Ну, наконец–то! И полгода не прошло… Появились. Группа немцев бодро вырулила из–за построек и двинулась в мою сторону. Значит, обстрелянное место они просмотрели и ничего там не нашли. Да и с чего бы это, вдруг, там что–то обнаружилось бы? Кто у них старший? Тот, что впереди? Или нет? Ладно, рискнем.
Глава 28
— Герр офицер! — обратился я к переднему. Здоровенный немец, не снижая темпа, кивнул головой вправо. Ага, вот он — командир группы.
— Вас?
— Герр офицер! Их бин … проводник! Маршрут!
— Вас? Генрих!
Из середины строя выдвинулся еще один немец, копия первого. Такой же здоровенный.
— Кто вы есть?
— Их бин полицай! — я выставил вперед руку с повязкой. Ну, а кого же вы тут ожидали встретить? Санта–Клауса? Пулеметчик на меня внимания не обратил. Лица он на такой дистанции не видит, шинель знакомая, стою я на дороге, куда только что ушла парочка таких же полицаев. Значит — что? Значит — свой. Чужой под пулемет, да еще днем, не пойдет. И для этих немцев я свой — стою практически в расположении части, форма им знакома, а в лицо тутошних полицаев они не знают.
— Что вы хотеть нам сказать?
— Их бин проводник. Показать герр офицер дорога в лес.
— Гут, — немец обратился к офицеру и перевел ему сказанное.
Тот кивнул головой и что–то ему сказал.
— Вы идете вперед, показывать дорога.
— Да–да, конечно.
Мы бодро потопали в лес.
Так, вот и поле. По натоптанным тропкам было видно — куда направились предыдущие группы. Так, вот и граница поля, смотрим. Ага! Я повернулся к немцам.
— Герр офицер!
— Что вы хотите сказать? — нарисовался переводчик.
— Предыдущие группы направились туда и вон туда. Нам надо идти в ту сторону.
— Почему? Там нет след, никто не ходил.
— А зачем нам идти туда, куда уже все пошли? Там, куда я показываю, тропинки были, мы там ходили раньше.
— Где был задержанный бандит?
— Который, господин офицер? Их тут много было.
— Последний. Тот, которого поймали позавчера.
— Там и был, куда я показываю.
— Почему туда не пошел никто?
— Никто, кроме меня и еще троих не знает место. А они еще в патруле, как вечером ушли, так и не вернулись еще. А я тут в секрете был, меня и предупредили те, кто раньше вас прошел.
— Так есть, нам говорили — мы можем их встретить.
— Вот вы меня и встретили. Они дальше в лес ушли, я их не видел. Меня тут оставили, а сами ушли дальше.
— Почему?
— Не знаю. Они сами вместе ходят, всегда рядом, с нами не говорят особо.
— Почему никто не пошел туда с вами?
— Не знаю. Мне приказали встретить вас.
— Именно нашу группу?
Умный немец! Палец в рот не клади! Говорит, а руки около автомата держит. Да и другие встали так, чтобы на линии огня не маячить. Недоверчивые какие! Им тут честно проводника дали, чтобы впустую по лесу не ходить, а они…
— Мне сказали — первую группу, которая пойдет в эту сторону.
— Кто сказал?
— Наш старший, который вместе с вашими солдатами в лес пошел.
Съел!? Откуда этому немцу знать — кто из полицаев, пошедших в лес, старший? И какое он получил конкретное указание? То, что в лесу есть еще полицаи, кроме пошедших с немцами — они знают. А вот их имена и приметы никто и не удосужился сообщить немцам.
— Почему небрит?
— Что?
— Почему вы не бритый? Лицо грязное — почему?
— Так мы ж еще вчера в лес ушли, где там умываться было? Я думал — вернусь, так и поспать сумею и поесть. А тут говорят — иди в лес. Может быть, мы тогда за остальными группами пойдем, там старший есть, он все и скажет подробно. А я тогда в лагерь вернусь, поем…
— Нет. Идти туда, где вы сказали. Есть — потом.
Мы снова зашагали по полю. Пересекли засыпанный противотанковый ров. Прошли мимо памятного мне танка. Вдали, на поле виднелась группа немцев. Они что–то делали около места, куда я свалил вчерашних полицаев. Ищите ребята, ищите. Трое точно там, а вот четвертый…
— Вот тут, герр офицер, тропа была. Сейчас не вижу, наверное, снегом замело.
— Куда идти?
— Вон к тем деревьям и от них — налево.
Откровенно говоря, снег был не совсем виноват. Я еще вчера поработал тут сломанными ветками, вон они в сторонке лежат. Ну, а нападавший за ночь снежок еще и слегка это припорошил.
— Стоять тут. Никуда не ходить, быть рядом.
Немцы сноровисто развернулись в цепь. Пулеметчики залегли на флангах, минометчики остались на месте, только отошли под прикрытие поваленного дерева. Вперед выдвинулась парочка солдат. Они внимательно осмотрели место, прошлись метров пятьдесят и один из них призывно махнул рукой. Тропу нашел? Похоже, что так. Остальные немцы быстро продвинулись вперед и снова остановились. Так, перебежками мы прошли еще метров пятьсот, и я снова подошел к немцу.
— Герр офицер!
— Да?
— Вон там, слева, разбитый дзот. Там его и поймали.
— Где точно?
— Вон два больших дерева, метров двадцать справа от них.
Немец повернулся к офицеру и перевел ему сказанное. Тот кивнул головой и отдал команду. Солдаты рассыпались по кустам, а минометчики развернули свой миномет. Осторожно, прикрывая друг друга, солдаты приблизились к дзоту. Двое передних быстро заняли позиции по бокам от входа. На снегу ясно прорисовывалась цепочка следов, ведущая внутрь дзота (не зря я вчера ногами топал!). Один из немцев, стоящих у входа, взмахнул рукой.
Бух!
Амбразуры дзота окутались дымом. Немцы скользнули внутрь. Через пару минут они появились на улице. Один из них вынес из дзота немецкий карабин с испачканным кровью ложем и прикладом (отобранный мною у одного из вчерашних полицаев) и несколько окровавленных бинтов (имевших то же самое происхождение). Офицер подошел к нему и осмотрел находки, заглянул в дзот. Обернулся, нашел меня глазами и повелительно взмахнул рукой. Торопясь и поскальзываясь на неровностях, я подбежал к нему.
— Вы указали правильно, тут кто–то вчера был, — возник рядом переводчик.
— Не знаю, как вчера, а позавчера именно тут его и поймали, спал он здесь.
— Здесь есть тропа, — показал немец рукой. — Что там?
— Лес там, больше ничего нет.
— Идите вперед, мы будем сзади. Будем вас прикрыть.
— Прикрывать, господин офицер.
— Неважно. Идите вперед.
— Слушаюсь.
Это они меня вместо тральщика вперед запускают? Ежели впереди засада есть — то мне первому копец. Разумно, но ожидаемо. Как это там было у Толстого? «Ди эрсте колонне марширт?» Ничего–то с тех пор не изменилось. Нет, вояки они, безусловно, грамотные и опытные. В лобовом бою они меня слепили бы в три секунды. При таком–то перевесе в вооружении и численности! Смешно и думать даже. Но, ведь нет тут дураков — в лобовой бой ввязываться? Или есть? Немцы полагают, что есть. Ну, раз они себя считают самыми умными, то не будем их разочаровывать.
Метров пятьдесят я прошел, напряженно вглядываясь в кусты. Шел я медленно и осторожно, рассматривая каждую травинку. Наконец, немцам это надоело. Повелительным окриком мне было предложено поторапливаться. Приказ — есть приказ. Делать мне было нечего, и я подчинился. Следы вели на пригорок, и я стал на него подниматься. Кусты тут были особенно густые, и немцы волей–неволей вытянулись за мной в цепочку. Однако же, ближе двадцати метров не подходили. Вот, ведь, черти лесные! Вы тут в добротной одежке, специально для леса экипированные, вас даже и не видать–то толком. А я в черной шинели, как мишень. Свинство это, господа хорошие! А всякое свинство наказуемо. Не всегда господом Богом, иногда и людьми. И довольно скоро, во всяком случае — быстрее, чем вам бы этого хотелось.
Уже переваливая гребень пригорка, я автоматически отвел в сторону ветку, нависавшую на тропой. И все бы было ничего, только вот с ее развилки при этом сорвался чурбачок. На это, в принципе, можно было бы и не обращать внимания, только вот он, как выяснилось впоследствии, потянул за собой веревочку. А эта веревочка была привязана к гранате. Которая, в свою очередь, была привязана на сосну в двух метрах над землей. От меня граната была закрыта этой самой сосной, а вот от немцев — только ветками. Услышав хлопок капсюля, тренированные немцы мгновенно залегли в снег. А я, изображая из себя олуха, продолжал идти по тропе. Уж что–что, а этот взрыв мне ничем не грозил. Мало того, что сосна закрывала меня от осколков, так еще и бугорок гарантировал полную безнаказанность. Сделав вид, что я услышал звуки падения немцев, я остановился и обернулся. Даже сделал пару шагов в их сторону. (При этом я краем глаза смотрел, чтобы ненароком не выйти из–под прикрытия.)
— Нидер! — это кто–то из немцев. Даже и рукой машет.
— А? — раззявил я рот. — Что?
Бух!
Если гранату бросить обычным способом, то падение ничком может помочь избегнуть различных неприятностей. Но, вот от воздушного подрыва, этот метод не спасает абсолютно. В этом случае, одинаково пофиг — лежишь ли ты, стоишь или пляшешь. Подобные штучки я применял еще в Афгане, да и позже приходилось. Эффект всегда был удивительный. Сегодняшний случай тоже не стал исключением из правила.
Взрывом прихлопнуло пулеметчика и еще четверых серьезно подрало осколками. Изображая контуженного, я тоже брякнулся на землю и замычал, ощупывая руками голову. В ушах действительно звенело. Какого рожна я поперся к немцам? Свалился бы и там, разница невелика, зато башка бы не гудела сейчас.
Однако же — нет худа без добра. Моя контузия выглядела в глазах немцев абсолютно достоверной. И поэтому ко мне тоже бросилось двое немцев, которые и стали меня осматривать. Обнаружив на виске ссадину (я очень удачно чиркнул по нему зажатым в руке камешком) они щедро полили ее йодом и принялись бинтовать. Продолжая время от времени материться сквозь губы, я рассматривал тропу. Да, положение немцев резко ухудшилось. Ладно, убитого они могли пока и тут оставить, авось не сбежит никуда. Но, вот раненых надо было тащить к своим и побыстрее. А это резко уменьшало боеспособность отряда. Из двадцати человек в нем осталось только семеро, я тоже выбыл из строя. Продолжать преследование такими силами офицер не решился (и правильно сделал, там, впереди — еще один сюрприз имелся), приказал занять оборону и отправил раненных в тыл. Я неторопливо поплелся вместе с немцами. Они несколько раз пробовали меня подгонять, потом махнули рукой и дальше пошли, уже не обращая на меня внимания. Потихоньку я отстал от них, и немцы скрылись за деревьями. Поле мы к этому времени миновали и до лагеря осталось совсем недалеко. Оглядевшись по сторонам, и не заметив ничего серьезного, я выволок из кустов труп подстреляного мною вчера полицая и быстро перемотал бинты со своей головы на него. Снял с него полушубок и бурки и переодел в его собственную одежду. Правда, вот сапоги ему были великоваты… ну, тут уж ничего не поделаешь, его собственные были мне непозволительно малы. Вот и пришлось позаимствовать сапоги у другого. То–то небось, озадачились немцы, обнаружив труп разутого полицая. (Ну, понадобились его сапоги новому хозяину, бывает…) Усадив полицая на землю, я прислонил его к дереву спиной и поставил рядом карабин. Теперь количество полицаев будет совпадать с реальной их численностью. Надеюсь, что вскрытие этого полицая никто производить не будет. Помер Максим — и хрен с ним. Свидетели его ранения есть, а от чего он в действительности помер — какая ТЕПЕРЬ разница? Не та персона, чтобы его потащили в госпиталь на вскрытие. Изначально я собирался подбросить этот труп вместо своего, но вот так, как сейчас вышло — даже лучше. И достовернее. Осталось только посмотреть, что теперь будут делать их командиры. Какое решение они примут? Учитывая то, что все прочие направления поиска никуда не приведут, решат ли они перебросить все силы туда, где есть хоть какой–то результат? Или отведут войска а лагерь? Сообразно этому, надо будет действовать и мне.
Немцы не заставили себя долго ждать. Уже через полчаса, мимо меня, переваливаясь на кочках, проехали оба бронетранспортера. Направлялись они на поле. Лежащего у березы полицая они не увидели — я благоразумно оттащил его скрюченный труп в кусты. Слишком он уж холодный, просто не поверят. Не мог он так быстро промерзнуть. Вскоре с поля поднялись в небо две желтые ракеты. Потом — еще две. Минут через десять все повторилось. Еще через десять минут.
«Любопытство сгубило кошку» — ворчал я себе под нос, пробираясь через кусты. Понятно, что немцы скорее всего созывали свои поисковые группы, но зачем? В какую сторону они их перенацелят?
В прицел было хорошо видно, как из леса выходят поисковые отряды. Их командиры немедленно направлялись к бронетранспортерам и вскоре собрались там почти все. Эх, сейчас бы по ним жахнуть из танковой пушки! Благо, что и снаряды есть. Ну, хорошо, бронетранспортеры я, скорее всего, разобью. Да и немцам прилетит неслабо. А дальше? Полтораста разозленных немцев, да к тому же, хорошо натасканных, сделают неподвижный танк за пять минут. Да и снарядов там — кот наплакал. Нет, авантюры — это не наш выбор. Немцы совещались недолго, вскоре часть из них отправилась в лес, в сторону моего логова. А остальные, построившись в колонну, двинулись в лагерь. Туда же и уполз один из бронетранспортеров. Второй заехал в пустой капонир и заглушил мотор. Ага, будет ушедших ждать. Минут через сорок из лесу показались «мои» немцы. Выйдя на поле, они сразу же присели на валявшиеся сломанные деревья, а старший направился к бронетранспортеру. На доклад пошел, сочувствую.
Доклад продолжался недолго и вскоре потрепанный отряд ушел в сторону лагеря. Бронетранспортер остался и я заметил около него струйку дыма. Костер? Похоже. Будут ждать? Ну, если и будут — то недолго. Идти немцам по моим следам около километра, на этом пути они неизбежно потеряют еще человека три–четыре. И вскоре упрутся в речку. Там лед, практически снегом не засыпанный, только местами. Там следы и кончаться. Пойдут ли они дальше? Или нет? Если нет — как скоро вернуться? По моим прикидкам — через пару часов. Темно уже будет? Нет. Значит — что? Значит они должны зависнуть там еще минимум на пару–тройку часов. Снег еще идет потихоньку и к утру искать кого бы то ни было по следам — будет уже нереально. Открытый бой для меня невозможен, немедленно сбежится вся толпа. Значит — опять на брюхе и по кустам. Такими темпами у меня скоро ноги поотваливаются. За ненадобностью, все равно ведь ползаю, едва ли не больше, чем хожу. Обогнув поле по дуге я, в который уже раз, вышел на тропку к логову. За день ее успели натоптать уже основательно и шел я по ней достаточно быстро. Пройдя около полутора километров, я услышал впереди движение. Сойдя с тропы, я затаился под кустами. Минут через десять впереди показались люди. Немцы. Тащат раненых. Всего я насчитал восемь человек, которые тащили четверых. Один, по всей видимости, убитый. Видимо — давешний пулеметчик. Трое раненных. Ага, это они на второй сюрприз наскочили. Так. Ушло туда минимум два отряда, из них уже одиннадцать человек в минусе. Трое ранены, восемь их таскают. Итого их там осталось чуть больше тридцати человек. Ну, что ж, ребята, вы знали, на что идете. В этот лес я вас силком не тащил.
Вот и место первого подрыва. Точно, они унесли убитого пулеметчика. Как там у артиллеристов? Снаряд в одну воронку дважды не попадает? Еще как попадает! Да и не единожды! Так, где у нас шнапс? Шнапс — во флягу, бутылку сюда. Вторую. Жалко, весь шнапс во флягу не влезет, делать нечего — выливаем. Готово.
Притягиваем гранаты к деревьям. Лучше к веткам, вот над тропой как раз одна подходящая и висит, наклоняем, так. Гранату туда, проволочкой прикрутим, готово. Отвинтить заглушку, шнур наружу, есть. Нарастить, теперь отпускаем. Бутылку на сучок, видно? А метров с десяти? Так, эти сучки лишние, долой. Лучше? Значительно. Топаем назад, веревочку вокруг бутылки, еще раз, хорош. Где–то тут я каменюку видел… ага, вот он. К веревке его, укоротить, хватит? Вполне. Отпускаем, вон как веревка натянулась. Значит, сработает хорошо.
Так, тут еще одно похожее место было. Где оно? Чуть ниже по склону. Повторим операцию. Тут сучка над дорогой нет. Зато есть дерево соответствующее. Это даже лучше. Минут через десять все было готово к встрече.
Прислушаемся. Что там у нас слыхать?
Вокруг было тихо. Вышли к реке? Ищут переправу? Ну, это надолго, можно рискнуть и подремать в полглаза.
Подремать удалось побольше часа, что существенно прибавило мне бодрости. Проснулся я от карканья ворон. Кой черт их сюда–то занес? Где же они харчатся–то? Сколько я помнил из прошлой жизни, они всегда были спутниками гарнизонов, а вернее — гарнизонных пищеблоков. Так это они из лагеря ремонтников сюда залетели? А на кого орут, это ж не сороки, что всякую живность отмечают? На кого именно орали вороны, мне выяснить так и не удалось, на тропинке появились немцы.