Как ранее отмечалось, в том году померли и халиф, и султан Мухаммад I.
Покойный халиф был человек мирный, туркам не мешал, занимался сугубо представительскими функциями, а в свободное (практически неограниченное) время писал стихи и развлекался в гареме. Наследовал ему сын, Абу Мансур аль-Фадль аль-Мустаршид Биллах (аль-Мустаршид).
Номиналами при «сильной руке» халифы выступали уже не первый век, и случалось с ними всякое. До турок глав правоверных порой держали в низости и пренебрежении, но с турками положение значительно улучшилось. Разумеется, сельджукские султаны властью с Аббасидами вовсе не планировали делиться, и непослушания не понимали, но при том на людях рьяно воздавали положенные почести и всячески обеспечивали сладкой жизнью, так что халифы в обиде не оставались. Но по мере роста состояния Аббасидов и увеличения раздоров между турками, как-то понемногу росло и халифское политическое влияние. Уже ал-Мустазхир периодически пытался поучаствовать в призывах к джихаду, хоть и без заметного успеха, а его сын подумывал насчет права халифа (напомню, наместника Пророка и владыки мусульман, правителя как светского, так и духовного) избирать себе султанов.
Можно отметить, что в то время таковые мысли представлялись общемировым трендом и отнюдь не только в Багдаде (или Каире, но о том в свое время). В Европе череда римских пап как раз деятельно боролась с коронованными окружающими за инвеституру и сюзеренитет понтифика, а в Византии так и вообще концепцию издавна воплотили в жизнь — василевс вполне себе сочетал власть светскую и духовную, хоть и не без попыток патриархов пересмотреть эту спорную теорию.
Начал, впрочем, аль-Мустаршид с малого — с вмешательства в очередную разборку султанов. Дело в том, что, как мы помним, прежняя война за султанский титул кончилась соглашением, по которому султанов стало одновременно трое, потом осталось двое, из которых Багдадом правил Мухаммад I, а его сводный брат по папе Санджар правил разросшимся Хорасаном. Оба считались султанами, а последний выживший должен был стать снова единственным. Но у сына Мухаммада I, звали которого Махмуд II, а лет ему стукнуло всего четырнадцать, имелись приближенные. Которые никаких хорасанцев видеть в Ираке не желали, а выступали сторонниками наследования по прямой линии. В числе этих интересных людей, отметим, были и наши знакомые — прошлый эмир Мосула аль-Бурсуки, и нынешний его правитель Бурзук ибн Бурзук.
* * *На этой почве между Багдадом и Нишапуром (столицей Санджара) возникло некоторое непонимание. Санджар не для того сражался почти двадцать лет, чтобы его кидал малолетний наследник былого врага. Поэтому, как только племянник потребовал у дяди очистить захваченную к тому времени территорию Мазандарана и выплатить султанскую дань в 200 тысяч динаров, Санджар заявил, что «сын моего брата — ребенок, и им руководят его визирь и прислуга». После чего выступил с войском.
Силы у сторон оказались неравны. У султана Багдада с западными вассалами с прошлого года имелись нерешенные противоречия, да и дружины в боях вокруг Леванта и Малой Азии поистрепались. Санджар же правил давно и твердо, войн последнее время не вел и армию собрал быстро.
Осенью 1118 года состоялось решающее сражение, к которому войск Хорасана явилось вдвое больше, да еще дядя притащил откуда-то 40 боевых слонов. Победа осталась за Санджаром.
* * *В этот момент в родственную дискуссию вмешался новый халиф аль-Мустаршид, поддержав, разумеется, слабейшего и знакомого — Махмуда II. В первую очередь духовным авторитетом — который не стоит совсем сбрасывать со счетов, и под который те же гази и прочие многие могли выбрать сторону, одобряемую халифом.
Кроме того, аль-Мустаршид выступил миротворцем и предложил вернуть разделенный мир с двумя султанами на прежних условиях азартной игры «кто кого переживет». Халиф тут имел свой бонус — ему-то, хоть и формально, подчинялись все сунниты, в каком султанате ни живи.
К осени 1119 года, мир заключили. Махмуд признал Санджара верховным султаном и уступил ему Мазандаран, Кумис, Дамган, Рей и Демавенд, но тоже сохранил титул султана.
Халиф получил в личный лен Багдад, и продолжил понемногу подбираться к светской власти.
Махмуд стал наследником Санджара и получил земли от Хорасана до Анатолии и Сирии.
Практически, держава Сельджуков разделилась на Хорасанский и Иракский султанаты, причем первый был могущественней.
Вассалами старшего родича остались Хорезм, Систан, Газна и Мавераннахр. В хутбе, которая читалась в Багдаде, он именовался «султаном над султанами», но сам Санджар был человек скромный, заковыристых титулов не любил, и оттого в указах называл себя просто: «повелитель мира».
* * *В ходе упомянутой выше небольшой дискуссии, как вы понимаете, сторонам стало совсем не Латинских королевств и Византии. Против христиан в ближайшие годы выступали только приграничные эмиры, в число которых вошел новый эмир Мосула. Из Багдада помощи против франков почти десять лет не поступало. Новым эмиром Мосула в 1121 году, после смерти Бурзука, стал в благодарность за помощь Махмуду II в схватке султанов снова аль-Бурсуки, сразу начавший строить наследственный эмират. Последнее заставило остальных суверенных эмиров (в первую очередь Артукидов), за годы сумятицы усилившихся, вновь обратиться к Багдаду… но об этом в свое время.
Королевство Иерусалимское.Как мы упоминали, в 1117 году Балдуин I тяжко хворал, отчего даже позволил себя уговорить расстаться с третьей, уже признанной церковью незаконной, супругой. Но через несколько месяцев все же поправился, и в начале следующего года отправился в набег, эксперементируя с новой тактикой — в конце зимы, когда местные еще не воевали обычно.
Король пересек границу и захватил без боя Эль-Фараму, небольшой египетский город. Что он планировал дальше не совсем ясно, скорее всего рекогносцировку перед большим походом на египтян, но… как писал Абу-ль-Феда: «Придя в Эль-Фараму король захватил город, в котором поджег главную мечеть и другие почитаемые места. Там его настигла болезнь». Действительно, внезапно королю стало совсем плохо, он не мог сидеть верхом и его повезли на носилках домой. Путь закончился 2 апреля 1118 года в Аль-Арише, где Балдуин I исповедовался, получил последнее причастие и умер.
Тело забальзамировали и похоронили в Иерусалиме в Пальмовое (Вербное) воскресенье в церкви Гроба Господня.
Как ранее упоминалось, третий брак короля был недолгим и вообще аннулирован, но жили до разъезда супруги вероятно счастливо, и умерли, если «с учетом почтового пробега», почти в один день — Аделаида Сицилийская скончалась на Сицилии 16 апреля.
* * *Балдуин I фактически стал основателем Иерусалимского королевства, а частично и княжества Антиохии, и оставил Заморье в расцвете сил.
Собственно, латинских государств к моменту его смерти существовало всего два — суверенное княжество Алеппо-Антиохийское, и королевство Иерусалимское, графства Эдесское и Триполийское являлись лишь вассалами короля и суверенностью не обладали.
Границы королевства простирались от Египта и города Пелузий, по Синайскому перешейку и далее по восточному берегу Красного моря через крепости Айлу и Аккабу, затем включали Заиорданье, по линии караванных путей Петра-Карак-Аман, охватывали земли Дамасска и смыкались с Антиохией. С востока вдоль границ, контролируемых по старинной караванной «Королевской дороге» Балдуин I отстроил цепочку крепостей, за которыми начиналась пустыня и зона бедуинских племен, границу с Египтом защищали Пелузий-Аскалон и Айла-Аккаб.
Разница в иерархии вассалов королевства существовала заметная. Как ранее указывалось, принят был прямой омаж королю, на «английский манер» (что не удивительно — папа Балдуина I завоевывал Англию с Вильгельмом, а позже и сам пытался получить английскую корону) от всех ленников — за исключением Эдессы и Триполи, там вассалами выступали графы, имевшие своих вассалов, не связанных с Иерусалимским троном.
Структурно внутри королевства существовали княжества Заиорданское и Галилейское, графства Яффы, Аскалона, Цезареи и Сен-Абрахама, но фактически самостоятельными они не являлись. Дамаск, как и Акра, входили в королевский домен.
Эдесское графство граничило на юге с Антиохией, на востоке, доходя до притока Евфрата Белика, с эмиратами Мосула и Артукидов, на северо-западе с Византией по горной гряде и Киликией.
К 1118 году королевство считалось в целом покоренной территорией, за исключением бедуинского приграничья на востоке и массы обычных разбойников по всей Палестине. Доходы как от внутреннего производства и паломников, так и еще большие от транзитной торговли росли, единственной проблемой оставалась жесточайшая нехватка латинян для колонизации. Хотя ежегодно франки приплывали, а последние годы и приходили сушей, по которой из Европы через мирные пока Венгрию и Византию, путь занимал всего два-три месяца и считался по тем временам безопасным, но и смертность в Леванте оставалась высокой, да и задерживались далеко не все.
* * *Наследовал Балдуину I граф эдесский Балдуин де Борг, после коронации ставший Балдуином II.
Вообще-то, прямым наследником короны был старший брат покойного короля, Эсташ Бульонский, нынче занимавший пост графа Булони и владевший землями по обеим берегам Ла Манша. Но он был далеко, да и не сильно рвался в Заморье — с 1-м крестовым походом он там уже бывал. Потому местные сеньоры создали проборговскую партию, возглавил которую кузен претендента, Жослен де Куртене. Последний ранее был ближайшим соратником де Борга и сеньором Турбесселя, но потом утратил доверие, ушел в Иерусалим, где получил лен и титул князя Галилеи. По случаю выборов, родственники помирились, а после коронации Жослен за вклад в избирательную компанию получил графство Эдессы — сеньорию более престижную и доходную, но и пограничную, а потому проблемную.
Новый король был человеком попроще предшественника, и в первую очередь рыцарем, а королем во вторую. Не то чтобы он был вовсе без упрека — определенной долей хитрости и жестокости обладал, хоть и без выверенного рационализма Балдуина I. Но совсем без страха и даже наоборот, со склонностью увлекаться личным участием в боях. Кроме того, король обладал ценным качеством — он умел выбирать толковых помощников и воспринимать разумные советы. Про его жену мы уже рассказывали, толковая была женщина, но и остальное окружение в общем подбиралось по деловым качествам и успешно.
К коронации у Балдуина II имелось три дочери, отчего поступали советы развестись с Морфией и попробовать с кем-нибудь другим насчет наследника, но впусте — король жену любил и ценил. Он, поскольку — естественно, рванул в Иерусалим спешно, семью оставив в Эдессе, даже отложил коронацию до Рождества, чтобы Морфия с дочками успела приехать в столицу и получить корону вместе с мужем.
* * *В том же году умер патриарх Иерусалима. Новым стал Гормонд де Пикиньи. Пикиньи был выходцем из французского знатного, хоть и не титулованного рода, человеком действительно религиозным и славящимся честностью.
Новый патриарх знал толк и в военных действиях, и в хозяйстве, отличался справедливостью, верностью слову и суровостью. С королем они вполне сработались, тем более патриарх претендовал на лидерство в Святой Земле, где, напомню, издревле имелся еще один патриарх — Антиохийский (а недалеко еще и Александрийский, всего же на тот момент и католики и православные допускали наличие пяти патриархов — еще Римского и Константинопольского). Несмотря на признание римским папой границ между патриархиями, де Пикиньи имел на этот счет свои взгляды, которые без особой оглядки на Рим впоследствии и проводил, при поддержке короля.
Византия.А еще 1118 году, после тяжелой и продолжительной болезни, скончался василевс Византии Алексей I Комнин.
Последствия его правления оказались глобальны. Достаточно отметить, что за пятидесят шесть лет до него в империи сменилось тринадцать монархов, а Алексей правил тридцать семь лет, и передал корону сыну, Иоанну II, имевшему прозвища Мавр за общую смуглость вида и Калоян (Калоиоанн — Иоанн Добрый) за благородство нрава.
Нельзя, впрочем, сказать, чтобы принятие наследства прошло легко. Если, как мы ранее упоминали, род Комнинов к трону чужих не подпускал сообща, то в среде своих по поводу кандидатуры нового василевса существовали разногласия.
Партий имелось две. Иоанна, поддерживаемого отцом и братом Исааком, и супруги Алексея I императрицы Ирины, которая сама править, разумеется, не могла, но планировала посадить на трон дочь — будущую известную мемуаристку и биографистку Анну Комнину и ее мужа Никифора Вриенния, имевшего титул кесаря (второй после василевса). Алексей I про предвыборную гонку знал, но хотел основать династию, для чего требовался непременно сын-наследник. Под эту концепцию Иоанна он продвигал и еще при жизни разрешил носить пурпурные сапоги (знак василевса) и называться императором.
Тем не менее, когда василевсу совсем поплохело, Ирина перевела умирающего в ее собственный Манганский дворец. Где сидела у постели мужа почти безотлучно, отчего рассчитывала первой узнать о его смерти и успеть короновать кого требуется. Посторонних к больному, понятно, не пускали — нечего тревожить.
Но перед смертью у василевса случилось краткое улучшение, в которое он потребовал встречи с сыном. Иоанна пустили в палату, где отец отдал ему императорское кольцо и повелел немедленно короноваться, а то поздно будет. После чего василевс залег помирать, а сын рванул в собор Св. Софии, где патриарх его и короновал по краткому варианту. Затем Иоанн занял Большой дворец, пока Ирина сидела при умирающем, и когда к вечеру Алексей скончался, сковырнуть наследника с трона без открытой схватки уже не получалось, а выносить семейные склоки на публику Комнины опасались — род важнее.
Впрочем, Иоанн в соблюдение договоренностей верил не очень, потому первое время из дворца не выходил, даже панихиду по отцу пропустил.
Дамы попробовали зайти через покушение. Анна Комнина с детства, до рождения брата, была наследницей короны и хотела ее все же получить, в чем мать ее поддерживала. Они быстро организовали заговор, планируя Иоанна во время похорон Алексея убить, а престол отдать Вриеннию. Василевс на похороны не явился, заговор провалился, начались подковерные интриги, а менее, чем через год вскрылся новый заговор. Подготовлен он оказался хорошо, но переворот сорвался потому что не явился сам претендент на трон — Никифор Вриенний. Не то струсил, не то какие еще причины имел, не ясно. Анна мужа за слабохарактерность публично и грязно обматерила, но поздно, сообщников задержали.
Иоанн, впрочем, семейные традиции соблюл, крови не пролил и репрессий не последовало.
После ареста на время следствия, Вриенний еще двадцать лет верно служил императору. Дамам вернули конфискованное имущество, но Ирине, Анне и ее сестре Евдокии пришлось уйти в монастырь. Ну как в монастырь — жили они в роскошных покоях, примыкавших к монастырю, с прислугой и содержанием, только выходить оттуда не могли.
Став василевсом, Иоанн за поддержку подарил брату Исааку титул севастократора, но помогло это ненадолго. В 1121 году, во время похода Иоанна на турок, брат попытался захватить трон. После провала переворота он вместе с сыном бежал к сельджукам, попытался найти силы для похода на столицу, а когда не вышло вернулся, был традиционно прощен, а потом ещё дважды пытался стать василевсом.
Больше на корону никто не посягал.
* * *Человеком новый император был честным, справедливым, но скучным и лично скромным — роскоши не любил, отдыхать и веселиться не умел. Как писал хронист «Это был человек, который и царством управлял прекрасно, и жил богоугодно, и по нравственности не был ни распутен, ни невоздержан». Король-рыцарь, в классическом виде. Императором он стал неплохим, приличным стратегом, хотя довольно средним тактиком.