Телохранитель не заставил повторять приказ дважды. Приведенный, высокий стройный юноша лет семнадцати с лицом тонким, почти девичьим, был одет по-походному и покрыт дорожной пылью с головы до ног. По всему было видно, что перед тем, как предстать пред грозные очи князя, он проскакал не один десяток верст.
– Ну, вьюнош, – быстро кинул ему князь Олег, – говори скорее, как дело было?
Юноша обвел глазами собравшихся на пригорке князей и бояр и начал не совсем уверенно, видимо, смущенный многочисленностью и знатностью слушателей:
– Я Ефимий из Ольшаницы, сын, княже, вашего сотского Сергия…
– Говори, как дело было.
– Вчера в день ливонцы, сбив заставу в Ольшанице, с налета взяли изборский посад и теперь в силе великой стоят под стенами детинца.
– В каком числе вороги? – кратко спросил князь Олег.
– До трех сотен рыцарей, да кнехтов с ними четверо к одному. Во главе, видать, сам магистр орденский, Конрад фон Вегденбург.
– Сколько в детинце держится?
– Витязей двадцать, гридней до полуста и так народу оружного сотни с полторы наберется.
– Мало сил, – вздохнул Муромец.
– Даст Бог, выстоят, – хмуро ответил Олег. – Там боярин Александр, он старый вояка.
– Ранен воевода, – негромко произнес Ефимий. – Как ливонцы поперли, он со своей долгой палицей в воротах стал, так от усердия великого палица сломалась. Насилу сам уцелел, едва живого уволокли.
– Плохо, – сквозь зубы бросил князь Изборский. – А ты-то как выбрался?
– Княгиня меня подземным ходом выпустила тебе сообщить. Я у витязей собрал роги гулкие да в ближнем лесу начал трубить, как будто подмога идет. Ливонцы как то услышали, бросились к посадским стенам, ожидая приступа. А тут как раз на звук пяток наших из Ольшаниц подошли. Я им роги передал, велел ливонцев до утра тревожить, а сам к вам поскакал с известием.
– Сам хитрость удумал али кто подсказал?
– Сам, светлый княже.
– Дельно. Что ж, отрок, коли ты такой головатый да хоробрый, при мне состоять будешь. Коня и доспех отважному! А это, – князь снял с шеи драгоценную гривну чеканного золота, – носи в память о подвиге своем.
– Славный витязь будет, – одобрительно глядя на молодого воина, улыбнулся Муромец. – Береги его, князь Олег.
Вскоре объединенные войска уже маршировали мимо стен Пскова в сторону княжьего града.
– Признаться, я рад, что все так закончилось, – произнес я, обращаясь к едущему рядом Лису.
– Да я в общем-то тоже, – вздохнул мой напарник. – Вот только закончилось ли?
Мои брови удивленно поползли вверх.
– Что ты имеешь в виду?
– Знаешь, пока все эти политические терки шли, я бычился на князя, и шо я тебе скажу: у этого мужика здорово пекло под портками.
– Ты хочешь сказать, что он испугался?
– Упаси Бог! Просто ему стало резко не до Муромца, не до Новгорода и даже, по-моему, не до Изборска. Его конкретно интересовала сидящая сейчас в осаде жена и, похоже, ничего более.
– Полагаешь, это хитрость?
– Не все так просто, – отозвался Лис. – Говорил-то он от души, да вот что он через неделю скажет? Дело-то на Руси небывалое: под рукой у боярина из корня крестьянского два Рюриковича и один Труворич. Не слабый расклад, правда?
Я пожал плечами:
– Сколько основателей династий начинали с худшего.
Мне хотелось еще что-то добавить, упомянуть викингов, легко менявших весла на скипетры, но тут мое внимание привлек раскидистый дуб, росший в полуполете стрелы от Псковских ворот. На толстых его ветвях болтались три мертвых тела, и еще две петли, жутко посматривая своими пустыми глазами, с явным нетерпением ожидали приготовленных для них жертв. Несчастные, судя по дорогой одежде, из городской старшины, стояли подле дуба в окружении дружинников, шепча слова последних молитв.
– Что бы это могло быть? – Я указал Лису на творимую поодаль расправу.
– Это? – Венедин поднял руку, указывая нагайкой на орудия казни. – Назидание псковитянам. Покуда их природный князь геройствовал в поле, горожане решили поднести Муромцу ключи от города. Ну, Муромца они не застали, он как раз с их князем на толковище был, зато попали к Святополку Туровскому. Он их по окончании переговоров доставил к Ильичу. Но у него, как водится, с ходоками разговор короткий: как услышал, что именитые граждане псковские город князю новгородскому отдать хотят, так и повелел выдать изменников Олегу. А тот, сам видишь, решил поднять их патриотизм на недосягаемую высоту. А ты что думал, в сказку попал?
Расстояние, которое хороший наездник преодолевает часа за три, армия, обремененная обозами и многочисленной пехотой, делает за время дневного марша. Горящий нетерпением князь Олег, оставив пешую рать на попечение новоявленного друга и союзника, во главе старшей дружины спешил к родным пенатам, намереваясь сковать боем негаданных гостей.
– Позволь и мне, княже, идти в бой. Я и побратим мой, Лис Венедин, магистру ливонскому по прошлому году лично ведомы. Мы с ним под знаменами графа Шверинского вместе в Эстляндии воевали. Ежели мы над изборским детинцем свои баньеры развернем, глядишь, Конрад и решит, что госпоже Бригитте от сестры подмога пришла.
– Да как же так быстро-то? – удивился Олег, прикидывая в уме расстояние от Шверина до Изборска.
– Так ведь и магистр, чай, не по небу летел. А слухом, как известно, земля полнится. Тут не важно как, важно, что поспели.
– Хорошо. – Губы Олега Изборского сложились в жесткую недобрую ухмылку. – Так, стало быть, и положим. Ты в детинец пойдешь, а я собак ливонских с палисада подопру. До утра не выпущу, а там и остальное войско подоспеет. Каково, Володимир Ильич? – Князь повернулся к ехавшему рядом Муромцу, вспоминая, что отныне он не совсем волен в своих решениях.
– Умно, – согласно кивнул тот. – Ступайте с Богом!
– И мне позволь, – раздался сбоку из-за спины странно знакомый голос. – Я Ропша Хват, ватажник повольничий. Мне эти места, что своя ладонь, знакомы. Так что ежели только пожелаете, отсюда до самого Изборска лесом короткой дорогой проведу. В треть путь срежем.
– Ступай, Ропша. Да людей своих возьми, – приказал Муромец. – Все подмога крепче будет.
Князь Изборский покосился на повольника, явно не горя желанием открывать ему секрет потаенного хода, но, помолчав с минуту, согласно кивнул:
– Ступайте. Ефимий вас к лазу проведет. А ежели что, с вестью его ко мне пошлите. Он малый ловкий.
Трубы под Изборском не прекращали гудеть всю ночь и нынче весь день. Вначале ливонцы бурно реагировали на них, откатываясь от цитадели детинца и занимая места на стенах посада. Потом, уразумев, что их попросту дурачат, перестали обращать внимание, выслав полсотни кнехтов, чтобы утихомирить невесть откуда взявшийся духовой оркестр. Однако кнехты не вернулись. К тому моменту, когда наш отряд подошел к городу, в его окрестностях собралось до трех сотен посошной рати и воев с окрестных застав. Прихватив с собой тех, у кого были луки, самострелы и пращи, я оставил остальных дожидаться подхода князя и стеречь коней, и поспешил подземным ходом в осажденную башню.
Надо ли говорить, как изумилась и обрадовалась Бригитта, или, как называли ее здесь, Богуслава, увидев среди пришедших на помощь воинов Лиса Венедина.
– Фрау Бригитта, – склонился в поклоне он.
– О Господи! – всплеснула руками младшая дочь графа Мекленбургского, готовясь, кажется, расплакаться от нахлынувших чувств. – Как вы здесь, откуда?
– В данный момент из подземного хода…
– Ливонцы опять идут на приступ! – крикнул кто-то с верхней боевой галереи.
– Прошу прощения, сударыня, – осекся Лис. – Ребята, за работу! Золотой каждому, кто попадет в глазную прорезь рыцарского шлема! По серебряному за каждого кнехта.
– А арбалетчики? – кинул кто-то из столпившегося вокруг отца-командира венедских лучников.
– Хорошо-хорошо, торг здесь неуместен. За каждого арбалетчика плачу отдельно.
Я смотрел на княгиню и понимал, отчего так нервничал князь Олег. Я не большой специалист в этом деле, но, по моим наблюдениям, княгиня должна была родить от силы через месяц.
План ливонцев был ясен. Узнав от соглядатаев о положении фрау Бригитты и о том, что князь Олег собирается выступить против усиливающегося Новгорода, ливонцы решили нагрянуть как раз в тот момент, когда изборская рать схлестнется в сече с новгородской. Кто уж там победит – не важно, а вот вернется князь домой или же нет – вопрос открытый. Но даже если вернется, дружина его будет изрядно ослаблена, а в руках ливонских ревнителей слова Божьего окажется и Изборск, и жена князя с будущим наследником или наследницей престола.
Удобная позиция, с которой можно диктовать условия. Если же вдруг Новгород не станет воевать против Олега, а ограничится одной лишь демонстрацией силы, князь будет вынужден пятиться, опасаясь за тыл. Ливонцы в это время успеют уйти в свои земли, уводя в полон княгиню Богуславу. А там наследника можно воспитать в нужном духе, наследницу выдать замуж, как следует, и, глядишь, прощай гордое изборское княжество, здравствуй, земля новгородская.
– Капитан! – прикрикнул Лис. – Ну, ты идешь или куда?
– Иду, – кивнул я, резко выходя из состояния задумчивости. – Значит, так: сейчас разворачиваем баньеры, пусть Вегденбург на них полюбуется. Позаботься о том, чтобы твои ребята отбили у ливонцев охоту чересчур усердствовать, а дальше я, пожалуй, сделаю вылазку. Пусть им окончательно тошно станет.
– Рискованно, – вздохнул Лис.
– Понятное дело, рискованно. Но ты же меня поддержишь?
– Я-то поддержу, начальство не поддержит. Так что не забудь потом упомянуть в докладе, как геройски прорубился к великому магистру Ливонского ордена единственно с целью взять у него интервью и узнать мнение по поводу состоявшейся в Новгороде тусовки.
– Лис!
– А что Лис, что Лис?! Я уже ушел!
* * *Работа на боевой галерее кипела вовсю. Насколько можно было судить, многие лучники за последние минуты заработали уже куда больше годового содержания и продолжали класть золотые и серебряные монеты на свой банковский счет. По мере сил с ними состязались местные стрелки, также нанося заметный урон атакующим, хотя и с меньшей виртуозностью, чем знаменитые венедские гвардейцы.
– Похоже, они попятились. – Я указал рукой на изрядно поредевший строй кнехтов, пытающийся укрыться за щитами от губительных стрел, летящих с башни. – Во всяком случае, запал у них уже пропал.
– Запал – пропал! Да ты у нас стихотворец, – не в тему продекламировал Лис.
– Потом! Смотри, видишь во-он ту группу всадников? Если я не ошибаюсь, там сам магистр. Можешь ссадить их с коней?
– Запросто! – гордо заявил Лис, слюнявя палец и поднимая его вверх, чтобы лучше почувствовать ветер. – На коней заявки не было, поэтому, так и быть, займусь сам.
Я хотел еще что-то сказать, но вдруг чье-то массивное тело рухнуло на меня, сбив с ног.
– О черт! – Хозяин тела стремительно вскочил на ноги, подбирая выпавший самострел. – Вот же сучий сын! – Он развернулся к бойнице, возле которой стоял я, и выпустил вниз стрелу. Высунувший было голову из-за высокого щита арбалетчик рухнул наземь, закрывая руками лицо.
– Ропша, ты ранен? – крикнул один из изборцев.
Арбалетный болт, пробив висевший за спиной повольничьего ватажника щит и кольчугу, торчал у него в плече.
– Пустое! – яростно сверкая глазами, процедил Хват. – До тела не достал.
Он вновь заложил стрелу в самострел. Я мысленно представил себе траекторию полета торчавшего в плече моего товарища болта и с необычайной ясностью понял, что, не окажись Ропша на его пути, эта зловредная деревяшка вошла бы мне куда-нибудь между височной впадиной и носом.
– Спасибо тебе, дружище! – кинул я, хватаясь за древко, пробившее щит моего спасителя.
– Пустое! – еще раз крикнул он, поворачивая ко мне искаженное лютой яростью лицо. – Даст Бог, еще сочтемся.
Со стороны леса вновь раздались гулкие звуки рога.
– Я же приказал не трубить! – нахмурился я.
– Это не наши, – прислушавшись, покачал головой Ефимий из Ольшаницы, стоявший рядом с луком в руках. – Это князь Олег с дружиной.
Рога трубили под Изборском и в эту ночь, а утром перед глазами ливонцев предстало многотысячное воинство земли русской, пришедшее навести порядок в своих пределах. Такого поворота событий седой волк Конрад фон Вегденбург никак не ожидал. И, видимо, именно поэтому парламентер, приближавшийся к башне детинца, ступал медленно, словно втайне надеясь, что страшное марево развеется и под стенами Изборска не будет великой армии, ждущей у выбитых ворот посада заветного сигнала, чтобы положить в сыру землю потрепанную шайку «слуг Господних». Но марево не исчезало. Дойдя наконец до башни, парламентер с неохотой постучал в ворота и развел руки, демонстрируя изготовившимся за стенами защитникам, что он безоружен.
– Что надо? – донеслось до него из зарешеченного окошка, открывшегося в воротной калитке.
– Мой господин, великий магистр Ливонского рыцарского ордена, Конрад фон Вегденбург, желает знать…
– Где сидит фазан, – прокомментировал услышанное стоявший рядом со мной Лис.
– …Верно ли, что в замке находятся шверинские рыцари Вальтер фон Ингваринген и Лис фон Венедин?
– Ну, дык!.. – Лис поправил несуществующую бабочку под подбородком. – Ясный пень! – С ролью «рыцаря фон Венедина» мой друг справлялся, прямо скажем, слабовато.
– Я, Вальтер фон Ингваринген, слушаю тебя, – как можно грознее рявкнул я из-за ворот.
Удовлетворенный этим ответом парламентер склонил голову и продолжил далее:
– Мой господин, благородный магистр фон Вегденбург, желал бы вступить в переговоры с посланцами графа Шверинского, с которым у нас, как вам достоверно известно, уже который год союз, по поводу заключения почетного мира и оставления под гарантию нашей безопасности Изборска на выгодных для вас условиях.
Мы с Лисом переглянулись.
– А шо, – Лис толкнул меня локтем в бок, – мне Шверинский еще за последний месяц денег торчит.
– Ладно, – махнул рукой я, – поиграем. Я, Вальтер фон Ингваринген, говорю вам, что пришел сюда как союзник князя Изборского, а также воеводы новгородского и всех тех, кто с ним, как-то: князь Киевский, князь Туровский и прочие. И ни о каких переговорах без участия оных не может быть и речи.
Посланец в скорбном молчании выслушал эту весть и произнес, выдавливая из себя каждое последующее слово:
– В таком случае великий магистр Конрад фон Вегденбург уполномочил меня заявить, что он и все, кто стоит под его рукой, согласно традициям рыцарства, желают сдаться вам и просят принять их под свою защиту. А также назвать сумму и условия выкупа.
Глава 6
Измотав противника беспорядочным бегством, окончательно деморализуем его безоговорочной капитуляцией.
Полное собрание секретных директив Генштаба. Том 3, стр. 29Мы ехали мимо неприступных стен Изборска, с интересом наблюдая изменения, случившиеся в местном ландшафте за прошедшую ночь. То есть нет, с ландшафтом все было в порядке, лес не стронулся с места, и высокий холм, на котором возвышался Изборский кремль, не провалился под землю, но теперь его окрестности украшало множество ям в пояс глубиной, возле которых аккуратно лежали длинные, остро отточенные колья. Можно было бы подумать, что, готовясь к осаде крепости, наши войска решили обезопасить свои позиции несколькими рядами волчьих ям, но в одном месте эти колья уже были использованы, не оставляя ни малейшего сомнения в их назначении.
Пятьдесят кнехтов послал Конрад фон Вегденбург расправиться с лесными трубачами. Большая их часть нашла конец среди чащобных буреломов и болотных трясин. Те же, кто выжил, красовались теперь на кольях, наводя ужас на ливонцев. Это было то, что видели с утра они и не видели мы. То, что подвигло великого магистра сдаться, ища спасения от страшной участи.