании, не менее внимательно читали в генштабе Франции. И в других штабах статью Шлиффена тоже прочли. И не просто прочли, но и устроили самый тщательный и кропотливый разбор положений, в ней изложенных, и внесли некоторые коррективы в мобилизационные планы своих армий. Словом, война стала неизбежной.
Предлог не замедлил себя ждать – в 1914 году в Сараево был застрелен Франц Фердинанд. Германия объявила войну России, и понеслось… А поскольку война велась за передел всего мира, то в нее оказались вовлечены государства всех континентов, кроме Антарктиды, и в историю она вошла как Первая мировая.
До сих пор не могу понять!.. Франц Фердинанд был австриец, стрелял в него террорист-серб на территории Югославии; во главе Германии и России стояли двоюродные братья Вилли и Никки – императоры Вильгельм II и Николай II, у которых даже порядковые номера совпадали, их личные отношения были весьма теплыми, что видно по переписке.
Так почему Германия напала на Россию?!
А в восемнадцатом году произошло то, что и должно было произойти: Центральные державы проиграли войну Антанте, причем в истощенных войной России и Германии произошли революции. Дальше был Версаль, и тогда уже Франция вволю поплясала на германских костях. Немцам припомнили и 1871 год, когда Германия в пух и прах разбила Францию и немецкие солдаты маршировали по Парижу, и вторжение во Францию в 1914 году, и много чего еще, что могут припомнить друг другу два государства, веками, то есть вечно, имеющие общую границу. Схожая ситуация наблюдается при ссорах семейных пар, долго проживших в браке. Муж и жена начинают припоминать друг другу взаимные обиды, отсчитывая их чуть ли не с первого свидания, хотя предметом спора был вопрос, кому идти за хлебом.
Чем же закончилась Первая мировая война? Каковы ее итоги? За что двадцать миллионов людей закопали в землю и еще столько же сделали инвалидами? Отвечаю: Первая мировая война окончилась ничем, если не считать того, что Германию обложили репарациями, запретили иметь военную промышленность, военно-морской флот и ограничили численность вооруженных сил ста тысячами солдат и офицеров, а на политической карте появилось несколько новых государств, например Польша, Финляндия, РСФСР.
Поясняю. Любая война, большая или маленькая, должна иметь цель. Такими целями могут быть аннексия территории, свержение правящего режима, оккупация государства или даже массовый геноцид и элементарный грабеж. Но в любом случае цель войны можно сформулировать следующими словами: установление мира лучшего, нежели довоенный.
Если принять за мерило достижения целей Первой мировой войны количество умерщвленных людей, то – да, людей наколотили богато. На сотню мелких войн хватит. Только в мире после той войны не изменилось, в принципе, ничего. Германия была разбита, но не была покорена. Ведущие страны не потеряли свих колоний, а Германия не приобрела ни одной из них. С точки зрения передела мира в 1914 году не стоило делать даже первого выстрела. Причины и противоречия, приведшие к началу войны, устранены не были. Пар выпустили, но котел с огня не сняли и самого огня не погасили. Рано или поздно крышку должно было сорвать.
И еще… Военное искусство умерло. Могу даже назвать точную дату и место смерти. Его убил немецкий ефрейтор, открутивший вентиль баллона с удушающим газом в 1915 году под Ипром. Военное искусство превратилось в индустрию уничтожения людей.
VI
И Сталин, и Гитлер в разное время сидели в тюрьме. Поэтому я позволю себе образно представить политическую обстановку, которая сложилась в мире к тридцатым годам прошлого века, и да простит меня читатель, если эта аллегория покажется ему корявой и неуклюжей.
С точки зрения уголовника весь мир, всю Землю можно представить себе как один большой барак с заколоченными дверями, в котором бессрочно находятся – сколько стран у нас в мире? – допустим, двести человек. Каждый из них символизирует собой одну страну. Понятно, что страны, как и люди, не равны. Поэтому все запертые в бараке личности разнятся между собой по росту, уму и физической силе. Выйти из барака они не могут, не в космос же отправляться, поэтому вынуждены сосуществовать друг с другом. И вот человек шесть самых умных, волевых, здоровых и наглых уголовников берут кусок мела и делят барак напополам. Примерно так и происходит в преступном сообществе. Остальным они объясняют, что половина барака – это их территория, сфера их жизненных интересов. Если кто-то решится перейти начерченную линию, то рискует нарваться на финку или кастет, так как это движение будет расценено как вторжение и угроза мирному сосуществованию. На отвоеванной для себя половине эта шестерка ставит огромный стол, на котором беспрерывно пирует, вылавливая из общей баланды все мясо и отнимая у остальных их пайку.
Еще одну шестую часть барака занимает странный, нелюдимый, угрюмый, непредсказуемый в своем поведении уголовник, у которого тоже есть финка. Он не просто отчерчивает свою территорию мелом – он отгораживается колючей проволокой, кирпичной стеной, железным занавесом, действуя по принципу: ни я ни к кому, ни ко мне никто.
Что же остается остальным? Остальные сто девяносто три человека вынуждены размещаться в духоте и тесноте на одной трети барака, с завистью и страхом поглядывая в сторону более расторопных и дерзких соседей! Ведь у них же нет ни кастета, ни финки, ни силы, ни наглости.
И вот однажды некий паренек, поглядывая на свои довольно крепкие кулаки, начинает сомневаться в справедливости такого уклада жизни. Он смотрит на ту половину барака, на которой идет пир, и понимает, что и для него там должно быть отведено место. В крайнем случае, можно кого-нибудь попросить из-за стола. Но один безоружный и голодный не сдюжит против шестерых вооруженных и сытых. Нужны надежные товарищи. Тогда он находит себе двоих верных друзей, у которых кулаки не меньше. Они тайком изготавливают заточки, и вот теперь для них появляется вполне реальный шанс прорваться на праздник жизни, отхватить свой кусок мяса и отвоевать для себя большую жилплощадь.
В политике, как и в уголовном мире или как у насекомых, существует только одно право – право сильного. Слабый интересен лишь теми вещами, которые у него можно отобрать.
Думаю, нет необходимости объяснять, что имя «паренька» – народившийся Третий рейх, а его товарищи – суть Италия и Япония. Кто такие шестеро наглецов – тоже, полагаю, объяснять не нужно. Они остались и сегодня, все такие же наглые. И «барак» поделен приблизительно так же, только «странного» соседа сильно потеснили, оставив ему вместо одной шестой одну двенадцатую часть «барака». Надолго ли? Впрочем, сосед от этого не стал менее странным и более предсказуемым.
В чем секрет стремительного возвышения Германии? Как Гитлеру удалось за несколько лет превратить затравленное и разложившееся государство в европейскую супердержаву?!
К моменту прихода Гитлера к власти в 1933 году положение Германии можно было определить как критическое. Страна летела в пропасть. Великий мировой экономический кризис 1929—1933 годов не обошел Германию стороной. Треть взрослого трудоспособного населения была без работы.
С приходом к власти нацисты энергично взялись за дело. «Работу, работу, еще раз – работу» – таков был основной лозунг в начале гитлеровского правления. Вопреки распространенному мнению, строительство грандиозных автобанов было только одним, но не самым главным источником новых рабочих мест. Максимальное число людей, занятых на строительстве автобанов, не превышало 650 тысяч из более чем шестимиллионной армии безработных.
Уже в апреле 1933 года Гитлер издает ряд законов, направленных на сокращение безработицы. Например, одним из законов ограничивалась механизация производства. В перерабатывающих отраслях промышленности сразу возникла потребность в свободных рабочих руках. Другим законом отменялся налог на подержанные автомобили немецкого производства. Автомобили всех марок сразу упали в цене, что улучшило конъюнктуру рынка и стимулировало развитие автомобильной промышленности. А она потянула за собой развитие металлургии и химической промышленности.
Всего к концу 1933 года нацистам удалось сократить уровень безработицы в Германии на треть – до четырех миллионов человек. К 1937 году безработица была практически ликвидирована.
В 1934 году, назначая Ялмара Шахта на должность председателя Рейхсбанка, Гитлер поставил перед ним две взаимоисключающие задачи: найти деньги на вооружение Германии и не допустить при этом инфляции. У нас в России подобную задачу правительство решило бы просто: включило станок и напечатало бы потребное количество «резаной бумаги» – казначейских билетов различного номинала. Но это привело бы и неизбежно приводит поныне к росту инфляции. Финансовый гений – Шахт – разработал и предложил Гитлеру схему, которая позволила в короткий срок «из ничего» извлечь более двенадцати миллиардов золотых марок. Не стану утомлять читателя подробностями, только отмечу, что никакой инфляции в стране не возникло, а деньги были направлены на разработку и производство новых самолетов, танков, пушек и боевых кораблей. К 1936 году перевооружение вермахта шло полным ходом, а количество военнослужащих всех родов войск стало расти. Гитлер ввел войска в демилитаризованную Рейнскую область.
Но это были внутренние успехи. Во внешнеполитической деятельности Германия по-прежнему оставалась скованной англо-французским альянсом. В середине тридцатых годов гегемония Франции в Европе была бесспорной и казалась незыблемой. Было чрезвычайно опасно начинать даже не войну с Францией, военная мощь которой была многократно больше немецкой, а просто самостоятельные шаги в сторону сближения с другими европейскими странами. В Париже и Лондоне такие шаги Германии могли расценить как политическую игру, направленную на отторжение от Франции и Великобритании их союзников на Европейском континенте.
Но, видно, глупость человеческая не имеет границ и национальности. На всякого мудреца довольно простоты, как бы высоко по служебной лестнице он ни поднимался. Иногда в голове премьер-министра преет такая же мякина, как и в голове самого младшего клерка. Еще в 1925 году Гитлер опубликовал свою книгу «Mein Kampf», в которой ясно и честно изложил цели, намеченные национал-социалистами, и средства их достижения. Все свои разбойничьи планы. Адольф Гитлер обнародовал на весь мир еще за восемь лет до прихода к власти! Более того, став канцлером Германии, он честно и последовательно стал претворять в жизнь все те положения, которые изложил в «Mein Kampf».
Гитлер не просто не скрывал своих планов, в своих дальнейших речах и отдельных высказываниях он указывал направление и последовательность каждого своего действия. Это упреждающее саморазоблачение говорит не только о том, что все достигнутое нацистами не было простой случайностью или цепочкой совпадений. Это говорит о человеческой глупости вообще и чиновничьей в частности. Это говорит о неспособности людей замечать вещи, которые творятся у них прямо перед глазами.
Государственные деятели в Париже и Лондоне, да и не только там, представить себе не могли, что можно так планомерно и цинично, ни от кого не скрывая своих планов, вести дела. Им всем казалось, что при планировании и проведении внешнеполитических акций должна быть обеспечена обстановка полнейшей секретности, с тем чтобы противник не имел времени на контрподготовку. Гитлер обеспечил сохранение секретности, полностью раскрывая свои карты. На Западе его заявления расценивались не иначе как блеф, провокация или дезинформация. За что европейские лидеры и поплатились. А Гитлер просто раньше всех понял, что, для того чтобы сохранить тайну, нужно быть максимально открытым в отношении большинства фактов.
В 1936 году совместно с Муссолини он встал на сторону Франко. Республиканское правительство в Испании было свергнуто, Франко объявил себя диктатором, а Франция и Англия поимели «больной зуб» на юго-западе Европы. Теперь кроме Германии Франция должна была присматривать и за Италией, так как некоторые территориально-этнические разногласия между этими двумя странами не урегулированы до сих пор.
Помощью Франко и милитаризацией Рейнской области Гитлер обеспечил себе безопасность на западе. В Рейнской области восстанавливалась и совершенствовалась линия укреплений, а генерал Франко отвлекал на себя внимание союзников, так как никто не мог поручиться за то, что испанцы не вторгнутся в южные районы Франции.
В марте 1938 года был проведен аншлюс Австрии, которая была оккупирована немецкими войсками. В сентябре того же года, в результате Мюнхенского сговора, Гитлер вернул Германии Судетскую область, отторгнув ее от Чехословакии. В марте 1939 года Германия оккупировала оставшуюся часть Чехословакии и, таким образом, охватила южный фланг Полыни. В результате всех этих действий Германия окончательно стряхнула с себя узы, которыми была опутана со времен Версаля.
28 апреля 1939 года Гитлер сказал:
«Я преодолел хаос в Германии, установил порядок; производство во всех отраслях народного хозяйства необыкновенно возросло и стабильно продолжает развиваться. Мне удалось вернуть к работе семь миллионов безработных. Я объединил немецкий народ не только политически, но восстановил в военном отношении, постепенно преодолел все 448 статей того договора, который представлял собой самое подлое изнасилование, каковому подвергался какой-либо народ в истории. Я вернул отобранные у нас провинции, я вернул многим миллионам немцев их родину, восстановил территориальное единство нации. Все это мне удалось осуществить без кровопролития, не подвергая ни свой народ, ни другие народы тяготам войны. И все это сделал я – еще двадцать один год назад никому не известный рабочий и солдат из народа – собственными силами».
И это была правда.
На руку Гитлеру сыграли политические ошибки, допущенные британским правительством весной 1939 года. Дело в том, что Англия предложила свои гарантии Польше и Румынии. Это, разумеется, подействовало на Гитлера, как красная тряпка на быка. Предоставление гарантий странам, фактически недосягаемым для вооруженных сил Соединенного Королевства, выглядело как явная и преднамеренная провокация. Глупость и самонадеянность английского руководства заключались в том, что к тому времени и Польша, и Румыния уже были политически изолированы Гитлером от остального мира и Англия, не имевшая общих границ с этими странами, никак не могла оказать им помощь, даже если бы и хотела. Единственной страной, на которую можно было опираться, разыгрывая польскую или румынскую карту, был СССР, который граничил с обеими странами и имел достаточно мощные вооруженные силы, чтобы заставить Гитлера считаться со своим мнением. Но надменные англичане посчитали излишним заручиться какими-либо заверениями советского руководства в румынском и польском вопросах.