— Бывает, — тут же откликнулся в наушниках Барабаш, а уже через секунду Елена отдала первую команду:
— Самый малый назад, Сима. Самый малый. А ты, Женечка, не спи, а то совсем без техники останешься… Вот так. Молодцы, мальчики, молодцы…
Спустя полминуты бронированная машина съехала вниз, и девушка довольно пропела-промурлыкала в микрофон:
— Ну вот и отлично. Теперь, Серафим, разворачивайся на сто восемьдесят и глуши моторы. Сейчас затариваться будем. А ты, сержант, подыщи пока добровольцев таскать круглое, катать квадратное.
Добровольцев долго искать не пришлось — рядом без дела болтались Кацнельсон и Синицын, так что "бригаду грузчиков" удалось сформировать без особых усилий. Выбравшийся из танка Барабаш к честной компании присоединяться не стал. Слегка поморщившись, он сообщил командиру:
— Побаливает рука. Как рычаг жму, в локте стреляет. Тут-то еще ничего, а вот в бою…
— Не страшно, — отмахнулся Винарский. — Синицын танк поведет. Думаю, справится.
— А в бою?
— Не паникуй, Сима. Всё будет абгемахт.
— Хотелось бы, — вздохнул мехвод, отходя в сторону.
Через десять секунд с танка спустилась Леся и, уперев руки в бока, по-хозяйски оглядела выстроившихся перед ней бойцов во главе с сержантом:
— Ну что, парни? Готовы Родине послужить?
— Так точно, товарищ лейтенант! — рявкнули в ответ красноармейцы.
— Ну тогда пошли потихоньку.
Повинуясь команде, Марик и Гриша тут же навалились на тележку с оборудованием и бодренько покатили ее в указанном девушкой направлении. Выполняя приказ и не особо задумываясь о сложностях бытия. Пропустив бойцов, сержант двинулся вслед за ними, размышляя о нелегкой доле командира. О чем думала идущая впереди лейтенант Клёнова, не знал никто. Ход ее мыслей танкист даже представить не мог — он мог лишь надеяться. На что? Черт его знает, на удачу, наверное. Или на судьбу.
* * *Леся остановилась возле самой дальней двери. Вставила ключ, попробовала его провернуть, чертыхнувшись, поднажала коленом на полотно, и спустя пару секунд замок таки поддался.
— Заноси, — скомандовала девушка. — Направо по коридору, возле стены ставьте.
Синицын и решивший отвлечься от ненужных мыслей сержант подхватили баллон с аргоном и понесли его в помещение. Кацнельсон, закинув на плечо провода и шланги, последовал за ними, Однако уже на самом пороге он вдруг замешкался, обернулся и со сконфуженным видом протянул девушке исписанный бумажный листок:
— Простите, товарищ лейтенант, это для вас.
Леся развернула листочек, прищурилась, пытаясь разобрать прыгающие карандашные строчки, а затем, подняв голову, с удивлением посмотрела на Кацнельсона.
— Это твои стихи?
Бывший студент виновато пожал плечами.
— Хм, да ты настоящий поэт, Марик, — сложив вдвое бумагу, задумчиво проговорила Елена.
Боец смущенно улыбнулся.
— Спасибо, — вернула улыбку девушка. — Нет, мне и, правда, приятно. Ты молодец.
Сияя, как начищенный до блеска штиблет, Марик поправил груз на плече и, очень довольный собой, нырнул во тьму коридора. А Леся…
Отступив на шаг от двери, Леся вновь развернула листок и медленно, очень медленно, стараясь запомнить, прочла то, что словно по наитию написал боец Марк Кацнельсон на обрывке армейской газеты. Написал про нее. И про другого. Того, кого она…
"Девушка в синем берете… Вот черт… Будто и впрямь про меня и моего… Лёшку".
Задрожала в пальцах бумага. Предательски защипало в глазах и защемило на сердце. Почти как тогда, пять лет назад, когда старлей из пермского СОБРа, наконец-то, признался ей в любви, а на следующий день убыл в свою ставшую последней командировку. Её самый сильный, самый добрый, самый нежный, ее самый лучший на свете Лёшка. Воин, обещавший вернуться. Друг, которого она до сих пор… ждёт. И на которого так похож этот сержант-танкист. Такой же смешной и такой же, на первый взгляд… недотепистый.
* * *— Что дальше, товарищ лейтенант?
Девушка вздрогнула. "Черт. И ведь голос почти такой же".
— Всё занесли?
— Всё, — ответил сержант.
— Отлично. А теперь пряники.
Следуя указаниям Леси, Марик и Гриша откатили пустую тележку метров на пять назад и остановили ее возле другой двери. Гораздо более ухоженной, чем предыдущая — по крайней мере, замок на ней открылся без особых проблем, и петли почти не скрипели.
За стальным полотном обнаружился тамбур-шлюз, а еще дальше, на противоположной от входа стене — типичная "бункерная" дверь с замком-кремальерой.
Подойдя к солидной даже на вид створке, девушка немного позвенела ключами, подбирая нужный, потом отомкнула накладную скобу и, сняв стопор, ухватилась обеими руками за поворотное колесо. Глухо проскрежетал внутридверной маховик, приводя в движение рейки-запоры, и уже через секунду-другую невидимые снаружи стержни с едва слышным лязгом выскользнули из закладных пазов, "освобождая" массивное полотно. А еще через пару секунд Леся потянула штурвал на себя. Впрочем, полностью отворить тяжелую дверь ей так и не удалось — банально сил не хватило. Завершить процесс отпирания помог сержант, протиснувшийся в щель между косяком и створкой и навалившийся плечом на последнюю.
— О-тво-ри потихо-о-оньку калитку, — с чувством пропел танкист, успешно дотолкав полотно до щелчка в фиксирующей планке. — Однако тяжелые у вас тут калитки, товарищ лейтенант.
— Зато надежные, — улыбнулась девушка. — Кстати, мы, кажется, договаривались.
— О чем?
— О том, что меня Леся зовут, а не товарищ лейтенант.
— Извини, Леся. Я забыл, — развел руками сержант.
Леся рассмеялась и указала на открытую дверь:
— Ладно уж. Заходи давай, Евгений Батькович.
* * *Щелкнул электрический выключатель. Довольно-таки необычный, с круглым металлическим корпусом и поворотной рукояткой. Широкая комната, или, скорее, зал без окон, но зато со стеллажами вдоль стен, озарилась ярким светом холодных тонов, идущим откуда-то из-за потолочных панелей. Бойцы, вошедшие в зал вслед за сержантом, тут же заозирались, щуря глаза, приноравливаясь к необычному освещению, а появившаяся из-за их спин девушка прошла в центр помещения и хлопнула в ладоши, привлекая внимание:
— Значит, так, ребята. Действуем аккуратно, не шумим, ногами не шаркаем, на пол ничего не бросаем и не роняем.
— Почему? — заинтересовался Кацнельсон.
— Потому что приказано, — буркнул Синицын.
— Правильно. Именно потому что приказано, — подтвердила Леся догадку бойца. — А еще, поскольку здесь хранятся спецбоеприпасы, это и по инструкции положено. Так что… сами понимаете.
— Понимаем, чего уж тут не понять. Раз положено ногами не шаркать, значит, не будем шаркать, — ответил за всех Винарский, с интересом разглядывая ящики на стеллажах, выискивая знакомые ему маркировки. — Которые брать будем, товарищ… э-э… Леся?
— Сначала вот эти пять, — девушка показала на стеллаж справа.
— Берем, — скомандовал сержант, и спустя тридцать секунд пять деревянных ящиков были погружены на тележку.
— Теперь эти четыре, — продолжила Леся, когда бойцы закончили переноску.
— Это всё? — еще через полминуты спросил танкист, утирая выступивший на лбу пот.
— Да-а… пожалуй… всё. Хотя нет, еще вот это возьмите.
Сержант осторожно снял с полки прямоугольный зеленый футляр удлиненной формы.
— Что это?
— Опытный образец выстрела для РПГ-7. В разобранном виде, — пояснила девушка. — Тут недалеко "базальтовский" полигон был. Ну и… похомячили мы там немножко.
— Понятно, — усмехнулся сержант, передавая выстрел Синицыну. — Может, еще чего прихватим? На всякий случай?
— Нет. Теперь уже точно всё. Выходим, Женя. Выходим.
* * *Вновь щелкнул электрический выключатель. Свет погас. Захлопнулась дверь хранилища. Лязгнули запоры.
— А что там? — поинтересовался Марик, глянув на тележку.
Леся откинула крышку одного из ящиков.
— О! Катушечки! — восхитился сержант.
— Точно, — подтвердила девушка. — Подкалиберные УБР-243ПМ. Модернизированные. С ними после войны еще долго возились, баллистические характеристики улучшали. Так что сейчас у этих снарядиков эффективная дальность почти восемьсот метров — броню в пять сэмэ на раз протыкают.
— А они что, за, м-м, семьдесят лет совсем не испортились? — усомнился Винарский.
— Ну, именно эти не такие уж и старые. Лет тридцать всего, да и хранились неплохо.
— Тогда ладно. Их у нас двадцать штук, как я понял?
— Да. Больше, увы, нет. Зато есть другие, не хуже.
Леся открыла следующий ящик, из второй партии. Внутри обнаружились три тонких цилиндра со странно вытянутыми стреловидными наконечниками, которые красноармейцы тут же принялись осматривать и ощупывать.
— Хм, и что это за зверь такой? — спросил через минуту сержант, оторвавшись, наконец, от снарядов.
— Это тоже подкалиберные, — довольно сощурилась лейтенант Клёнова. — Только сердечники у них попрочнее. Из обедненного урана. Увеличенный пороховой заряд, начальная скорость почти тысяча четыреста. На километре броню в сто пятьдесят как бумагу рвут, плюс пирофорсный эффект, что тоже, хм, не подарок. Их, кстати, в восьмидесятых под малокалиберную артиллерию готовили, причем с нарезными стволами, чтоб без оперения. И испытывали как раз на таких, как у вас, сорокапятках. Вот только…
Тут девушка слегка замялась.
— Что? Проблемы были? — понимающе усмехнулся танкист.
— Ну да, были. Судя по отчетам, после десяти-пятнадцати выстрелов ствол серьезно перегревался.
— Понятно.
Сержант ненадолго задумался.
— Что ж, будем считать их оружием последнего шанса, — подытожил он через пару секунд.
Леся кивнула.
— Да. Наверное, так будет правильнее всего.
— Да уж, действительно… правильнее всего, — почесал затылок Винарский и, твердо решив запихнуть эти "суперснаряды" в правую укладу, как говорится, от греха подальше, повернулся к бойцам.
— Ну, чего стоим, рты разинули? К машине давайте. Боезапас пополнять будем в свете, так сказать, новых реалий.
Марик с Гришей ухмыльнулись и, ухватившись за тележку с обеих сторон, споро покатили ее к танку. Стандартным тянитолкаем — впереди Кацнельсон, позади Синицын. Сержант двинулся было за ними, собираясь, по всей видимости, стать вторым "толкателем", однако его неожиданно остановила Леся.
— Погоди, Жень. У меня тут для вас еще кое-что есть.
— Еще что-нибудь убивально-стрелятельное? — улыбнулся танкист.
— Нет, другое, — улыбнулась ему в ответ девушка.
* * *Небольшой закуток, в котором они очутились через полминуты, чистотой не блистал. Впрочем, он был вовсе не грязным — просто весьма и весьма захламленным. Даже на первый взгляд. Заваленные бумагой и коробками стеллажи, какие-то выстроившиеся вдоль стен то ли баки, то ли бочки, вешалка с отломленными рожками, пара потертых стульев, ободранный табурет, монументальный, занимающий почти полкомнаты стол и непонятные приборы на нем — в общем, классический "бардак на флоте". "Порядок в танковых войсках" наблюдался только возле окна, где на полке хранилось нечто напоминающее набор химических реактивов, и чуть дальше, в районе вытяжного шкафа и умывальника.
— Н-да, беспорядочек, — поморщилась Леся, окинув взглядом помещение, а затем обернулась к сержанту и с виноватым видом пояснила. — Извини, Жень, всё времени нет прибраться. То одно, то другое.
Винарский в ответ лишь философски пожал плечами:
— Бывает.
— Ладно. Всё фигня. Сейчас… сейчас… где оно там лежало? Ага, вот.
Девушка выкатила из-под стола тумбочку и выудила из нижнего ящика какой-то похожий на сплюснутый бинокль аппарат, опутанный кожаной "сбруей".
— Переносной тепловизор, — гордо сообщила она недоумевающему танкисту. — Сама из "циклоновских" матриц собирала. Крепится на голову.
— А-а… зачем?
— Что зачем? Зачем на голову крепится?
— Ну да. И вообще.
— Хм. Если вообще, то нам он необходим для ведения боевых действий в условиях пониженной освещенности. А на голову — чтобы руки были свободными. Понятно?
— Понятно, не дурак, — почесал в затылке сержант.
— Ну а раз не дурак, давай примеряй обновку, — подмигнула Леся танкисту, протягивая ему хитрый "бинокль".
Взяв прибор, Евгений попытался пристроить его себе на голову. Однако, увы, первая попытка успехом не увенчалась — защелки не защелкивались, зажимы не зажимались, ремешки постоянно путались и соскальзывали. Вторая попытка оказалась более удачной, но не намного — лейтенант Клёнова лишь ехидно прищурилась, глядя на скособоченную физиономию сержанта, одной рукой поддерживающего "окуляры", а другой разминающего ухо, случайно защемленное одним из замков-зажимов.
— Ладно уж, давай помогу, — произнесла Леся, подойдя почти вплотную к танкисту. — Смотри, как надо.
Приподнявшись на цыпочки, она принялась аккуратно поправлять перекрученные ремни. От прикосновений девичьих пальцев сержанта бросало то в жар, то в холод. А еще ему сильно захотелось чихнуть. Девушку Евгений не видел — глаза были закрыты чудо-очками — но близость ее ощущал всеми оставшимися чувствами. По дыханию у щеки, по щекочущим шею прядкам, по запаху, такому невообразимому здесь запаху ландышей, по легким, почти незаметным касаниям рук, ног, плеч…
— Кажется, всё, — тихо пробормотала красавица, отступая, наконец, от танкиста. — Можно включать.
И, не дожидаясь реакции, сама протянула руку и передвинула микрорычажок на корпусе.
Спустя пару секунд мир стал серым. Почти таким же как "в танке", но более… "настоящим". Сержант покрутил головой, приспосабливаясь к необычному восприятию, а потом перевел взгляд на Лесю.
— Ты… вся такая яркая. Как… луна.
— Это потому что теплая, — засмеялась девушка. — На моем месте тебе любая луной покажется.
— Луна на небе одна! Как и ты! — неожиданно для себя отчеканил танкист.
* * *Даже в негативе тепловизора было заметно, что лейтенант Клёнова смущена. И не просто смущена — растеряна. Или даже испугана. Неловко переступив с ноги на ногу, она зачем-то поправила берет, потом косу, тронула себя за…
— Я сейчас. Тут у меня еще… это… сейчас…
После этих слов Леся вдруг попятилась, словно бы желая оказаться как можно дальше от сержанта, а затем, дернув плечом, резко развернулась и бросилась к стеллажам. То ли делая вид, что ей надо срочно отыскать что-то очень важное и очень нужное, то ли так оно всё и было на самом деле.
— Я сейчас, — повторила она еще раз, шаря глазами по верхним полкам. — Сейчас. Найду.
Евгений снял тепловизор, положил на стол и, прищурившись, посмотрел на девушку. Девушку, которая больше не казалась ему хитрой язвой с повадками начинающего особиста. Сейчас он видел перед собой всего лишь девчонку. Немного растерянную, чем-то сильно напуганную, ослепительно красивую и очень, очень одинокую. А еще сержант не понимал, чего или кого она так боится. Ведь не его же, ей богу.
— Я помогу.
Подхватив табурет, он подошел к Лесе, поставил "ящик с ножками" перед стеллажом, а потом… Девушка вздрогнула, когда руки танкиста легли ей на талию — будто и впрямь от бойца Красной Армии исходила некая скрытая до поры угроза.
Однако ничего страшного не произошло. Сержант просто приподнял ее — легко, почти как пушинку — и водрузил на "стремянку".
— Не бойся, я держу, — улыбнулся Евгений.
— Я не боюсь, — прошептала Леся с непонятной дрожью в голосе.
Впрочем, дрожал не только голос — дрожало, похоже, всё тело.
— Вот. Нашла, — с нескрываемым облегчением произнесла девушка секунд через пять.
Стащив с самого верха какой-то объемный и, кажется, тяжелый пакет, она повернулась к бойцу.