Следующие полчаса он очень туманно намекал, что в батальоне есть надежные люди, которые готовы совершить побег. А я могу им очень помочь, так как работаю в том секторе, куда у них доступа нет. И было бы очень хорошо, если бы я составил расписание движения патрулей по побережью и достал бы какое-нибудь оружие. Но самая главное, это провентилировать свою хозяйку на предмет сочувствия к заключенным. Типа есть сведения что она им помогает, как-то замазана с антифашистским сопротивлением. И вообще последить за ней на предмет компры.
М-да… это фрау штурмбанфюрерин замазана? Какой же идиотизм. Короче одной пользы от разговора, что чаю на халяву напился. Примитивное разводилово. Ну право дело: первый класс, вторая четверть…
Дождавшись когда фельдфебель наконец заткнется, я поставил пустую кружку на стол и поймав его за воротник, дернул к себе. Ионыч попытался вырваться, но я его легонько хлопнул сложенной лодочкой ладонью по уху…
Ага… проняло. Знаю, больно. Очень больно. Да не кривись, не кривись, перепонка целая, я же слегка.
Потом, смотря прямо в искаженную болью морду фельдфебеля и криво улыбаясь, проговорил:
– Слышь Ионыч, а я тебя за толкового пахана держал. Вижу ошибался. Если ты, парашник, еще раз подкатишь ко мне с такими базарами, то я тебя недолго думая вломлю с потрохами. Не местным, а своей хозяйке. И тогда ты, фраерок, будешь опять стоять в очереди в «газенваген», а не понты здесь корявить. Ты меня понял? Вижу понял. Ну так я пошел? А сахарок вот этот возьму. Благодарствую. Грешен, люблю сладкое…
Расстелил свою койку, лег и почувствовал, что очень сильно устал. Не физически, а скорее морально. И не мудрено. Как еще совсем с катушек не слетел за время проведенное в плену? Да и сегодня день выдался особенно пакостный.
Дело, собственно, житейское. В любом случае, что-то подобное, рано или поздно случилось бы. Надо же как-то фельдфебелю свою пайку отрабатывать. Вот он и старается, в меру сил своих скорбных. Конечно проблемы могут быть. Может и подловить ночью со своей уголовной шоблой. Хотя вряд ли. Но на всякий случай посплю недельку в пол уха…
Стоп… а какого хрена он дорожку протаптывал к моей фрау штурмбанфюрерин? Явно не его уровень… Антифашистка? Что за бред, да и зачем оно надо мелкой уголовной сявке. Стоп! Твою же мать!
Перед глазами как на фотографии проявились писанные от руки четырехзначные столбцы цифр на листочке, который я сегодня рассматривал в кабинете…
Ты клинический идиот Санек! Совсем забыл чему тебя учили… Это же шифрограмма! Точно!.. Сразу же после того как шведка вернулась, над трубой взлетело облачко дыма… Тогда все складывается. Похоже, она этот листочек как раз и спалила. И остальную компру с ним вместе. Конечно, такого идиотизма, как бросать шифрограммы в столе, профессиональный разведчик не допустит, но кто говорит что она профессионал?.. И Довбыш не зря про нее заговорил, работает по поручению, как пить дать…
Все равно не складывается. Звание дали, с рейхсканцлером ручкается… Хотя, чтобы эту эсэсовскую кухню понять, надо в ней поварится, а я как-то в другой вращался. Много общего, но нюансы все-таки разные. М-да…
Ее могут просто вести в порядке общего надзора. А награждение и все прилагающееся, потому что реальных фактов пока нет, а то и вообще возможно для того, чтобы притупить бдительность. Или вполне могут быть обычные терки между ведомствами. Каждый старается друг друга мордой в дерьмо макнуть. Обычное дело. Как у нас, так и у них. М-да… не угадаешь. Исходных данных маловато.
Так на кого она работает? Неужели на наших?! Или на союзников, мать их ети!..
Да что же за день сегодня!..
Ой, ой, как же все хреново…
Похоже, светлая полоса жизни заканчивается.
Спать сразу расхотелось.
– Жилин, марш в канцелярию. Бегом. – Возле кровати неожиданно нарисовался дневальный.
Опять фельдфебель? Да нет… рожа у дневального заполошная, местами даже перепуганная, даже запыхался от усердия болезный. Тогда кто?
Глава 6
– Господин гауптман, к чему было этот цирк устраивать? Дело серьезное, я всегда готов помочь Рейху, но к чему этот клоун?
– Г-м… – гауптман Курт Клейнерман немного смущенно кашлянул. – Это была небольшая импровизация, причем не моя. Я думаю инцидент исчерпан Жилин. Насколько я понимаю, вы согласны сотрудничать.
Согласен ли я сотрудничать? Конечно согласен. Я решительно согласен с того самого момента как открыв дверь канцелярии увидел вот этого гауптмана. Ибо вариантов других у меня нет.
Полноватый, рыхлый гауптман разрешил сесть и представился. Затем предложил чаю. Прямо дежавю какое– то. Или методика четко прописана. Затем четко и сухо обрисовал мне мои перспективы, если я не пойду на сотрудничество. Ну и про вкусные плюшки в обратном случае не забыл. В плюшки я не верю, а вот в крематорий вполне.
Мне предлагалось установить негласный контроль над Катариной Гедин и ежедневно отчитываться по ней. Для чего и зачем, не сообщили, да я и не спрашивал. Определили приоритетные моменты. Гости, поведение, распорядок, словом, практически все. Это же касалось Браджхупала Радсурти, ее слуги и телохранителя.
Действительно, я получаюсь чуть ли не идеальный кандидат на роль недреманного ока. Гостей постоянных в доме не бывает. Шведка, как ни странно, убирается сама, готовит и стирает тоже. Гуркх тоже обихаживает себя сам. Пайки и необходимые в хозяйстве мелочи доставляют специальные посыльные, но дальше порога ворот Брад их не пускает. Вообще, никого не пускает. Значит проследить, получается, кроме меня больше некому.
К тому же, гауптман очень доходчиво дал понять, что если я вздумаю вилять, запроторить меня куда-нибудь в Майданек или Маутхаузен, труда ему не составит, и Катарина Гедин, даже при всем своем желании не поможет. Так как это совсем не в ее юрисдикции и она, чтобы перевести меня, обращалась чуть ли не к самому Рейхсканцлеру.
На завтра поручили совершить маленькую диверсию. С утра, пока шведка на работе, меня обязали закоротить распределительный щиток во дворе. Так как гуркх, ни хрена в электричестве не соображает, то приедет специальная бригада электриков. Я же, в свою очередь буду обязан, в меру сил, отвлекать непальца от их сопровождения. Хотя пока еще толком не понимаю как это сделать.
Собственно я не идиот, известно чем будут заниматься так называемые электрики… Все стандартно…
Твою же мать! Вот и гадай: плотно за шведку взялись или это обычное оперативное сопровождение в рамках стандартной шпионобоязни. Млять…Сука, ну почему не все слава богу! Кого я там прогневил?!
Ну и по ассортименту плюшек, который мне озвучили. Должность взводного в рабочем батальоне и спокойная работа с приличной пайкой. Без вариантов отправки на фронт. Видимо со здешним контингентом пообщались и понимают чем можно гарантированно приманить.
Ну и что мне делать? А если шведка действительно шабашит вне своей основной деятельности? На наших или скорей всего на союзничков… Очень маловероятно, но допустить такой вариант все же можно…
Спал хреново. Даже совсем не спал, а ломал себе голову… Под утро устал думать и решился.
Утренняя операция прошла без сучка и задоринки. Делов-то… В щитке заискрило, повалил вонючий дым, электричество пропало на всей улице. Брад как раз собрался отгонять «Хорьх» к механику, но пришлось задержаться. Он долго носился вокруг щитка с умным лицом, матерясь на своем языке, а потом поручил разбираться мне и все-таки свалил в автомастерскую. Бригада электриков моментально нарисовалась во всеоружии. Вот как бы и все…
К возвращению гуркха, все уже было готово. Он как по заказу задержался, и прямо из мастерской поехал за шведкой на базу. Так что техники все успели. Умелые ребята. Даже войлочные тапочки и веник с собой привезли.
Сама скандинавка, происшествию должного внимания не уделила… – ну и дура. Но я то не дурак…
Сразу после того как она закрылась в ванной, а Брад заперся у себя в конуре, я забрался в кусты позади дома и метнул камешком в окошко. Через секунду нарисовалась гневное личико шведки в облачках пены. Разглядев меня, она раскрыла свой очаровательный ротик чтобы заорать, но увидела в моих руках фанерку, на которой угольком на шведском языке было написано: «Фрекен Гедин, меня вчера завербовал Абвер, а во всем доме электрики установили подслушивающие устройства»
Ротик у шведки без звука захлопнулся. Она красноречиво покрутила пальцем у виска, а потом гордо задернула занавеску, мелькнув все-таки кусочком сиськи. Но орать и вызывать патруль, не стала. И то хлеб…
Ну что же… Я свое дело сделал и совесть у меня чиста. Почему я поступил именно так? А хрен его знает? Внятного мотива я для себя так и не придумал. Скажем… скажем по какому-то наитию. И точка. Толком сам не понимаю.
Стер надпись и разломал фанерку. Закончил работу и отправился вечером в батальон, где добросовестно описал все сегодняшние события. За исключением фанерки конечно. Гауптман просто лучился довольствием и даже подарил мне начатую пачку дерьмового печенья. От чистого сердца, так сказать. Хотя по поводу его простоватого вида я не обольщаюсь. Сразу говорю, он профессионал до мозга костей, а простофилю только изображает. Настолько профессионал, что даже не уловишь у него во взгляде обычного для немцев презрения к остальным нациям. А подобное лицедейство дорогого стоит. Я точно знаю, что нашим курсантам, обучаемым на соответствующих факультетах профильных заведений, даже уроки актерского мастерства преподают. Вот так– то…
И еще, я почему-то подумал, что над фрау штурмбанфюрерин установили негласный контроль, без всякого повода с ее стороны. Все-таки государственным делом занимается, наших деятелей науки всегда автоматически под колпак ставят. А про шифрограмму мне привиделось. Мало ли что на листочке было написано. Вполне и формулы могут быть.
Следующим днем шло воскресенье, поэтому фрекен Гедин на работу не отправилась, а засобиралась в дюны пострелять пернатую дичину и вообще пострелять. Меня тоже привлекли в качестве рабсилы: тягать столик со стульями, кучу продуктов, чехлы с ружьями и винтовками. Коробки с патронами и кучу остальной ненужной хрени. Странно как-то шведки охотятся. Я вот, в свое время, когда на Маркизову Лужу утей стрелять собирался, кофейный сервиз как-то не додумывался брать.
Одним словом буржуи, что с них возьмешь…
– Вы меня удивляете Алекс… – шведка положила на плечо переломленную двустволку и направилась в сторону пляжа.
Я брел позади нее, обвешанный чехлами с ружьями и никак не мог оторвать взгляд от идеального задка девушки обтянутого замшевыми лосинами.
М-да…
Высокие сапожки из оленей замши, обтягивающие лосины. На широком поясе из тисненой кожи, висит короткий кинжал с рукояткой из оленьего рога. Свободная шелковая блузка оливкового цвета и легкая короткая кожаная курточка с множеством карманчиков. А завершает образ маленькая тирольская шляпка с фазаньим пером. В ушках причудливые сережки блестят немаленькими камешками. Хороша буржуйка!
– Чем фрекен Гедин?
– Я подумываю вас все-таки отправить в соответствующие органы… – задумчиво проговорила шведка, не обращая внимания на мой вопрос. – Это же неслыханно!. Вломились ко мне в ванную, якобы сообщить о том что завербованы Абвером. Ну и что я должна делать спрашивается? Как я должна реагировать? Я и так это давно подозревала.
– В ванную я не вламывался…
– Фрекен Гедин… – добавила шведка, перебив меня. – Не забывайтесь.
– Не вламывался, фрекен Гедин, – послушно добавил я. – И вообще, оставим мотивы моего поступка в стороне. Неважно.
– Нет, важно… Стоять! – Шведка вложила патроны в ружье и ловко сбила двух чирков из налетевшей со стороны моря стайки. – Вот так. Принесите их сюда быстрее…
– Я вам что собака? – не выдержал я и скинул чехлы с ружьями на песок.
Тьфу, млять… вот же сучка. Да и я тоже хорош. Заподозрил ее в том, на что она совершенно не способна. Сука! Кукла бездушная. Нацистская сволочь.
Вот, так… и будь что будет. Надоело. То ли дело, наши советские девушки. Добрые, покладистые… М-да… конечно лишку хватил, но все равно они лучше.
– Ну пожалуйста!..
Я поднял глаза и увидел, как шведка хитренько улыбается.
– Вы же мужчина Алекс и не заставите меня бегать…
Во, мля… Ну не сучка?
– Не заставлю конечно, а вообще, я уже начинаю жалеть, что спас вас из пожара…
– Хам!.. Варвар!.. Отправлю в концлагерь!.. Потом…
Находясь в совершенно ошеломленных чувствах, я побрел за дичиной, а уже возвращаясь, неожиданно увидел камуфлированный «Опель-Капитан», подкативший в нашему «Хорьху», рядом с которым Брад устраивал полевой лагерь. И в открытом кузове «Опеля» виднелись мышиного цвета фуражки вперемежку с касками.
Брад размахивая руками стал показывать визитерам в нашу сторону…
– Фрекен Гедин?
– Не переживайте Алекс…
Шведка спокойно направилась в лагерь, ну а я… я побрел следом пытаясь утихомирить бешено бившиеся сердце. Сука… чую, неспроста мыши эти понаехали. Если в лаборатории случались нештатные ситуации, то ей просто звонили или приезжал «Опель – Блиц», но никак не автоматчики…
– Оберст Эрнст Клозе, – откозырял Катарине приземистый крепыш с породистой рожей пресеченной красным уродливым шрамом и Рыцарским крестом на мундире.
Два автоматчика, в роли силовой поддержки почему-то выступали парашютисты, рассредоточились по сторонам, причем один из них направил свой автомат на меня. Гауптман сопровождавший полковника, отстегнул застежку на крышке кобуры…
– …вам необходимо проехать с нами для прояснения некоторых обстоятельств…
Господи!.. то есть Маркс! Так это правда?.. Катарина шпионка?.. Но какого хрена ее арестовывают парашютисты? У оберста и гауптмана, «чайки» в петлицах и значок с пикирующим кондором присутствует. Странно
– Хорошо оберст, но мне надо заехать домой переодеться. К тому же, я поеду на своей машине.
– Вы поедите с нами и на нашей машине, – нахмурился оберст. – Это простые формальности, так что много времени они не отнимут.
– Что вы себе позволяете, сегодня же об этом произволе узнает Рейхсканцлер! – зло выкрикнула шведка. – Я никуда с вами не поеду…
– Вы поедите! – полковник нетерпеливо схватил Катарину за руку и дернул к себе. – Проклятая предательница…
Договорить он не успел…
Хороший арест – это тихий, спокойный арест, а лучше всего, когда клиент сам приходит на прием. Все театральные эффекты от лукавого и признак жесточайшего непрофессионализма. Я уверен, Абвер сработал бы гораздо аккуратнее. Но Люфтваффе далеко не Абвер. Значит получайте. На войне непрофессионализм влечет за собой только смерть.
Последующие события запечатлелись у меня в памяти как череда стоп кадров..
Брад, как распрямленная пружина крутнулся и блеснувший в воздухе клинок кукри с жутким хрустом срубил полковнику голову. Фуражка покатилась по песку, а голова свалилась вперед на грудь, удерживаемая только лоскутом кожи.
Визг Катарины и фонтан нереально яркой, красной крови, взмывший в воздух.
Гауптман успевает вытащить «Вальтер» из кобуры, но хищно изогнутое лезвие уже по рукоятку торчит у него в груди…
Что было с ним дальше я не видел, потому что сбросив на песок чехлы с ружьями, всем телом повис на автоматчике, разворачивая его в сторону второго стрелка. Удалось подбить немцу руку и автомат выплюнул очередь прямо в живот второго парашютиста, не успевшего вскинуть свое оружие.
Клятый германец, увидев что застрелил своего же товарища, заревел и сделал попытку перебросить меня через себя.
– Мля-а-ать… – чувствуя как взлетаю в воздух, я зацепил сгибом локтя подбородок фрица и соскальзывая, сильно дернул его в сторону и вверх.
Чистейший экспромт, но это единственное что я могу сделать. Фриц габаритней и сильнее намного. Боров мля… тевтонский…