Но когда блатные добрались до места, то обнаружили, что после дома номер два начинался сплошной бетонный забор длиной в целый квартал, а следующее за ним здание имело номер двенадцать. По верху забора шли изогнутые внутрь кронштейны – скорее всего державшие колючую проволоку. Контрольно-пропускной пункт не имел какой-то вывески, но на зеленых воротах краснели выпуклые пятиконечные звезды.
– Так они вояки, – догадался Дурь. – Значит, голый вассер!
– Да, облом, – согласился Скокарь. – Давай хоть по мастырке забьем... Они сидели на ящиках у забора воинской части, использовавшейся одиннадцатым отделом КГБ для маскировки сотрудников и секретных операций, затягивались папиросами с анашой и молча глядели перед собой.
Место было уединенным: бетонная стена с одной стороны, глухие торцы домов – с другой. В полусотне метров пролегала оживленная магистраль.
– Глянь, чего-то?
Кривой палец с расплющенными суставами указал вперед.
– Тю! Подвал какой-то...
В торце дома напротив были устроены бетонные ступени, уводящие на пару метров ниже уровня земли, где виднелась основательная даже на вид железная дверь, ведущая в спецсооружение: эвакуатор номер двадцать шесть.
– Хрен там, подвал! Склад это. И место подходящее. – Скокарь подобрался. – Не зря же мы сюда притащились!
– Давай хоть темноты подождем...
– Да нет тут никого. Стань на стреме, я свистну...
Свистнул Скокарь только минут через двадцать. Замок оказался «хитрым», какой-то неизвестной системы, что удивило опытного вора. Он никак не мог подобрать отмычку, но, когда, пропихивая стальные проволочки, уперся ногой в правый нижний, а рукой – в левый верхний угол двери, раздался щелчок, и она внезапно открылась.
Скокарь и Дурь вошли в помещение эвакуатора, к которому в то же самое время двигался капитан Васильев.
Рейс из Тбилиси прибыл по расписанию, что было очень удивительно: график не соблюдался с начала военных действий, а последние полгода изза отсутствия керосина самолеты не летали вообще.
Официальные лица, встречающие министра внешних экономических связей Грузии, отнесли такую точность на счет высокого ранга гостя. Представители московской воровской общины наверняка знали, что министр попал в столицу вовремя благодаря Резо Ментешашвили, которому надо было срочно разрешить спор вокруг общаковых денег.
Резо вышел раньше министра, первым спустился по трапу и, ответив на почтительные приветствия земляков из грузинского постпредства, подошел к трем осанистым, представительным мужчинам – ворам в авторитете: Крестному, Антарктиде и Змею, обнялся с каждым, троекратно прислонясь щекой к щеке. Встречающим приходилось нагибаться – рост Очкарика составлял сто шестьдесят шесть сантиметров.
В одежде гость подражал американским гангстерам тридцатых годов: остроносые лакированные штиблеты, к которым очень подошли бы гетры, длинное, пиджачного типа, пальто с белым платочком в нагрудном кармане и поднятым воротником, непокрытая голова с тщательно уложенной прической. Лицо Резо было бледным, вокруг глаз залегали темные круги, из-за которых он получил свою кличку.
Хотя за безопасность прибывшего на разбор авторитета кровью отвечала пригласившая община, Очкарика сопровождали два «гладиатора» весом по сто двадцать килограммов.
Министра ожидала «Чайка» старой модели, вопреки правилам пропущенная прямо на летное поле. Очкарика усадили в восьмиметровый «Линкольн», также стоящий неподалеку от трапа. Один за другим лимузины выкатились за ворота контрольно-пропускного пункта. Охрана с большим усердием козыряла «Линкольну», Резо принял это как должное. В конце концов, министр прибыл просить кредит в шестьсот миллионов рублей, а он должен был определить судьбу вдвое большей суммы.
В тот же день с небольшим опозданием прибыл самолет из Еревана, что тоже было удивительно, так как проблемы авиасообщения со ставшими суверенными республиками Закавказья не отличались разнообразием и сводились к отсутствию регулярных рейсов. Никаких официальных представителей или сколь-нибудь заметных людей на борту не было. Трое молодых парней не выделялись в толпе пассажиров, смуглых и по-южному шумных. Им и следовало не привлекать внимания: боевики Армянской национальной армии прибыли в Москву для выполнения специальной акции.
Парней никто не встречал, «крутые» извозчики сунулись было со своими услугами, но что-то их отпугнуло и заставило переключиться на других денежных кавказцев со столь же смуглыми лицами и крупными носами, но без излучаемой волны явственно ощутимой угрозы.
Парни забыли свои имена и были готовы умереть, выполняя порученное задание. На время операции они сами выбрали себе прозвища. Поэтому один назывался Смелый, второй – Мститель, а третий совсем безыскусно – Герой.
На забитой машинами площади они осмотрелись, перебросились гортанными фразами и подошли к потрепанной «Волге» с дремлющим за рулем пожилым водителем. Смелый постучал в стекло и, не выпуская из рук, показал водителю бумажку с адресом.
– Пятьдесят штук, и поехали, – кивнул тот. Боевики молча сели в машину.
Они действовали точно в соответствии с полученной инструкцией, потому что сами думать и принимать решения не умели. Они умели убивать и умирать. Но если в части первого каждый имел определенный опыт, то насчет второго каждый располагал только предположениями. И очень боялся сплоховать, когда подойдет время. Этим и объяснялось владевшее ими напряжение и мрачная решимость, устремленность к смерти, остро воспринимаемая окружающими людьми.
Почувствовал ее и водитель, враз пожалевший, что позарился на пятьдесят тысяч.
– Вы проездом в Москву или как? – дрогнувшим голосом спросил он.
– В гости, отец, – отозвался Мститель. – К брату едем.
Смелый развернул вторую бумажку, на которой было написано: «Александр Каймаков, социолог».
Через час боевики сидели в просторной квартире на Флотской, за заранее приготовленным национальным столом: бастурма, сыр, зелень, лаваш, ариса, кюфта, «Двин», «Севан». Будто в Ереване в застойные довоенные годы. Пить вообще-то не положено, но Смелый разрешил понемножку.
Хозяин, Арсен, тоже поднял рюмку: за победу выпили, за народ, за воссоединение исконных земель, опять за победу...
– Тут у тебя хорошо, – обвел взглядом комнату размякший Мститель. – У нас ни тепла, ни света, на хлебе и воде сидим...
– В чужих руках всегда балда толще.
Арсен тяжело вздохнул.
– Здесь только на первый взгляд сладко. Недавно у меня всю шашлычную разнесли, двоих насмерть уложили. Сам еле уцелел – за мангал успел спрятаться. Да и так... То чрезвычайное положение – и хватают на каждом углу, носом к стенке ставят, обыскивают, слово скажешь – прикладом между глаз!
Он налил себе коньяка и, не предложив гостям, выпил – грубое нарушение этикета свидетельствовало, что Арсен не в своей тарелке.
– То чеченцы с русскими разборки устраивают, а те всех кавказцев подряд мочат...
– А у тебя кто стрелял? – поинтересовался Мститель.
– Точно разве скажешь, – уклончиво ответил Арсен. – Тут сейчас шорох большой: общаковую кассу шопнули, там, говорят, миллиарда три...
– А кто шопнул? – вскинулся Смелый.
Хозяин пожал плечами.
– По-разному говорят. Дело темное... На хазе мясня была, человек десять завалили, а чемодана нету... Может, менты, может, еще кто... Какого-то бомжа ищут, да и кент пахана в подозрении. Он чужой – пришел и ушел, а потом все началось и общак вертанули.
– Чего ж его не спросят? – Смелого тема явно заинтересовала.
– Это их дела, – отмахнулся Арсен. – На толковище с пахана спрашивать будут. Нас не касается.
Он встал, поднял крышку дивана и вытащил маленький автомат с откидным проволочным прикладом, пистолет и гранату.
– Вот что я вам приготовил, как просили. Зачем столько? Это ж не в генерала стрелять?
Боевики осмотрели оружие.
– Чешский «скорпион». – Смелый вскинул автомат, прицелился. – Из такого наши в Ростове генерала и пришили.
Мститель и Герой солидно кивнули, хотя хорошо знали, что в Ростове, по ошибке, вместо приговоренного генерала застрелили полковника, его заместителя. Ничего, все равно молодцы ребята: показали, что у AHA длинные руки: Правда, уйти не сумели, менты ростовские их уже через два часа повязали. Ну и что? Недаром старшие говорили: не бойтесь, ничего вам не будет, побоятся – мы за вас и заложников возьмем, и самолет захватим, и метро взорвем...
И правда – побоялись, ничего не сделали. Ну дали пятнадцать лет, двенадцать, восемь. Это разве наказание? Если бы русские террористы приехали в Арцах и на глазах у всех средь бела дня старшего офицера расстреляли, им бы разве простили? Хоть официальный суд, хоть трибунал AHA. Нет! Настоящее наказание одно – после него уже ни кюфту не кушаешь, ни коньяк не пьешь, ни с бабами ничего не делаешь. А пятнадцать лет только на бумаге строго. Через два года выйдут, через три – самое много. И в зоне будут хорошо жить: и кушать вкусно, и выпивать, и женщин приведут. Главное – ребята знают: вернутся героями. И дома им купят, и машины, и денег дадут сколько надо.
Так что бояться нечего, когда такая организация за спиной. Лишь бы менты на месте не шлепнули. Для того и нужно оружие – отбиться. Иначе этого ученого голыми руками задушили бы...
– Надо женщину – по телефону позвонить, – сказал Мститель, приноравливаясь выхватывать из кармана и из-за пояса никелированный иностранный пистолет. – Чтобы грамотная, с высшим образованием и без акцента.
– Зачем с высшим образованием? – удивился Арсен.
– Так сказали.
– Как сказали, так и сделаем. Сейчас Галку приведу, соседку. Она умная, в банке работает. А за что его?
– Землетрясение у нас делал, гад! – выругался Герой. – Сколько людей из-за него погибло!
– Вах, вах! – Арсен схватился за голову. – Так это он?! Ну и сволочь! А как узнали?
– По радио передали, – сказал Мститель. – «Немецкая волна». Старшие слышали.
– За такое дело я бы и сам... – Арсен ушел звать соседку.
– На словах все смелые, – выругался Герой. – Чем здесь сидеть, ехал бы к нам, в окопы.
Они допили бутылку «Двина». Коньяк был хороший, довоенный.
– Надо, Галочка, брату помочь друга найти, – щебетал Арсен, вводя пухлую миловидную молодую женщину. – Он от милиции прячется, всего боится. Почитай, как сказать надо, когда ответят...
Соседка внимательно прочитала отпечатанный на машинке текст, составленный специалистами контрразведывательного отдела AHA, положила листок перед собой и набрала номер.
– Бухгалтерия? Здравствуйте! Это из Всероссийского радио. Мы передали в эфир вашу статью "Куда же делось мыло? ". Сейчас начисляем гонорар автору, а адреса его у нас нет. Подскажите, пожалуйста... Фамилия Каймаков... Да, Александр...
Наступила томительная пауза. Боевики сверлили глазами лицо женщины. Арсен дернул Смелого за рукав, но тот зло отбросил его руку.
– Ленинский проспект, сто пятьдесят два, квартира десять. Записала, спасибо.
Рассыпаясь в благодарностях, Арсен стал нахваливать соседку:
– Красавица, умница, всегда поможет, в доме чисто, готовит – пальчики оближешь!
– Выпей с нами, дэвушка, – с нарочитым акцентом сказал Герой и потянулся к бутылке. – Мы женщин годами не видим, воюем все время за Карабах. Лучшие бойцы! Ты про Армянскую национальную армию слышала? Вот раз в Ростове... Мститель ткнул его в бок, и он сконфуженно замолчал.
Не переставая благодарить, Арсен проводил соседку до двери.
– Напился – ум потерял, – зло сказал Смелый. – Не до баб сейчас! И болтай меньше – язык отрежу!
– Этот адрес далеко отсюда? – нетерпеливо спросил Мститель вернувшегося Арсена.
– Как от Еревана до Октемберяна, – ответил хозяин. – Тут все далеко.
– Чего ты меня дергал? – раздраженно спросил Смелый. – Нашел время!
Арсен многозначительно смотрел ему в глаза.
– То, что фамилию вашего друга я уже слышал. Возможно, это он забрал три миллиарда.
Глава двенадцатая
Кадровый сотрудник Центрального разведывательного управления США Роберт Смит действовал всегда под «крышей» журналиста. В нынешний свой визит он получил аккредитацию на международном симпозиуме политологов «Политическая стабильность в условиях государственных изменений в Восточной Европе».
На самом деле причиной его приезда стала публикация в солидной российской газете, перепечатанная рядом западных средств массовой информации и переданная радиостанцией «Немецкая волна». Содержание статьи и комментарии специалистов давали основания полагать, что впервые в открытой печати появился след тектонического оружия.
Несколько раз агенты сообщали, что в СССР довольно успешно ведется работа над сейсмической бомбой. Но конкретных фактов добыть не сумел никто. Косвенным подтверждением давней информации стал целый ряд «политических землетрясений», совпавший с распадом СССР и привлекший внимание аналитиков ведущих разведывательных служб мира.
Особую тревогу ЦРУ вызвали неожиданные замлетрясения в сейсмически спокойных районах США – Сан-Франциско и Лос-Анджелесе.
Смит провел на симпозиуме не более часа, потом высказал намерение немедленно передать репортаж об открытии и отправился в посольство, где встретился со вторым секретарем Джоном Джейсоном, который на самом деле являлся руководителем местной резидентуры, о чем, в соответствии с новым духом взаимоотношений между государствами и их разведками, была официально уведомлена российская сторона.
– Мы проверили этого парня со всех сторон. – Джейсон бросил перед коллегой довольно пухлое досье. – Похоже, он совершенно чист и наткнулся на это дело случайно. Думаю, ты можешь с ним встретиться. Вначале через агента, потом напрямую.
– А есть ли подходящий агент? – спросил Смит, просматривая досье с быстротой и внимательностью, выдающими наработанный навык.
Резидент замялся.
– Мы подготовили троих... На черную поверхность стола легли еще три досье.
Смит так же быстро просмотрел их и с сомнением покачал головой.
– Наш парень довольно замкнут, круг общения ограничен, новые знакомства практически не заводит. Как подвести к нему проститутку, крупье казино или бармена валютной гостиницы? Тут нужно совсем другое...
Он надолго задумался. В просторном офисе стояла почти полная тишина, лишь тонко звенели стекла, вибрируя в такт электронному лучу противоподслушивающей системы.
– А что с тем парнем из больницы? – наконец спросил разведчик.
Джейсон был профессионалом и знал, что услышит этот вопрос.
Еще одно досье легло на стопку предыдущих.
– Был арестован за спекуляцию валютой, осужден, провел в колонии четыре года...
– Если бы он работал на КГБ, то не оказался бы за решеткой. Они не дают своих людей в обиду, – перебил Смит.
– Скорей всего так.
– Он инженер, работал в конструкторском бюро, по образованию соответствует нашему парню...
– Пожалуй.
– Почему же ты достал его досье последним?
Резидент помолчал.
– Потому, что не верю в случайности. Он ведь случайно оказался в одной палате с тобой?
– Да, это написано во всех наших учебниках... Но ни один учебник не может предусмотреть все, что происходит в жизни. К тому же других вариантов у нас нет, – вслух размышлял Смит. – И в конце концов, чем мы рискуем? Мы же не доверяем ему государственные секреты Соединенных Штатов! Думаю, надо его использовать.
Джейсон пожал плечами.
– Давай. Я поручу подготовить вашу встречу.
Не веря в случайности, резидент ЦРУ был и прав, и не прав одновременно, ибо жизнь куда более диалектична, чем учебники диамата или тактики разведки.
Клячкин действительно не случайно оказался в одной палате со Смитом. Но в тюрьму он попал случайно, хотя в этой случайности тоже была изрядная доля закономерности.
В конце восьмидесятых монолит КГБ незаметно для окружающих начал трескаться изнутри. Всегда существовавшее, но тщательно скрываемое недовольство профессионалов сыска дилетантами из комсомольско-партийных органов, насаждаемыми на командные должности, в политуправление, кадровый аппарат и даже оперативно-следственные подразделения, начало прорываться наружу.