- Думаю, это возможно - осторожно ответил генерал - но и вы должны понимать, на какой риск мы идем. Комиссионные должны быть соответствующими.
- И второе. Насчет оплаты. Часть оплаты, господин Ахтар мы хотим получить денежными средствами, переводом. Вот с этого счета
Марайс достал из внутреннего кармана пиджака небольшую белую карточку с номером счета, подтолкнул ее в сторону пакистанского генерала. Ахтар взглянул - и у него перехватило дыхание.
- Это невозможно!
- Почему же. На этом счете есть деньги.
- Они не наши!
- Тогда чьи?
Генерал Ахтар не ответил. Командант Марайс не мигая смотрел на него - генерал думал что он сильный, но здесь, в ЮАР он столкнулся с людьми несоизмеримо сильнее и жестче чем он сам
- Тогда про этот счет вам расскажу я. Этот счет открыл полковник американской армии Оливер Норт по распоряжению вице-адмирала Джона Пойнтдекстера, советника президента США по вопросам национальной безопасности. На этом и некоторых других, уже засвеченных счетах хранятся деньги, предусмотренные для закупки оружия для нужд контрас в Никарагуа и моджахедов в Афганистане, там же находятся деньги, полученные от незаконных оружейных сделок с Ираном. Этих счетов было открыто несколько, надо было открыть намного больше, и каждый этот счет используется длительное время и для совершенно разных нужд. Американцы не умеют хранить секреты, господин Ахтар, они сами виноваты в своих проблемах.
Суть игры южноафриканцев Ахтар просек сходу - получалось красиво и жутко. Они, по поддельным документам просят перечислить какую то сумму за закупленное оружие, скорее всего на счет какого-нибудь оффшора. Марайс, торговец оружием с большим стажем все это организует враз - и деньги примет, и оружие за них выдаст. Вся суть в том, что потом, после этого перечисления вся цепочка - в руках южноафриканцев. Сколько бы там не было промежуточных звеньев - они будут знать их все. И при необходимости - они неопровержимо докажут, что деньги ЦРУ США ушли на покупку ядерного оружия у Южно-африканской республики.
Что будет, если это все всплывет - даже воображения не хватит представить. Согласившись на это, с точки зрения их кураторов из ЦРУ они совершат самое страшное, что только можно было бы совершить. Это даже не предательство. Они посягнут на ЦРУ в целом. Сейчас Управление и так под огнем критики - а стоит только конгрессменам, вцепившимся им в ляжки узнать, что деньгами ЦРУ профинансирована ядерная сделка с ЮАР - они просто потребуют закрыть ЦРУ и президент не сможет им возразить. Это - край, это конец всему.
И поэтому, если в ЦРУ узнают - они их просто бросят на съедение русским и индийцам. Хотя нет, вряд ли, все-таки тут геополитика. Но его они убьют. И Диктатора - тоже убьют. И всех кто к этому причастен - убьют всех до единого. Профинансируют государственный переворот и под шумок убьют. Чтобы другим неповадно было играть в такие игры.
Для чего это нужно ЮАР? Ответ на поверхности. Если эта сделка состоится так как запланировано - у них в руках появится оружие, которым они смогут шантажировать Белый Дом. Любую администрацию - хоть республиканскую, хоть демократическую. В США слишком много было вложено в раскрутку ЮАР как врага - и теперь если страна после сделки с Ираном узнает еще и про ядерную сделку с ЮАР - она просто взорвется. А ЮАР, обладая документами, сможет шантажом потребовать постепенно свернуть кампанию против ЮАР в прессе и начать процесс отмены санкций. Не сразу, постепенно, не вызывая подозрений, с мелкими косметическими уступками. Но постепенно отношения США и ЮАР в этом случае должны будут стать такими же, как и отношения США и Израилем. Сколько Израиль в геноциде палестинского народа обвиняют? Постоянно! А случись беда - и США технику с Германии перебрасывает, оголяя фронт перед советской танковой армадой.
- Господа, вы понимаете риск предложенного вами?
В ответ Марайс только усмехнулся
- И, тем не менее, настаиваете на этом условии.
- Вы знаете латынь, господин Ахтар? Нет? А я знаю немного. Есть хорошее выражение cine qua non, без чего нет. Это и есть тот самый случай. Без него мы не готовы обсуждать какое бы то ни было сотрудничество в сфере ядерных технологий и материалов, господин Ахтар.
- Вы понимаете, что я не могу принять такое решение один?
- И это мы понимаем. Мы ждем ответа в течение месяца. Если мы его не получим - мы будем считать, что наше предложение отвергнуто, а этого разговора - не было.
- Хорошо. В таком случае - месяц. Как вы предпочитаете получить ответ?
Командант Марайс достал ручку с золотым пером, написал на обороте своей визитной карточки несколько слов и цифр.
- Условия нами изложены, господин Ахтар, обсуждению они не подлежат. Уточненный список нужных нам стратегических материалов и оборудования мы передадим вам после одобрения сделки в целом. Вам нужно оружие? Пусть ваши люди выйдут на эту фирму. Контакт - готовность к сделке.
- Мы не можем купить южноафриканское оружие.
Марайс снова улыбнулся - недобро, одними губами, узкими и тонкими
- Это советское оружие. Советские поставляют местным каффирам оружие, потом оно скапливается у нас, и мы не знаем, что с ним делать. Такого оружия у нас - целые склады, и мы с удовольствием продадим его вам. Оплату примем в долларах США или ЭКЮ. Поставка - морем, зафрахтованным транспортом третьей страны. Примерно так.
- Если кто-то узнает?
- Никто не узнает. Если не разболтаете вы. Не смеем вас больше задерживать, генерал. От двери - налево там вас проводят.
Оставшись вдвоем, южноафриканцы переглянулись. Долгие годы необъявленной гражданской войны сплотили южноафриканскую элиту, ее члены понимали друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов.
- Он понял? - спросил де Вилье
- Понял. Он не дурак.
- Откажется?
- Нет. У них нет выхода. Они заигрались в игры - и если в их картах не окажется джокера - они проиграют.
- А мы?
- Хуже уже не будет.
Де Вилье немного подумал, потом согласно кивнул. Блокада вредила стране, они знали, что в Вашингтоне обсуждается вопрос о передаче власти черному большинству тем или иным путем.
Но пока они в силе - этому не бывать. Все будет так, как и задумано Богом.
- Ты прав. Хуже уже не будет. У нас тоже нет выхода. Я доложу.
- Кому?
- Пока младшему***. Он решит.
- Хорошо. Тогда я начну готовиться. И ты готовься тоже.
* Имена подлинные
** Ныне Бангладеш. Получила независимость в 1971 году в ходе второй пакистано-индийской войны
*** В описываемый период премьер-министром ЮАР был Пик Бота, а министром иностранных дел - его брат Питер Бота
СССР, Нижний Тагил
Учреждение ИК-13
Начало лета 1987 года
В те благословенные времена, о которых пойдет речь, милицейская зона на весь необъятный Советский Союз была одна. Это сейчас - пальцев на руке не хватит чтобы подсчитать: трешка - в поселке Скопино Рязанской области, одиннадцатая - в поселке Бор области Нижегородской, в Мордовии еще есть. А тогда - только одна.
Называлась она "Учреждение N 13 ГУИТУ МВД СССР" или просто - тринадцатая. Располагалась она в Нижнем Тагиле, на улице Фестивальной дом 1. Сейчас там понастроено разных торговых центров и автосалонов, тогда же - глушь глушью, промзона уральского промышленного городка. Спокойное, милое местечко - недаром определенный контингент называл Тагил Нежным.
Попасть в эту зону было непросто. Для того, чтобы сидеть "со своими" надо было либо работать в милиции, либо служить во внутренних войсках. Ежу понятно, что с такими пассажирами сделают в обычной хате обычной зоны - опетушат всей камерой и утопят в сортире, или сунут в бок заточенную ложку. Поскольку милиционеры в те времена преступной деятельностью занимались редко - в зоне всегда было свободное место. Да, забыл сказать - партийных деятелей, которые попадались - тоже туда этапировали, хотя партийные то на это не имели никакого права. Но партийные сливаться с народом никак не хотели, они его боялись и небезосновательно. Знаете что полагалось партийцу, зарулившему на обычную зону ну скажем... за взятку. Ему в камере присваивали титул - генеральный секретарь параши. Идет кто по малому или по большому - должен сказать: товарищ генеральный секретарь параши, разрешите посетить вашу парашу. Генеральный секретарь отвечает (не ответишь - головой в ту же парашу окунут) - пожалуйста, посетите мою парашу. Сделал зэк свои дела, оправился, спрашивает: товарищ генеральный секретарь параши, разрешите покинуть вашу парашу? Генсек опять отвечает: спасибо, пожалуйста, покиньте мою парашу. А в хате сидят по пятьдесят, а то и больше человек и сколько раз за день каждый из них на парашу ходит? Вот так вот. Не любили партейных в народе.
Тринадцатая, несмотря на то, что отбывали наказание в ней самые можно сказать сливки советского общества (ну или почти сливки) была самой обыкновенной зоной - с вышками прожекторами, запреткой, промзоной, ежедневной поверкой на плацу. Как и в любой другой зоне в ней сложилась своя иерархия, один в один повторяющая блатную: бугры, мужики, черти, петухи.
Для того, чтобы стать бугром, надо было обладать либо силой либо знаниями. Бугров было больше чем обычно - в зоне было полно бывших начальников угрозыска, посаженных сюда...
Нет, неправильно. Не посаженных сюда - а принесенных в жертву безумному Молох, называющемуся "социалистическое общество". Ни в одной стране мира не ставили задачу достичь девяноста процентов раскрываемости по преступлениям. Господи, да в США по различным категориям раскрываемость - от тридцати до семидесяти процентов, и это при их технической оснащенности, когда у каждого копа - машина. Но это же у них, а у нас - даешь минимум девяносто процентов! И это еще цветочки. А сто два процента план по раскрываемости не хотите? Спросите как это сто два? А так! За счет раскрытий преступлений прошлых лет!*
Должность начальника УГРО была жертвенной - после нее никогда не росли, с нее падали - иногда в тринадцатую, иногда просто вылетали с волчьим билетом**. Самое интересное, что попадались самые совестливые - не те кто уничтожал "левые" заявления, а те кто хранил их и пытался помочь потерпевших. К таким наведывалась инспекция по личному составу, проводила обыск и ...
Здравствуй, Нижний Тагил. Таких вот бедолаг в зоне было много, они держались друг друга, они были обученными профессионалами и могли противостоять кому угодно - от кума с его абвером***, до кодлы блатных, которых здесь и не было. Можно было сказать, что угрозыск держал зону.
Вторыми, кто шел как "бугры" были сотрудники Внутренних войск, особенно из силовых частей. Тут никакого опыта оперработы не было - зато был опыт ломанья людей, жесткого и силового. Вот они и делали что умели - ломали. Они держались особняком, с ними не связывались.
Третья категория бугров - те кто пришел из системы ГУИТУ - водку зэкам таскал, записки, наркоту, чай - вот и взяли за шкварник. Или колол зэка, не рассчитал силы - зэк и откинул копыта. Или на лесоповале массовая гибель произошла - должен же кто-то ответить? Вот и отвечали - вне зависимости от степени истинной вины. Этих поддерживала администрация зоны, действуя по простому принципу: сегодня ты а завтра...
Кто не был тот будет, кто был - не забудет...
Вторая категория - мужики. Обычная рабочая скотинка, которая ни в каких группировках не состоит, тянет лямку на производственной зоне, режим не нарушает - ее и не трогает никто. На таких вся зона держится. В этой категории обычно оказывались еще и адвокаты, коли попадали сюда. Хотя адвокат мог в любой зоне выжить. Пиетет к профессии, да и нужен адвокат бывает - жалобу там написать, еще чего...
А вот остальные...
Ненавидели прокуроров. Вообще то здесь их должны были считать своими - но здесь их ненавидели. Кто сюда прятал? Да прокурор - как и всех других зэков необъятного Союза. И плевать что конкретно не тот, который перед тобой - за профессию отвечаешь. К тому же прокурор - существо нежное, кабинетное, отпор дать не способное. Из прокуроров обычно получались отменные пассивные гомосексуалисты - петухи. А как же - и тут они были, не без этого. Меньше чем в обычных зонах, там иногда каждый четвертый, особенно на красных, беспредельных - но тоже были. Не любили и партийных чиновников. Если опасались - просто не трогали, мало ли как оно может выйти. Или воры в законе за какого чинушу маляву пришлют - да, да, бывало и такое. Тоже опасались прогонов**** - ведь второй то раз уже на обычную крытку пойдешь*****, и не стоит зарекаться что второго раза не будет, все в жизни бывает. Узнают блатные, что прогон воровской не исполнили, подтерлись им - в параше утопят или еще что сделают.
А если ты сам по себе и никто за тебя не впрягается ни с воли, ни с зоны - тогда добро пожаловать под шконку...
В последнее время, ИК-13 была полна под завязку, в спешном порядке организовывали еще одну зону - в Мордовии, в лагерном краю - чтобы вместить всех желающих - а то иногда люди в спецкамерах СИЗО несколько лет сидели в ожидании очереди в Нижний Тагил. Пришедший в МВД после смерти Щелокова десант - партийные кадры и сотрудники КГБ ускоренным порядком громили ведомство - в некоторых областных УВД комсостав за это время сменился на три четверти. Кого на улицу, кого в зону. Потом удивлялись - что это за преступник умный такой пошел? А откуда это у нас мафия начала появляться, ведь такого явления в советском обществе развитого социализма нет и быть не может. А все оттуда, товарищи дорогие, все оттуда.
Администрация ИК-13 находилась в подвешенном состоянии - причем постоянно. С одной стороны она должна была перевоспитывать находящихся в их учреждении осужденных с применением всех мер перевоспитания включая карцер. С другой стороны - пойди, попробуй, перевоспитай бывшего начальника УГРО крупного города, опера с двадцатилетним стажем. Да он сам тебя десять раз... перевоспитает.
И поэтому, администрация занимала несвойственную советской пенитенциарной системе пассивную позицию по отношению к осужденным. Сидят - и пусть сидят. Не бегают, не режут друг друга - и хорошо.
Основная работа по налаживанию (точнее - улаживанию) отношений с осужденными лежала конечно же - на куме.
Кум здесь был особенный. Полканов (именно так - Полканов) Павел Андреевич, подполковник внутренней службы, с тридцатью годами выслуги за спиной, до сих пор предпочитающий двухпудовую гантель - пудовой. Наверное именно такой кум и должен был быть в этой колонии, что боялись - потому что никакого другого кума осужденные не побоялись бы, послали бы на три всем известные буквы и всего делов.
Сам кум тоже отчетливо понимал свое место в иерархии взаимоотношений этой очень специфичной зоны, занимал его по полному праву и никакого другого не желал. Зэки его уважали - кум не лез в душу, не читал Поднятую целину****** (для многих это было бы худшей пыткой из возможных), не пережимал педаль. С другой стороны - не спускал ничего и не панибратствовал, заслужил - получи, что дубинкой, что карцер, что лично от кума - да по загривку, после чего прямая дорога в санчасть. Куму под руку старались не попадаться.
Сегодня кум, как это и бывало обычно по утрам, провел оперативное совещание сотрудниками своей оперчасти, поставил им задачи на текущий день и отправил из кабинета. После чего - сел разбирать почту и бумаги, отписанные ему начальником учреждения к исполнению.
Бумаги были практически все - одна к одной. Здесь не было блатных группировок, здесь не было противоборства воров и беспредельщиков, здесь не было даже пресс--хаты с шерстяными: уголовниками, приговоренными воровской сходкой к смерти и которым терять в этой жизни было абсолютно нечего. Девяносто процентов бумаг, приходящих в оперчасть было на одну и ту же тему - проведите допрос такого то осужденного по такому то списку вопросов. Результат - высылайте. Значительная часть осужденных, те же опера и начальники УГРО даже в зоне много чего знали и помнили и поэтому вызывали их на такие допросы часто. Многие как ни странно - искренне пытались помочь.
Положив перед собой ворох бумаг, кум начал привычно сортировать их и вписывать в свой рабочий блокнот, распределяя по срочности. Он привык делать так, потому что если не сделать этого сразу - бумаги завалят весь стол и парализуют текущую работу. Прочитал - записал - в сторону. Прочитал - записал - в сторону. Прочитал-записал...
- ...
Выдав замысловатое ругательство, кум положил бумагу на стол. Потом опять поднял ее, перечитал - все точно.
- Да что они там, охренели что ли...
Охренели - не охренели - но документ был, и меры по нему принимать надо было. Вздохнув, кум взялся за телефон, набрал короткий внутренний номер.