— Какого хрена он… — начал он
Затрещала очередь, оборвавшаяся одиночным, гулким, отлично слышимым выстрелом…
— Контакт!
Лес на противоположной стороне дороги, здание таможенного поста, которое им было видно только в части — расцвело вспышками выстрелов…
— Ублюдки, контакт!
Снайпер машинально нащупал прицелом наиболее опасную цель. Ее он определил по вспышкам, пульсирующему дульному пламени на опушке — советский станковый пулемет, при стрельбе он дает вспышку намного больше, чем автомат…
— Пулемет! Слева двадцать! — начал наводить второй номер — шестьсот!
Один из пулеметов — в этом им повезло — находился как раз на линии их огня, вспышки были хорошо видны через балки, поддерживающие крышу пограничного пункта. Русские накинули маскировочную сеть — но вспышки их выдали.
Снайпер выстрелил, передернул затвор, выстрелил еще раз. Пулемет замолчал. На всякий случай он выстрелил еще раз, надеясь повредить пулемет, повредил или нет — неизвестно.
— Живая сила! Наступает перебежками! Слева двадцать! Пятьсот семьдесят!
От опушки леса — наступали советские солдаты. Редкой цепью, короткими перебежками, стреляя на ходу. Снайпер слышал, что в Советской армии полно неграмотных призывников, плохо знающих военное дело — но это были либо профессионалы, либо не такими уж неграмотными были эти чертовы призывники. Наступали они точь-в-точь по учебнику.
— Смени позицию. Работай по ним. Прикрой наших. Я справлюсь сам…
Одного из призывников ему удалось поймать — согласно правилам, если залег, нужно перекатиться по земле, чтобы снайпер или пулеметчик не поймали тебя, когда ты будешь подниматься во время очередной перебежки. По статистике — если человеку все равно, какое направление, куда поворачивать, куда перекатываться — он неосознанно выбирает направление своей рабочей руки. А у большинства людей рабочая рука — левая. Как раз на этом снайпер и поймал русского — выстрелил, когда тот поднялся. Русский рухнул на месте, всем телом, плашмя — живые так не падают…
— Контакт! Черт, контакт!
То, что ситуация чрезвычайная — было понятно и так. Со стороны госграницы раздался выстрел, они все это слышали — а через секунду тишина буквально взорвалась грохотом перестрелки, огонь был настолько плотным, что отдельных выстрелов не было слышно, они сливались в сплошной треск.
— Майк, давай вперед!
Морской пехотинец, сидевший за рулем остававшегося в резерве бронированного Субурбана переключил коробку, нажал на газ. Один из морских пехотинцев, стоявший рядом с машиной — едва успел прыгнуть на широкую подножку, схватился за поручень на крыше…
— Оружие к бою!
Они вырулили на пустую встречку, впереди — было светло от трассеров и вспышек, автоматы и пулеметы не умолкали. Бронированный внедорожник тяжело пыхтя восьмилитровым мотором шел вперед, уверенно и солидно как разгоняющийся магистральный локомотив, в салоне — морские пехотинцы готовили к бою свое оружие, помповые Ремингтоны и автоматические карабины.
Было видно, что на асфальте, на финской стороне, под огнем лежат свои, раненые, возможно убитые. Головной посольский Шевроле, стоящий на ободах и не сохранивший ни одного целого стекла — уже горел.
— Майк, поставь машину как щит!
— Есть, сэр!
Морской пехотинец, единственный, который оказался не под защитой брони, стоя на подножке справился со своей автоматической винтовкой, открыл по русским огонь, с одной руки, прижимая приклад к боку локтем.
Субурбан резко вильнул, возвращаясь на полосу — и в этот момент, русские обратили внимание на приближающуюся к ним машину. По лобовому стеклу забарабанили пули, кто-то, то ли снайпер, то ли автоматчик — достал держащегося на подножке морского пехотинца. Тот не удержался и сорвался с подножки. Впереди уже не было ничего видно, все стекло было в белесых трещинах, по нему барабанили все новые и новые пули.
— Стой!
Лобовое стекло не выдержало града пуль, ввалилось в салон. Морской пехотинец за рулем что-то закричал и, бросил руль, закрыл руками лицо, сквозь пальцев сочилась кровь. Двигатель заглох, пробитый пулями, машина катилась по инерции. Один из морских пехотинцев, сидевших сзади, начал открывать дверь…
— Покинуть машину!
Обстреливавший их русский пулемет заглох, видимо, подавленный снайперами, кто-то успел открыть дверь и выброситься на асфальт из машины. Старший резерва, капитан морской пехоты США Том Ковальчек открыл дверь со своей стороны, схватил раненого водителя… он и сам был ранен, но не мог покинуть машину, не вытащив раненого. Ему почти удалось это сделать — когда впереди что-то взорвалось, стальные клыки впились в голову, в руку, что-то ударило его — и он покатился по асфальту, выпустив раненого и не чувствуя сам себя…
Раш вспомнил то, что его грызло всю дорогу. Зеленые фуражки — русские пограничники, они подчиняются не армии, а Комитету государственной безопасности.
Что было впереди — он не видел.
Мимо — ревя мотором, пролетел Субурбан, видимо, водитель пытался поставить бронированную машину как щит и подобрать раненых и убитых. На одной из подножек стоял морской пехотинец, который вел непрерывный огонь из автоматической винтовки. На их глазах — пуля сбила его и он покатился про асфальту…
Кто-то рванулся вперед и затащил раненого за машину, к ним же. Пахло кровью, страхом и безумием.
— Надо прикрыть их! Надо прикрыть их!
— Да мать твою!
Один из тюленей — встал на колено, плюхнул на багажник цевье пулемета Стоунера — но огонь не успел открыть, не успел сделать ни единого выстрела. Буквально на глазах всех остальных — его голова разлетелась от точного попадания снайперской пули, обезглавленный, он повалился на асфальт, не выпуская из рук пулемет. Кровью — обрызгало всех.
— Твою мать!!!
— Они убьют нас! Убьют!
С советской стороны, откуда то с опушки леса — вырвался комок пламени и, в долю секунды преодолел несколько десятков метров, отделяющих советскую территорию от финской. Не успев затормозить, Субурбан наткнулся на этот комок хромированной пастью радиатора. Вверх взлетел оторванный капот, было видно, как кого-то отбросило от машины. Огромный внедорожник еще прокатился несколько метров вперед и остановился на нейтральной полосе…
Еще один тюлень — вырвал пулемет с патронной сумкой из рук мертвеца…
— Сюда! Сэр, пригнитесь и за мной! Головы не поднимать!
Еще один из оставшихся в живых тюленей подтолкнул Раша в спину, они пробежали метра три и рухнули в канаву. Канава была неглубокая — но если стоять на коленях, то она надежно защищала от пуль. Было ужасно больно, бывшего резидента в Пешаваре начало трясти…
— Мак, займись им!
Второй тюлень — схватил ЦРУшника за предплечье, через рубашку всадил шприц-тюбик….
— Вот, так… Лучше, сэр?
Раш кивнул головой. Он не
— Влипли мы… — подвел итог тюлень — Мак, надо вытащить тех парней на дороге и уносить ноги. Пока русские не поджарили наши задницы…
— Да, сэр — второй тюлень был очень молод, он был похож на студента колледжа, подбородка которого еще не касалась бритва…
— Держи пулемет. Продвинься дальше по канаве, занимай позицию и пали. Потом переходи на автомат. Патронов не жалей. Я попробую что-то сделать.
— Вас понял…
— А вы сэр, полежите тут… мы за вами вернемся. Все, пошел!
Бывший шеф гонконгской резидентуры ЦРУ — не служил непосредственно во Вьетнаме. Но сейчас — он понял, как страшно было во Вьетнаме и что такое дабл-майк, mad minute,[56] словосочетание, которое бывалые солдаты произносят с усмешкой. Он лежал на спине, в канаве на русской границе, над ним — летели трассеры, и в голове было пусто-пусто. А по щекам текли слезы…
Потом кто-то подбежал к нему, закинул руку на плечо и потащил к лесу…
Тюленя, который принял на себя командование в голове колонны, звали Майк Хейз, он был первым лейтенантом ВМФ США и еще успел хлебнуть в Колумбии и в Никарагуа. В то время, как оставшийся в живых Бен Симмонс продвигался по канаве — он выскочил на дорогу и укрылся за машиной. Потом перебежал к головной, горящей, она была в паре метров и дым от нее — был маскировкой…
Было хреново. Очень хреново… как хреново, наверное, не было в Бейруте, где они действовали нелегально и в Ираке, где их накрыли на отходе. Там были арабы, он сам видел, как они палили от живота во все стороны, особо даже не целясь. Тут, судя по тому, что творилось — был сосредоточенный огонь дисциплинированного, хорошо вооруженного стрелкового подразделения, численностью не меньше, чем с роту. Стреляли со стороны пограничного перехода, стреляли со стороны леса… среди стрелков были снайперы. Джек в этом уже убедился… черт, в прошлом году у него родился второй ребенок, а теперь — он лежал за машиной, забрызганной его мозгами…
За спиной раздался топот, он повернулся — Рик Гудалл плюхнулся на колено за его спиной, тоже прикрываясь машиной — от жара потрескивали волосы. У него был карабин М4 с подствольным гранатометом, он успел надеть разгрузку и кажется — пули пока его миновали…
— Надо вытащить тех парней…
— Я тоже так думаю.
— Бен продвинулся дальше по канаве! Он начнет палить, и мы попробуем! Прикроемся Сабом, он бронированный!
Рик кивнул
— Джека убили. Здесь снайперы.
— Видел. Строения перекроют им линию огня!
К ним перебежал еще один парень, морской пехотинец — и в этот момент впереди затрещал Стоунер.
— Пошли!
Гранатометчика он не заметил. Только увидел серый дым в воздухе, услышал взрыв и понял, что русские выстрелили из гранатомета…
Чертовы коммунисты. Интересно, что за хрень может быть еще у них в загашнике…
Он начал перезаряжать винтовку… патронташ на руке был пусть и он взял патрон из тех, что были у него на груди. Все это отнимало время… и было чертовски хреново…
Еще одна автоматная очередь… их треск был уже привычным делом, но эта… кто-то охотился за ним, конкретно за ним и ни за кем другим. Не обстреливал лес, чтобы спугнуть снайперов, заставить их прекратить огонь — а конкретно в него… почти точно. Дерево снова спасло его… но он почувствовал, как что-то с силой дернуло его униформу…
Почти попал, гаденыш… Тот самый — охотится за ним, он единственный знает его позицию. Он знает его позицию, у него автомат и рано или поздно — ему повезет.
Позицию придется сменить — оставаться здесь слишком опасно. Он отстегнул замок на резиновой ленте, упал на землю. Пополз вправо…
Дело дрянь… Если этот сукин сын сумеет указать на его позицию снайперу или еще одному пулеметчику…
В том, что он победит в этой дуэли — капитан не сомневался. На русском автомате не было оптического прицела, солдат выглядел совсем молодым, не имеющим достаточного опыта. Даже если он позовет на помощь еще пару солдат — все равно это ничего не изменит. К тому же — у него был почти безотказный козырь. Любой более-менее смыслящий сукин сын в перестрелке всегда старается спрятать свою задницу за ближайшее укрытие… то, что он считает укрытием. Ему и в голову не приходит, что у противника есть оружие, которое пробьет это укрытие и отправит его в преисподнюю….
Советский пограничник выпустил еще одну очередь… капитан понял, что он стрелял по тому месту, где он только что был… значит, он не заметил, что там уже никого нет, что снайпер сменил позицию. Что ж… вот ты и попался…
Медленно, не делая резких движений, чтобы не привлечь внимание противостоящего ему автоматчика — он занял позицию, выставил винтовку на сошки, уже заряженную. Один патрон — но его хватит. Он знал, как это произойдет. Русский высунется, выпустит очередь и снова спрячется за углом…и он будет знать, где он. Тут то он и выстрелит… пуля пятидесятого калибра со стальным сердечником запросто пробьет бетон и убьет или по крайней мере тяжело ранит этого парня, выведя его из строя и дав ему возможность стрелять дальше…
Рокот автомобильного мотора привлек его внимание, он оторвался от прицела… черт!
По дороге двигался бронетранспортер, русский четырехосный бронетранспортер, угловатый, остроносый и с мощным авиационным пулеметом в маленькой вращающейся башенке. Они у себя в Крейне стреляли по такому, оценивая поражающее воздействие патронов… но в Крейне он стоял на поле, а тут он двигался и двигался чертовски быстро. А за ним шел трехосный грузовик с крытым брезентом кузовом и нетрудно было догадаться, кто находится в кузове. Чертовы русские вызвали подкрепление… бронетранспортер всех на куски порвет. А в кузове — двадцать советских солдат как минимум.
Твою мать…
Он моментально переключился на другую цель. БТР… БТР… первым делом нужно вывести двигатель из строя, потом — вооружение. По неподвижной цели — проще стрелять. К тому же — ему говорили, что русские БТР оснащаются бензиновым двигателем и при хорошем попадании — он может очень даже славно вспыхнуть…
Он взял упреждение, прицелившись по самому носу бронетранспортера…
Выстрел!
Винтовка отдала в плечо, он дернул на себя затвор, отбросил гильзу… плевать, что потом найдут. Бронетранспортер ощутимо терял ход… попал все таки, идущий на ним грузовик попытался сманеврировать и прикрыться корпусом БТР… молодец, парень, ничего не скажешь, спасаешь тех парней, что в кузове. Патрон встал в пазы на затворе как родной, затвор вперед, рукоятка вниз — запер. Бронетранспортер уже остановился, теперь он прицелился в стрелка, пулемет уже разворачивался. Выстрел! Рукоятку вверх, затвор на себя…
Рой шершней налетел на него… один раз он пошел в лес один, неосторожно наступил на гнездо шершней, которое было в земле, проклятые маленькие ублюдки, разозленные тем, что какой-то пацан лишил их дома взвились вверх подобно желтому гейзеру и набросились на него… он побежал, но не выпустил из рук винтовку. И сейчас он не выпустил из рук свою винтовку… только бежать не было никаких сил…
Втроем — иначе было нельзя, снайперы сразу поймут, что к чему — они перебежали к Субурбану, прикрылись его массивным стальным телом, открытой, с пластинами брони внутри — дверью. Машина должна была загореться — но не загорелась, сработала автоматическая система пожаротушения, обязательная для машин прикрытия, составляемых по государственному заказу…
Хейз — успел схватить за ногу выпавшего из Субурбана морского пехотинца, затащить за машину. Приложил два пальца к сонной артерии — готов. Мертв…
— Все целы? — он обернулся, чтобы посмотреть на напарников — черт…
Морской пехотинец кривился от боли — зацепило все таки.
— Что с тобой, парень!?
Пули стучали по борту Субурбана как град, как исполняемое барабанными палочками стакатто. Русские знали, что они здесь…
— Все в норме… сэр.
Одно из стекол — не выдержало и осыпалось на них. Пуля — свистнула совсем рядом.
— Черт… не высовываться! Пригнуться…
Господи… где полиция, где армия… есть ли в этой дерьмовой стране армия, вообще? Они что — не понимают, что сейчас русские могут двинуться на них?!
Рик сунулся в машину… проверил пульс у одного морского пехотинца, затем у второго. Рядом с одним лежал М4 со смотанным изолентой магазином, он забрал его… мало ли…
— В машине двое! Оба мертвы!
— Водитель тоже мертв!
Они потеряли уже минимум восемь человек…
— Сэр… — крикнул морской пехотинец — впереди один парень жив! Он двигается! Двигается!
Последний из обмениваемых — упорно загребая рукой по асфальту — полз к машинам, таща за собой кого-то. Было видно, что он ранен — но он продолжал ползти, как маленький робот, как стойкий оловянный солдатик…
— Вот, черт…
Лейтенант знал, что обменивали каких-то русских предателей и американцев, их коллег, попавших в ловушку русских в Афганистане на какого-то шпиона. Ради русского — он и не подумал бы подставлять свою задницу… но это мог быть американец…
— С…а… Давайте прикроем его. Дым есть?
— Нет, сэр. Но есть несколько сорок — майк…[57]
— Окей, давай пробей по этим комми своим сорок майк. Ты… как тебя зовут, парень?