– Я вас понимаю, – ответил Потапов, – разрешите идти?
– Идите, – отпустил его хозяин кабинета.
«Слизняк, – подумал Потапов, выходя, – он всего боится».
«Болван, – подумал директор, глядя вслед генералу, – он совершенно не чувствует опасности».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВТОРЫЕ
СЕМЬ ДНЕЙ
День восьмой. Москва. Суббота. 30 июня.
Дронго сидел на диване и читал книгу. В последние годы он все чаще обращался к мудрости средневековых мыслителей, поражаясь их уму и умению в любые, даже самые тяжкие времена ставить истинные ценности превыше всего. Эразм Роттердамский, Монтень, Спиноза – им выпало жить в эпоху мрачного средневековья, когда на улицах городов полыхали костры – инквизиция расправлялась с еретиками, «ведьмами», «колдуньями», а эти философы пытались разгадать тайну человеческого бытия.
Дронго размышлял о мудрости и мужестве подвижников, несущих свет истины в любые, самые страшные, смутные времена, когда его размышления прервал телефонный звонок. Он недовольно взглянул на телефон. В последние годы ему казалось, что любая новость несет в себе некое разрушительное начало. Он становился консерватором. По всей видимости, сказывался возраст, но даже самому себе признаваться в этом он не хотел.
Включился автоответчик, предлагавший позвонившим оставить сообщение или свой номер телефона. После паузы он услышал знакомый голос.
– Мне нужно к вам приехать. Возьмите трубку, я знаю, что вы дома.
Дронго подошел к телефону и поднял трубку. Он узнал позвонившего человека – его металлический голос ни с каким другим не спутаешь. Не ожидая ничего хорошего от звонка, он буркнул:
– Я слушаю.
– В прежние времена вы сначала здоровались, – неприветливо заметил генерал Потапов.
– В прежние времена вы мне по вечерам не звонили и не демонстрировали с такой откровенностью, что следите за мной. Откуда вы знаете, что я дома?
– Я звоню снизу, – ответил генерал. – Когда у вас опущены все металлические жалюзи, можно быть уверенным, что вы дома. Обычно вы все наглухо закрываете, как будто боитесь, что в вас будут стрелять.
– Во-первых, я действительно боюсь, а во-вторых, вы ненаблюдательны. Они бывают закрыты и тогда, когда меня нет дома. Я только иногда днем открываю шторы и жалюзи. А вы, очевидно, приказали своим людям следить за моей квартирой, и они видели, как сегодня утром я выходил из дому, а потом вернулся. Вот и вся ваша проницательность. Я прав?
– С вами невозможно разговаривать, – ответил Потапов, – все-то вы всегда знаете. Вы разрешите мне к вам подняться?
– Вы уже приехали без разрешения, так уж чего там – поднимайтесь.
Положив трубку, он с сожалением убрал книгу, понимая, что почитать ему сегодня больше не удастся. Через минуту раздался звонок в дверь. Дронго открыл и впустил Потапова в квартиру.
– Я вас поразительная система наблюдения, – заметил гость, – говорят, что вы установили свои камеры по всему дому.
– Вам сказали неправду. Я не подглядываю за соседями, – заметил Дронго. – Я бы пригласил вас в гостиную. Но вы не тот гость, который пришел навестить старого друга. Думаю, вы пришли по делу. Поэтому давайте пройдем сразу в кабинет.
– Давайте, – согласился Потапов, – у вас есть дома скеллер или скремблер?
– Чтобы нас не подслушали? – усмехнулся Дронго. – Не волнуйтесь. В моем кабинете трудно будет нас услышать. Работают специальные генераторы шумов. Если, конечно, вы не придумали, как их глушить. Идемте в кабинет, генерал. Судя по тому, что вы пожаловали в субботу вечером, дело у вас действительно важное.
Они прошли в кабинет, устроились в глубоких кожаных креслах. Генерал огляделся по сторонам.
– Давно у вас не был. Вы традиционны в своих вкусах.
– Скорее консервативен, – усмехнулся Дронго, – в кабинете я работаю. И вещи расставлены таким образом, чтобы было удобно и функционально. Будете что-нибудь пить? Я помню, вы любите джин-тоник. Сейчас приготовлю для вас с лимоном.
– А вы, как всегда, пьете сок, – вспомнил генерал, – или ваше любимое красное вино?
– Нет, когда ко мне приходят по делу, только минеральную воду, – улыбнулся Дронго и вышел на кухню. Вернувшись, он протянул высокий стакан генералу и налил себе минеральной.
– Итак, я вас слушаю, – сказал он.
– Мне нужна консультация, – сказал Потапов и торопливо добавил: – Только консультация и ничего больше. Вы меня понимаете? Никакого расследования, никакой самодеятельности. Это очень серьезное дело, Дронго. Нам нужна ваша помощь. Или, скорее, ваша консультация, ваша экспертиза, – поправился генерал.
– Я пока не понял, в чем именно я должен вам помочь, – заметил Дронго.
– Я меня с собой магнитофонная запись, – объяснил Потапов, – разговор двух людей. Голоса первого вы не услышите. Голос второго я дам вам прослушать. Я бы хотел, чтобы вы дали свое заключение по этому голосу.
– Я вас что, нет лаборатории? – спросил Дронго. – По-моему, в ФСБ должна быть лаборатория, которая работает со звуком. Они определяют малейшие нюансы голоса, сличают тембр. Говорят, что голос невозможно подделать. Он как отпечатки пальцев. Передайте свою пленку в лабораторию, вам там все сделают.
– При чем тут лаборатория? – поморщился Потапов. – Они могут сличить голоса. А нам не с чем сличать. Мы можем установить некоторые особенности голоса. Кому он принадлежит – старому или молодому, мужчине или женщине. Но машины не могут определить характер человека по голосу. Возможно, если вы прослушаете пленку, вы сможете определить характер говорившего, и это поможет нам в наших поисках. Вы меня понимаете?
– Ясно. Ставьте вашу пленку. Я прослушаю, что у вас есть.
Потапов достал из кармана небольшой магнитофон, положил его на столик и включил запись. Послышался чей-то голос.
– Это ты опоздал, – сказал незнакомец. Затем характерное шипение, словно на пленку наложили другой звук или стерли запись, и следующие слова неизвестного: – Знаю. Можешь считать, что твой счетчик...
– Подождите, – прервал запись Дронго, – я так не смогу работать. Мне нужно знать весь разговор в комплексе. Слышать все, о чем говорили двое собеседников. Иначе я не смогу составить общее мнение.
– Это для вас так важно? – спросил генерал.
– А вы как думаете?
– Хорошо, – согласился Потапов, доставая из внутреннего кармана лист бумаги, – я буду озвучивать за второго собеседника их разговор. Излишне вам напоминать, что все сказанное должно остаться между нами. Абсолютно все. Вы должны понимать мои мотивы.
– Включайте запись, – согласился Дронго.
Генерал перемотал пленку и снова включил запись.
– Это ты опоздал, – сказал неизвестный.
– Деньги уже переведены, – прочел Потапов, взглянув на лист бумаги.
– Знаю, – послышался голос незнакомца, – можешь считать, что твой счетчик включился. Ровно через два месяца я заберу остальные деньги. Твой заказ будет выполнен.
– Как мне тебя найти, если вдруг ты мне понадобишься? По прежнему адресу? – прочел Потапов, чуть замешкавшись.
– Нет. Каждый понедельник я буду включать свой телефон. Ровно на пять минут. Как сегодня. Если тебе что-нибудь будет нужно, ты мне позвонишь.
– Договорились, – Потапов посмотрел на Дронго, тот сидел чуть наклонив голову в сторону, словно для того, чтобы лучше слышать.
– Я тебя руки дрожат, – насмешливо заметил незнакомец, – нервы тебе лечить нужно… – Он, очевидно, сказал еще какое-то слово, но оно было стерто.
– Иди ты к черту, – прочел Потапов ровным голосом и так же спокойно прочел оставшиеся два слова: – Ладно, до свидания.
– Прощай, – ответил незнакомец.
Послышался какой-то шум, пленка закончилась.
Дронго взглянул на Потапова.
– Я вас все?
– Да, – кивнул генерал, – больше нет ничего. Что вы можете сказать?
– Мне нужно прослушать еще раз, – попросил Дронго, – и не торопитесь. Вы меня сбиваете. Дайте мне лист бумаги, я сам буду читать ваш текст. Артист из вас никудышный. Вы слишком монотонно читаете. Я лучше сам попробую.
– Возьмите, – согласился Потапов, протягивая лист бумаги. Дронго прослушал запись еще раз, читая про себя ответы за второго собеседника. Затем вернул лист бумаги генералу. Задумался.
– Что вы можете сказать? – не выдержал Потапов.
– Говоривший немолод, – задумчиво сказал Дронго, – ему лет за пятьдесят.
– Еще скажите, что он мужчина, – разозлился генерал, – вы можете сказать что-нибудь о его характере?
– Он наблюдательный: обратил внимание на то, как дрожат руки у его собеседника. Достаточно прямой, смелый, решительный человек и в то же время – скрытный, хитрый, умный. Судя по разговору, это профессионал. Либо убийца, либо вор. Во всяком случае человек, который часто ходит по краю. И второй собеседник его явно боится.
– С чего вы взяли? – не понял генерал. – Вы же не слышали голоса второго?
– По разговору, – пояснил Дронго. – Кроме того, я обратил внимание на такой факт. Запись явно сделал второй собеседник, чей голос вы от меня скрываете. Очевидно, он заказал нечто важное своему партнеру. Но при этом у него были основания опасаться его, и поэтому он решился сделать запись этой беседы. Он боялся, что с ним что-нибудь может произойти, а эта магнитофонная запись могла быть гарантией его безопасности. Но исходя из того, что магнитофонная запись у вас, можно сделать два вывода. Либо второй собеседник мертв, и потому запись попала к вам. Либо он запуган настолько, что решил передать ее вам. Но я думаю, что второй вариант исключен.
– Почему? – Потапов как зачарованный следил за рассуждениями Дронго.
– Он бы сам более подробно рассказал вам о своем собеседнике. Они, очевидно, знали друг друга достаточно хорошо. Я думаю, несомненно, что этот человек – убийца. Профессиональный убийца. Вор не стал бы говорить про дрожащие руки. Он бы сделал вид, что не заметил. А вот убийца обязательно бы сказал.
Еще один момент. Он сказал: «если тебе будет что-нибудь нужно». Довольно неуклюжая фраза. Этот человек не привык много говорить. Он, скорее, привык действовать. Но некоторые слова указывают на то, что он достаточно образован – «твой счетчик включился» и «я выполню твой заказ». Обычный бандит не стал бы так разговаривать. Кроме того, оба собеседника близко знакомы. В их отношениях есть нечто фамильярное, нечто, что заставляет предположить, что либо их связывала работа, либо они повязаны общим преступлением.
И еще. Я думаю, что они оба друг друга боятся. Или уж, по меньшей мере, не доверяют друг другу. Обратите внимание, в ответ на слова второго «до свидания» первый сказал «прощай». Очевидно, предполагалось, что больше они не увидят друг друга. И им явно совсем не хотелось больше встречаться.
– Понятно, – Потапов взял листок бумаги, убрал его в карман. Затем положил в другой карман магнитофон.
– Можете считать, что вы нам очень помогли, – сказал он, поднимаясь из кресла, – большое спасибо.
– Подождите, – остановил его Дронго, – разве вам не нужно найти этого убийцу? Судя по всему, у вас мало времени. Он назвал срок, в течение которого «заказ будет выполнен». Я вас не так много времени, генерал.
– Это уже наше дело, Дронго, – сказал на прощание Потапов, – спасибо за помощь. И не нужно никому рассказывать о нашей встрече. Это и в ваших личных интересах.
Генерал встал и пошел к выходу. Он уже был у двери, когда Дронго его спросил:
– Один из собеседников был ваш коллега, генерал, погибший три дня назад? Я которого нашли деньги?
Потапов зло оглянулся. Его взгляд не обещал ничего хорошего. Он мрачно процедил:
– Не нужно влезать туда, куда вас не просят, Дронго. Я просил вас только прослушать магнитофонную запись. Все остальное – ваши домыслы. Почему вы решили, что это мой коллега?
– Говоривший был профессиональным убийцей, – пояснил Дронго, – а ваш генерал, погибший три дня назад, всю жизнь работал в контрразведке, причем, насколько я знаю, в семидесятые годы он работал во внешней контрразведке. Возможно, он встречался с кем-нибудь из «ликвидаторов». Вам нужно уточнить по всему списку. Кроме того, деньги. В машине погибшего обнаружена крупная сумма денег. Об этом писали все газеты.
– Не нужно верить нашим газетам.
– Вы меня не поняли, генерал. Если я прав, то собеседником вашего погибшего коллеги был профессиональный «ликвидатор». Вы что, не понимаете, что это означает?
– Не заставляйте меня пожалеть, что я обратился к вам, – разозлился Потапов, – до свидания, Дронго. И выкиньте из головы все ваши фантазии.
Он вышел из квартиры, мягко закрыв за собой двери. Но было видно, что это далось ему с трудом. Дронго постоял немного перед закрытой дверью, повернулся и снова пошел в кабинет. Он еще достаточно долго сидел перед компьютером, вводя в него новые данные.
День восьмой. Москва. Суббота. 30 июня (продолжение).
Как она вчера намучилась с этим раненым. Он был тяжелым, поднять его не было никаких сил. Незнакомец был молодым, высоким и чем-то был похож на Сашу и на Павлика одновременно. Может, это заставило ее принять столь неожиданное и отчаянное решение. Ведь неизвестный мог оказаться бандитом, вором или насильником, но сердце подсказывало Элле, что это не так. Кроме того, она успела разглядеть его. На нем был хороший костюм, дорогая обувь. Он был прилично одет и выбрит. Нет, на бандита он совсем не был похож. Скорее, на бандитов были похожи его преследователи. Пока она тащила его к дивану в гостиной, он испачкал кровью пол. Она совсем выбилась из сил и, остановившись передохнуть, даже спросила лежавшего без сознания человека:
– Это вы нарочно такой тяжелый?
Он, конечно, не ответил. Она наконец дотащила незнакомца до дивана. Сбегала в спальню, принесла свежую простыню, подушку. Постелила. Здесь иногда спала ее мама, когда приезжала к ним в гости. Элла посмотрела на незнакомца.
«Интересно, кто он такой?» – подумала она.
Когда она поднимала его на диван, он пришел в себя и едва слышно пробормотал:
– Только не звоните ни в милицию, ни в «Скорую помощь». Не нужно никуда звонить...
Незнакомец почти сразу потерял сознание, а она, тяжело вздохнув, принялась его раздевать. Он был весь в крови, нужно было найти и осмотреть рану. Больше всего она боялась, что он может умереть прямо у нее дома и тогда ей не только придется иметь дело с милицией, но и попытаться объяснить своему мужу, почему какой-то неизвестный молодой человек умер на их диване. Это пугало ее меньше всего. Она была уверена, что муж все поймет правильно. Но вот что она будет говорить милиции?
Раненый продолжал стонать. Она осторожно попыталась снять с него пиджак, но он застонал. Поняв, что раздеть его ей не удастся, она принесла ножницы и безжалостно разрезала пиджак. Она собиралась оказать первую помощь пострадавшему, а затем позвонить в милицию знакомому ее мужа – дяде Лене, который, кажется, работал в местном отделении. Нет, она не хотела отдавать несчастного в руки милиции, тем более что он сам попросил этого не делать. Она лишь собиралась посоветоваться.
Раненый дернулся. Из внутреннего кармана разрезанного пиджака выпал бумажник. Она наклонилась, подняла его и почувствовала запах дорогой кожи. Две кредитные карточки, и обе золотые. Ого! Этот тип еще и богач. На кредитных карточках было выбито имя на английском языке. Мирза Ягубов. Интересное имя. Откуда он взялся, этот неизвестный Мирза? И почему его преследовали те незнакомцы? Наверное, они еще долго искали его на крыше, не понимая, куда он мог подеваться.
Она отложила кредитные карточки. Водительское удостоверение, на котором неизвестный выглядел гораздо моложе. Или ей так кажется. Нет, волосы у незнакомца были чуть тронуты ранней сединой, а на удостоверении – совершенно черные. И усы, кажется, раньше были более пышные, а теперь коротко подстрижены. Деньги. Она испугалась. Много наличных денег. Она достала пачку. Кажется, несколько тысяч долларов. Она опасливо взглянула на раненого. Может, он все-таки бандит? В бумажнике лежала небольшая фотография. Она достала ее. Двое милых чудных детей. Какие улыбающиеся лица! Нет, человек, который носит с собой такую фотографию, не может быть плохим человеком, решила Элла.