– Он цел? – спросил Алексей.
– Вертолет?
– И боец?
– Оба целы. Наденька, рад видеть в добром здравии!
– А уж я как рада, Андрей! – не без сарказма произнесла Надежда. Она уже пришла в себя, только руки все еще дрожали.
– Угу. Демиденко! Дом и все, что в нем, – на тебе. Алексей, берите собак, и пошли.
– Минутку! Вот этот человек, – Алексей кивнул на спящего Веню, – начальник службы безопасности Хлебалова Застенов. – Сейчас он под действием наркотика, но когда проснется, может быть… м-м-м… активен. Он должен остаться здесь, но я не хочу, чтобы ему был причинен вред.
– Демиденко, тебе все ясно? – бросил подполковник.
– Так точно! – молодцевато рявкнул старший прапорщик.
– Пошли, Алексей, время дорого!
Шелехов ободряюще улыбнулся Наде, скомандовал: «Пират, Ворон – за мной!» – и поспешил за подполковником. Уж кто-кто, а Хлебалов наверняка знал, где прячут Аленку!
Место, где хлебаловский отряд углубился в лес, они нашли легко: два десятка поспешно уходящих людей оставляют много следов.
Ворон с Пиратом уверенно взяли след. Подполковник (он лично командовал группой преследования), Шелехов и полурота спецназовцев еле за ними поспевали. Но, пройдя примерно километр, преследуемые сбавили темп, перестроились, начали двигаться аккуратнее и перестали оставлять за собой вытоптанную полосу. Однако собаки по-прежнему держали след, и преследователи продолжали бежать, не снижая темпа.
А потом беглецам подвернулся ручеек, и Ворон с Пиратом след потеряли.
В принципе, преследование можно было продолжать. Разделиться, пустить собак по обе стороны ручья… Но собак было две, сторон у ручья – тоже две. И два направления. И ночь. Разделиться – значит утратить численное преимущество. И на засаду можно напороться, и просто промахнуться, выбрав не то направление. Поэтому подполковник решил прекратить преследование.
– Сделаем их, когда рассветет, – сказал он. – Вызовем вертолеты, оцепим территорию. А сейчас – обратно в поселок. Там тоже работа есть.
Конечно, подполковнику было жаль, что не удалось взять Хлебалова, но главная цель операции была достигнута: «ядерный фугас» под названием «Поселок Праздничное» был обезврежен.
Глава тридцать вторая
– Главное – отрезать его от Кургана, от Ширгорода, от его людей, – заявил подполковник, когда они вернулись в хлебаловский особняк.
К этому времени трупы уже увезли. Убрали из ворот обгоревший джип, оттащили в сторону «скорую». В доме их уже ждал Ленечка. Закусывал и попивал кофеек из местных запасов, сваренный Надей на правах хозяйки, и обсуждал со старшим прапорщиком Демиденко сравнительные характеристики немецкого и итальянского стрелкового оружия. Сурьинских с ними не было. Им разрешили уехать.
Когда подполковник и Шелехов вошли, им тут же предложили присоединиться. Подполковник отказываться не стал, но первым делом отправил Демиденко организовать охрану здания. Скорее для порядка, чем по необходимости. Спецназовцы поселок уже «зачистили». Теперь в Праздничном работали обычные военные из ближайшей ВЧ: тушили пожары, оказывали медицинскую помощь, кому требовалось… Ну, и убирали от посторонних глаз подальше тех, кому помощь была уже не нужна.
Результатами операции подполковник был вполне удовлетворен. Со стороны спецназа потерь почти не было. Хлебаловских погибло много. В том числе и вполне мирных жителей. Эти жертвы предполагалось списать на внезапно возникший пожар. Под таким соусом и планировалось подавать события в СМИ: пожар, быстро распространившийся вследствие неправильной застройки… Время, чтобы «отполировать» версию, было. По поводу же погибших жителей Праздничного подполковник высказался в том смысле, что весь этот поселок на чужой крови построен. Так что долг платежом… Тем более, что Хлебалов, идя на открытый конфликт, должен был быть готов к тому, что поселок будет взят штурмом. Вполне мог эвакуировать женщин и детей хотя бы в Никитск. Но не сделал этого, наверняка полагая, что его люди будут лучше драться, защищая собственные семьи. Вполне разумный подход с точки зрения профессионала…
Алеше такой взгляд на вещи был чужд, но он понимал, что в случае, если бы дошло до бомбардировки, жертв было бы намного больше.
Да и некогда ему было оплакивать погибших, которых он если и видел когда-нибудь, то мельком. Аленка все еще у Хлебалова. А сам Хлебалов черт знает где…
– В лесу, с двумя десятками сподвижников, он не опасен, – заявил подполковник. – Но его люди, Юматов… Ты его лучше знаешь, Алексей, как, способен он на такие же решительные действия, как его хозяин?
– Не думаю. Без Хлебалова он вряд ли пойдет ва-банк, – произнес Шелехов. – Думаю, с ним можно будет договориться. Я бы попробовал…
«По крайней мере, так будет безопаснее для Аленки».
– Тогда бери вертолет – и давай в город, – распорядился подполковник. – Людей у тебя маловато осталось… Я тебе прикомандирую отделение моих. Если что, они помогут. Еще можешь рассчитывать на Табидзе, ты с ним уже знаком.
Алеша кивнул.
– У меня еще Курков есть, – напомнил он. – Не беспокойтесь, Андрей Игоревич, я справлюсь.
Десять спецназовцев, которым было поручено сопровождать Алексея, уже ждали у вертолета.
Судя по их физиономиям, они ожидали увидеть кого-то посерьезнее Шелехова. Поэтому Ленечка перед посадкой придержал старшего:
– Ты в каком звании?
– Не видишь, что ли?
На полевых погонах имелось по паре маленьких звездочек.
– А я – капитан.
– Небось, в отставке? – с соответствующей гримасой осведомился спецназовец.
– Ты рожу-то не криви, – сказал Ленечка, закатывая рукав. – Знаешь такую зверушку?
Лейтенант поглядел. Кривая ухмылочка с его физиономии сползла. Видно, с подобной татуировкой он уже встречался.
– А он – что? – кивок в сторону Алеши, уже поднявшегося на борт.
– А он – то! – отрезал Ленечка. – Что за вопросы, лейтенант?
– Виноват! – четко отреагировал спецназовец. – Вопросов нет, товарищ капитан!
Они поднялись наверх.
– Задраивай! – велел Ленечка.
– А летуны?
– Уже на борту! – усмехнулся Ленечка.
– Не понял?
– А ты пошарь вон там, под брезентом…
Лейтенант сдернул брезент. Под ним обнаружился весь экипаж воздушной машины, спеленутый, с «законопаченными» ртами.
– Плохо себя вели, – пояснил Ленечка. – Ножом режь, ты эти узлы полчаса распутывать будешь.
– Морские? – уважительно поинтересовался лейтенант.
– Морские узлы, лейтенант, одним пальцем развязываются. А это – разбойничьи! – Ленечка подмигнул Алеше. – Живы будем – научу. Лучше молчи! – Это относилось к освобожденному от кляпа командиру экипажа, набравшему в грудь воздух для матерного экспромта. – Язык отрежу.
Вероятно, у пилота уже имелся достаточный опыт, чтобы не подвергать Ленечкины слова сомнению.
– Так, этого в кабину, а эти пусть тут посидят, – распорядился Ленечка.
– Я – второй! – запротестовал выбранный им летчик помоложе.
– Вторым и будешь, – кивнул Ленечка.
– А машину поведет кто?
– Машину я поведу, – «успокоил» Ленечка. – Лейтенант, нам никого запрашивать не надо, чтобы в брюхо не влепили?
– Нормально взлетим, – заверил спецназовец.
– Пошли, второй, – сказал Ленечка. – Эх, давненько штурвал я в руки не брал…
Нельзя сказать, что эта фраза подбодрила присутствующих, но возразить никто не рискнул.
Долетели, впрочем, нормально. Часа за полтора. Все это время Алеша просидел, склонившись над компьютером. Здоровенный спецназовец, устроившийся рядом, аккуратно придерживал его на «ухабах». Алеша этого почти не замечал. У него оставалось всего пара суток, чтобы разобраться в финансовых потоках хлебаловского «княжества». Это было куда сложнее, чем заблокировать часть счетов или скачать деньги с оффшорок. Одно дело – слить из бака бензин и проколоть шины, совсем другое – практически с нуля научиться водить. Если бы не добытые на базе «рыбников» файлы, задача стала бы и вовсе непосильной. Правда, Алеша работал не один: еще неделю назад он по Интернету отыскал очень толкового консультанта с солидной ученой степенью и изрядным опытом работы в сфере российского бизнеса, завершившейся тем, что в настоящее время работнику путь домой был напрочь заказан. Сначала специалист-изгнанник не принял предложение Алеши всерьез, но после того, как на его счет была переведена солидная сумма, экономист быстренько передал управление собственной фирмочкой заму и целиком погрузился в хлебаловские схемы, по ходу дела сводя сложнейшие финансовые конструкции к примитивным диаграммам, доступным Алешиному пониманию. Когда придет время брать за жабры хлебаловских «опричников», Шелехов должен настолько потрясти их своей осведомленностью, чтобы у хлебаловцев напрочь пропала охота ловчить. Черт, как же ему все-таки не хочется взваливать на себя управление отцовским наследством! Но ничего не поделаешь, придется. Больше некому…
Глава тридцать третья
Хлебалов искренне порадовался, что все эти годы поддерживал спортивную форму. Стань он таким рохлей, как, например, Сурьин – тут бы Николаю Григорьевичу и капец. В его возрасте ночной пеший переход длиной в двадцать километров – это серьезное испытание. Хлебалов его выдержал.
Сейчас проводник разрешил привал. Устроились в заросшем кустарником овраге. Предусмотрительный Михаил дал Хлебалову баллончик с комариной отравой. Очень кстати. А вот костер – это, пожалуй, лишнее.
– Может, не стоит огонь разводить? – спросил он Мишу.
– Не беспокойтесь, Николай Григорьевич! От погони мы точно оторвались, а огня отсюда заметно не будет – лощинка. Поедим горячего, да и с комарами полегче. Сейчас первая задача – силы восстановить. А вы молодец, Николай Григорьич, отлично прошли!
– Старался. – Хлебалову похвала была приятна. Хотя он понимал, что шел налегке, а все остальные волокли килограммов по тридцать: оружие, припасы, амуниция.
– Сейчас чайку зеленого забодяжим, – говорил Миша. – Он для организма полезен, чистая энергия. А «химию» мы на крайний случай прибережем.
– Ты и стимуляторы прихватил? – удивился Хлебалов.
Ну, Михаил, ну, молодец! Как оперативно сработал! Из обложенного поселка вывел, погоню сбил… Просто волшебник! А вот Венька прокололся!
В то, что Застенов мог предать, Николай Григорьич не верил. Просто парень потерял хватку. Попал как кур в ощип. И Хлебалов из-за него тоже чуть не влип…
– Я, Николай Григорьевич, честно сказать, приготовился, – признался Миша. – Если в одном месте такие силы сосредоточить, это ж не спрячешь. Значит, должны были ударить по нам со всей етицкой силой.
– Так ты что же, к поражению готовился? – спросил Хлебалов.
– Я, Николай Григорьич, к большой драке готовился. А в драке бывает, что не только ты бьешь, но и тебя могут. Как писал один мудрый китаец: твоя победа зависит от противника, а твое поражение – от тебя самого. Вот я и позаботился. Не думал только, что с вами уходить придется…
«Надо же, – подумал Хлебалов. – Такой громила – и философ. Нет, есть у Веньки способность людей подбирать. Что ж он только сам так облажался?»
– Но я в таком лесу, Николай Григорьевич, считай что родился, так что не беспокойтесь. И насчет костерка, и насчет всего прочего.
Хлебалов не стал спорить. Хоть и не совсем он «городской»: на охоту хаживал, и порыбачить, а все же чувствовал себя в лесу не совсем уверенно. Хотя не факт, что он сейчас чувствовал бы себя увереннее в городе.
Праздничное, его главный козырь, вышибли из рукава.
Блестящая комбинация с женитьбой теперь точно провалилась.
Со счетами какие-то непонятки. Хотел Николай Григорьич вчера из Бонна, с резервного вклада, на такой вот черный день созданного, денежку перекинуть, а вместо денежек получил в ответ что-то ну совсем невразумительное.
А Мишка молодец, черт предусмотрительный! Надо поднимать парня. Тем более он – курганский. А на Курган сейчас – вся надежда. Нет, братцы, пока у Хлебалова есть Курганский металлический, его так просто не возьмешь!
– Чайку, Николай Григорьевич?
– Спасибо, Миша… Погоди, присядь. Хочу с тобой посоветоваться, как дальше поступим.
– Отсидеться где-то надо, Николай Григорьич. – Миша присел на бревнышко, отхлебнул из кружки. – Еды у нас дня на три…
– Отсидеться, говоришь? Не получится. Нам сейчас каждый час дорог. Пока мы тут отсиживаемся, там все наше к рукам приберут!
– Я понимаю, Николай Григорьич. Только, думаю, нас уже по полной программе обложили.
К Кургану ни за что не проскочить, тем более – к Ширгороду.
«Все так, – подумал Хлебалов. – Но мне надо хотя бы связаться с Ефимом, показать, что я жив».
Асланыч – надежный кадр, столько лет вместе, столько… хм-м-м… дел вместе провернули! Надежный, но лишь пока уверен, что хозяин жив и в силе, а ну как ему скажут, что никитский князь спекся?
Хлебалов достал мобильник. Черт! Как его угораздило впопыхах схватить не спутниковый, а этот? Не берет, гад! Хотя, может, оно и к лучшему. Говорят, по пеленгу можно вычислить, где находится абонент. Хлебалов в этих технических премудростях не разбирался. В ВПШ этому не учат.
– Я планирую на Козявкин хутор выйти, – сказал Миша. – Вы не против? Место тихое, надежное. Люди там скромные. Или он у вас в каких-то документах засвечен?
Хлебалов покачал головой.
Козявкин хутор нигде засвечен не был. Это был даже не Никитский район, а соседний. Более того, это был хлебаловский хутор. И не просто какой-то там, а можно сказать, его родовое имущество, доставшееся от деда с материнской стороны, и на мать же оформленное. Мать у Хлебалова померла восемь лет назад, но хутор все еще числился за ней. Хлебалов поселил там дальних родственников. Очень полезно иметь в распоряжении этакий медвежий угол, который никто с тобой не связывает. Место, где можно что-то спрятать от посторонних глаз. Или самому спрятаться. Хлебалов лишний раз убедился, что Михаил – мужик толковый. Все правильно просчитал: Козявкин хутор – подходящее место. Почти идеальное. За исключением одной маленькой детали: кое-что там уже спрятано. Хотя это даже и к лучшему. Накроют – лишний козырь в игре. Особенно если в дело опять замешается Лешка. Мать-перемать, кто мог подумать, что шелеховский щенок окажется таким шустрым! Что из-за одного маленького гаденыша вся стратегия Хлебалова будет раз за разом давать облом. Нет, как Лешка его купил!
Хлебалов ни на секунду не усомнился, что сопляк прибежал спасать пигалицу. Это как раз в его стиле…
– Николай Григорьич, пора! – вежливо, но настойчиво произнес Миша. – Сейчас мы оторвались, но до рассвета всего два часа. Можем не успеть.
Хлебалов вздохнул и поднялся.
«Бедные мои ноги, – подумал он. – Надо было кроссовки надеть».
Его люди, бойцы из Праздничного и привезенные с собой телохранители, понукаемые Мишей, тоже поднимались, разбирали груз, ворчали… Ворчали, но собирались шустро. Это ведь не тренировочный марш-бросок. Тут и шкуру попортить могут.
– Как мать перемать, так мать перемать, а как растудыть поперек, так на хрен! – от души высказался Монах, затягивая ремень и перекидывая через плечо автомат. – Ну чего им, блин, на месте не сидится!
– Глупых вопросов не задавай, ладно? – попросил Бессонов. – Сивый, может, все-таки попробуешь его снять?
– Из этой фигни? – Сивый пренебрежительно качнул коротким автоматом. – Для этого надо подобраться хотя бы метров на пятьдесят. Да и то… Они же его в середке держат.
– Может, догоним и постреляем всех на хрен? – предложил Монах, которому страшно не хотелось опять тащиться в темноте незнамо куда. – Сколько их там? Десятка два? Чи мы нэ козаки? А, Сивый?
– Шесть рожков на всех, – сказал Сивый. – Две гранаты. Глупости болтаешь, Монах. Зачем?
– У Монаха мозги – в яйцах. Он яйца намял – думать не может, – пояснил Салават.
– Ты хоть заткнись! – с тоской проговорил Монах и шлепнул себя по щеке, прикончив очередного комара.
– Расслабься, брат! – сказал ему Бессонов. – Часа через два светать начнет. Будет у нас естественный привал, днем они не пойдут, зашхерятся, как выражается Ленчик. Радуйся, что места нам знакомы.
– Им тоже, – пробормотал Монах. – Но я радуюсь, Бессон. Я очень радуюсь, что это мы у них на хвосте висим, а не они – у нас. – И добавил с завистью: – А Леха, небось, уже третий сон видит!
– Хочется в это верить, – проворчал Бессонов. – Ладно, попрыгали и вперед, а то потеряемся.
Монах не ошибся. Алеша спал. И снилась ему Шотландия. Горное озеро нежнейшей голубизны. И Аленка.
Проснувшись, он первым делом подумал: «Когда все закончится, поедем в Шотландию. Осенью там должно быть очень красиво…».