В холле царили порядок и идиллия. Самсон сидел на стуле перед Павлом Ивановичем, устроившимся на уютном диване, и многозначительно покачивал «стечкиным», реквизированным у него же перед акцией. Доктор, вооруженный «береттой», переданной ему Толей, занял наблюдательный пост у двери, выходящей на лужайку перед особняком, и внимательно из-за косяка осматривал двор.
– Толя, опусти волыну и перестань нервировать дядю – ему и так несладко, – бросил Вадим Самсону.
– И все вашими молитвами... – пробурчал Павел Иванович.
– А вот сердиться на освободителей не стоит, – улыбнулся Вадим. – Можно сказать, вырвали, не щадя живота своего, из лап супостатов, а все граждане недовольны. Вот она какая, человеческая неблагодарность! Ладно, проглотим и эту горькую пилюлю. Толя, скидывай робу, сейчас нам свою одежду вернут.
– Сами сначала подставили, а потом вырывать из лап начали, – хмуро сказал Павел Иванович. – Осчастливили, сейчас в ножки будем кланяться.
– А ты считаешь, что справился бы со своими оболтусами с монтуровскими специалистами? Сомневаюсь! В лучшем случае устроили бы гангстерскую разборку с пальбой по воронам и положили бы друг друга, а вернее – они твоих питомцев передавили бы, как котят. Видел я их на террасе, когда стрельба началась... Считай, наше появление – счастливая случайность. Вытащили за остатки локонов из болота. Заодно тебе и твоим шефам показали гнилое нутро Ясенева, дали информацию к размышлению о партнере. Считай, бесплатно сработали, как робингуды из Шервудского леса, – сказал Вадим и повернулся к открывающейся двери. – А вот и одежку нашу тащат. Сейчас быстренько экипируемся и покинем сию гостеприимную обитель. Загостились, пора в путь-дорогу, дорогу дальнюю...
Павел Иванович задумчиво наблюдал за Вадимом и Самсоном. Когда переодевание закончилось, он встретился взглядом с Вадимом.
– Можно тебе задать пару вопросов? – спросил он.
– Задать можно, а вот ответы не гарантирую, как намедни уже предупреждал, – усмехнулся Вадим, надевая часы и рассовывая по карманам мелочевку.
– Кто вы такие, не спрашиваю, все равно не ответите. Но что вам все-таки было нужно от Ясенева?
– Отвечу расплывчато: то, что хотели узнать, мы узнали, и не только от депутата, но и от тебя самого. Увы, но нам данное знание значительной пользы не принесло. Можешь определить эту встречу как досадную случайность. И самое лучшее для тебя и твоих людей – забыть о ней. Есть такой, не помню чей, стишок: «Улетели. В синей дымке разметались и угасли. В памяти, как в старом снимке, стерлись лица, все неясно...»
– Рванули по ложному пути? – спросил Павел Иванович, и кривая улыбка скользнула по его губам. – Шли на Одессу, а вышли к Херсону?
– Может, и так, – неопределенно ответил Вадим. – У меня тоже есть вопрос – последний или заключительный, уж не знаю, какое определение тебе больше нравится?
– Спрашивай. Если смогу, отвечу. Не сумею, не обессудь – беру пример с тебя.
– Возможно проведение каких-либо конфиденциальных акций в «Интеройле», минуя тебя? – Вадим пытливо впился в глаза собеседника. – Я не имею в виду финансовые, коммерческие дела, а... ну ты понимаешь, о чем я говорю.
– Это исключено, – твердо ответил Павел Иванович. – В фирме этим занимаюсь я лично. Руководители, хотя молодые и энергичные, умницы в экономике и менеджменте, в специальных акциях ничего не смыслят. Кроме того, я поставил дело так, что любая, даже самая незначительная информация, касающаяся «Интеройла», как поступающая извне, так и о своих, внутренних событиях, обязательно проходит через меня: анализируется, систематизируется, перепроверяется. Исключено! – повторил Павел Иванович.
– Тогда приходится констатировать, что мы тянули пустой билет, – вздохнул Вадим. – Извини, что потревожили. Так уж получилось. Успехов тебе в разборках с Монтуровым в частности, ну а в целом – на суровом и неблагодарном, хотя и хорошо оплачиваемом поприще коммерческой безопасности. Да, свяжись со своими наблюдателями, они просили, и дай им команду, чтобы нас пропустили беспрепятственно.
– И вам успехов. Кстати, высказанное мной предложение остается в силе. Если будете искать работу, приходите, поговорим – мне такие кадры лишними не будут.
– Заметано. Спасибо за заботу. Как только, так сразу двигаем к тебе устраиваться на службу. Мне, по блату, прошу застолбить место на входе, пропуска проверять – с детства завидовал билетершам в кинотеатрах, – улыбнулся Вадим. – Ребята, уходим. Толя, ты идешь первый, заводишь «Газель», а мы пока на страховке. Посигналишь, как будешь готов. Павел Иванович нам никаких сюрпризов вроде бы не подготовил, но порядок есть порядок – побережемся. Оружие оставим на выходе. Нам оно без надобности, а людям за него придется отчитываться по номерам и в комплекте, как в инструкциях пишется.
Вадим толкнул в плечо Доктора, так и не проронившего ни слова со времени освобождения, отправляя его к машине. Андрей на прощание бросил внимательный взгляд через стеклянную дверь, выходящую к бассейну, словно высматривая там кого-то, и побежал через двор к воротам.
Вадим поднял руку, прощаясь с Павлом Ивановичем.
– Пока, – сказал тот. – Успехов вам в поисках девочки!
Резко остановившись в дверях, Вадим вопросительно посмотрел на Павла Ивановича.
– Я не в педучилище на дошкольном воспитании учился и умею анализировать, что говорят другие, – устало кивнул шеф безопасности «Интеройла». – Могу отделять зерна от плевел. Это не наша работа, поверь. А за то, что помогли, спасибо – это искренне!
Вадим, крепко пожав на прощание руку Павлу Ивановичу, споро двинулся к воротам, от которых уже дважды доносился нетерпеливый перелив автомобильного сигнала.
Самсон, сидевший за рулем, вовсю травил анекдоты, пытаясь вывести своих товарищей из неожиданно напавшего на них ступора. Оба молчали и, насупившись, зачарованно-тупо пялились в окна «Газели» на пролетающие мимо поля, рощицы, а затем, когда въехали в пределы Москвы, – на серые ряды многоэтажек, не откликаясь и никак не реагируя на шутки друга.
Если Вадима хоть как-то можно было понять: провал очередной версии, отходняк от боевой работы, то Андрюха-Доктор, выпав из обычного состояния оптимиста и хохмача, никак не походил на себя. На настойчивые вопросы Самсона, что с ним случилось, он, криво усмехнувшись, выдавил неопределенно-скудную фразу:
– Да так, дурные воспоминания о юности прошедшей нахлынули. – И опять замолчал, продолжая наблюдать пейзаж за окном машины.
Вадим, как только они выехали из поселка, связался с Мао и коротко доложил об исходе акции. Сергей не был ни удивлен, ни разочарован результатом. Оказывается, Серов с хакером Семой сразу после их отъезда добрались до компьютера секретаря Ясенева, вскрыли ежедневник, куда исполнительная девушка заносила время, место и темы последних встреч депутата, и сумели вычислить и сам «Интеройл», и даже его заинтересованность в делах «Сибвеста». Далее они определили местонахождение гендиректора фирмы и отправили к нему в гости Терехина со товарищи, благо особняк молодого растущего бизнесмена находился не более чем в двенадцати километрах от расположения отдела, в очередном «новорусском» поселении за МКАД.
Посещение прошло без неожиданностей, не так, как визит к господину Ясеневу. Охрану и семейство нейтрализовали тихо и аккуратно и переговорили с хозяином. После легкого «допинга» коммерсант выдал всю интересующую и, естественно, совершенно неутешительную информацию о непричастности «Интеройла» к охоте за злополучной дискетой Надежды.
«Еще одна неприятность для Павла Ивановича, – констатировал Вадим. – Не организовал должным образом охрану шефу. Заполучит от начальства по самое не могу. Понятливый, должен разобраться, кто и зачем посетил хозяина. Я бы на его месте все свалил на „диких“ монтуровцев. Да бог с ним и с его „Интеройлом“ – у них свои заморочки, а у нас свои...»
Качаясь в мягком кресле «Газели», Вадим чувствовал, что на него тягучей волной накатывает усталость. Давали себя знать бессонная ночь, бесконечные дороги и отчаянные кувыркания – в Жигулях и здесь, в Подмосковье. А еще больше угнетали бессилие и беспомощность. Хотелось яростно драть тело и душу жесткой мочалкой, освобождаясь от низости и подлости, которых он коснулся.
Заканчивались вторые сутки, а они не сдвинулись с места ни на шаг. Более того, неизвестно, в какую сторону нужно идти, бежать, стремиться...
В оперативном штабе «Пленэра» – все той же двухкомнатной квартирке в Сокольниках – не то чтобы царило упадническое настроение, однако не наблюдалось ни рабочей суеты, ни особой деловитости, а главное, не витал в воздухе особый дух напряжения, появляющийся, когда ход операции на крутом подъеме или на резком спаде. В первом случае надо гнать вперед, во-втором выкручиваться и уходить от поражения. В обоих случаях некогда предаваться «унынию и лени», как сказал пламенный поэт, правда, несколько по другому поводу. Сейчас ничего этого не просматривалось.
Сергей-Мао стоял у окна и через занавеску что-то высматривал во дворе. Коля Серов перебирал лежавший перед ним огромный ворох компьютерных распечаток. Останавливаясь на одном листе, вчитывался, кривил в усмешке губы, саркастически хмыкнув, отбрасывал в сторону, что-то черкал карандашом на огромной схеме, нарисованной на ватмане, и опять шелестел бумагой. Из второй комнаты доносилось громкое сопение, изредка прерываемое невнятным обиженным бормотанием. Похоже, хакер Сема, вымотавшийся за полтора дня непрерывного общения с двумя компьютерами, позволил себе немного расслабиться.
Повернувшись к прибывшим, Сергей коротко кивнул в сторону приоткрытой двери кухни.
– Идите, перекусите. Чайник на плите – разогреете. Есть кофе, чай, в холодильнике сыр, колбаса. Сделайте бутерброды, – бесцветным тоном произнес он и опять отвернулся к окну.
На чересчур фальшивую радость Самсона по поводу ужина Вадим и Доктор никак не отреагировали. Доктор сразу завалился в угол дивана и прикрыл глаза, давая понять, что он дремлет и мешать ему не стоит. Вадим подошел к Мао, достал из помятой пачки сигарету и закурил, выдыхая дым в открытую форточку.
– Ну что, пришли к глухому нулю? – прервал затянувшееся молчание Вадим, досмолив сигарету до фильтра и щелчком отправив ее в проем форточки. – Что будем делать дальше?
– Ждать, – лаконично ответил Сергей.
– Чего ждать? Бешеного окуня, когда он в кастрюлю для ухи сам запрыгнет? Или готовить голубую ленточку для бантика, чтобы дискету перевязать и с земным поклоном вручить этим сволочам? – зло спросил Вадим.
– Пока ждать, – спокойно повторил Мао. – У тебя есть другие предложения? Увы, нет. Только эмоции рвутся наружу, не более. Явные варианты мы отработали, но на шантажистов выйти так и не сумели. Можно пройти по всем возможным подозреваемым, тем, кто заинтересован в получении дискеты, но, извини, их набирается за сотню. За оставшиеся сутки исполнить подобное, ты и сам прекрасно понимаешь, нереально. Поэтому надо признать, что перехватить инициативу и поменяться ролями охотника и добычи мы не смогли. Остается, хотя это и противно, только одно – притихнуть и чуточку потерпеть, ожидая, когда они сами себя проявят. И первые признаки, кстати, уже появились.
– Что произошло? – напряженно спросил Вадим.
– Был телефонный звонок Надежде.
– И как, засекли его координаты? Откуда звонили?
– Не успели. Беседа длилась сорок восемь секунд, после чего трубку положили. Определили только район. Звонили из Москвы, из Замоскворечья.
– Суть разговора? – коротко спросил Вадим.
– Мужской голос поинтересовался у Надежды, не изменилась ли их договоренность.
– Что ответила Надежда? Случайно не выдала себя?
– Нет, она вела себя естественно, как, собственно, и должна вести себя мать, измученная ожиданием и волнующаяся за ребенка. Голос срывался, слезы, небольшая истерика...
– На куски порву козлов! – душевно пообещал Вадим.
– Мужчина попытался успокоить Надежду, сообщив, что с девочкой все в порядке, и чтобы она не беспокоилась, – продолжил Мао, никак не отреагировав на реплику Вадима, – он отметил, что поведение женщины им нравится. Отсюда логически следует, что эти ребята контролируют квартиру, жучки – их рук дело и слава нам, что мы пока не засветились. Как и договаривались, Надежда в резко ультимативной форме заявила, что поедет за дискетой только в случае, если услышит дочь и переговорит с ней по телефону. Шантажист выдержал достойную паузу и сказал, что подумает, но в принципе требование Надежды выполнить возможно. После этого разговор прервался.
Вадим помолчал, обдумывая услышанное, а потом неуверенно спросил у Сергея:
– Как она себя чувствует?
Пришел черед рассердиться Мао. Он оглядел Вадима с головы до ног и процедил сквозь зубы:
– А ты не догадываешься, в каком она состоянии? Ольга, что сидит на подстраховке в соседней квартире, сама едва не извелась, слушая, как Надежда всю ночь и весь день бродит по комнатам, хлюпает без перерыва, а временами срывается на плач. Докладывает, что Надежда Алексеевна глаз не сомкнула со вчерашнего утра, с тех пор, как услышала о похищении дочки.
– Кроме того, как ждать у моря погоды, какие еще можно предпринять шаги?
– Семен часок поспит, ему надо дать отдохнуть, иначе у парня крыша окончательно съедет – он уже начал беседовать с компьютерами, как с живыми – и мы попробуем более тщательно прокачать мужа Надежды. Так и непонятно, с какого бока он влез в эту историю. Бегло его уже проверили, однако никаких зацепок не обнаружили. Ни компромата, за который его могли зацепить, ни связей с криминалом, с какими-то сомнительными элементами, не высвечивается. Адвокат он относительно известный, вел пару громких процессов. Обслуживает несколько серьезных фирм. В коллегии на хорошем счету. Вот пока и все данные по нему.
– По утечке информации о дискете из прокуратуры или еще из какого другого источника также ничего нового?
– Ни малейшей зацепки, – поморщился Сергей. – Все как было, так и осталось – можно подозревать любого, кто в последние полгода общался с Надеждой. Серов составляет свои логарифмические функции вкупе с интегральными уравнениями, пытаясь связать личности, время и пространство, однако результат, сам видишь, нулевой. Говорит, не хватает пятого знака после запятой, клочка информации, чтобы задачка разрешилась.
– Что думает Дед?
– Олег Петрович в курсе всего, докладываем каждые четыре часа, как он и приказал. Дает дельные советы, но, похоже, и сам начал нервничать из-за потери нами инициативы. Я беседовал с ним полчаса назад. Сошлись на том, что другого выхода, кроме как притихнуть и дождаться подвижек со стороны шантажистов, у нас нет.
Вадим отвернулся от Сергея и вытянул из пачки еще одну сигарету. Как бы ему ни было горько, Мао и Дед были правы – надо ждать. Метаться из стороны в сторону, кидаться на каждую лакомую с виду кость непрофессионально и попросту глупо. Нет главного: кто стоит за шантажом. Более того, нет даже наметок на подобную информацию. Ждать и только ждать. А это делать он умел...
* * *Роща, если ее можно было так назвать, состоящая из десятка затянутых паутиной, покрытых пылью низеньких карагачей, с мелкой пожухлой листвой и зловонной лужей, к которой ночью стекалась на водопой редкая окрестная живность, стояла на знаменитом Великом шелковом пути. Когда-то он, может, и считался великим, а сейчас это был малопроезжий грязный проселок, перекореженный еще с весны пробивавшимися через грязь машинами. Каждая, чтобы не завязнуть, усердно торила свою колею. Им, пятерым, уже шестые сутки сидящим в этом «оазисе», с восхода до заката приходилось наблюдать одну и ту же картину: встающее и падающее за горизонт палящее солнце, пляшущий раскаленный воздух, ровный стол земли, с редкими клочками высохшей травы, и застывшие, перемолотые скатами груды глины, уходящие вправо и влево от дороги и рощицы в пустынную степь.
Радиостанция работала в режиме дежурного приема и раз в два часа передавала короткий плавающий зуммер, означающий, что они не забыты и поставленная им задача остается в силе. Мансур Аль Асхад, неуловимый международный террорист, заочно приговоренный к смерти и столетиям пожизненных заключений многими странами мира, должен был приехать в родную деревню, где находился при смерти его отец. Данная информация поступила из источника, заслуживающего доверия, однако сроки приезда Аль Асхада были уж слишком неопределенны: «от... до».