– Все, господа-товарищи. Ваша взяла, пляшите.
Он пошел к машинам, волоча на себе товарища. К нему подскочили сотрудники милиции, ФСБ. Взяли раненого. На его руках щелкнули наручники.
– Вот и все, – удовлетворенно сказал Кулаков, – теперь мы его заберем.
– Он должен остаться в милиции, – возразил Денис Семенович, – вы не можете увезти его с собой.
– Еще как могу, – громко возразил полковник, – эта сволочь убила моего сотрудника. Расследование ведет прокуратура. Он наш «клиент», майор. А вы можете взять себе оставшихся двоих и эту неврастеничку.
– Я ему обещал, что он останется у нас, – возразил майор.
– И напрасно, – хмуро отрезал Кулаков, – я забираю его с собой. И точка. Не нужно спорить, майор. Он убил офицера ФСБ. Он должен сидеть в нашей тюрьме.
– Мы так не договаривались, – твердо возразил Денис Семенович.
– Мы с тобой вообще не договаривались, майор, – зло ответил Кулаков, – это у тебя дурная привычка с подонками договариваться. А на службе есть приказ. И устав. Как старший по званию я приказываю вам, майор, прекратить этот бесполезный разговор. Мы его увозим.
– Нет, – твердо возразил Денис Семенович, – все бандиты знают, что я всегда держу свое слово. Иначе в нашей работе нельзя. Меня перестанут уважать.
– Ты бы лучше о работе думал, – сверкнул глазами Кулаков, – чем о всякой мрази подзаборной. Уважения хочешь от этой сволочи! Какого уважения? Они мать твою завтра ограбят на улице, жену затрахают до смерти, тебя, дурака, в подъезде порежут. Какого уважения ты хочешь?
– Вам нельзя работать в органах, товарищ полковник, – вдруг сказал Денис Семенович, – вы опасный человек.
– Что? – разозлился полковник. – Да я тебя... – он хотел выхватить пистолет, но заметил, что на него все смотрят. И сдерживая гнев, прошептал: – Из-за этого ублюдка ты мне нервы портишь, споришь тут со мной.
Он даже не подозревал, что слово, которое он произнес, не задумываясь, было для Глухаря самым страшным оскорблением. Выросший в детдоме без матери и отца, он свято верил, что они погибли на неких испытаниях в Сибири, а он попал в детский дом еще в годовалом возрасте и ничего не помнил об этом. Такую легенду о его происхождении рассказывали ему воспитатели. И это было единственное светлое пятно в его биографии.
Именно поэтому слово «ублюдок», сказанное по его адресу, взбесило бандита. Он неожиданно наклонил голову и со всего размаха бросился на полковника. В последнюю секунду полковник успел отклониться, но удар все равно был сильным. Он рассек ему губу. Кулаков отлетел к дереву, больно ударившись.
– Ах ты!.. – крикнул грязное ругательство Глухарь, и в этот момент раздалась короткая автоматная очередь. Все замерли. Феликс обернулся, посмотрел на стрелявшего и рухнул на землю. Когда к нему подбежали, он был уже мертв. Кулаков дрожащей рукой дотронулся до разбитой губы, перевел взгляд на стрелявшего Бордученко. Тот стоял с каменным выражением лица. Денис Семенович наклонился к убитому, затем посеревший от гнева поднялся и посмотрел на стрелявшего.
– Вы его застрелили, – сказал майор.
– Он напал на полковника, – равнодушно ответил Бордученко.
– Кто ты такой? – вдруг крикнул Денис Семенович. – Кто вы все такие, что приехали сюда и распоряжаетесь чужими жизнями?!. Кто вас сюда послал?
– Не кипятись, майор, – крикнул Кулаков, доставая носовой платок. Ему было неприятно, что все так получилось, но в душе он считал действия Бордученко абсолютно правильными.
– Я подам на вас рапорт, – сказал майор, поворачиваясь к нему спиной.
Кулаков хотел что-то сказать, крикнуть, рассердиться. Но понял, что лучше промолчать. Он посмотрел на своих сотрудников и тихо сказал:
– Уезжаем. Операция закончена.
Уже сидя в старом вертолете, который, вздрагивая, поднимал их в наступавшее утро, полковник думал об оставшемся в поселке майоре милиции. Может быть, он действительно такой чокнутый. А может, обычный показушник. Вертолет развернулся над местом трагедии и улетел в сторону города.
День восьмой. Москва. Суббота. 30 июня (продолжение).
Если бы из-за двери послышался рык людоеда или крики бандитов, она наверняка испугалась бы меньше. Но из-за закрытой двери послышался голос... свекрови. Элла обомлела. Это было хуже всего. От вторжения бандитов можно было защититься, позвонив по телефону в милицию, а от вторжения свекрови никакой действенной защиты не было. Она беспомощно посмотрела на лежавшего Саида. Господи, он ведь совсем голый, с ужасом вспомнила Элла. Что скажет ее свекровь, обнаружив неизвестного голого мужчину в квартире своей невестки? И это в тот момент, когда впервые за столько лет ее сын и внук уехали из дома, оставив Эллу одну. Она закрыла от ужаса глаза.
– Эллочка, – услышала она приторный голос свекрови, – открой, пожалуйста, дверь. Я знаю, что ты дома.
– Кто это? – спросил Саид, видя состояние несчастной женщины.
– Моя свекровь, – прошептала в отчаянии Элла.
Саид нахмурился. Он еще раз попытался подняться и снова хотел было откинуть одеяло. И снова с ужасом вспомнил, что лежит абсолютно голый.
– Черт возьми, – сказал он и вдруг начал беззвучно смеяться.
Она смотрела на него и слушала, как свекровь стучит в дверь. И тоже робко улыбнулась.
– Не подходите, – шепотом предложил он, – скажете, что были у соседей.
– Она будет стоять за дверью, – также шепотом возразила Элла, наклоняясь к нему.
– Ничего. Все равно это лучше, чем впускать ее в квартиру, – шепотом продолжал он. Его горячее дыхание словно обожгло ей щеку. Это было ей приятно. Разозлившись на себя, она тряхнула головой, словно отгоняя этот теплый воздух от своего лица. И подняла голову.
– Она обидится, – вздохнула Элла.
– Все равно не открывайте, – настаивал он, – она вам не поверит. Ни за что не поверит.
– Точно, – согласилась Элла, – не поверит.
Свекровь еще несколько минут стояла у двери, стучала и звонила. И только затем раздался шум вызываемой кабины лифта.
– Кажется, ушла, – все еще шепотом сказал Саид.
Она кивнула головой.
– Вы меня извините, – вдруг сказал он, – я доставляю вам столько неприятностей.
– Это еще цветочки, – уныло сказала она. – Хорошо хоть, что мы не впустили ее в квартиру. Представляю, что бы она сказала, увидев меня с незнакомым мужчиной в доме.
– Приятного мало, – согласился Саид, – она бы вам не поверила.
– А ваша мать поверила бы, придя к вам домой и застав вашу жену в такой ситуации? – спросила Элла не без задней мысли. Ее маленькая хитрость удалась. Она услышала, что хотела.
– Я не женат, – сообщил Саид, и ей почему-то стало приятно, словно она заочно ревновала его к возможной супруге, – хотя вы правы, – добавил ее невольный гость, – моя мать бы не поверила. Возможно, я и сам бы никогда не поверил.
– Я видела фотографию детей и думала, что они ваши, – призналась Элла.
– Это дети моей сестры, – улыбнулся Саид, – они несколько лет назад переехали в Минск, и с тех пор я их не видел.
– Почему?
– Мне нельзя там появляться. За ними могут следить, и я невольно могу подставить под удар семью моей сестры.
– Понятно, – ей ничего не было понятно, но она кивнула головой и, поднявшись, прошла на кухню. Мысль о том, что ей впервые в жизни пришлось обмануть свекровь, не давала ей покоя. Хотя она понимала, что спасала жизнь человеку. И это важнее всего остального, успокаивала себя Элла. Тем более что у них с Саидом ничего не было. При этой мысли она покраснела, оглядываясь на комнату, где он лежал. Воспоминания о его горячем дыхании, о его обнаженном теле вызывали в ней приятное волнение, но она не решалась в этом признаться даже самой себе.
Вернувшись в комнату, она увидела, что он все еще лежит, глядя в потолок и явно не собираясь больше спать. Она отправилась в ванную комнату, сняла с веревки его трусы и, включив утюг, быстро прогладила сей интимный предмет одежды своего гостя. Войдя в гостиную, она ни слова не говоря, положила их рядом с ним и вышла. По сопению, доносившемуся из комнаты, она поняла, что, преодолевая боль и неудобства, он одевается. По крайней мере, теперь, если заявятся неожиданные гости, он сможет встретить их в более или менее приличном виде.
Она выждала еще минуту и вернулась в комнату. Трусы исчезли. Я него на лице появилось выражение спокойствия и удовлетворения, словно он справился только что с очень важным для него делом.
– Спасибо вам, – сказал он, немного запинаясь. Ему было стыдно, что она видела его в таком виде.
Элла поняла. Она улыбнулась ему.
– Ничего страшного. Главное, чтобы вы поправились. Я думаю, вам повезло. Вы родились в рубашке. Две такие раны, вы потеряли столько крови...
В этот момент в дверь снова позвонили. Она замерла. Неужели свекровь могла вернуться? Может быть, она ждала во дворе? Или отошла куда-нибудь, а затем снова вернулась? Элла оглянулась на своего гостя. На кухне горел свет, и его можно было увидеть со двора. Придется открывать дверь и пытаться что-то объяснить Сашиной матери. Господи, что тут можно объяснить? Хорошо хоть, что ее гость успел трусы надеть.
– Откройте, – мрачно предложил Саид, – иначе она обидится. Черт знает что может подумать. Пусть войдет и увидит меня, тогда вы ей все объясните и вызовете милицию.
– Нет, – решительно возразила Элла, – вы же сами говорили, что вам нельзя в милицию. Они вас сразу выдадут.
– Ничего, – он растерянно улыбнулся, – главное, чтобы у вас не было неприятностей.
В дверь позвонили еще раз. Она вздохнула. Не открывать нельзя. Нужно все-таки попытаться что-то объяснить. В конце концов, Сашина мать была разумной женщиной. Элла подошла к двери. Она так была погружена в свои мысли, обдумывая свое объяснение со свекровью, что даже не подумала посмотреть в глазок. И открыла дверь. На пороге стоял один из тех незнакомцев, которого она видела в машине. Она его сразу узнала. Не узнать было невозможно. Сердце будто провалилось куда-то вниз, в желудок. Она смотрела на него, замерев на месте, ожидая самого худшего. Если бы в этот момент он толкнул ее и прошел дальше, она не смогла бы даже закричать.
Но незнакомец не собирался ее толкать. Он посмотрел на Эллу и неожиданно спросил:
– Это квартира Ивановых?
– Нет, – выдавила Элла. Когда ей не приходилось врать, она умела быть искренней. Если бы человек, позвонивший в ее дверь, спросил, находится ли в квартире тот, кого они ищут, Элла не смогла бы толком соврать. Но он этого не спрашивал.
– Извините, – сказал незнакомец. По-русски он говорил с небольшим акцентом, – я ищу своего друга. Вчера он напился в соседнем ресторане, вошел в ваш подъезд и словно растаял. Вот я и думаю, куда он мог подеваться.
«Негодяй!» – подумала Элла. Она видела, как они его искали. Она видела, в каком состоянии был Саид. А этот смеет утверждать, что он был пьян. Интересно, след от пули это тоже результат пьянства? Она резко выпрямилась.
– Я ничего такого не слышала, – сурово сказала она, – вы меня извините, мне некогда, у меня дел полно. Здесь Ивановы не живут. В нашем подъезде такой семьи нет. Вы ошиблись.
Она быстро захлопнула дверь, не слушая извинения незнакомца. И припала к стене, пытаясь отдышаться. Только теперь ей стало по-настоящему страшно. Она посмотрела в глазок. Он звонил к соседям. Очевидно, решил обойти все квартиры. Слава богу, что никто не знает о вчерашнем происшествии. Никто не видел, как она втащила к себе раненого человека. Значит, никто ничего не сможет рассказать. Она осторожно закрыла дверь на все замки и на цыпочках вернулась в столовую. Там ее уже ждал Саид, слышавший весь разговор. Он был бледен.
– Вы меня спасли во второй раз, – признался он.
– Я просто сглупила, – честно призналась Элла, – не нужно было вообще открывать дверь. Я даже не посмотрела в глазок. Думала, что свекровь. А когда открыла, не сумела сразу захлопнуть дверь, у меня дрожали руки.
– Вы все сделали правильно, – возразил Саид, – если бы вы не открыли, он бы взял вашу квартиру на заметку. А если бы вы сразу закрыли дверь, было бы еще хуже, это могло вызвать серьезные подозрения. Они бы начали наводить справки, установили бы наблюдение и за вашей квартирой, и за вами. А теперь все в порядке. Они решат, что в вашей квартире меня нет, иначе вы бы не открыли дверь. Вы сделали все психологически точно. Значит, теперь они до завтра сюда не сунутся.
– А потом? – тревожно спросила она.
– Мне нужно уходить, – вместо ответа сказал он.
– Вы кого-нибудь убили? В чем вас обвиняют? Почему они вас так настойчиво разыскивают?
– Никого я не убивал, – признался Саид, – я просто слишком много знаю. В таких странах, как наши, нельзя знать слишком много. Это всегда представляет угрозу и для правителя, и для его челяди.
– Почему в таких, как «наши»? – ревниво спросила она. – В нашей стране ни за кем не охотятся. Все живут свободно.
– Нет, – улыбнулся Саид, – это иллюзия. На самом деле в вашей стране с опасными и неугодными поступают еще проще: их просто отстреливают. Без лишних разговоров и переговоров. Опасных политиков убирают, фабрикуя компромат, что, согласитесь, тоже своеобразное убийство. А остальных отстреливают прямо на улицах – осведомленных журналистов, информированных банкиров, заинтересованных чиновников и тому подобное. Поэтому не обижайтесь. Нам всем еще далеко до «демократии». Кажется, кто-то из классиков сказал, что мы все вышли из «Шинели» Гоголя. А я вам скажу, что мы все вышли из советского режима, где лозунгом стали слова Максима Горького: «Когда враг не сдается, его уничтожают». Помните эти слова?
– Он имел в виду не внутренних врагов, – все еще пыталась отстоять свои позиции Элла.
– Он имел в виду врагов социализма, – улыбнулся Саид, – врагов системы. А я, как человек слишком много знающий и позволяющий себе критиковать клан правителя, человек достаточно опасный. Который, согласно той же логике, должен исчезнуть. Наш общий вождь сказал много лет назад: «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы».
– Ничего подобного, – возразила начитанная Элла, – это все придумал Анатолий Рыбаков в своей книжке. Ничего такого Сталин никогда не говорил. Это уже доказано.
– Какая разница? Может, и не говорил, но думал наверняка. И поступал соответственно тому, что думал. Они не успокоятся, пока меня не найдут.
Неожиданно зазвонил телефон, и она вздрогнула. Бросилась к аппарату, стоявшему в коридоре. «Неужели свекровь?» – подумала она. Но было уже поздно, трубка была в ее руке. Оттуда донесся голос Саши.
– Здравствуй, котенок, – он называл ее так после того, как обнаружил ее потрясающую способность спать, свернувшись калачиком, – как у тебя дела?
– Саша, – задохнулась она от непривычного волнения, – что случилось? Как Павлик?
– Все нормально. Он рядом со мной. Я нас все в порядке. Как там у тебя дела?
– Все в порядке, – она было подумала, что нужно рассказать обо всем Саше, но по телефону все равно ничего не удастся объяснить. А он будет только нервничать. Нужно было дождаться его приезда.
– Я меня все хорошо. Дай трубку Павлику.
– Мама, здравствуй, – взял трубку Павлик, – здесь так здорово. Ты даже не представляешь...
– Ты слушайся папу, – назидательно сказала она сыну. Затем с беспокойством спросила: – Как у вас с едой? Все в порядке?
– Нормально, – засмеялся сын, – никто с голода не умирает.
– Ты куртку надеваешь? Там ведь по ночам бывает холодно.
– Конечно, надеваю. Я тебя целую, передаю трубку папе. Он сейчас тебе все скажет.
– Когда вы приезжаете, Саша? – спросила она против своей воли. Очевидно, сказывался визит свекрови, так взволновавший ее.
– Мы только сюда приехали, – недоуменно ответил муж, – я думаю, мы еще пробудем здесь недельки две.
– Две недели, – повторила она и вдруг вспомнила, что ее гость может услышать разговор. Она сильно покраснела, запнулась.
– Что-нибудь не так? Я тебя проблемы? – почувствовал ее состояние Саша.
– Нет, нет, – немного сбиваясь, торопливо сказала она, – у меня все нормально, все хорошо. Я буду вас ждать. До свидания.
Положив трубку, она вздохнула. Ей было немного обидно, что все так получилось, и отчасти стыдно, словно она действительно обманывала своего мужа. Элла прошла в гостиную. Саид лежал, накрывшись одеялом. Увидев хозяйку, он мягко спросил: