– И что ты там отрыл?
– Много чего, но тебя это не касается, – заважничал Мишка. – Это дела других моих клиентов.
– Хватит выпендриваться! – ухмыльнулась я. – Так я тебе и поверила! Я себя так ругаю, что имела неосторожность связаться с такой необязательной личностью…
Мой друг обиженно засопел и на пару минут умолк. Но природная «скромность» все же взяла верх, и он вновь принялся нахваливать свое природное чутье и хватку сыщика.
– Да, я выпил! – с пафосом выдал он. – Но после праведных трудов среди засиженных мухами, клопами и еще бог знает кем бумаг я имел право на расслабон…
– Видимо, результат твоих поисков оказался сногсшибательным, раз ты так шикарно расслабился, не дотянув даже до дивана? – ехидно поинтересовалась я. – Можно полюбопытствовать – что там отыскалось, среди бумаг, засиженных насекомыми?
Мишка скромно потупил взор и, вытащив откуда-то, с самого дна коробки, измятый донельзя конверт, тихо пробормотал:
– Я нашел письмо Саши М…
* * *Шел первый час ночи.
Я сидела над измятым, испещренным мелким почерком листом бумаги и силилась разгадать загадку, которую задал нам автор сего послания.
Письмо было написано ровным, с незначительным наклоном вправо почерком. Все знаки препинания автор расставил по своим местам. Объем письма – четыре абзаца по двадцать предложений в каждом – редакция газеты порядком сократила, сведя до минимума и изложив лишь малую часть его. Но несмотря на это, ничего нового из этого послания мною почерпнуто не было. Все изложенное заключало в себе одну главную мысль – ищите правду в прошлой жизни героев…
– Бумага «Хьюлет Паккард», – отвлек меня Мишка. – Такой в каждом магазине навалом. Авторучка с гелиевым стержнем, их сейчас тоже пруд пруди…
– А почерк?! Что ты можешь сказать о нем?!
– А ничего… – Мой друг пожал плечами. – Такое ощущение, что человек, писавший письмо, сдавал экзамен по чистописанию. Ты посмотри на наклон, каждая буква старательно выписана рядом с другой. Здесь никакой зацепки. Но есть одно «но»…
– Какое?! – подняла я на Михаила начавшие ломить от усталости и напряжения глаза.
– Конверт…
– А что – конверт? Обычный. Как ты скажешь, таких пруд пруди. Было бы письмо заказным, другое дело, а так…
– Я тоже так думал, а потом решил сходить в отделение связи, проштамповавшее сие сочинение.
– И что?
– Да ничего. Разве кто-нибудь вспомнит?.. Было это давно, и, как ты правильно заметила, письмо не заказное…
– Так какое «но» ты припас напоследок? – скрипнула я зубами, поняв, что Мишка намеренно тянет резину.
– Может быть, это совпадение, а может, и нет, но это отделение связи располагается во дворе дома, где живет, вернее, жила твоя подруга Антонина.
– А при чем тут Антонина? Она родилась и выросла в этом городе и никогда не выезжала в места, о которых пишет автор…
– Виктор… – перебил меня Мишка и, скрестив руки перед грудью, повторил: – Ты забыла о Викторе…
Я действительно совершенно забыла о нем. Дав обещание позвонить ему, как только услышу что-нибудь новое об Антонине, я не потрудилась его выполнить.
– Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к этому? – оборвала я ход его размышлений в этом направлении.
– Не знаю… Но не кажется ли тебе странным: письмо неизвестный автор опускает во дворе его дома, вновь прибывший, мало кому известный Хлобыстов С.И. выкупает у него долю в ресторанном бизнесе, приносившем стабильный доход… Тут есть над чем задуматься. То ли он чего-то боялся, то ли почувствовал, что запахло жареным, раз спешно все продает… Да! Все верно! Если письмо написал он, то ему есть отчего застучать зубами! И думаю, что в этом псевдониме «Саша М.» скорее всего и кроется разгадка!
– Кстати, а где сейчас Виктор?
– Уехал.
– Куда?!
– Отбыл в неизвестном направлении скорее всего сбежал, почуяв неладное, – пожал плечами мой друг и выразительно посмотрел на часы. – Ты, Анюта, домой вообще-то сегодня собираешься или нет?
– Собираюсь, – печально вздохнула я. – Топчемся на одном месте, а результата никакого…
Мишка принялся меня утешать, упомянув о деятельности работников правоохранительных органов, добросовестно выполнивших свою миссию, но так ничего и не сумевших раскопать. Попутно он вешал мне сумочку на плечо, вкладывал в руки злополучный конверт и, как всегда, незаметно теснил к двери.
– Что это такое?! – попыталась я возмутиться, едва не споткнувшись на шатких ступеньках крыльца. – Где твоя вежливость?
– Анюта, дорогая моя, – облобызал мне Мишка правую руку. – Я устал. Мало того, что я неплохо потрудился и имею право на отдых, однако общение с тобой, согласись, не всегда бывает легким.
Этот стервец намекал на мою недавнюю получасовую лекцию о вреде алкоголизма и образа жизни, который он вел. Все время, пока я излагала основную мысль, Мишка сидел, смиренно опустив голову, и время от времени кивал в знак согласия. Сейчас же, окончательно придя в себя, он не преминул ощетиниться.
– Ну что ж, – фыркнула я, – легкий в общении парень! Посмотрим, как ты завтра выполнишь поставленную перед тобой задачу!
– Не переживай, – осклабился Мишка, блеснув в темноте белозубой улыбкой. – Все будет в норме.
Я уселась за руль и поехала домой, мечтая побыстрее добраться до постели и рухнуть гудевшей от усталости головой на подушку. Но с последним возникли проблемы, и возникли совсем не по моей вине…
Едва только я свернула с проспекта на улицу Фомичева, которая разветвлялась на множество переулков, так мотор моей «Таврии» принялся чихать, фыркать, а вскоре и совсем умолк.
– Черт! – в сердцах выругалась я и ударила ладонями по баранке руля. – Это надо же такому случиться! И осталось-то всего метров двести!
Я вылезла из машины и огляделась. Кругом царило полное безмолвие. Ни единой души в образе гуляющей молодежи или подзапозднившегося бродяги поблизости не наблюдалось. Да и кто согласится ломать каблуки и ноги на наших колдобинах? В дождливую пору здесь невозможно было выбраться из-за грязи, прилипающей к обуви. В сухую погоду одолевала другая беда – пыль и многочисленные рытвины все из той же подсохшей грязи. Позаботиться о том, чтобы выскрести и вывезти все это, никто не удосужился. Как не были обеспокоены чиновничьи головы такими проблемами, как освещение нашего все еще густозаселенного райончика.
Зябко поежившись от ночной свежести, а скорее от того, что предстоит преодолеть эти двести метров в полнейшем одиночестве и кромешной темноте, я заперла машину и осторожно двинулась по направлению к Спортивному переулку.
Первую часть пути я преодолела относительно спокойно. Не беря в расчет то, что пару раз больно ударилась большим пальцем правой ноги обо что-то, торчащее из земли, я изо всех сил старалась сохранять хладнокровие и благоразумие. В конце концов, кому я была нужна именно в этот час и именно на этой улице?
Подбадривая себя подобным образом, я свернула в переулок и едва не расплакалась. Если там, где я только что шла, дорога еще угадывалась в свете, идущем от освещенных окон, то здесь нужно было идти буквально на ощупь. Весь Спортивный переулок, насчитывающий четыре дома справа и два слева, тонул в непроглядном мраке.
Другого пути к моему дому не существовало, если не считать дырки в заборе со стороны сараев, но туда меня сейчас и за солидное вознаграждение невозможно было затащить. Повздыхав и изрядно поругав нашу районную администрацию, не удосужившуюся хотя бы немного облегчить условия жизни трудящихся, я медленно, шаг за шагом, продвигалась вперед.
Пока все шло нормально. С каждым шагом я становилась все смелее и, как мне казалось, начала уже различать какие-то оттенки в этой черной бездне. Обстановка, в целом, благоприятствовала тому, что на душу мою наконец снизошло успокоение: никаких черных котов из-под ног с диким ревом не выскакивало, никаких летучих мышей, цепляющихся за волосы, не пролетало. Я расправила плечи, подняла подбородок и уверенно зашагала по направлению к своему дому, благо до него оставалось уже метров двадцать. Но не успела я проделать и половины оставшегося пути, как налетела на какую-то преграду. Вытянув вперед руки, я сделала шаг влево и затем вперед – пути не было…
– Что за чертовщина такая?! – удивилась я, точно помня, что в этом месте тротуара никаких препятствий прежде не замечала.
Потоптавшись немного, я попыталась обойти незримую баррикаду, но результат оказался тот же. И тогда, протянув вперед правую руку, я принялась обследовать невидимое препятствие: пальцы мои нащупали что-то жесткое, напоминающее резину.
«Видно, я сбилась с дороги! – мелькнула спасительная мысль в голове. – А это не что иное, как стожок сена, накрытый брезентом… Я же видела такие в этом дворе. Нужно взять чуть левее…»
И не успела я порадоваться сделанному открытию, как под ладонью явственно ощутила биение человеческого сердца. В ту же минуту мне захотелось завизжать, закрыть глаза, заткнуть уши и бежать, бежать, куда глаза глядят, но вместо этого я еле слышно выдохнула:
– Кто здесь?!
– Не бойся, – было мне ответом, и в глаза ударил яркий луч фонарика. – Саврас, это она…
Темнота вокруг меня зашевелилась, материализовываясь и обретая очертания человеческих фигур.
– Уберите свет, – хрипло попросила я. – Кто вы? Что хотите?..
Фонарь погасили. Меня взяли в кольцо так, что я ощутила на своей коже горячее мужское дыхание. Мужчины, а судя по голосам, они были достаточно молоды, о чем-то вполголоса переговаривались, но ничего не предпринимали.
До меня долетали обрывки их разговора, и я не знала, что можно предпринять в данной ситуации. Попытаться бежать было бы глупо: один шанс из тысячи, что я не упаду и не переломаю себе конечности. Заорать благим матом – так это надо было делать раньше. Сейчас же несколько пар рук мгновенно пресекут мою попытку позвать на помощь уснувшее к тому часу население. Поэтому, замерев от ужаса, сковавшего меня по рукам и ногам, я стояла и терпеливо ждала.
Прошло минуты три, которые показались мне вечностью. Потом я почувствовала рядом какое-то движение, парни расступились, и в лицо опять ударил пучок света.
– Анна? – позвал приятный мужской голос с легкой хрипотцой.
– Анна, – обреченно кивнула я. – Что вы хотите? И уберите, наконец, свет! По-моему, вы достаточно насмотрелись на меня.
– Убери свет! – приказал властно все тот же голос. – Извините, что так получилось. Мы не хотели вас пугать…
Фонарь погас, а меня осторожно взяли под локоток и куда-то повели. Я безропотно подчинилась. Не знаю куда, но в душе моей вдруг возникла твердая уверенность, что теперь я вне опасности.
– Давайте присядем здесь.
– Где? – пробормотала я в замешательстве. – Ничего не видно!
Луч фонарика вновь взметнулся, выхватив из темноты скамейку, старенькие, ободранные качели и полуразвалившуюся песочницу в глубине двора.
– Почему такая темнота вокруг? – машинально поинтересовалась я, усаживаясь на скамейку.
– Авария на подстанции, десяток домов остались без света, – пояснили мне, и мужчина, обладатель приятного голоса, уселся рядом со мной. – Мне нужно с вами поговорить…
– Я поняла, а кто вы?..
– Я?.. – Говоривший замялся. – Не знаю, слышали ли вы обо мне… Я – Малик. Мое…
– Не трудитесь, – оборвала я его на полуслове. – Я слышала о вас.
Имя Малика приводило в трепет жителей окрестных домов. Мамаши прятали своих малышей, едва заслышав рев мотоциклетных моторов его банды. Чем они конкретно промышляли, никто не знал наверняка. Одни поговаривали, что наркотиками, другие – рэкетом, третьи – несли ахинею про украденные органы пропавших без вести людей… Но не был пойман ни один из его людей.
Внешность Малика не располагала к симпатии.
Азиат по крови, он имел широкоскулое рябое лицо, глубоко посаженные глаза, перебитый в драке и неправильно сросшийся нос. Одет дорого, но неряшливо. Женщины для него лишь объект усмирения плоти. Рассказами о его извращениях пугали юных девушек, любительниц романтических прогулок на мотоциклах. Одна из них так и не вернулась домой год назад. Но сколько ни таскали Малика по этому делу ребята из местного РОВД, так и не смогли ничего доказать.
– Наверняка вы слышали обо мне только плохое, – оторвал он меня от размышлений.
– Скажу честно – лестного говорят мало, – согласилась я и поинтересовалась: – Но вы наверняка остановили меня не за тем, чтобы услышать из моих уст характеристику своей личности?
– Совершенно верно. – Малик помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил: – На днях в вашем дворе убили парня. Он был при вас чем-то вроде охранника.
– Откуда вы знаете? – удивилась я его осведомленности.
– Это мой район, я должен знать, – пояснил он. – Парень что-то или кого-то увидел, и его убрали…
– Кто это сделал?!
– Не я и не мои ребята, – тихо, но внятно ответил Малик, да так, что от звука его голоса у меня по позвоночнику пополз холодок. – Менты сейчас таскают нас…
– Если вы обратились ко мне за поддержкой, то я вам здесь не помощник, – перебила его я.
– Мне плевать на твою помощь! – неожиданно вспылил Малик и вскочил со скамейки. – Пусть сначала докажут, а с этим у них туговато. Подумаешь, крови попортят, нам не привыкать.
– Тогда к чему наш разговор? – Ситуация все больше приводила меня в недоумение.
– Я хочу, чтобы ты знала, – все так же грубо сказал он, – это сделали не мои ребята!
– А кто?.. – спросила я, и по тому, как он хмыкнул в темноте, мне стало понятно, что ему что-то известно. – Вы же знаете! Скажите – кто? Может быть, парень случайно попал в какую-нибудь разборку?..
– Нет! – твердо отчеканил Малик. – Все, что я могу сказать, – это то, что его смерть не случайность.
– Но… пожалуйста! – взмолилась я. – Поймите! Ведь может пролиться еще чья-нибудь кровь! Уже и так погибли двое людей… Помогите мне!
Малик молча постоял несколько минут, словно раздумывая над моими словами, потом, вздохнув, сказал:
– Нет… Я никогда сукой не был, не буду ею и сейчас.
Они исчезли так же, как и появились, внеся в мою душу еще больше страха и смятения.
Не помню, как я доковыляла до своего дома. Безрезультатно пощелкав в прихожей выключателем, я заперла дверь и, как была в одежде, рухнула на диван в гостиной.
ГЛАВА 9
Сон почти сразу сморил меня, замелькав перед глазами обрывочными видениями.
Лица знакомых и незнакомых мне людей закружились в нескончаемом хороводе, корчась в жутких гримасах и насмехаясь надо мной. Я пыталась пробиться сквозь длинный ряд этих физиономий, но они всюду преследовали меня, заставляя обливаться холодным потом и стискивать зубы, чтобы не завизжать от страха.
«Оставьте меня в покое! – хотелось мне крикнуть, но язык словно прилип к небу. – Что вам всем от меня нужно?!»
«Узнай нас! – раздался жуткий, леденящий душу шепот со всех сторон. – Узнай нас! Узнай нас!»
Я дико закричала и проснулась.
Голова разламывалась от боли, шея и спина затекли от неудобной позы, в которой мне пришлось провести остаток ночи, но все это было ничто в сравнении с кошмаром, привидевшимся мне.
– Что-то частенько тебе стали сниться сны, подруга… – печально выдохнула я и, кряхтя, поднялась. – Может, уже схожу с ума? Вот и разговаривать сама с собой начала все чаще…
Мой печальный монолог был прерван неожиданной трелью телефонного звонка. Бросив быстрый взгляд на часы, которые показывали половину седьмого утра, я недовольно поморщилась и сняла телефонную трубку.
– Алло…
– Анюта, прости, что поднял тебя в такую рань, – затараторил Мишка. – У меня на то есть объективные причины.
– Чего еще?
– Я уезжаю, – торжественно изрек он и замолк.
– Куда, если не секрет? – не без ехидства спросила я. – Если у тебя приступ амнезии после обильных вчерашних возлияний, то спешу тебе напомнить, что у нас с тобой назначена встреча на сегодня в пятнадцать ноль-ноль. И ты должен был выполнить кое-что…
– Я уже все сделал!
– То есть… Ты хочешь сказать…
– Да, милая, да! – ликовал Мишка. – Результаты моих наблюдений изложены на бумаге с приложенными к ним вещественными доказательствами, запечатаны в конверт и собственноручно опущены мною в почтовый ящик…