Сегодня он особенно спешил домой. Во-первых — воскресенье, но на его фирме никто с этим не считался. И если его начальники находились на работе, то где же должен быть он? Во всяком случае, не в боулинг-клубе. А все-таки воскресенье автоматически отмечалось в его памяти как «семейный день». И ему очень хотелось хоть пару часиков побыть в спокойной обстановке, отключить телефон, посмотреть вместе с женой хороший фильм. Он даже заскочил во время обеда в видеопрокат и взял две кассеты — «Мою прекрасную леди» с Одри Хепберн и «Кабаре» с Лайзой Минелли. Он попросил что-нибудь старенькое, но цветное, желательно американское, и чтобы много пели и танцевали. Теперь мужчина лихорадочно соображал — когда же, черт возьми, они успеют посмотреть эти фильмы?
«Ну ничего, — утешал он себя. — Не высплюсь, только и всего. Это уже привычно. Аленка сама посмотрит, все равно валяется».
Вторая причина, по которой он торопился, была болезнь жены. Алена свалилась неожиданно, и это его пугало. Казалось, она была ничем не больна — сердце, пульс, давление в норме, однако женщина с трудом могла поднять руку Врач сказал, что это обычное переутомление, и посоветовал ехать на курорт Проводив его, Сергей с минуту стоял в прихожей, бессмысленно разглядывая дверные замки. Курорт? Хорошо бы! Но Алена не поедет. Она мечтает о повышении в должности и должна пахать за двоих, чтобы быть на хорошем счету у начальства.
«Она просто не может остановиться! Она трудоголик! Она даже получает наслаждение от того, что валится с ног! А я? Просто тяну лямку».
Он так увлекся этими размышлениями, что едва не промахнулся мимо магазина — последнего на пути к дому, который работал в такое позднее время. «Так, сыр, макароны, маринованные огурцы и чай» — Сергей быстро восстановил в уме список необходимых продуктов и вошел.
Знакомая грузная продавщица улыбнулась ему, как приятелю, и тут же, оперевшись о прилавок руками, затараторила:
— Слыхали уже? Тут у нас по соседству человека убили — Нет, не слыхал, — Сергей принялся называть продукты, смутно припоминая названия марок, которые жена велела купить и которые ни в коем случае приказывала не покупать.
Женщина даже как будто обиделась на такое невнимание и взяла у него деньги молча. Но, отыскивая в кассе сдачу, не вытерпела:
— Мужчину, пожилого, ударили по голове! Он умер!
Да еще в чужой квартире!
". — Ничего не понял, — Сергей старательно упаковывал покупки в пакет и слушал вполуха. — Почему в чужой квартире?
— Да вот! — азартно воскликнула та:
— Знал бы, где упадет, — подстелил бы соломки! В соседкиной квартире его убили, а соседка клянется — пальцем не трогала, вообще с ним не знакома! Я все знаю! У меня там старая знакомая живет Она прямо в пятницу прибежала и все мне рассказала. И как милиция приезжала среди ночи, и что там творилось, и как этого парня увезли На носилках!
— Парня? — Сергей, собравшийся уже было уходить, обернулся. — Вы ведь сказали, что убили пожилого?
— Да убийцу-то, убийцу увезли! — Та была вне себя. Ей страшно хотелось поделиться информацией. — Он его сосед и в ту же ночь вены себе порезал, едва спасли. Да стойте… Вы же его видели!
Сергей не удержал пакет — тот хлопнулся на пол и раздался тонкий звук треснувшего стекла — лопнула банка с огурцами Продавщица притихла. Покупатель так переменился в лице, что она испугалась. А что вы думаете — ночь, охранник — одно название — дрыхнет в подсобке, она одна, а тут этот… С искаженным лицом. И огурцы еще разбил. Вонища от уксуса теперь будет всю ночь держаться!
— Когда.., видел? — еле вымолвил Сергей. Он даже не наклонился за пакетом. Самое меньшее, о чем он думал — это ужин"
— Да тогда же, — робко проговорила продавщица. — В пятницу. То есть, еще был четверг. Точно помню, что четверг. Или уже пятница? Короче, около полуночи. Вы тут что-то покупали…
— Пельмени, — машинально уточнил Сергей.
— Да! А он…
— Коньяк. Это был парень в твидовом костюме, красивый, брюнет, синие глаза и странный такой взгляд?
Женщина проглотила комок в горле и быстро кивнула. Посмотрел бы этот мужчина на себя! У него у самого был сейчас странный взгляд! Страннее некуда!
— Он убил соседа? Ударом в голову? — Сергей вздрогнул и вдруг пришел в себя. Что он тут делает? О чем говорит? О ком? Какое ему дело до парня, которому место в тюрьме или в психбольнице? Его ждет больная жена, и он опять не увидит детей. И это — воскресенье!
А он занимается ерундой, вместо того чтобы сделать усилие и доплестись до дому, приготовить нехитрый ужин, посмотреть хороший фильм…
— У вас огурцы кокнулись, — все та к же робко напомнила продавщица. — Да вы не переживайте. Их просто помойте, чтобы осколков не было, и в мисочку положите. Это ничего…
— Вы помните, что у него рука была в крови? — Сергей поднял с пола стеклянно хрустнувший пакет. — Заметили? Он же с вами расплачивался, но руку пря тал.
Женщина прижала короткие растопыренные пальцы к пухлой, налитой жиром груди и поклялась, что никакой крови не видела! А про себя решила больше об этой истории не упоминать. Ночь — мало ли на кого нарвешься?!
— Где он жил, этот парень? Точный адрес вспомнить можете? Вам знакомая не говорила?
— Да вот тут, рядом… — она пролепетала номер дома. — Квартиру не помню… Может, еще что-нибудь возьмете?
На ее счастье, в магазин ввалилась толпа подвыпивших подростков, которые с гомоном и хохотом стали выбирать пиво. Обычно женщина побаивалась таких клиентов, но сейчас обрадовалась бы и графу Дракуле — только бы не видеть лица этого мужчины, который с каким-то потерянным видом покидал магазин. Из пакета, который тот нес, мерно капал маринад. Не кровь, слава богу!
— А что это он болтал про кровь? — спрашивала она себя, выставляя на прилавок пластиковые бутылки с дешевым пивом и разыскивая в ящиках чипсы. — Не видела я никакой крови! Лечиться надо! Еще в свидетели приплетет! Да ему показалось!"
То, что Сергей проделал в последующий час, он после не мог назвать иначе, как припадком временного помешательства. Вместо того чтобы броситься домой, к больной жене, и приятно провести перед телевизором остаток вечера, он отправился прямиком к дому, чей номер указала ему ошеломленная продавщица. У подъезда пришлось подождать — не пустила железная дверь, оборудованная кодовым замком. Через несколько минут та с тихим писком открылась, на улицу выскользнула девушка с маленькой собачкой и пропала за углом.
Сергей поторопился войти.
Подъезд его удивил. Он был нисколько не похож на его собственный. Цветы в горшках на всех подоконниках, на стенах — картины. Не ахти какие, но все-таки…
Мужчина только крутил головой Ни единого окурка на полу, исправные кабинки мусоропроводов, тишина. И здесь случилось такое? Однако ошибиться было невозможно — в доме один подъезд.
Он пожалел о том, что не спросил у девушки с собачкой, в какой квартире произошло убийство, но тут же понял, что она могла не пустить его в дом. Нужно было ждать кого-то еще. Если бы он знал хотя бы имя…
Убитого или убийцы — все равно.
«Что я здесь делаю? — Он остановился на площадке рядом с картиной, изображавшей какой-то тошнотворно-алый закат, и снова услышал хруст битого стекла в протекавшем пакете. — Зачем я тут? Мне нет дела до этих людей. А дома Аленка больная, и я так устал!»
Он уже был готов повернуть домой, как наверху открылась дверь и к мусоропроводу торопливо сбежала девочка лет двенадцати. Одной рукой она зябко запахивала легкий халатик, другой волокла мешок с мусором.
Девочка выбросила мусор, брезгливо отряхнула руку и собралась было наверх, но тут заметила мужчину. Она не испугалась — было ясно, что в этом подъезде сложилась доверительная обстановка.
— Извини, — решился Сергей, поднимаясь на одну ступеньку. — Я ищу человека… Его убили… То есть он убил!
— Hef-нет! — Девочка едва не упала — так стремительно понеслась вверх по лестнице. К сожалению — задом-наперед, не сводя глаз с Сергея, и потому все-таки оступилась. Он нагнал ее и успел подхватить под локоть:
— Да чего ты боишься? — Сергей ясно ощущал, как девочка дрожит. — Ты их знала?
— Мы сосед", — прошептала та. — Пустите меня.
Он мгновенно выполнил эту почти неслышную просьбу. Было бы жестоко мучить этого полуребенка, который так напуган случившимся. А что напуган — несомненно. И все-таки девочка не удрала, как думал Сергей. Она лишь отступила на шаг и взглянула на него исподлобья. И вдруг неожиданно заявила, что знала и того и другого. Они были соседями. А он там — кто?
— Знакомый молодого… — Сергей чуть не ляпнул «убийцы», но быстро поправился:
— Того брюнета, с !синими глазами.
— Дани? — удивилась та. — А вы знаете, что он в больнице?
— Да. Порезал вены. — Сергей благословлял болтливую продавщицу — Но я До сих пор не понимаю, что случилось.
Та разом погрустнела. Ее миловидное лицо, все еще казавшееся детским, вдруг состарилось. Девочка опустила глаза и шепотом сказала, что Даня, кажется, убил своего учителя. Алексея Михайловича. В доме все так говорят. Но это просто ужасно, он так его любил! А теперь, говорят, парень сошел сума. Наверное, и правда, сошел, раз сделал такое…
— А самое ужасное, что он труп перебросил к соседке, — девочка стянула на плечах тонкую ткань халата. — Хорошо, что не к нам. Она ужасно недовольна.
«Ну еще бы! — подумал Сергей. — Этакий подарочек под елку! Ах, ты, Новый год скоро! Ну пускай меня уволят, но я его проведу с детьми!»
— Вы его друг? — девочка пристально заглянула незнакомцу в глаза. — Скажите, что с ним будет? Его посадят в тюрьму?
— Наверное, — машинально ответил тот. — Если он это сделал, то, конечно, посадят.
«Господи, я теряю время с ребенком, а жена, думаю, уже вся извелась!» Он уже было собрался попрощаться с девочкой, но его остановил отчаянный взгляд, каким та на него посмотрела. Если бы тут была Маша, она бы этот взгляд узнала. Точно так же смотрела на нее Светлана в ночном переходе метро, когда давала свой телефон. Мужчина нахмурился:
— Тебе его жаль, да? Ты с ним дружила?
— Что вы! — Девочка торопливо оглянулась на дверь тамбура, откуда вышла. — Видела пару раз. Только мне его жалко почему-то…
Последние слова она произнесла совсем тихо. Сергей только пожал плечами. В глубине души он понимал чувства этого грустного подростка, чьи глаза смотрели уже совсем по-взрослому. Красивый парень живет по соседству. Ее, понятно, не замечает. Виделись пару раз. И вот он убил, и сам пытался умереть…Кажется, все ясно?
Ей его жаль. Только ли?. Такие вот серьезные девочки часто влюбляются в красивых парней старше себя, втихомолку страдают и никому об этом не говорят.
— Если он убийца, нечего жалеть, — нравоучительно заметил Сергей, на миг почувствовав себя эдаким «папашей».
Та кивнула. Они бы так и расстались, если бы дверь тамбура не распахнулась и оттуда не выглянула стройная моложавая женщина в спортивном костюме. Она недоброжелательным серым взглядом окинула площадку и, увидев дочь, доверительно беседующую с незнакомым мужчиной, немедленно вышла:
— Света, в чем дело? Кто это?
— Это, мама, друг Дани… — испуганно залепетала девочка, отодвигаясь от Сергея. — Он вот пришел…
— Вам не сюда нужно идти, а к следователю, раз вы его друг, — мать сделала резкий жест, и дочка мгновенно оказалась рядом. Та схватила ее за плечо и резко тряхнула:
— А ты могла бы уже понимать, что нельзя говорить с незнакомыми людьми в подъезде! Да еще с мужчинами! И после того что тут случилось! Марш спать!
И она буквально втолкнула дочь в тамбур. Напоследок обернувшись, бросила Сергею, что может ему дать номер телефона следователя. Того зовут Петр Афанасьевич Голубкин. И он сам просил давать этот номер всем, кто будет приходить и спрашивать о Дане.
* * *
Сергей вышел из подъезда, сам не зная, на каком он свете. «Ну вот, связался, — стучало у него в висках. — А зачем убил время? Что я могу добавить к тому, что следователь уже знает? Видел парня, у того рука была в крови. Тот купил коньяк. Странные глаза. Ведь это — все!»
Жена уже спала — она наглоталась каких-то успокоительных таблеток и, как всегда, калачиком свернулась на постели. Сергей посмотрел на нее, на цыпочках вышел на кухню, разобрал промокший пакет. Огурцы, как и советовала продавщица, тщательно промыл и сложил в мисочку. Извлек из портфеля две кассеты, с сожалением на них посмотрел. Можно бы и поставить что-нибудь, но Алена сразу проснется. У нее такой нервный, чуткий сон!
Укладываясь рядом с ней и стараясь не скрипнуть кроватью, он еще раз подумал о том, как глупо ввязываться в историю, которая его совершенно не касается.
Мало своих дел?! Но вот только эти глаза, которые он увидел тогда, в ночь с четверга на пятницу, у витрины ночного магазина… Эти глаза он забыть не мог.
«Да что же такого сделал ему этот сосед, раз парень решился убить, а потом стоял и смотрел так ужасно, а потом взял да перерезал себе вены?!»
И уже засыпая, Сергей философски заметил себе, что люди, у которых слишком скудна личная жизнь, часто пытаются залезть в чужую. «Чем я лучше старой девы?»
Глава 8
Женщина места себе не находила, хотя внешне выглядела спокойной и собранной — как всегда на работе.
Близился полдень понедельника — самый бестолковый час за всю неделю, если не считать вечера пятницы. У всех сотрудников фирмы «Альянс» был такой вид, будто им только что сообщили, что у них дома пожар, и теперь они мечутся по офису, не зная, что делать — то ли ехать самим тушить, то ли пожарных вызвать? Причем номер 01 все вдруг позабыли.
— Таня! — ворвалась в ее маленький кабинетик молодая бестолковая секретарша. Она всего неделю как была принята на службу и за этот недолгий срок умудрилась перепутать все счета и накладные. Однако своей вины не чувствовала и всех, кроме директора, запросто звала по именам. Впрочем, тут было так заведено — никакой субординации, все попросту.
— Стучать надо! — Татьяна так и подскочила в кресле. Она как раз заново представила картину — Боровин на ее кухне, в странной скрюченной позе, лужа крови… — Что надо?!
Та слегка осеклась:
— Таня, понимаешь, я тут сейчас выяснила, что тебе послезавтра нужно быть в Тамбове.
— В Тамбове?! — Татьяна резко оттолкнулась ногами от стола, и ее кресло мягко отъехало. — Да ты с ума сошла?
— В Тамбове, — девушка судорожно вертела в руках тонкую пачку бумаг. — Командировка на мебельную фабрику… И вот уже билеты — туда и обратно. Вы же сами давали паспорт курьеру, чтобы он съездил в кассы.
Забыли? Я только потому и вспомнила, что он сказал, когда мы чай пили…
Видя страшные глаза Татьяны, девушка с перепугу перешла на «вы». Женщина грозно поднялась из-за стола:
— И когда же я еду в Тамбов? — спросила она, зловеще разделяя слоги.
— В-в… — Секретарша сверилась с билетами. — Завтра утром.
— А почему не в Липецк? — продолжала наступать Татьяна. — Не в Белоруссию? Не в Польшу? Почему я только сейчас узнаю, что еду в Тамбов?
Секретарша совершенно стушевалась. Уже вытирая слезы, она призналась, что засунула назначение в командировку под другие, менее важные бумаги, и если бы не курьер…
— Давай сюда, — женщина почти брезгливо вырвала у нее бумаги и пролистала. Подняв глаза, сообщила секретарше, что та может себя считать уволенной.
Сама она не увольняет, зато немедленно идет к директору. Девушка ударилась в настоящие, обильные слезы, но Татьяна ее остановила:
— Полно плакать, милая!
Нужно делать свою работу. Не умеешь — убирайся!
Девушка вылетела из кабинета, и Татьяна еще какое-то время слышала за дверью глухие рыдания. Через минуту она поостыла. Сама-то как начинала? Разве не совершала ошибок? Разве на нее, провинциалку с испуганными глазами, не орало начальство? Но тут же взяла себя в руки. Тут не место жалости. Девица ее подвела — и точка! В последние дни она вообще была мало расположена кого-то жалеть — разве что саму себя.