Сука, как же хочется уродцу в глаза глянуть. Хотя, с его точки зрения, он ничего плохого не сделал. Ну, грохнул графа — делов?то. Довольно обычное дело, по нынешним?то смутным временам. При этом никого не предавал, так как и не служил графу. К тому же, грохнул явно не по собственному почину, а по вполне внятному приказу, да еще очень прибыльно. По моим сведениям, лично сам Паук насыпал ему полный шапель* золотых.
Но мне глубоко плевать на обстоятельства. Ты уже не жилец Пьеро, ты им перестал быть ровно с того момента, как поднял руку на последнего графа Арманьяк. Стоп, почему последнего, я пока помирать не собираюсь.
Спустился на один пролет вниз и подошел к двери. Постоял секунду, прислушался и вставил в скважину ключ.
— Что за нахрен? — к моему дикому удивлению дверь оказалась открыта.
Ну, что же, тем лучше. Немного приоткрыл ее и заглянул в щель — коридор освещенный лампой казался пустым. Я открыл наваху и проскользну внутрь. Еще несколько шажков и тишину вдруг рванул ужасный булькающий хрип. И шел он из комнаты описанной служанкой как хозяйская спальня. Что за дела?
— Стоп дружок, не надо своей блевотиной давится… — я заскочил а комнату и на мгновение застыл потрясенный увиденной картиной.
Хозяин безвольно, разбросав руки, застыл на кровати…
Рядом с ним стоит на коленях черная, широкая фигура…
На стене, тень руки продолженная узким и длинным лезвием, раз за разом падает вниз…
Булькающий, постепенно угасающий хрип, заглушается мерным монотонным зловещим шепотом…
— Он мой!!! — я рванул незнакомца за плечо и развернув приставил к горлу лезвие навахи. — Ты забрал жизнь принадлежавшую мне!!!
На меня смотрело смертельно бледное лицо с нервными, тонкими чертами, обрамленное мокрыми от пота черными прямыми волосами. Маленькие, глубоко спрятанные в глазницах глаза, горели бешенным огнем ненависти. Узкие, бледные губы кривились, силясь что?то сказать…
— Базиль?! — внезапно выпалил я и разжал руки. В голове немедленно явился очень давно снившийся мне сон, где отец поручал своему слуге горбуну, хранить тайну сокровищ рода. И как раз этот же человек снился мне намедни, но тогда, я так и не вспомнил кто это такой. Господи, воистину дела твои неисповедимы!!!
— Господин! — горбун всхлипывая обхватил мои колени. — Вы живы!!!
— Базиль… — я тепло обнял старого слугу. — Если бы ты знал, как я рад тебя видеть.
— Господин, само провидение свело нас вместе, но нам надо уходить. Идемте… — горбун крепко ухватил меня за рукав и повел за собой.
— Идем…
Ушли мы из таверны, через окно первого этажа, тем путем которым проник сюда Базиль. Долго петляли темными улочками, а затем подошли в скромному, но добротному каменному домику. Еще не старая, миловидная женщина, встретив нас в прихожей, молча провела на кухню и сразу же стала споро собирать еду на стол. Собрала, поклонилась и так и не проронив не единого слова, ушла.
Базиль молча, с улыбкой смотрел на меня. Губы шептали какую?то молитву, а из уголков глаз, по щеке покрытой морщинами, одна за одной катились слезы. Я невольно поразился теплоте и нежности во взгляде старого слуги — воистину неимоверный, великий человек — я даже представить себе не мог, что кроме меня, кто?то еще мстит за смерть графа Арманьяк. Да, ты сто раз был прав отец, когда говорил что верность простого человека, гораздо сильней верности дворянина, подверженного разным сословным соблазнам. Господи, я думал что подобное может случаться только в романах…
— Господин, — вдруг встрепенулся Базиль и налил мне в кубок вина. — Чувствуйте себя дома и молю, говорите. Как так случилось? Я все эти годы был уверен, что вы подверглись участи своего благочестивого батюшки. Хвала Господу, он услышал мои молитвы!
— Налей себе мой добрый друг… — я взял кубок в руки. — Выпьем же за счастливую встречу. Сегодня будет долгая ночь и мне есть что тебе рассказать…
И я рассказал — рассказал все до мелочей, правда упустив историю с подменой личности. Не поймет он, да и не хочется огорчать этого славного человека. Начал с того, как погиб мой духовник, приор Иаков — погиб в муках, но не выдал меня. Рассказал, как не смог спасти, свою мачеху, Жанну де Фуа, но все же отправил на тот свет мерзкого аптекаря отравившего невинную девушку и прикончил мерзавца Гийома де Монфокона. Рассказал о том, что она должна была разрешиться еще одним маленьким Арманьяком, но клятый Паук, поставил крест на продолжении нашего рода. Потом описал все свои странствия и злоключения. Описал и свое нынешнее положение и цель моего прибытия в Нант.
Базиль молча слушал и плакал, сжимая в пальцах оловянные столовые приборы — с легкостью превращая их в мятые кусочки металла.
— Вот так сложилась моя судьба мой добрый друг… — я отпил вина и поставил кубок на стол. — Но жизнь еще не окончена и я знаю, что не успокоюсь до тех пор, пока кара не постигнет всех виновников несчастий нашего рода. Теперь твоя очередь…
Оказалось, что Базиль узнал о смерти отца от отряда жандармов, примчавшихся конфисковать мое виконтство Лавардан. Имение конфисковали, но долгое время оно принадлежало короне и старик вполне прижился в нем, в той же должности эконома. До тех самых пор, пока Паук не подарил виконтство одному из д'Альбре. Базиля сразу же выставили без всяких объяснений, но к тому времени, смерть Жана V графа Aрманьяк, уже обросла подробностями и старый слуга решил себя посвятить мести. У него были кое — какие сбережения и он пустился в странствия.
Мне не терпелось узнать о судьбе сокровищ, но я усилием воли сдержал себя. Не о них сейчас речь…
— Вас господин, все считали мертвым и я честно говоря, тоже поверил в это… — горбун виновато склонил голову.
— В этом нет твоей вины. Продолжай…
Базиль искал де Монфокона, но не нашел его. Были неясные слухи о том, что барон погиб ужасной смертью, но найти могилу и полностью удостоверится в смерти этого подлеца, старый слуга так и не смог. Есть в этом что?то странное, но я пока не могу понять, что. Но обязательно пойму — неясные догадки уже терзают сознание. Хотя, рано или поздно, все тайное становится явным. Как всегда…
Аптекарь, метр Гернадон, по понятной причине, тоже выскользнул из его рук, но сеньор Кастельно де Бретену, косвенно причастный к смерти Жанны, своей участи не избежал. Базиль попросту отравил несчастного, устроившись поваром к его лесничему. Возмездия старик избежал, сбежав в Плесси де ля Тур, где надеялся настигнуть Пьера Ле Горжиа, в то время служившего в личной охране Паука, но стрелок внезапно исчез в неизвестном направлении. Нашел его Базиль совершенно случайно, причем прожив с ним в одном городе почти год. Поступили неясные новости о том, что Ле Горжиа подался в приморские края, вот старик и поселился в Нанте, сделав его своей базой для поисков. Успел обжиться, немного приторговывал и наконец…
Словом, результат я видел своими глазами.
— Ты знаешь, что случилось с моим братом и сестрой? — когда горбун замолчал, я задал почти меня не волнующий, но все же обязательный вопрос.
— Нет, молодой господин… — старик потупил взор.
Я сразу понял, что он все знает, но просто не хочет огорчать меня. Хотя, я и сам все знаю: некоторое время они прозябали, но в итоге, выпросили подачки у Паука, и теперь вполне безбедно существуют. Даже при титулах; брат получил одну из отцовских сеньорий, а сестра, благодаря покровительству Луи и данному им приданному, выгодно вышла замуж.
— Бог им судья… — я озвучил свои знания.
— Я всегда знал, что только вы господин способны наследовать силу и славу рода. И мои убеждения нашли подтверждение. Я теперь спокоен. Но дело еще не окончено, осталась еще одна цель… — Базиль с улыбкой посмотрел на меня и слегка сжал мою руку. — Всего одна и я смогу присоединится к своему хозяину…
— И эта цель?..
— Узурпатор, — коротко и решительно ответил старик.
— Друг мой…
— Господин… — Базиль отрицательно покачал головой. — Ваша цель не дать угаснуть великому роду. А моя цель…
— Базиль… — я прервал старика. — Его время придет, а пока я хочу, что бы ты был подле меня.
— Я не могу… — немного печально ответил горбун. — Я хочу, но не могу. Душа господина жжет мое сердце и найдет покой только после справедливого возмездия. Нельзя медлить, я и так потерял много времени.
— Базиль, я приказываю тебе.
— Вы не можете мне приказывать господин, — виновато улыбнулся старик. — Я служил вашему отцу, а не вам.
— Но это безумство! Надо…
— Вся наша жизнь безумство… — твердо прервал меня горбун. — Прошу извинить господин.
— Тебе не за что извиняться… — я понял, что уговорить старика не в моих силах и успокоится он, только лишив жизни главного врага своего покойного хозяина, ставшего его личным врагом. Да, ничего не поделаешь, он живет только ради этой мести — и после свершения искомого, ему станет больше не для чего жить. Ну что же, у каждого своя судьба и только Господь ведает нашими жизнями. Пусть тебе повезет храбрый и верный человек, а я тебя никогда не забуду и завещаю своим детям помнить. И будь спокоен, род не угаснет…
— Но это еще не все, — Базиль тяжело встал. — Идите за мной молодой господин.
Стрик открыл ключом потайную дверцу и спустился в подвал. Там он нажал неприметный рычаг и сдвинул плечом поворотную каменную панель. А в маленькой комнатке…
— Я знал что реликвии и сокровища ищут. Насколько мне известно, вашего дядю Шарля пытали и он открыл мучителям известное ему, но к счастью, несчастный не знал точного местонахождения. Все владения рода Арманьяк, в буквальном смысле перерыли и рано или поздно, искомое бы нашли. Один из людей вашего батюшки оказался частично посвященным, и к тому времени, как я его лишил жизни, успел предать огласке некоторые факты открывающие путь к тайне. Я попытался спасти вверенное мне, но к сожалению, полностью это сделать так и не успел — в виконтство прибыли люди узурпатора. Тогда, я выполнил обет данный вашему батюшке — и теперь, сокровища рода Арманьяк ушли в небытие, и никогда и никому, не будут принадлежать. Но… — Старик склонился к сундуку и повернулся ко мне держа в руках большую шкатулку. — Кое?что мне удалось спасти…
Шкатулка открылась и я увидел в ней, лежащую на красном бархате, золотую корону, покрытую от времени почти черной патиной. Простой, очень старинный и даже грубый венец, увенчанный шестью зубцами. У основания зубцов расположились неимоверно огромные, кроваво — красные рубины, но больше никаких украшений на короне не было.
— Легенда гласит, — Базиль став на колени передал мне венец. — Что, пока…
Я с поклоном принял у него корону, водрузил себе на голову и торжественно продолжил:
— … что, пока существует эта реликвия и жив хотя бы один потомок Хлотаря, роду нашему не будет переводу и будет он множится и славиться во веки веков!
— Воистину так!!! — старик попытался сдержать слезы, и не смог.
— Не надо друг мой, — я его обнял и помог сесть на скамью. — Нет повода для слез, а есть причина для великой радости.
Но у меня самого безудержно текли слезы.
— Господин, это не все… — Базиль положил руку на сундук. — Здесь еще родовая дароносица, фамильные Евангелие с распятием, знамя, главная печать, перстень и книга Хлотаря, в которую он повелел вписывать все колена его роду и их историю. Помимо этого…
Я почти его не слушал, держал в руках корону и давал себе страшную клятву положить свою жизнь для возрождения славного рода Арманьяк. — Я есмь, божьей милостью граф Жан VI Арманьяк, клянусь душой и кровью своей не щадить живота для восстановления и процветания нашего рода и будь я проклят во веки веков, если устремления мои предадутся слабости и забвению…
25
Увесистая монетка взлетела в воздух и несколько раз кувыркнувшись в воздухе, упала в ладонь аверсом*, с изображенным на нем солидный конным мужиком. Это родан или роданеза — так еще называли родезский ливр. Монета, которую Арманьяки чеканили по праву владетелей кондадо* Родез. Чеканили…
Я покатал монетку в руках и бросил ее в большую шкатулку полную таких же кругляшей. В ней ровно тысяча родезских ливров, равных по своей стоимости пятистам турским ливрам*. Это все деньги доставшиеся мне из сокровищ Арманьяков. Мелочь конечно, но даже будь их в тысячу раз больше — они ничто по сравнению с реликвиями спасенными Базилем…
— Вот и все, история подошла к концу, — крышка шкатулки с легким стуком захлопнулась. — Спасибо отец…
Позади скрипнула дверь и сразу же раздался голос Луиджи:
— Ваша милость…
— Что?
— Ваше поручение исполнено монсьор, — мальчик поклонился. — Дюшеса* Бретонская Маргарита де Фуа, примет вас завтра пополудни.
— Дюк*?
— Дюк Бретани, граф де Монфор, де Вертю, де Ришмон и д'Этамп, Франциск де Бре, к сожалению, вчера отправился на охоту и неизвестно когда прибудет в замок, — отрапортовал мне Пьетро.
— Я услышал вас. Пока свободны…
Итак, как и ожидалось, примет меня дюшеса. О возможности такого развития событий, меня предупреждал Антуан. Почему так? Попробуем разобраться…
Франциск хитер как змей и предусмотрителен как тысяча францисканцев, поэтому и решил не встречаться с человеком из окружения Карла Смелого. Я не официальный посол Карла, а всего лишь частный посланник Великого Бастарда Антуана, но мало ли, что может быть в письме? Карл, вроде как, бывший соратник Франциска и может через Антуана попросить, какой — нить помощи. Денег, к примеру. А оно дюку надо? А так, примет Маргарита, вроде вполне официально — все же полноправная дюшеса, но на самом деле, подобный финт дает Франциску право законно забить на послание. А вообще интереснейший персонаж — этот герцог Бретани.
Он, в свое время был одним из участников Лиги Общественного Блага, в которой, как вы помните, не последнюю роль играл покойный папашка бастарда, а войсками Лиги руководил сам Карл Смелый. В свое время, мятежные феодалы здорово нагнули Луи и заставили в Конфлане подписать позорное для него перемирие. В результате которого, Франциск стал полноправным суверенным владетелем Бретани и еще прирезал к ней немного земелек Паука. Но это было давно и стало уже историей…
Нормандия, по тому же соглашению, ставшая суверенной вотчиной Карла Беррийского — около десяти лет назад опять вернулась Пауку, а сам Карл, едва успел укрыться у Франциска, который напрочь отказался выдать своего бывшего соратника. Ожидаемо Луи возмутился и отправился воевать Бретань. Причем, воевал он ее достаточно успешно и Франциск вынужден был подписать мирный договор, по которому опять стал ленником Паука и даже обязался побить горшки с Карлом Смелым Бургундским. Понятно, что договор был формальностью, дюк даже не думал усмиряться и немного окрепнув после поражения, сразу забил на него и вторгся в Пуату. Правда, особо ничего там не навоевал.
В общем, вроде как, сейчас установился шаткий мир, но на самом деле им и не пахнет. Франциск будет до конца отстаивать свой суверенитет, а Паук, будет стремиться вернуть Бретань в свои вотчины. Чем все это закончится — ясно. Что?то нет, на современной карте такого государства как Бретань, а есть единая Франция. Но как и когда, это случится, мне не ведомо.
А с дюшесой, я совсем не против пообщаться. Все же она Фуа, а это значит: красива, умна и хитра, как все женщины этого рода. Кстати, она родная сестричка моей покойной мачехи и тетя сына Мадлен Французской — малыша Феба, прозванного так за свою красоту. С Фебом я встречался в кондадо Фуа, где случился скоротечный роман с его мамашей. Вы должны помнить — я рассказывал. Эх, времена были… Но это я отвлекся.
На особое отношение дюшесы, к моей персоне, рассчитывать не приходится — кто я и кто она? Не будь я посланником, даже и мечтать не стоило об аудиенции. Но посмотрим. А вообще, мне от нее ничего не надо. Отбуду при дворе, закину еще письмецо одному банкиру и свалю. Это последнее поручение и выполнив его, я как на крыльях полечу в Гуттен. А потом в Бургундию. Но туда, с гораздо меньшим желанием. Но не будем о печальном, лучше по палубе погуляю…