Сквозь радостное орание разной птичьей сволочи вдалеке послышался треск мотоцикла. В голове шумело, и соображалось плохо. Поэтому не двинул навстречу шуму мотора, а наоборот, отошел за кусты, на обочину. Через пару минут мимо меня проехал байк. А я, уронив челюсть, долго смотрел ему вслед. За рулем тарахтелки сидел немец. Вы спросите, как я узнал национальность? А вот, очень просто — немец был в каске, в зеленовато-сером мундире, в сапогах, с винтовкой, противогазом и прочими причиндалами. Второй, что сидел в люльке, был без каски, но тоже в мундире и чего-то жрал. На турели из люльки торчал пулемет. Я хренею, дорогая редакция! В смысле — где я? Что-то стало сомнительно, что поляки устроили тут костюмированную игру, типа — самый красивый фриц. Уж очень морды у тех двух были обыденные. И форма сидела слишком ладно и обмято. Я-то знаю — чтобы роба так обмялась, в ней нужно долго ходить или уметь носить. Вы ведь видели солдат-новобранцев? На них форма — как на лошади фартучек. А тот же черпак или дед, даже получив новую, в тот же день доводит ее до нужной, фасонистой кондиции. Так что в костюмированную войнушку не верю именно потому, что форма на гансах сидела ПРИВЫЧНО.
В организмах было еще не совсем хорошо, поэтому вместо того чтобы паниковать и гнаться за мотоциклистами, в попытке выяснить правду, улегся за куст и принялся размышлять. Все-таки те испытатели, с ярким светом, похоже, не американцы. Похоже, что это как раз таки и есть несуществующие инопланетяне. Надо же — никогда в них особо не верил. Да и теперь в общем, тоже не верю, но против фактов не попрешь. Заглохшая бэха, непонятный свет, странные голоса в башке… Все эти спецэффекты явно неспроста были, так что вполне может быть, какой бы это фантастикой не отдавало, закинуло меня по времени — не пойми куда. Поэтому и дорога совсем сухая — как будто и не было дождя. Хотя как раз дорога — точно другая. Блин, что же делать? Шутки шутками, но все равно, как-то сильно не по себе. Очень утешало одно: те два голоса в голове говорили о том, что при уничтожении носителя нового (это, получается, я сейчас в новом теле, что ли?), вернусь обратно, в то же время и место. Вот, наверное, почему они про время говорили… Интересно, какой сейчас год? Солнце поднялось уже высоко и ощутимо припекало. Стало жарко, и я, сняв куртку, привалился к дереву, тупо шевеля ногой прелую листву. В голове не укладывалось, как ТАКОЕ в принципе возможно. Одно дело читать про забубенные приключения героев и путешественников во времени, и совсем другое — вляпаться самому. Ведь так не бывает!!! Хотя, с другой стороны, хорошо еще не попал в какую-нибудь фэнтэзи. Там вообще — с мечами все бегают и колдуны через одного. Гномы разные, эльфы сомнительной сексуальной ориентации и кусачие оборотни. Я пытался хоть как-то утешиться, но получалось плохо. Мда… от того, чтобы неожиданно не поехать крышей, спасало только плохое самочувствие. Когда живот крутит и все нутро мелко трясется, не до паники из-за каких-то, пусть и очень странных, несуразностей. Провалявшись еще минут двадцать, слегка пришел в себя. И физически, и душевно. Решив, что неприятности надо решать по мере их поступления, встал, отряхнулся и осторожно выглянул на дорогу. Асфальта на ней не появилось, но и давно канувших в лету исторических персонажей, типа фашистских солдат или древних мамонтов, тоже не было. В обе стороны грунтовка была совершенно пуста…
Ладно — пора выходить к людям и ненавязчиво прояснить ситуацию. Кстати, когда бэха заглохла на дороге, то до границы было километров пятнадцать—двадцать, а может, и меньше. Это если по прямой. Но нам теперь дорог и не надо, спасибо придорожным гопникам или инопланетянам, я еще не определился, кого за это благодарить. А без машины, выходит, теперь любой путь открыт. Ну что — будем пробираться на родину. Пусть кричат уродина, а она мне нравится, хоть и не красавица. Так, напевая под нос, попрыгал, проверяя себя, — вроде уже совсем очухался, только во рту мерзко и пить хочется. Ничего, найду родник — оживу окончательно. Эти двадцать километров проскочу часа за три. И то — только потому, что бежать надо — сторожась и приглядываясь. А в остальном — дядя Саша учил на совесть, и, хоть столько лет прошло, тренировки я не забрасывал, соответственно навыки остались. Прислушался еще раз — тихо, никто не едет. Но по дороге передвигаться все равно стремно. Может, кто-то и не едет, но ведь вполне может идти пёхом. Нарвусь вот так сдуру на топающий взвод — бегай от них потом по всему лесу — это если сразу не положат. Да уж… в разных переделках бывал, но в такую ситуацию попал впервые. Позже разберемся, что со мной приключилось — фантастика или нет. А сейчас лучше выглядеть в глазах мирных поляков (если таковые встретятся) живым дураком, чем в глазах немцев (если они мне не померещились) мертвым придурком. Так что двину лесочком, вдоль дороги. В случае чего — хрен меня достанут. Застегнув карманы на куртке, чтобы ничего при беге не выпало, в последний раз сплюнул тягучей слюной и неторопливой рысью двинул в сторону границы.
* * *Интересно девки пляшут — по четыре сразу в ряд. Просто нет слов. Они тут что — всей армией стоят? Так сказать, всем третьим рейхом? Уже четвертый час ползаю по разным буеракам в поисках прохода, но везде натыкаюсь на войска. Медом им тут намазано? Сначала была надежда, что те два гаврика на мотоцикле — все-таки ряженые. Но километров через десять моего кросса дорога, пропетляв по лесу, делала крутой поворот, и там, возле поворота, деревья заканчивались. Дальше шло поле, и за ним опять виднелась стена деревьев. Так вот — все это поле было забито зольдатами. Стояли палатки, курились полевые кухни. Была и техника, но немного. Гораздо больше ее было под развесистыми кронами вязов, дубов и берез, из которых состоял лес. Накрытые масксетями, стояли знакомые по фильмам про войну танки и БТРы. Хотя были и незнакомые. Ну, не совсем незнакомые — некоторые я видел в журналах, а в основном на фото в интернете. Большие, маленькие и совсем уж, как бы помягче сказать, убоищного вида. Размером чуть больше «Москвича». Наверное, танкетки. Ну да, скорее всего — орудия нет, а из крохотной башенки только ствол пулемета торчит. М-да. Парк уродцев. Хотя этот парк до Сталинграда дошел. Но, с другой стороны, главное — не техника, а люди, что ею рулят. А уж фрицы — воевать умели. Это у нас они политкорректностью и правами человека разнежены. Да и то не все. Схлестнулся я как-то в Германии с современными нациками — хорошо ребята держались, до последнего. Если они хотя бы в четверть по духу от теперешних были, то кисло всем придется. Хотя что я? Точно всем плохо будет — будущее-то мне известно. И с этими знаниями тоже ведь чего-то надо делать.
Ладно — полежал, осмотрелся, но пора уже выбираться отсюда. Одна загвоздка. Фрицы стояли плотно. Причем, зараза, там, где не очень плотно — где можно было попробовать проскочить, — торчали парные посты и наверняка были секреты — парочку я увидел, а в один чуть не влетел. И это помимо обычных КПП на трех дорогах, что проходили в поле видимости. Может, попробовать умыкнуть зазевавшегося одиночку и переодеться? Нет. Не прокатит. Они везде табунами ходят, да и где мне искать ганса по размеру? Еще и язык не знаю. По-английски более или менее врубаюсь, но вот с немецким напряги конкретные… Дождусь лучше вечера и по темноте рвану. Часа эдак через два после отбоя. К тому времени самые неугомонные успокоятся и бессистемное шараханье прекратится. Хотя бессистемными их брожения назвать было нельзя. Часть занималась строевой подготовкой. Часть благоустраивала лагерь. Часть под руководством командиров бегала по лесу, разворачиваясь в цепь и атакуя воображаемого противника. Хорошо еще, бегали не с моей стороны леса, а с дальней, что была через поле. Причем, что интересно, — офицеров почти не было. Командовали в основном сержанты или фельдфебели, хрен их знает, я пока в этих знаках различия не разбираюсь.
Посмотрев на воинскую суету, отошел подальше в лес и прилег. Перед ночными бдениями неплохо было бы отдохнуть. Нет, спать не собирался — не совсем же псих, хотел просто полежать, собраться с мыслями. Вот интересно получается — если я в Польше (а сомневаться в этом не приходилось, потому что видел сбитый дорожный указатель на польском языке), то стоящие такой толпой войска говорят о том, что еще НЕ НАЧАЛОСЬ. То есть они уже вдоль нашей границы, но еще типа друзья до гроба. Только когда же эти друзья начнут в гроб загоняться? Вот будет невесело, если все начнется сегодня или завтра. Хотя если предположить, что меня забросило день в день, со смещением только по годам, то сегодня должно быть 18 июня, среда. А вдруг нет? Ну не у фрицев же число спрашивать? Сначала до наших доберусь…
Вообще-то даже не представляю, что буду делать, когда дойду к своим. Бежать к командованию с криками — я самый умный! я все знаю! — глупо. Они свою разведагентуру не слушали, а уж меня-то в лучшем случае в психушку сунут. А в худшем — попаду или к чекистам, или в военную контрразведку, и мне будет очень больно об этом вспоминать. Причем буквально больно. В путешественника по времени они хрен поверят, а вот в шпиона-провокатора — враз! У меня ведь даже сотовый телефон в машине остался. Документы, думаю, и сейчас могут любые сделать, про это еще Ося Бендер говорил. То есть доказательств, что я из будущего, — нет. И начнут тогда крутить на адреса, явки и задания. В смысле — на самую главную фашистскую тайну. А я не Мальчиш-Кибальчиш. У меня натура нежная, ранимая. Грохну пару-тройку крутильщиков, и привет! Против отделения автоматчиков, да без оружия — не сыграешь. Получится, как с Василием Ивановичем, когда на него каратист в Японии набросился: «Куда ж он с голыми пятками против шашки попер?»
Нет. Не хочу в контрразведку. А куда? Даже не представляю, к кому именно идти. До того, кто что-то решает, например, до Берии, вряд ли доберусь, да и не поверит он мне, даже если и доберусь. Во всяком случае, сразу не поверит. Хотя он мужик толковый, судя по тому, сколько на него собак навесили. Правда, до главного чекиста, уж очень далеко. А до более близких начальников… м-м-м… что-то не представляю такого мыслящего человека, который бы и проверил, и поверил, и сумел хоть какие-то действия предпринять. Ну ладно — сейчас задача минимум. Границу перейти. Перейти границу у реки… в строю стоят советские таксисты, тьфу, то есть танкисты, тарам-парам-пам родины сыны. В голове почему-то крутились старые советские марши. Потом появился Сталин в обнимку с Брежневым и погрозил мне трубкой. Брежнев был пьяный и весь в орденах. Ордена тянули генсека вниз, и он, пошатываясь и подергиваясь, пытался удержаться на ногах. Подергивания напоминали танец цыганки с монистами. Держась одной рукой за шею Сталина, Леонид Ильич, повернувшись боком, зазывно наяривал плечом. Ордена звенели, сначала тонко, а потом все громче и громче. Я открыл глаза. Надо же, блин, — все-таки уснул. Сверху доносился надрывный гул, переходящий в звон. Еле видный в ночном небе, над верхушками деревьев, невысоко пролетел самолет. Один. Медленно. А шуму-то — как у мопеда без глушителя. Да уж… Из всех немецких самолетов по силуэту могу отличить только Ю-87, это который «лаптежник», и «мессершмитта» — потому что у него тонкий фюзеляж. Пролетел ни тот и ни другой. Кажется… Правда, видно было очень плохо. Мешали закрывающие небо верхушки деревьев и быстро наступающая темнота. Ну и конечно, знаток силуэтов из меня еще тот. Как эти самолеты должны выглядеть, могу судить только по старым советским фильмам да военной хронике. А эти киношки никак не тянут на учебное пособие… Зато на мягкой подстилке из листьев на удивление хорошо выспался. Даже муравьи не мешали.
Ладно — пора выдвигаться. Встал, размялся — подпрыгивая и молотя воздух руками и ногами. Придя в норму, скользящим шагом двинулся к заранее примеченному длинному оврагу, по которому рассчитывал пройти через немецкие порядки. Не будут же они, в самом деле, до линии границы тянуться? Всяко-разно ближе пяти километров не подойдут. Гансам сейчас нет смысла гусей дразнить, поэтому, главное, вояк пройти, а дальше, рассчитываю, будут уже обычные немецкие погранцы. Только вот выяснилось — в расчетах я несколько ошибался…
— Хальт! Хальт! Нихт шизен! Гав, гав, гав! Гав, гав! — Это не в смысле собачки — просто быстрый немецкий говор так в голове сливался. Фрицы азартно вопили, загоняя меня в какое-то болото. В толпе загонщиков сначала было даже три мотоциклиста. Но они застряли на дальних подступах к этой вонючей луже. Байкеры в касках свою застрявшую технику не покинули, а громко давали советы издалека. Я уже был по пояс в воде и, стараясь не шевелить камыши, уходил все дальше. Немцы не отставали. Их бы энергию да в мирных целях. Резвые попались загонщики. Было почти непонятно, что они вопят, но зато можно предположить. Наверняка что-то типа:
— Заходи слева! Обкладывай справа! Живьем брать демона!
А вот хрен вам на всю физиономию! Если уж в овраге не зажали, то теперь уйду.
Надо же было так глупо попасться. Ведь почти проскочил. Двигался уже по третьему оврагу, который очень удачно тянулся в нужную мне сторону. Пока лазил — порядком подустал. Часто приходилось даже не идти, а ползти. Ночью немцев стало даже больше, чем днем. Повальная бессонница у них, что ли? Один раз пришлось отлеживаться под кустом, а надо мной, в полутора метрах, стояли и курили двое тихо переговаривающихся гансов. Но потом стало поспокойнее. Это уже часа три ночи было, и небо в той стороне, куда я так стремился попасть, начинало светлеть. Откуда взялся этот водохлеб, или водовоз, на мою голову? И ведь, главное, как тихо подошел — я его вообще не заметил. Топал себе топал и вдруг возле родника, что бил на дне низинки, услышал только шорох осыпающийся земли и — рраз! Спрыгнувший сверху фриц, с котелками в руках, ошарашенно пялится на меня и уже открывает рот, намереваясь завопить. Ну, я, конечно, не дал. Лишний шум сейчас совершенно ни к чему. Шаг в его сторону — одной рукой за затылок, другой за челюсть. Позвонки только тихо хрустнули. Брр. Все-таки крайне неприятное дело… Это только в кино врагам шеи походя сворачивают и резво бегут дальше, бороться за мир во всем мире. А меня чуть не стошнило. Ну, не убивец я. Мерзко от этого становится. Еще и пальцами ему в рот попал, теперь вся ладонь в слюнях. И тут сверху голос:
— Дитрих?
Моментально забыв про ладонь, осторожно вытянул у лежащего немца тесак из ножен на поясе. Больше на трупе оружия не было. А сверху опять:
— Дитрих, быр-быр-быр?
Вот же неугомонный! Может, твой дружок погадить сюда пришел, а ты его отвлекаешь от интимного процесса! На фоне более светлого неба показалась голова. Фриц пытался разглядеть, что творится в темном овраге, и настойчиво домогался носителя котелков. Надо это прекращать, а то он сюда своим свистящим шепотом всех соберет. Я махнул рукой, и тяжелый нож вошел в глаз искателю Дитриха. Блин! Кто же знал, что там стоит еще и молчаливый третий?! После того как шипящий получил в голову лишний довесок, молчаливый моментально перестал быть молчаливым и завопил. А я рванул вперед, к видневшемуся через поле озеру, подгоняемый испуганно-пронзительным криком. Как этот гад орал! Даже не подозревал, что связки можно так натренировать. Ему ж в «Ла Скала» цены не будет, тенору недобитому! Наверное — это ротный запевала… В ответ на захлебывающийся ор почти сразу послышались перекликающиеся голоса. И их становилось все больше. Пум, пум! Вверх пошло две ракеты. Причем обе осветительные. Сразу резко обозначились изломанные тени, и моя шустро улепетывающая тушка стала видна как на ладони. Кстати, надо отдать фрицам должное, сориентировались они моментально. Еще и полпути не успел пробежать до камышей, а за мной уже тарахтели мотоциклы и слышалась суматошная разноголосица.
Но все-таки я успел первым. Это болотце, как и думалось, — заболоченная пойма реки. Теперь дойти до чистой воды — и на ту сторону. Осторожно раздвигая осоку и камыши, которые сыпались на меня колючим пухом, двигался к речке. Было достаточно глубоко — вода доходила иногда почти до груди. В ней плавала разная гадость типа водомерок и неопознанных мною жуков с большими челюстями. Во блин, и не знал даже, что такое у нас водится! Ф?фух… Вот и речка. В этом месте не очень-то и широкая. Сейчас нырну — и привет Мюллеру… Ага — как же! Дали мне спокойно переплыть на левый берег! В куртке и так плыть очень тяжело, а тут поднялась целая канонада. Подоспевшая немчура шмаляла из всего, что стреляет. Пришлось еще раз нырять. Потом сбросить куртку и опять нырять. Благо было достаточно темно и ракет больше не запускали. А охотников все прибывало. Потом я отсиживался в камышах на том берегу, одним глазом поглядывая на немцев. Эти сволочи часа два не расходились, ожидая, когда и где нарушитель спокойствия начнет вылезать на берег. То, что беглец уже на сопредельной территории, их похоже, совсем не останавливало. Фрицы были достаточно злы, чтобы поплыть за мной, но хорошо какой-то офицер тормознул лихой заплыв. А то я уже начал волноваться. Нет, пловцов не опасался, только вот разборками с ними мог выдать свое местоположение. И оставшиеся на берегу в полсотни стволов наковыряли бы во мне дырок, благо уже достаточно рассвело. В голове конечно, постоянно сидел разговор зеленых человечков про возврат в старый носитель. Но вдруг я их понял не так?! Ошибаться совсем не хотелось… Потом немцы покричали что-то в сторону советского берега и стали расходиться. Вряд ли они кричали «Спартак — чемпион!» или пытались продиктовать рецепт приготовления сосисок с капустой. Ругались, небось. Ну да ничего, мне с их воплей ни холодно ни горячо.