Худощавая рыжая женщина не торопилась занять свое место. Курить ей в доме не разрешили, и сейчас она торопливо давилась табачным дымом «Кэмела» – представительница правозащитной организации «Эхо» и одновременно журналист независимой западной газеты. Следователь прокуратуры уже занял свое место на переднем сиденье. Он был зол, что-то говорил, махал руками. Ислам улыбнулся. Нет, не тому, как возмущались эти негодяи. Просто он представил Тархана, переставшего быть мужчиной. Этого заносчивого, жадного и злого человека, которого в этом доме давно не считают родственником.
В детстве и юношестве Тархан хотел быть лидером в любой команде. Получалось это у него с трудом. Он не отличался особой физической силой, но был хитер. Избивал только тех, кто слабее, наушничал старшим на сильных… Таких среди чеченцев тяжело отыскать. Люди говорили, что в него вселился шайтан. А что началось, когда он стал боевиком! Его сразу стали бояться даже близкие. Он приходил за продуктами, оставлял грязную одежду, надевал чистую и часами рассказывал про свои подвиги. Еще он постоянно намекал, будто его хвалят и скоро доверят большой отряд. В середине лета в соседнем селении убили муллу. По слухам, сделал это он. После этого от него вовсе отреклись. Но тетя чувствовала, да и люди говорили, что он появляется в доме, где жила Кемиса. Приходилось делать вид, будто никто ничего не замечает. Ведь у них общий отец, и они родственники. Если выгнать его или убить, наверняка придут дружки и со всеми расправятся. Однако все оказалось гораздо страшнее, чем можно было себе представить. Вскоре по селу пошли слухи, что Кемиса отдалась родному брату. Тархан каялся знакомым в грехе и ругал сестру. Кемиса убежала. А что ей оставалось делать? Исламу рассказали, что таким способом Тархан заработал среди боевиков авторитет.
Сегодня утром к ним приехала целая делегация, состоящая из разных людей: милиционеры, адвокаты, журналист и правозащитник. Как оказалось, Тархан попал в плен к русским, которые над ним надругались. От родственников требовали заявление о возбуждении уголовного дела, пытались взять интервью. Ислам хорошо знал законы. По правилам, если причинены тяжкие увечья, то никакого заявления писать не надо, милиция сама должна возбудить дело. Значит, Тархан молчал, из чего следовало, что он сам виноват, либо все было совсем не так, как пытались представить приехавшие к ним люди. Никто из его родственников не стал общаться с журналистом, отказались писать и заявление. Скорее всего, Тархан расстанется с жизнью. По законам ислама, да и любой другой веры, большой грех накладывать на себя руки, поэтому все опасались, что негодяй попытается стать шахидом, либо нападет на более сильных людей.
Машины, наконец, отъехали.
Ислам развернулся. Тетя продолжала сидеть у стены на стуле и тихо плакать. Он вышел из комнаты. В кошаре, под крышей, нащупал пластиковый пакет. Достал его. Вынул завернутый в тряпку пистолет Макарова и глушитель, достал обойму. Матовой желтизной блеснули патроны. Вогнал обойму обратно.
– Ну что, Тархан, теперь ты болен и тебя надо навестить, – прошептал он одними губами. – Мы же родственники.
Спустя час, заехав по пути на рынок, Ислам уже поднимался по лестнице на второй этаж недавно отстроенной и ослепляющей белизной больницы. Вот и хирургическое отделение. Он потянул металлическую дверь и шагнул в коридор. Сразу стало ясно, в какой палате лежал Тархан. У одних из дверей стоял стул. Милиционер, который должен на нем сидеть, сейчас на пути к проходной. Двоюродный брат Ислама служил в милиции, и ему не составило труда обманом вынудить сержанта покинуть пост. Это хорошо. За столом дежурной медсестры тоже никого. Ислам направился в палату. У него не больше пяти минут. Он толкнул дверь и шагнул через порог. Четыре койки. Три пустые, лишь у окна, закрытого снаружи массивной решеткой, отвернувшись к стене, лежит человек. Правая рука в изголовье пристегнута наручником к трубе отопительной системы.
Ислам кашлянул в кулак.
Тархан медленно перевернулся на спину. Узнав родственника, он приподнял над подушкой голову:
– Ты?
– Не ждал? – Ислам взял стул, прошел между кроватями, сел. Скользнул взглядом по окну. Огромных размеров форточка стеклопакета была наполовину открыта. Это хорошо, быстро проветрится, и не сразу заметят, что здесь стреляли.
– Ты не жаловал меня… – Тархан откинул свободной рукой одеяло, обнажив волосатую грудь. – Решил прийти, чтобы насладиться моими страданиями?
– Ответь мне на один вопрос, Тархан, – медленно выкладывая на тумбочку яблоки, Ислам не сводил взгляда с бандита: – Кемиса правда падшая женщина?
Лицо Тархана сделалось серым. Стало ясно: не будь он сейчас ранен, набросился бы на родственника.
– Зачем тебе?
– Мы должны знать правду, а тебе это зачтется, когда ты предстанешь перед Аллахом.
– Я взял ее силой, – признался он.
Ислам оглянулся на двери и вынул пистолет. Он все продумал до мелочей. Выстрел должен быть в упор – и вот уже глушитель уткнулся в грудь Тархана… Тело бандита дважды вздрогнуло. Взгляд остекленел, голова упала на подушку. Ислам прислушался. В коридоре могли расслышать звук подвижных частей затвора. Однако было тихо. Он взял платок, тщательно протер пистолет, вложил его в руку мертвого мужчины. Не составило труда придать телу такое положение, будто Тархан стрелял себе в грудь сам. Потом набросил одеяло, подошел к дверям, осторожно приоткрыл их и выглянул в коридор. Никого. Сквозняк быстро уносил запах пороховых газов. Он вернулся к кровати Тархана. Внешне казалось, что убитый горем человек просто лежит, закрывшись с головой, размышляя над смыслом дальнейшей жизни. Ислам взял стул, поставил его на место, потом не спеша сложил пакет и направился прочь.
Проходя через КПП, увидел стоящего в проходе милиционера.
– Так говоришь, в форме старшего лейтенанта? – Тот испытующе смотрел на охранника.
– Говорю же, три маленькие звездочки были, – кивнул средних лет мужчина в камуфлированной форме. – Сказал, из хирургии сотрудника позови. Я и позвонил.
– Но почему он по радио со мной не связался? – крутя в руках станцию, недоумевал милиционер. – Как хоть выглядел?
Ислам миновал проход и толкнул ведущую на улицу дверь.
* * *Вечером Зарема, по своему обыкновению, долго и тщательно мылась. В голову лезли разные мысли, а перед глазами стояла одна и та же картина – прижавшийся ушком к маминой груди малыш, которого она увидела в паспортном столе.
«Наверное, когда придет мое время, и я войду в милицию, там снова будут дети, – с тоской подумала она. – Интересно, а что будет с неверными после смерти?»
Она вышла в коридор и едва не вскрикнула. Уперев руки в бока, перед ней стоял Андрей.
– Ты напугал меня, – одними губами проговорила Зарема.
– Неужели такой страшный? – Он сделал лицо удивленным.
– Что ты здесь делаешь? – Заранее зная ответ, она опустила взгляд. Ноги предательски затряслись.
– Тебя ждал.
– Зачем? – Сердце сжалось в комок. Все это время у Заремы не выходил из головы разговор, в котором Саловди предлагал Андрею поменять Кемису на нее.
– Ты сказала, что после того, как потушила пожар, еще и прибралась в моей комнате, – напомнил он.
– Так и было, – молодая женщина догадалась, он просто хочет заманить ее к себе без шума. – Что-то пропало?
– Если бы пропало, ты бы здесь уже не стояла, – зло ответил Андрей.
– Тогда почему ты спрашиваешь? – Зарема втянула голову в плечи.
– Кто-то рылся в моих вещах.
– Но где там твои вещи? – опешила она. – Только пустой шкаф и диван. Одежды почти нет.
– Пойдем, покажу, – Андрей воровато оглянулся по сторонам и взял ее за локоть.
– Отпусти! – Она сделала робкую попытку освободиться, но он сдавил пальцами ее руку так, что она присела и мелкими шажками проследовала за ним.
Андрей подвел ее к разложенному дивану, сел, развернул к себе лицом, резким движением распахнул халат и приник к животу губами. От неожиданности Зарема вскрикнула. Но он уже обхватил ее руками и повалил на бок.
– Мне нельзя, – простонала она, отворачиваясь от его поцелуев. – Мне недавно… Мне будет больно…
Но Андрей оказался очень сильным мужчиной. У нее хрустели кости, она задыхалась и не могла кричать. Еще немного – и вот она уже на спине. Зарема свела ноги и вцепилась ему в спину ногтями. Но это вызвало у Андрея лишь усмешку. Он вставил ладонь между бедер и раздвинул их.
Зарема зажмурилась и обмякла. Еще мгновение – и вот он уже с силой вошел в нее.
Сколько длилось это, молодая женщина не помнила. Когда Андрей, наконец, насытился и свалился рядом, она села, собираясь уйти. Однако он взял ее за запястье.
– Отпусти, – Зарема попыталась освободить руку. Но он сжал ее сильнее.
– Ты сейчас заставил меня совершить грех, – простонала она. – За что?
– Почему? – он улыбнулся. – Чего здесь такого?
– Ты русский и к тому же другой веры, – объяснила молодая женщина.
– Я мусульманин, – заговорил он на чистом чеченском языке. – Не удивляйся. Много лет назад я жил в Грозном. Мои родители русские. Потом окончил институт в Ленинграде. Но тогда инженеры радиоэлектроники оказались не нужны. Вначале вроде ничего; мне присвоили звание лейтенанта и призвали в армию на два года. Так я стал «пиджаком».
– Я не понимаю, как это?
– Гражданский человек, на время становившийся офицером, назывался «пиджак», – пояснил, как мог, Андрей. – В девяносто третьем вернулся в Питер. Работу найти не мог, стал работать на бандитов. Делал бомбы. Потом наловчился сам устанавливать их. В общем, от моих рук погибло много народу. Не прошло и полгода красивой жизни, как нашу бригаду накрыли. Кто на нары отправился, кому башку свинцом залили, а я в Грозный сбежал. Там как раз силу новая власть набирала. Ей нужны были специалисты. Тем более я местный. Принял ислам. В девяносто пятом воевал в Грозном, против неверных.
– Почему Саловди не скрывал этого, а ты прикидывался? – От удивления Зарема забыла, зачем он втащил ее к себе и вообще почему лежит рядом.
– С ним ты была знакома раньше и знала его настоящее имя, а меня увидела только здесь, – пояснил он.
– У тебя есть жена!
– Ну и что? – удивился он. – Почему мы не можем получить маленькую человеческую радость?
– Это грех. – Молодая женщина закусила губу.
– Ваххаб проповедовал, что это не грех, – ответил Андрей. – Тем более что бы ни случилось, теперь тебе можно все. Твоя дорога ведет в рай.
– Но я не хочу! – выкрикнула Зарема. – Ты русский, хоть и мусульманин.
– Молчи, женщина! Ты во всем должна подчиняться мужчине! Или забыла? – быстро зашептал он. – Тем более я помогаю тебе стать шахидом и оказаться в раю.
– Я встречу там Хусейна, что он скажет? – в отчаянии простонала Зарема.
Видимо, такого оборота дела Андрей не ожидал и растерялся. Он некоторое время хлопал глазами, размышляя, как выйти из щекотливого положения. Потом притянул ее голову к себе и зашептал на самое ухо:
– Все, что в этом мире было плохого, все грехи, – они смоются кровью. В рай ты придешь чистой. А я помогу тебе попасть туда. Ты должна быть вдвойне благодарна.
– Врешь! – сквозь зубы процедила Зарема, чувствуя, как он снова входит в нее. – Вы просто зарабатываете деньги.
Андрей, наконец, добился своего. Лицо сделалось сосредоточенно довольным.
– Конечно, за любую работу нам платят, – тяжело дыша, прохрипел он. – Это вам в раю не нужны будут ни еда, ни квартира. Там все есть. А нам еще страдать в этом мире.
– Так пойдем со мною, – предложила Зарема.
– Но моя жена здесь. – Он стал ритмично двигать тазом.
– Ты не женат, – отвернувшись и закрыв глаза, прошептала она. – Ты только собираешься…
– Откуда знаешь? – Его движения стали сильнее.
Зарема вскрикнула.
– Кто сказал тебе? – обжигая ухо горячим дыханием, спросил он.
– Никто, я так догадалась, – со стоном вырвалось нее.
– Ты умная такая, – похвалил он. – Спасла меня. Знаешь, сколько здесь взрывчатки? На месте дома была бы яма.
– Но ведь это хорошо, – Зарема открыла глаза. – Сколько неверных ушло бы вместе с домом…
– Ты не понимаешь, – насильник стал двигаться сильнее и ритмичнее. – Есть план. Его большие люди разрабатывают. Еще есть приказы, которые мы обязаны выполнять.
– Я думала, Саловди здесь главный, – прошептала Зарема.
По телу прошла волна судороги, и стало жарко. Андрей тоже замер, напрягся и через пару секунд устало лег рядом.
– Те, чьи приказы мы выполняем, живут далеко, но здесь везде у них есть свои глаза и уши. Они наблюдают за нами. Если кто-то вздумает своевольничать, его накажут.
Зарема слушала его, глядя в потолок. К ее удивлению, он доставил ей удовольствие. К тому же она не испытывала, как прежде, угрызения совести перед Хусейном.
– Какое у тебя мусульманское имя? – спросила она.
– Зачем тебе? – Он приподнялся, подпер голову правой рукой, а пальцем левой стал водить вокруг ее соска.
Зарема сначала боялась шевельнуться, а потом резко перевернулась на бок, обхватила Андрея за шею и притянула его к себе. Она не понимала, что с ней происходит. По идее, только за те строки, прочитанные ею в его ноутбуке, она должна была вцепиться ему в глаза, а ей хотелось любви и ласки…
* * *Саид вошел в подъезд высотки, приблизился к дверям лифта и прислушался. Было тихо. Вынув из кармана листок, он отступил к стене, бросил взгляд на лестничный марш и последний раз пробежал взглядом по строчкам.
«Андрес, это пишу тебе я, Саид. Надо встретиться. Приезжай сегодня в Малгобек. Возьми деньги. Не пожалеешь. Мой номер телефона будет на заправке. Как всегда, третья колонка».
Вроде все. Он снова прислушался, потом сложил листок вдвое и стал всовывать в щель, образовавшуюся после того, как дом дал осадку. Снаружи листка видно не было, а достать его можно только специально загнутым куском проволоки. Андрес постоянно имел дело с грязью, поэтому до смерти боялся попасть в поле зрения спецслужб. Это было причиной того, что он никогда не использовал для связи с Саидом и подобными ему людьми телефон. Каждый раз, когда появлялась интересующая этого человека информация, приходилось ехать во Владикавказ. Но расходы ни в какое сравнение не шли с доходами. Андрес хорошо платил. Сотрудник британской газеты и грек по национальности имел цель собирать на Кавказе компромат.
Саид вышел на улицу, еще раз скользнул взглядом по лоджии четвертого этажа и направился к пешеходному переходу. Дождавшись, когда загорится «зеленый», ступил на «зебру». Однако тут же метнулся обратно, едва не угодив под колеса «Дэу», за рулем которого сидела совсем еще девчонка. Он со злостью сплюнул вслед нерадивому водителю и перебежал на другую сторону улицы. Сердце отчего-то забилось сильнее, а воздуха стало не хватать. Появилась тревога. Он еще раз мысленно осыпал проклятиями водителя «Дэу» и направился по тротуару, пытаясь отвлечься от возникшего дискомфорта. Пройдя с квартал, свернул на перекрестке и у цветочного киоска уселся в машину.
– Поехали, – приказал Саид Ибрагиму. Но тот уже и без его команды включил передачу и отъехал от бордюра.
– Как думаешь, русский сдержит слово, отпустит Малыша и Слона, когда мы сделаем дело? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Ибрагим.
– Должен, – кивнул Саид, вспомнив, какими глазами смотрели на него его парни, когда он стал с ними прощаться. Одним из главных условий их освобождения было устранение журналиста.
– А кто эти люди? – задал Ибрагим следующий вопрос.
– Наверное, спецназ ФСБ, – пожал плечами Саид.
– Среди них есть чеченцы, – зачем-то добавил Ибрагим, хотя Саид не хуже него знал об этом.
Русский забрал его людей в качестве заложников. Это страшный человек. До сих пор Саид не встречал таких. Ему удалось узнать, что остальные изуверы зовут его между собой Филин. Больше ничего. Саид даже не видел его лица. Этот человек напомнил ему двух парней на носилках, которым вынули органы и оставили умирать, и сказал, что точно так же поступит с заложниками. Саид вздохнул. Конечно, жалко убивать Андреса, который много и щедро платил. Но ничего не поделаешь. В его отряде практически все были из одного села, и если он «кинет» своих людей, его ждет неминуемая гибель.