«Что-то это мне напоминает, – усмехнулся я про себя. – По-моему, меня решили завербовать втемную». Конечно, в том, что говорил почтенный представитель Ганзы, был резон. Вот только окончание разговора, нечаянно подслушанного мною под дверью, даже не столько слова, сколько тон, которым они были произнесены, наводили меня на мысль, что все совсем не так просто, как пытается представить мне добрый любекский купец. Одно уж, во всяком случае, можно было утверждать наверняка: нанимая меня, Хельмут и те, кто стоял за ним, желали обезопасить не столько жизнь могучего ревнителя российской государственности, сколько свои вложения в развитие торговли на Востоке. Однако то, что кристально ясно члену Британской палаты лордов Вальдару Камдилу, лорду Камбертону, вовсе ни к чему наемнику без роду и племени. А потому я лишь сдвинул брови к переносице и закинул в рот оторванную от соблазнительной кисти виноградину.
– Все это хорошо звучит, – неспешно заметил я, смакуя ягоду. – Но, во-первых, я еще не слышал, о какой сумме идет речь, а во-вторых, я уже говорил, что у меня с недавних пор есть боевой побратим.
– Да-да, Лис Венедин, – кивнул Штолль.
– Он самый. И я не могу принимать такое решение без него.
Словно дождавшись упоминания о своей персоне, в ту же секунду на канале связи прорезался голос моего «побратима»-напарника.
– Але, Капитан, ты еще трезвый? – с непонятным восторгом в голосе завопил он.
– Даже не притрагивался.
– Сочувствую, – в том же тоне продолжил Лис. – Ладно, о тяготах и лишениях потом. Ты говорил, шо у тебя в Новгороде есть знакомый ганзейский купец?
– Да, я сейчас у него. Он как раз предлагает одну занятную работенку…
– Позже, Капитан, позже. Работа не хрен, стояла и стоять будет. Тут клиент на наши плавсредства томится, породы «лопух первозданус раскидистый». Ты бы мог притащить на пристань к озеру своего торговца и побродить с ним по пирсу, разглядывая корабли, а лучше всего тыкая в них пальцем?
– Что ты задумал? – нервно начал я, зная на практике, что после проведения в жизнь очередного Лисовского плана в городе нам лучше более не задерживаться.
– Капитан, все будет пучком! Операция под поэтическим названием «Лис в сапогах, или Новые похождения маркиза Карабаса». Твое дело – побродить с умным лицом по пирсу, а потом подойти ко мне и заявить, что ты берешь оба корабля. За любые деньги.
Глава 3
Ой ты, гой еси, добрый молодец!
И на кой, еси, тебе это надо?!
Слова из песниСвеженастланные доски пирса тихо скрипели под сапогами. Было уже совсем поздно, когда наша процессия добралась до берега Ильмень-озера, туда, где в ожидании выхода в море лениво покачивались на волнах десятка четыре лодий, коггов и крутобоких нефов. Несмотря на ночное время, пирс жил своей обыденной жизнью. Кое-где, неспешно переговариваясь, стучали киянками плотники, ремонтирующие дубовый настил, рыбачили с борта вахтенные матросы, громыхали трещотками сторожа, отпугивая то ли мелких воришек, то ли змея чудодивного, жившего, судя по рассказам местных жителей, в неведомых глубинах озера.
Заметив нас, они окидывали процессию долгим взглядом и вновь возвращались к своим делам, понимая, что ежели спешит в полночный час именитый ганзейский купец, стало быть, нужда в том есть. Пятеро стражников, судя по жилетам из волчьих шкур, надетых поверх вороненых кольчуг, из народа ободритов, и пара рослых факельщиков придавали нашему эскорту видимую значимость, но сколько таких кортежей доводилось видеть плотникам и сторожам – не перечтешь.
– Вот, смотри, Хельмут, – я ткнул пальцем в ближайшее судно, стоящее у пирса, – посудина плавает уже по меньшей мере лет двадцать. К тому же, похоже, в этом году его хозяин не расщедрился на то, чтобы его как следует просмолить, и я готов биться об заклад, под палубой у него плещется вода, как в дождевой бочке…
– Пожалуй, – кивнул головой мой собеседник. – Но я не собираюсь покупать у тебя корабли.
– А вон тот неф, – не унимался я, исправно тыкая в следующий парусник, – его днище так обросло, что он едва может двинуться с места. Если его владелец и впрямь планирует в скором времени добраться домой, судя по всему… во Фландрию или, может, в Геннегау, то придется отправляться прямо сейчас, иначе до зимних штормов ему не дойти.
Штолль хмыкнул:
– Возможно, ты прав. Но мне-то что, я уже сказал тебе, я не собираюсь покупать твои когги.
– У нас отличные корабли, – словно не слыша слов торгового гостя, продолжал я. – Просто прекрасные. Да что я говорю, ты лучше сам посмотри. Во-он видишь, Лис возле них суетится. Похоже, покупателя нашел.
– Ну, вот и славно, – кивнул наш наниматель. – Надеюсь, он сможет отвлечься, чтобы обговорить дела. Время не ждет.
Мне стоило немалых трудов натолкнуть почтенного купца на мысль бросить вечерние хлопоты и отправиться на пристань, чтобы самому поведать Венедину о своем предложении. Я утверждал, что могу напутать, что условия сделки будут весомее звучать из уст самого Штолля, что я не хочу быть заподозренным в том, что утаиваю выгоду лично для себя и прочее, прочее, прочее. Но все мои слова ушли бы водой в песок, когда б не непреложный факт, что сегодня Лис ни за что не уйдет с причала, пока не продаст корабли, а завтра наша дружина уже нужна ганзейцам на площади.
– Кнут! – Хельмут Штолль обернулся к своему наперснику. – Пригласи сюда славного витязя Лиса Венедина. Скажи, что у меня к нему есть очень выгодное дело.
Преданный слуга молча склонил голову и поспешил выполнить поручение хозяина.
– Капитан, все отлично. Я вас вижу. Сейчас делаем рокировку. Я иду протирать ля-ля за тополя с твоим купцом, а ты давай сюда и с умным видом надувай щеки.
– Зачем? – непонимающе отозвался я.
– У нас в годы развитого социализма один из высокопосаженных членов после посещения крейсера «Москва» записал в книге почетных гостей: «Посетил военное судно. Произвел глубокое впечатление». Так вот, бери пример с него.
Понять что-нибудь в образной Лисовской речи было делом непростым, поэтому я решил действовать по обстоятельствам. Дождавшись, пока Штолль увязнет в беседе с моим хозяйственным напарником, я откланялся и, поднявшись на борт судна, начал с деловым видом разгуливать по палубе, ощупывая натяжку шкотов, простукивая борта и внимательно разглядывая, хорошо ли законопачены щели. Найденный Лисом покупатель, по костюму явный фризландец, с неподдельным интересом наблюдал с берега за моими действиями, силясь осознать, что происходит. В голове моей на канале закрытой связи крутился страстный диалог расчетливого венедского витязя с не менее расчетливым любекским купцом. Оказавшийся в своей стихии Лис торговался за каждый день оплаты, за каждый фунт мяса для дружинников и гарнец овса для лошадей. Я думаю, почтеннейший Хельмут Штолль уже вполне осознал, что получение одобрения контракта у хитрого Венедина не было пустой формальностью.
– Эй! Что вы там делаете? – донеслось до меня с берега.
Похоже, мои брожения по судну вызвали настолько острый приступ любопытства у вероятного клиента, что он решился одернуть неизвестного вояку, бесцеремонно разглядывающего практически купленный им корабль.
– Смотрю, все ли в порядке, – сухо отрезал я и, повернувшись спиной, скрылся в трюме.
Переговоры купца и моего генерал-квартирмейстера, к вящему удовольствию высоких торгующихся сторон, подходили к концу. Звучно ударив по рукам и договорившись о встрече завтра поутру, переговорщики разошлись, втайне, очевидно, усмехаясь тому, как ловко каждый из них провел другого.
Покончив со сделкой, Лис с самым радостным видом возвращался к нервно переминающемуся с ноги на ногу покупателю, измучившемуся в ожидании ответа на обуревавшие его вопросы. Лис приближался, улыбаясь и насвистывая что-то бодрое. Фризландец открыл было рот, спеша поинтересоваться, что, собственно говоря, происходит, но не тут-то было.
– Прости, родной, – услышал я слова Лиса. – Видать, не судьба мне продать тебе корабли.
– Как то есть не судьба?! – В тоне неудачливого покупателя звучало возмущение. – Мы ведь почти договорились!
– Ну, почти договорились – еще не значит, что договорились, – стремительно парировал Лис. – Ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Тебе нужны корабли, мне нужны деньги. Господин ганзейский купец дает больше.
– Но ты говорить – слово! – не унимался задетый за живое северянин. – Ты продавать корабли две трети цены. Я тебе платить деньги – задаток!
– Тю! – возмутился Венедин. – Я шо, тебя обокрал? Держи обратно свои гроши. Это у вас, у торговых гостей, слово дороже денег, а нам-то что, – Лис махнул рукой, – только монету плати, и мы вообще рта не раскроем.
– Но я платить тебе хороший деньги за чужой судно! – упирая на «чужой», продолжал свой бессмысленный торг найденный моим другом «лохус натуралис».
– Родной! – Лис сделал паузу. – Ты, видать, не понял: господин, с которым я только что беседовал, – представитель Ганзейского союза. И если его человек скажет, что корабли так хороши, как я о них говорил, то он выкладывает за каждый по две цены против той, которую предложил ты.
– Это не может быть! Ганза не покупает краденый корабль!
– Как скажешь, – согласился Венедин. – Ладно, все. Ступай и прости, если что не так. А я пойду посмотрю, что там чертов конунг в трюме делает.
«Чертов конунг», то есть я, счел последнюю реплику вполне уместной для эффектного появления из корабельных недр.
– Все отлично, – заявил я, вылезая на палубу. – Прекрасный корабль. Если второй такой же, я скажу хозяину, что они действительно стоят тех денег, которые он за них платит.
– Да-да, конечно, посмотри. Второй ничуть не хуже, – отозвался Лис.
– Но как так быть? – Фризландец тронул плечо глядевшего мне вслед Лиса.
– Муромец приехал, – неопределенно вздохнул мой друг, разводя руками.
– И что? – обалдело спросил купец.
– Ты шо, совсем?! – Венедин постучал кулаком по лбу. – По слогам тебе повторяю: Му-ро-мец при-е-хал.
– А-а-а, – понимающе закивал северянин. И продолжил, переходя на шепот: – Послушай, я давать две цены плюс еще полцены. Прямо сейчас, не утром. Вот монеты. – Он потряс перед носом моего друга туго набитым кошелем.
– Сказал же тебе – не могу, – досадливо отрезал Лис. – Сам же твердил: слово! слово! Мы уже по рукам ударили. Стало быть, извиняй. Вот сейчас купцов слуга оценит…
Фризландец ловко поймал брошенную ему подачу.
– А если он сказать хозяин, что корабль плохой?
– Ну, знаешь ли, это ты с ним сам договаривайся.
Мы договорились.
Утро началось с грохота в дверь и возбужденного шума голосов на лестнице. Я открыл глаза и, с трудом наводя резкость, бросил взгляд на затянутое бычьим пузырем оконце. Судя по всему, только начинало светать.
– Шо-то я не понял. – Лис, приподнимаясь на локте, начал нащупывать рукоять лежавшего рядом с топчаном меча. – Шо это еще за ранний старт? Кажется, за нами никакого криминала не водится, шоб вот так спозаранку тревожить почтенных джентльменов.
Я прислушался. Постоялый двор, на котором мы остановились, жил своей – и, похоже, весьма бурной – жизнью.
– Лис! – скомандовал я. – Растолкай тех, кого можно растолкать, и готовьтесь к бою. Сейчас! – крикнул я, начиная снаряжаться. – Сейчас открою!
Вчерашнее неподъемным грузом прижимало дружинников к полу, мешая им не то что оторвать голову от свернутых на манер подушки плащей, но даже просто открыть глаза. Пожалуй, радость по поводу продажи кораблей и приобретения оплаченной работы была в алкогольном эквиваленте чрезмерной.
В дверь снова застучали.
– Иду-иду! – крикнул я и, поудобнее перехватив меч, отодвинул засов. – Что надо?
Лестница была забита молодыми людьми приказчицкого вида. Тот, кто стоял ближе всех к двери, явно добившийся столь выгодного положения благодаря недюжинной телесной мощи, затараторил, спеша опередить собратьев:
– Говорят, у вас продается два корабля…
– Уже проданы, – зло бросил я, закрывая дверь перед его носом.
– Здесь тоже проданы! – донеслось из-за двери, и два десятка ног затопали вниз по лестнице.
– Что это было, Капитан? – подходя ко мне, поинтересовался Лис.
– Десяток приказчиков интересовались, есть ли у нас корабли на продажу.
– Ну дела! И чего бы им вчера не прийти?
Я пристально посмотрел на друга:
– Лис, а скажи мне, пожалуйста, что ты имел в виду, упоминая вчера маркиза Карабаса?
– Ну-у… понимаешь… сущие пустяки. – Мой друг скорчил рожу провинившегося ребенка. – Я послал несколько человек, чтобы они побродили по пирсу, поговорили со шкиперами о цене на корабли в этом сезоне. Ну и выразили заинтересованность Ганзы в срочном увеличении своего флота.
Я вздохнул. Скорость распространения слухов в Новгороде была не менее высокой, чем в любом торговом городе.
– Ладно, давай поднимай дружину. Пора собираться на площадь.
– Неужели продешевили, – страдал Лис, размашисто шагая по направлению к площади. – Господи, интересно, а почем корабли сегодня?
– Можно узнать, – отозвался я, подыскивая слова для утешения своего друга.
– Ни в коем случае! – замахал на меня руками Лис. – Если выяснится, шо они сегодня стоят дороже, чем я взял с нашего терпилы, моя жаба примет невиданные размеры.
– Кто? – не понял я. – Жаба – это такая… вроде лягушки?
– Жаба – это вроде полный абзац, – хмуро кинул Лис. – Она нападает и давит, пока дерьмо из ушей не полезет.
Я с сочувствием посмотрел на своего боевого товарища. Чудовища, водившиеся в недрах российской глубинки, похоже, представляли леденящее душу зрелище.
– О, друзья мои! – Хельмут Штолль в окружении своей ободритской стражи уже поджидал нас у тисовых ворот гостиного двора. – Приветствую вас!
Мы с Лисом склонились в низком поклоне, спеша засвидетельствовать почтение щедрому нанимателю.
– Кстати, господа, как у вас обстоят дела с продажей кораблей?
Я услышал, как со скрежетом смыкаются Лисовские челюсти и невольно оглянулся посмотреть, не появился ли вдруг упомянутый Сергеем монстр. Слава Богу, страшилища не было.
– Вчера продали, – поспешил ответить я, искоса наблюдая, как у Лиса отливает от лица кровь.
– Очень жаль, – вздохнул Штолль, – а то у меня есть человек пять отличных покупателей. Дают тройную цену за самую никчемную лохань.
Лис был близок к обмороку. Он сомнамбулически шевелил ногами, продвигаясь вместе с нашей процессией, не в силах сказать ни слова.
– Сегодня с утра все как взбесились, – продолжал благодушно настроенный торговый гость. – Бегают, торгуются, толкуют о каком-то заморском походе, трещат как сороки: «Муромец приехал, Муромец приехал». И мне отчего-то показалось, что все ждут, когда я открою очень важную тайну.
Лицо моего друга приобрело оттенок той самой деревянной мостовой, по которой мы сейчас ступали.
– Что с тобой, Венедин? – Хельмут недоуменно смерил моего друга взглядом с ног до головы. – Ты болен?
– Вино, – не размыкая зубов, процедил мой напарник.
Так и осталось невыясненным, жаловался ли Лис на качество выпитого вчера на постоялом дворе или же, наоборот, просил поднести ему чарку, чтобы обрести силы жить дальше. С площади, бывшей уже совсем неподалеку, донесся слитный рев сотен луженых глоток: «Муромец!!! Муромец!!! Молви слово, Володимир!»
– Продешевил! Продешевил! – услышал я причитания на канале мыслесвязи. – Ну надо же!
– Послушай, Лис, – пытался успокоить я своего друга, – всех денег все равно не заработаешь. К тому же зачем тебе их столько? Сегодня-завтра мы набираем достаточно материала для доклада в Институт и отбываем восвояси, сделав всем ручкой. Благо, при помощи Хельмута мы сможем достаточно близко подобраться к главным источникам информации, да и сам факт связи сегодняшнего мероприятия с политикой Ганзейского союза весьма пикантная приправа к нашим непредвзятым наблюдениям.