В этот момент дон Карлос появился из шкафа — совсем как в плохом водевиле.
Намечающуюся дуэль разбойника монарха остановило явление дяди и жениха доньи Соль. Дон Руй Гомес де Сильва обвиняет гостей в покушение на честь племянницы и генерал издевательстве над его сединами и зовет приближенных.
Дон Карлос просит герцога успокоиться и сообщает ему о смерти своего деда — германского императора Максимилиана. Де Сильва узнаёт в госте испанского короля а тот в свою очередь ловко выходит из щекотливого положения — мол ему нужен совет до Руя потому он и явился секретным образом.
Потом дон Карлос спасает влюблённых: мол Гернани — это человек из его свиты. Торжественная декламация, печальная музыка несмотря на вроде бы уже устаревшую напыщенность поневоле заставляли увлечься происходившим на сцене… Сегодняшний день завершался в театре.
А начался в городской гимназии.
Собственно Георгий не планировал посещать местную обитель наук. Но с утра к нему явился Танеев и попросил — Ваше Императорское Величество — вы не нуждаетесь во мне сегодня? Я намеревался отправится в городскую гимназию и встретится с учителям и гимназистами — изучить так сказать предмет моего ведения непосредственно на месте. — Это так необходимо? — больше для порядка осведомился Георгий. Танеев утвердительно кивнул и согласно ему качнулся орден святого Станислава на его шее министра. — Видите ли, Георгий Александрович — я имея дело с чиновниками мне подчиненными обнаружил что представление о жизни учебных заведений у них все больше из отчетов. Иные и живого ученика в глаза не видели! Георгий понимающе кивнул — о том что дела провинциальные в Петербурге знают почти исключительно из присланных бумаг он слышал не впервые. И он ведь тоже — только вспомнить те груды донесений и рапортов — какие он перелопатил в прошлом году… Отчеты против живого впечатления? Хм… — Я разумеется не возражаю против того чтобы вы, Сергей Васильевич выполняли порученные мной обязанности, — не смог не пошутить Георгий. За одним исключением — я тоже хотел бы посетить гимназию вместе с вами. Танеев не выдал удивления, лишь глубоким кивком головы выражая покорность монаршей воле. Не удивился и Кауфман пять минут спустя услышав распоряжение — подготовить охранные меры для визита царя в городскую гимназию. — Да, Александр Александрович — вы ведь уже знаете что бракосочетание мое и коронация будущей императрицы произойдут во Владимире? — спросил он после того как сообщил о поездке. — Никак нет, Ваше Императорское Величество, — сообщил Кауфман — тоже не выказав удивления. — Ну вот теперь знаете. И что выдумаете об этом? На язык Кауфману просилось нечто традиционное в духе «Рад стараться Ваше Императорское Величество» или «Воля государя — закон!». Но он этого не сказал разумеется — Я думаю, Георгий Александрович… — Что с точки зрения моих непосредственных обязанностей этот выбор не оставляет желать лучшего. Город невелик, а место коронации — как я понимаю — Успенский собор, как и вообще место торжеств расположено на возвышении — своеобразном акрополе которое легко охранять. Кроме того — невеликость города еще означает что все знают соседей, и злоумышленнику будет почти невозможно остаться незамеченным. Добавить сюда то что из за наличия в городе пересыльной тюрьмы полицией создана изрядная сеть негласных агентов… Полагаю, — закончил он — что силами примерно трех батальонов гвардейских полков можно обеспечить должную безопасность и августейших особ и всех прочих гостей — Иного я и не ожидал услышать, полковник… Однако же на сборы не так много времени….Гимназия встретила его тишиной коридоров — как сообщил угодливо семенящий директор — титулярный советник Шемякин, все и учителя, и гимназисты и служители собрались в зале и «С трепетом ожидают высочайшего визита». Георгий лишь улыбнулся. По дороге он увидел портретную галерею российских государей развешанную на стене. Петр Великий в кафтане, Екатерина I. дебелая Анна Иоанновна, Елизавета… Был тут и портрет его отца — в мундире генерал лейтенанта и при всех регалиях. Так-так — а это что такое? Из золоченой рамы в центре экспозиции на него взирал какой то квадратнолицый юноша с чванным лицом прямо таки почти поросячьего розового оттенка — так видать местный Тициан или Веласкес пытался передать юношеский румянец. Он машинально хотел задать вопрос — что сей юноша делает в собрании монархов его державы и вдруг понял что видит собственный портрет. Вот это да! Волосы персонажа были несколько длинноваты — не по уставу, а облачен он был в мундир черного цвета и с эполетами. Такой Георгий надевал раз или два в жизни — предпочитая даже для семейных снимков форменку! Он вспомнил что несколько раз Министерство Двора обращалось с ходатайством — написать парадный портрет Георгия для образца с коего будут сделаны портреты монарха для присутственных мест. Но он отнекивался — позировать в дни траура было неприятно, а потом навалились дела. В итоге он попросил людей Воронцова-Дашкова обратится к Императрице-Матери — пусть Мария Федоровна выберет лучшую из его фотографий — и с нее и сделают портрет. Прежде он не видел этих своих портретов — вешать собственные изображения в личных покоях он не додумался. Кауфман тоже взирал на аляповатую «парсуну» явно не решаясь высказать то что о ней думает. Возможно ожидал приказа — «снять эту мазню и примерно наказать» Георгий решал секунду другую и вынес мысленную резолюцию «оставить без последствий». В конце концов здешние живописцы не виноваты что не видели его живьем и вообще привыкли должно быть рисовать одних купцов гильдейских да помещиков средней руки. Но по возвращении надо будет все же выделить время и пригласить кого-то из маститых — например Репина или Иванова… А то неприлично просто получается. Впрочем — царь Николай I тоже как вспоминают иные был не особенно похож на свои портреты красавца — атлета с античным профилем — особенно в зрелые годы…
…Гимназистов было не так много — примерно две сотни человек. Еще сколько то гимназического персонала. Все встали и поприветствовали — слегка нестройно — государя.
Оглядывая их из за стола на возвышении — стоявшем между бюстами Ломоносова и Александра III (Вот еще же и скульпторы определенно привяжутся!) Георгий ждал, пока директор закончит хвалебно-приветственную речь. Даже спина господина Шемякина выражала неподдельное волнение — ибо несколько минут назад монарх огорошил его сообщением что намерен побеседовать с его подопечными. Ужас! А если они начнут жаловаться — не важно даже на что? А что как кто-то из этих зеленых юнцов не дай Бог скажет что-то политическое? Он и от визита министра ничего доброго не ожидал — поклонник традиций, титулярный советник полагал что война с латынью и греческим была решительно излишней. А он еще высказывался об этом в обществе учителей — ну как донесут?! А если вдруг юному царю не дай Бог что то не понравится в части наружности и подопечных, опрятности и единообразия в форменной одежде?
Когда директор закончил речь, Танеев оглянувшись в строну Георгия — может тот подаст какой знак отменяющий данное в дороге распоряжение.
Господа гимназисты, я не стану произносить речей. Говорит будете вы. Согласно милостивого решения присутствующего тут государя, вы можете задать вопросы монарху Ии высказать какие то свои пожелания. Изумленный гул пробежал по залу, а Шемякин кажется покачнулся а своем месте.
С места не кричать, как и принято у учащихся в гимназии поднимать руку прежде чем высказать, и вопросы задавать лучше обдумав — все же время императора стоит дорого…
Собравшиеся ответили молчанием — похоже оробели. Или не знают что спросить.
О! вот первая поднятая рука и кивок царской головы.
— Гимназист Бобров, — вскочил долговязый юноша в пенсне — видать выпускного класса.
Ваше величество, — спросил юноша. Вы почитаетесь многими (эк вычурно!) как человек впервые в мире разрешивший обучение женщин в университете. А возможно ли введение совместного обучения для гимназий и смешанных гимназий?
(Однако же какие странные мысли бродят в головах наших юнцов.)
— Я не думал об этом — чуть добавив строгости ответил он. Если господин Танеев сочтет это целесообразным я рассмотрю его — и вынесу решение. Но полагаю раз в Европе ничего подобного нет то и в России это неразумно — и вообще проку не вижу.
Хотя женская прогимназия во Владимире скоро будет.
— Но в Римской империи я хочу сказать — там в школах мальчики и девочки совместно обучались — а как написал Теодор Моммзен школы создали римскую империю наравне с легионами… — запальчиво продолжил гимназист.
— Ваш интерес к истории похвален — я бы даже советовал вам если вопрос народного просвещения вас столь волнует поступить после завершения учебы в ведомство Сергея Васильевича — как знать — в возможно в вашем лице… гимназист Бобров, империя Российская со временем обретет достойного министра просвещения.
Несколько гимназистов не удержавшись прыснули.
Еще вопрос…
— Скажите, государь, — этот гимназист был мелкий тощий и бледный. Полагаете ли вы нужным ведение в империи Российской всеобщего начального обязательного образования по образцу просвещенных европейских стран?
— Конечно, — кивнул Георгий. Я не только полагаю это нужным — но я дал уже поручения министерству просвещения обдумать наилучшие пути к этому. И скосил глаза в сторону озадаченного Танеева. Будем надеяться — он поймет намек без излишних вопросов.
Еще Георгий отметил что несколько человек — и ученики и что удивительно — менторы, торопливо записывали за ним — как секретари на заседании.
Вот поднялся рыжий как лис гимназист.
— Ваше Величество — патетично срывающимся ломким голосом начал он. Я изучил ваши последние указы и решения — и понял — мы стоим на пороге новых Великих Реформ. И потому хочу знать — какой путь следует избрать завершающим обучения чтобы принести наибольшую пользу России?
— Прежде всего — Великие Реформы в России уже прошли. Их осуществил мой царственный дед — государь Александр Николаевич. Я не склонен благосклонно выслушивать лесть — она унижает не льстеца а тому к кому обращена — вспомнил он какой то старый классический роман. Я просто провожу те преобразования что по мнению моему — и моих министров назрели и навожу порядок в делах правления… по мере отпущенных мне Господом сил.
— Что же до образования и выбора жизненного пути… — решил он подбодрить сконфуженно покрасневшего гимназиста.
О чем я могу сказать — России конечно нужны люди образованные — ибо образование хорошо тем хотя бы что ум в порядок приводит.
Но — так выходит что в России сейчас много юристов и словесников — но мало врачей. России не хватает инженеров, архитекторов, не хватает даже агрономов и ветеринаров. Скоро правительство рассмотрит вопрос о начале строительства Сибирского железнодорожного пути — России нужны дороги, а значит нужны их строители.
Еще нам нужны хорошие грамотные экономисты.
Поэтому среди мер которые должны быть применены — и которых следует ожидать в ближайшее время это сокращение бесплатных студентов на факультетах юридических и повышение стоимости обучения, соответственно будут увеличено число казеннокоштных студентов на технических факультетах и видимо понижена стоимость обучения для платных студентов. Полагаю что численность бесплатных студентов на юридических факультетах и словесников должна в идеале определятся исходя из потребностей официальных ведомств и школ. Впрочем… задумался Георгий, — еще как мне кажется России нужны хорошие — умные и честные историки — которые бы завершили то что начал великий Карамзин.
Мне в свое время попалась в руки книга Зубрицкого «История Червонной Руси». И я запомнил одну фразу оттуда.
«Многие писали историю России, но как она несовершенна! — сколько событий необъясненных, сколько искаженных! Большей частью один списывал у другого, никто не хотел рыться в источниках, потому что изыскание сопряжено с большой утратой времени и трудом. Переписчики старались только в том, чтобы блеснуть витиеватостью, смелостию лжи и даже дерзостию клеветы на своих праотцев!»
Наши предки совершили великие дела — от маленького княжества в приокских лесах раздвинувшись до мировой державы и от Кремля дойдя до берегов Тихого океана, за смешной для истории срок длиной в одну лишь человеческую жизнь. И эта достойная история ждет достойных историков. Так что — Россия господа гимназисты нуждается в вас.
Следующим поднял руку низенький ученик — явно младшего класса с оттопыренными ушами и короткой стрижкой..
Степурнов Виктор, — представился он. Ваше императорское величество — я бы хотел узнать а какой у вас воинский чин?
— Я гардемарин. Георгий про себя улыбнулся странному вопросу.
— А… почему? — лопоухий мальчик смешно вытянулся во фрунт. Может быть он мечтает о воинской стезе — оттого и спросил?
— Чин гардемарина я получил ибо проходил военное обучение по программе морского корпуса. Его дал мне мой покойный отец.
— Но государь — вы могли бы присвоить себе должный чин… сам какой хотите… — пискнул малыш.
Георгий слегка нахмурился.
Государь всероссийский действительно по закону может присвоить себе любой чин — он собственно может почти все. Но повышать по службе самого себя при этом уже будучи владыкой России?
Что может быть нелепее указа о собственном производстве в чин или собственном награждении?
— Я оставил себе этот чин, потому что мне присвоил его отец — кратко ответил он чем вогнал мальчишку в краску окончательно.
Новая рука…
— Ваше Императорское величество — отчеканил гимназист, неотрывно взирая на Георгия.
Да не прогневаетесь вы, но спрошу — нет ли среди задуманных Вами и властями российскими мер по облегчению участи приверженцев древлего исповедания? Ваш дед и ваш отец уже сделали много на этом поприще — быть может настало время полностью уравнять всех православных людей в правах? Ведь… они такие же верноподданные — когда в Западном крае вспыхнула смута именно староверы первым, не дожидаясь приказа выступили в ополчении против инсургентов! Терское казачество отличилось в войнах на Кавказе — и двоеперстие тому не помешало…
Он запнулся.
А Георгий изумился до глубины души.
Спроси у него кто-то о конституции и даже — о черт! — о гареме — он бы был удивлен меньше…
И одновременно отметил кое что — и стрижку — простую в кружок, и какое то иконописное лицо юноши — почти подростка, с выражением какой то особой готовности ко всему…
И понял что перед ним приверженец этого самого древлеправославного — или как предписывает называть их официальное мнение — «раскольник».
Текли казавшиеся почему то особо долгими секунды — и глядя на парня, Георгий почему то подумал что тот таки готов к мученичеству — что моментом сменивший благодушную маску на зверский оскал Царь — заорет — «Взять его!!!»
…Вопрос этот и в самом деле не такой простой и весьма печален, — словно по бумажке произнес он. Вы правы говоря о том что разница в обряде не поколебала верность инославных подданных. Что говорить — среди конвоя моего отца были ваши единоверцы («раскольников он все таки опустил). И в тот роковой день они разделили его участь.