Нелли поймала его красноречивый взгляд и втопила педаль газа с таким азартом, что у Сергея едва не хрустнули шейные позвонки...
Утром, плескаясь в душе, она вдруг сообщила ему, что давно не испытывала подобной душевной и телесной облегченности. А он, валяясь на широченном лежбище, молча кивал, улыбаясь и вспоминая изысканные ночные позы своей гениальной любовницы. И еще он подумал, что прогулка на Лазурный берег, в сущности, ничто по сравнению с тем проектом, который – с его первоначальной подачи, кстати, – возник в умной головке Нелли относительно княжеского особняка. Однако ни от первого, ни от второго отказываться теперь не было смысла.
Придя к такому решению, он снова вернулся мыслями к Нелли, к бурной прошедшей ночи и неожиданно расхохотался.
– Что с тобой? – донеслось из ванной.
– А ты выгляни! Вот удивишься!
– Ну что еще меня может сегодня удивить? – Она появилась в дверях с полотенцем вокруг стройных высоких бедер, встряхивая мокрой своей каштановой гривой, уставилась на него. – О! – И рот, и янтарные глазищи ее округлились. – Кажется, я не рассчитала свои силы... Нет, милый, этот номер у тебя не пройдет. Победить сегодня должна я!
Глаза ее продолжали разбрызгивать золотые искры, ноздри напряглись, как у породистой кобылицы. Полотенце упало к ее ногам, а сама, явно ведь утомленная, чертовка, проказница, вытянулась, поднявшись на кончики пальцев, и медленно пошла к нему потрясающей походкой королевы подиума.
Она оказалась все-таки излишне самоуверенной и потому встретила свой миг победы отчаянным воплем, после чего окунулась в нирвану. А вот он, ловко опрокинув тяжелое и безвольное тело очаровательной девушки на спину, деловито и чинно продолжил собственные утехи и скоро добился того, что она, сонно приоткрыв глаза, констатировала:
– Сумасшедший... Победил слабую девочку и радуешься?..
Получив полнейшее удовлетворение, он откинулся, благо места хватило бы на целый эскадрон гусар летучих, и стал размышлять о том, что надо будет устроить так, чтобы Нелли познакомила его как бы невзначай с этим Саблиным. Если тот знает, что и как делается в этом мире по части приватизации собственности, грех не воспользоваться этими знаниями. А взятки ведь все равно давать надо, так уж лучше с умом и по делу – дешевле на круг обойдется.
Глава пятая
ОШИБКА РЫЖЕГО МЕХАНИКА
Олег не думал, что его кто-то станет встречать. И очень удивился, когда увидел на перроне подходящего к нему рослого милицейского полковника. Наверняка, подумал, это и есть тот самый лучший питерский сыщик Виктор Петрович Гоголев, о котором говорил Турецкий. Значит, позвонили, предупредили...
– Олег Борисович? – приветливо спросил полковник и в ответ на кивок Левина протянул руку: – Гоголев.
– Да, – улыбнулся Олег, – Александр Борисович мне много о вас хорошего рассказывал.
– Да? – словно бы удивился Гоголев.
Вопрос ответа не требовал. Гоголев посмотрел на маленький чемоданчик Левина и с почти незаметной иронией спросил:
– Надеетесь быстро разобраться в деле?
– Хочется надеяться. Но почему вы так решили?
– Багажа, вижу, не взяли. Или есть?
– Нет, здесь все.
– Понятно, – снова двусмысленно хмыкнул Гоголев и обернулся к шедшему сзади сержанту милиции: – Володя, помощь не нужна, возвращайся к машине. – А потом сказал и Левину: – Тогда пойдемте потихоньку. Ваши просили меня по возможности ввести вас в курс дела...
Из недолгого рассказа начальника уголовного розыска Петербурга явствовало, что в городе и, естественно, в области шла настоящая криминальная война. Началась она не сегодня и даже не позавчера, а в те далекие уже дни, когда из Кремля долетел известный клич: «Берите суверенитета сколько унесете!» Но суверенитет – это власть, а власть без экономики – ничто. Вот и пошел великий передел собственности. Государственные предприятия за гроши уходили в частные руки. Криминальный бизнес сотрясался от внутренних разборок, при этом любой победитель немедленно обращал свой алчущий взор на власть. В житейский обиход стремительно вошли новые понятия, присущие прежде исключительно уголовному миру, такие, как «замочить», опустить», всякие «стрелки» и «разборки», характеризующие опять-таки как нельзя лучше взаимоотношения новейших бизнесменов со своими партнерами или конкурентами. А сами «взаимоотношения» приобрели теперь абсолютно уголовный характер: пуля, бомба и похищение стали решающим аргументом в споре, а чаще всего единственным и наиболее простым способом разрешения любого конфликта. Один из ведущих в стране регионов в области науки, промышленности и культуры, Северо-Запад превратился в самый бедный, живущий на дотации соседей. Казнокрадство и коррупция достигли небывалого, немыслимого уровня. Что с особенной силой проявилось в период губернаторства Родиона Алексеевича Алексеева, пришедшего к власти на волне патриотического движения. Конечно, среди главных его тезисов, которые должны были определить дальнейшую политику в регионе, являлись борьба с коррупцией, с уголовщиной, поддержка честного, легального бизнеса, помощь немощным старикам и детям, забота о культуре... Чего только не было сказано на многолюдных митингах! Чего не обещано уставшим от жалкого существования обывателям! И люди снова поверили в «честную власть». И снова, как уже случалось не раз, были подло обмануты. Продолжались разборки, убивали бизнесменов и банкиров, госчиновников и директоров предприятий. Убивали всех, кто становился на пути у оборзевшего криминала. Последние громкие убийства двух питерских предпринимателей в Петербурге и Москве, по сути двух главных руководителей крупнейшего в регионе концерна, есть не что иное, как прямой вызов уголовной власти и уголовного мира всем тем, кто требует, чтобы власть принадлежала гражданскому обществу. И в городе уже есть такая сила, есть партия, объединившая и ведущих политиков, и бизнесменов, и промышленников, и просто честных людей...
Ну уж, ну уж, заметил про себя Олег Левин, прямо по Ильичу: есть такая партия!.. А Виктор Петрович, похоже, не имея реальной возможности справиться с разбушевавшимся криминалом, готов все свалить на политику и уголовную власть. Это ж надо такое придумать! Из его краткого резюме выходило так, что нынешний губернатор чуть ли не пляшет под дудочку уголовников. Тогда ясно, что под этакую музыку можно списать какое угодно преступление. И сколько угодно.
Странно, что Александр Борисович характеризовал Гоголева как очень опытного и умного сыщика. Пока Левин услышал лишь складные речи привыкшего раскручивать одну и ту же тему милицейского чиновника.
Но ведь и Турецкий был не от конфирмации, как он любит это повторять, и, значит, разбирается в людях. Да вот и Вячеслав Иванович Грязнов тоже называет Гоголева чуть ли не своим другом. А может, этот Виктор Петрович сейчас просто туфту ему лепит? Заморочку устраивает? Мол, вон как у нас все тут сложно и к тому же замешено на самой высокой политике. Так что куда тебе, милый! Вот и чемоданчик у тебя с бельем на одну сменку, долго не задержишься...
И уже вовсе подтвердил сомнения Левина неожиданный вопрос Гоголева. Полковник, видно, заметил, что его информация как-то не шибко заинтересовала москвича и, напротив, даже вызвала какое-то легкое отчуждение. Потому, надо понимать, и спросил:
– А что, Александр Борисович не говорил вам, не собирается ли он посетить Северную Пальмиру?
Ишь ты, как витиевато загнул!.. Левин пожал плечами:
– На эту тему у нас с ним разговора не было.
– А о чем же вы говорили? Если, конечно, не секрет фирмы? – И опять в голосе полковника просквозило нечто вроде насмешки.
– О деле говорили главным образом... У вас сейчас какие планы, Виктор Петрович?
– Да вот... доставим вас в гостиницу. Разместитесь. Позавтракаете, надо полагать. Душ примете. А там можно будет и поговорить поконкретнее. Почитаете протоколы, фотографии посмотрите. Не знаю, может, у вас имеются и свои предложения?
– Имеются.
– Ну хорошо, мы их обсудим в гостинице, – заметил Гоголев, не дождавшись продолжения.
Начальник уголовного розыска ездил в «мерседесе». Вероятнее всего, из элементарного уважения к гостю из Генеральной прокуратуры он сел на заднее сиденье, рядом с Левиным.
Когда машина тронулась, Олег решил в последний раз проверить свои подозрения относительно искренности Гоголева. Он достал из внутреннего кармана пиджака свернутую салфетку из ресторана «Узбекистан», расправил ее на коленях и посмотрел искоса на реакцию полковника.
Тому достаточно было лишь взглянуть на нее, чтобы рассмеяться – весело и непринужденно.
– Ну чудаки! – воскликнул он наконец. – Так надо ж было с этого и начинать! А я-то! И Сашка ваш – тот еще темнила! Едет, говорит, к тебе ревизор. Почти инкогнито! Это ж надо! – Гоголев от широты души даже легонько хлопнул Левина по плечу. – Ладно, Олег Борисович, все, что я вам наговорил, вы, поди, и сами знаете...
– Может быть, даже и с вашей подачи, но Константин Дмитриевич Меркулов, у которого мы были с Турецким, говорил едва ли не слово в слово. Правда, он еще и триединство упомянул. Но осторожно. Сказал, факт нуждается в серьезной проверке.
– Ну да, эту проблему мы как раз с Сашей и Славкой обсуждали в «Узбекистане». Вот и салфеточка оттуда. Ну слава богу, картина прояснилась. Однако мы все равно давайте-ка махнем сперва в гостиницу...
– Знаете, Виктор Петрович, я пока усталости от дороги не ощущаю, поэтому, если, конечно, вас не затруднит, хотел бы сразу съездить туда, на место. Чтобы взглянуть собственными глазами.
– Не возражаю. Володя, курс меняется! Двигай на Малоохтинский проспект. Это недалеко, напротив Синопской набережной.
Он сказал так, будто Левин был в Питере старожилом. А Олег вообще впервые в этом городе. Поэтому он откинулся на спинку и стал наблюдать в окно машины за проносящимися мимо строгими зданиями, имеющими определенно какой-то свой особый стиль и шик.
Над Невой гулял ветер. В воздухе висела сырость. Даже яркое утреннее солнце казалось пока холодным. Кутаясь в плащ и ежась от непривычно резких порывов ветра, Олег вслед за Гоголевым выбрался из машины и пошел к гранитным ступеням, ведущим с набережной к воде.
– Вот здесь, у стенки, – показал полковник, – болтался, по свидетельству одного из очевидцев, теплоходик типа «Невский». У нас их несколько десятков, этих прогулочных речных трамвайчиков. Сейчас ведем проверку, но пока положительного результата нет. Большинство вообще еще на приколе.
– Насколько я понял из вашего рассказа, Виктор Петрович, – Олег взмахнул сложенной салфеткой, – по основной версии стреляли именно отсюда, с этой точки? Или пока предположение?
– Это уже не предположение, а результат баллистической экспертизы.
– Но «Невский» здесь стоял? А особые приметы там, что-то необычное – этого нет?
– Понимаете, Олег Борисович, какая тут штука, – Гоголев присел на парапет набережной, – все прогулочные теплоходики так или иначе находятся в частных руках, короче, речные извозчики. И их капитаны согласовывают свои маршруты, время и прочее с добрым десятком инстанций – от управления речного пароходства до различных туристических фирм. Поэтому кто был, когда и где – это большая головная боль, но мы выясняем. К тому же официальная навигация еще не открыта и все эти «Невские» болтаются то здесь, то там. И еще одна существенная деталь: экипажи на них, как правило, семейные, поэтому что сказал капитан, то и остальные повторяют. Но этим вопросом занимаются мои ребята. Думаю, результат скоро будет.
Олег Левин спустился к самой воде – мутной, серо-зеленой. Шлепающие по граниту набережной волны качали мусор – мятые пластиковые бутылки, сигаретные пачки, щепки и ветки, обнажая бороды ржавых водорослей, выныривающих из-под воды. Остро пахло бензином и какой-то погребной сыростью.
Он прикинул на глазок: парапет набережной был высокий. Обсуждая этот вопрос с Александром Борисовичем, они пришли в выводу, что снайпер мог находиться только в рубке рулевого. Это при условии, что стреляли именно с теплоходика. Ну и что тогда делали дальше? Отплыли вместе с киллером? Это слишком рискованно...
Турецкий, конечно, высказал одну идею, а точнее, предложил свою версию, до которых он был великим мастером. И посоветовал обсудить ее с Гоголевым. Что Олег и собирался сейчас сделать. Он поднялся от воды, присел рядом с Гоголевым, с интересом наблюдавшим, как Олег разглядывал воду, невскую перспективу. Это понятно, человек впервые в Питере, все ново и любопытно.
Конечно, было бы весьма заманчиво выдать версию Турецкого за плод своих собственных размышлений, возникших на месте преступления. Но Олег не стал усугублять и без того довольно сложные, как он понял, отношения москвичей с питерцами. Не на уровне, скажем, Грязнов – Гоголев или тот же Гоголев – Турецкий, а вообще, в принципе. Поэтому без всяких предисловий и начал.
– Вчера у Александра Борисовича возникла мысль, которую он попросил меня обсудить с вами. И если она не покажется вам идиотской – это его выражение, – то соответственно провести следственные действия. А суть вот в чем. Киллер, о котором вы говорили в Москве, несомненно высокий профессионал. Зря светиться он не станет, поскольку каждый лишний свидетель – это реальная опасность его провала. Значит, видеть его мог максимум один человек из экипажа «Невского». Но этот человек никогда не сознается, поскольку наверняка получил от киллера или тех, кто обеспечивал его подход к объекту и дальнейшую безопасность, хороший гонорар. Дальше. Уплыть с места преступления киллер тоже не мог. Он же не стал бы полагаться на то, что милиция, примчавшаяся на место преступления, лопухнется и не перекроет немедленно любое движение в радиусе действия снайпера. А тут тебе «Невский», который вдруг отвалил от причальной стенки и пошлепал себе невесть куда. Ну конечно, его должны были бы остановить. Значит, риск, который исключался. Сделав свой единственный выстрел, киллер покинул судно. Возможно, даже до того, как сюда примчалась милиция. Оружие – а по вашему предположению опять-таки это могла быть снайперская винтовка – он с собой, естественно, не взял. Точнее, оставил на судне. И это лишний аргумент в пользу того, что у киллера был-таки сообщник или невольный помощник на «Невском». Который и ликвидировал это оружие. Каким образом? Единственно возможным – утопил в Неве. Вывез на середину реки и там выбросил за борт? Вряд ли. Это опять риск, что кто-то может заметить. Значит, выбросил здесь, где-то у причала, и в тот момент, когда киллер покидал борт судна. Так вот, повторяю слова Турецкого: если соображение не кажется диким, надо пригласить сюда водолазов.
Гоголев с улыбкой посмотрел на Олега, покивал:
– А вы, ребята, молодцы, ей-богу! Сразу за жабры берете. – Он посмотрел на свои наручные часы. – Через полчаса сюда должны подъехать следователь с понятыми и бригада водолазов из порта. С последними у нас вечная проблема, поэтому до сих пор и не успели пошарить... Нет, в самом деле молодцы. Я ведь к этой мысли только вчера пришел. Но я же на месте, а вы вон где!
То, что Гоголев объединил Левина с Турецким в одном понятии «молодцы», то есть честно и искренне отдал должное своим московским коллегам, обрадовало Олега и очень расположило к полковнику. А это значило, что они сработаются. Прав оказался Александр Борисович: народ здесь толковый, только они не любят, когда приезжие москвичи нос задирают и глядят на них как на захудалую провинцию.
– Ну что, – нарушил невольную паузу Гоголев, – может, ecли у вас, Олег Борисович, нет пока дополнительных просьб, поедем устроимся? Позавтракаем, посмотрите материалы, сюда можно будет снова потом подъехать... А ждать да догонять – самое тухлое дело... Заодно решим, когда вам будет удобно собрать теперь уже вашу оперативно-следственную группу, познакомитесь с людьми. Что же касается жилья, то тут есть выбор – номер в гостинице или наше ведомственное жилье. Неплохое, кстати, далековато, правда. Но транспортом, как руководителя, вас, разумеется, обеспечат.