«А что, если Сэй откажется? Ну, накроет мою группу; недаром же латиняне говорили: „Предупрежден, значит, вооружен“… Ерунда, пошлю еще три, пять команд спецназовцев; хотя, конечно, найти второго знатока того региона, как Давыдов, будет трудно… С другой стороны — почему трудно? Ведь вернулся не он один… Как бы там ни было, рано или поздно я до жирного косоглазого борова доберусь. А потом и с этим хитрожопым разберусь. Аль Капоне хренов… Ну ничего, его доля от прибылей реально усохнет…»
— …Сколько нужно, чтобы реформировать дорожную инспекцию? — продолжал разоряться министр. — Сперва была ГАИ, потом ГИБДД, а результаты все хуже и хуже…
«Реформирование — не действие, а состояние», — мысленно процитировал самого себя генерал-лейтенант и невольно скосил взгляд на лежащий перед ним мобильник. Телефон был предусмотрительно выставлен на вибрацию. Виталию Сергеевичу упорно никто не звонил.
«Да что он о себе возомнил, паскуда, — внутренне закипал Ремизов, к такому отношению он не привык. — Я уже завтра сверну в бараний рог его официальный строительный концерн. А потом…»
Что потом, замминистра пока не загадывал. Службу в милиции он прошел, что называется, с самых низов и потому знал наверняка — любые планы, наработанные не то что на годы или на месяцы, даже на дни — полное говно. Оперативная ситуация может измениться в любую секунду, и на это необходимо реагировать мгновенно. Вот что называется «высшим пилотажем». Мысли в голове Виталия Сергеевича роились, как рой трутней в чужом улье: и вперед идти страшно, и назад улетать жалко. Но одно наверняка знал бывший оперативник МУРа — безвыходных ситуаций не бывает, просто иногда случается нехватка времени, чтобы обнаружить этот выход.
— На обеспечение дорожной безопасности государство тратит каждый год миллионы и миллионы рублей, — продолжал министр, нацепив на нос очки и взяв листки с подготовленными тезисами. — А ситуация на дорогах все хуже и хуже. Всему виной мздоимство и коррупция…
«Вот это точно, — оживился Ремизов, даже позабыл о мобильном, на котором лежала ладонь его левой руки. — Пчелки [10]совсем оборзели, перекрыли все направления, будь то бизнес или просто существование в стране — за все плати. Ни черта не делают, только „нектар“ лакают своими шлангами. Действительно, давно пора дать по хоботку так, чтобы другим было неповадно, и загнать в стойло общественно-полезного труда».
Вдруг почему?то Виталий Сергеевич вспомнил свою учительницу обществоведения, которая больше тридцати лет назад говорила «Наша страна в состоянии уже через несколько лет построить коммунизм… Но это невозможно, пока не перестроена психология человека. Ну что, казалось бы, проще — „от каждого по работе, каждому по необходимости“. Так нет, современный человек хочет работать как можно меньше, а благ и комфорта получить как можно больше».
«Ну да, с таким электоратом коммунизм не построишь, — генерал-лейтенанта понесло дальше в дебри размышлений. — Раньше большинство желавших обустроить свою жизнь предпочитали „пахать“ на целине, за Полярным кругом, строить БАМ или выдавать по две нормы на родном заводе. Таких было большинство. Но были и другие, в то время еще единицы, которые хотели при минимуме затрат получить максимум, и только в золотой монете. Третьи присасывались к труженикам, вступая в различные профкомы, парткомы и прочие „комы“, и получали всевозможные блага за тех, кто производил станки, растил хлеб или строил дома. Паразиты, которые, подобно термитам, растаскивали изнутри главную основу государства. В результате балки и полы, источенные насекомыми, завалили дом-государство…»
— В конце концов, все происходящее на дорогах, — обличающе звучал казенный тон министра, изредка бросающего взгляды на лежащие перед ним листы с тезисами, — и в других сферах деятельности — причем не только нашего министерства — имеет один корень зла, и имя ему — коррупция. Права на вождение не выдаются по результатам экзаменов, а покупаются, за нарушения дорожных правил также откупаются. А потом сводки напоминают донесения с полей сражения. Погибло столько?то, ранено и покалечено столько?то, техники уничтожено такое?то количество. Так дальше нельзя; взяточникам необходимо объявить настоящую и бескомпромиссную войну. В противном случае будущего у нас нет…
«Хватит пастись на асфальте. Деньги, нажитые нечестным трудом (если это можно назвать трудом), нужно вкладывать во что?то, что само будет приносить доход, и все равно, что это будет — компания автоперевозок, металлургический комбинат, зверохозяйство, где шьют элитные шубы, — генерал Ремизов скосил взгляд на экран телефона, тот по?прежнему тускло, безжизненно и равнодушно отсвечивал, — или наркотрафик…»
Виталию Сергеевичу вдруг нестерпимо захотелось закурить, причем не какую?то легкую импортную сигарету, а затянуться так, чтобы легкие вывернуло наизнанку от едкого дыма отечественного «Беломорканала». Решившись обречь на смерть человека, надо как?то заломать совесть, скрутить, заткнуть ей рот и затолкать в самый дальний, самый темный и сырой закуток своей души.
Убивать и приговаривать к смерти за долгую службу генерал-лейтенанту приходилось, и не раз, причем в основном это не было связано, как ныне говорят, с профессиональной деятельностью. Но вот как сейчас — обрекать на смерть, медленную, мучительную, со множеством различных негативных последствий — тут нужен определенный настрой, своеобразная нагрузка сознания и, главное (хотя бы на первых порах), моральная оправданность.
«В конце концов, торговля наркотиками ничем не отличается от продажи ядохимикатов для борьбы с вредными насекомыми. И те, и другие всего лишь паразиты, тормозящие общечеловеческое развитие. Причем это касается не только того отстоя, что заполняет всякого рода притоны и живет (если так можно назвать) от дозы до дозы, а значит, от гоп-стопа до гоп-стопа, вырывая у стариков их пенсии, обчищая квартиры и устраивая наскоки на ночные ларьки. Не только они являются паразитами; мажорная срань, оккупирующая ночные клубы, ничем не лучше. Просто находятся они на ступеньку выше по социальной лестнице, и то благодаря своим наетым родителям. Но все же главное зло таится среди голожопой эстрадной педерастии, ведь именно они культивируют и взращивают вместо людей паразитов, человекообразные отходы. И продажа таким наркотиков — если дело и не святое, то на данном этапе необходимое. Это поможет отделить зерна от плевел, а потом… Потом зерна будут всходить буйными урожаями новой нации, а шелуху — на переработку. Можно для них даже ГУЛАГ возродить, и пусть строят восьмиполосную трассу от Урала до Чукотки. Это будет хороший вклад в освоение недр Сибири».
Не особо словоохотливый генерал-лейтенант Ремизов в глубине души любил мысленно поораторствовать. От этой тирады у него аж взмок лоб, а сердце колотилось, как будто пробежал марафонскую дистанцию. «Вот это я загнул, как матерый политик на трибуне Организации Объединенных Наций».
Часто разрозненные мысли, выстроенные в единую логическую цепочку, становятся той переводной стрелкой, что в корне меняет судьбу человека.
Стараясь унять бешеное сердцебиение, Виталий Сергеевич посмотрел на часы, так как по собственному опыту знал, что наблюдение за движением тонкой секундной стрелки успокаивает его.
«Александр Васильевич явно игнорирует нашу договоренность, — со злостью думал генерал о Логинове. — Кажется, этот строительно-героиновый король зажрался и перестал чувствовать землю под ногами. Ничего, вернем на грешную землю-матушку и посадим. Так посадим, что его пятая точка превратится в блин горелый. Мне это, конечно, ничего не даст… А почему, собственно, ничего не даст? У меня достаточно серьезные завязки в прессе и на телевидении, удачно отрежиссированные захваты, грузовики конфискованных наркотиков, вереницы коррупционеров — и все это Я, защитник Отечества на героиновом фронте. Пиар-акция, как сейчас говорят, пальчики оближешь. Получится покруче, чем у Гдляна с Ивановым. А потом, если что по службе не заладится, смело можно идти в депутаты — слуги народа, там сейчас полно генералов; ну, а дальше, может, и закон про ГУЛАГ удастся протолкнуть…»
Работа сердца вновь участилась, и Виталий Сергеевич сам себя остановил: «Стоп, это уже называется „и тут Остапа понесло“. Рано я начал прыгать с идеи на идею, так недолго разорваться». Генерал-лейтенант вроде бы отказался от мысли подепутатствовать, но выбрасывать из головы не стал, а отложил в подсознании.
Вскоре объявили перерыв в совещании. Когда Виталий Сергеевич вышел в коридор, в его руке завибрировала трубка мобильного телефона, на экране высветился номер Логинова.
«Вот змей, будто знал, когда объявят перерыв», — включая телефон, подумал Ремизов.
— Слушаю.
— Добрый день, Виталий Сергеевич, это Александр Васильевич.
— Здравствуйте, — ответил генерал-лейтенант, про себя отметив, что бизнесмен говорит ровным тоном, не прослеживается ни внутренний страх, ни даже намека на дискомфорт. А это могло означать только одно.
— Переговоры закончены, все ваши условия принимаются в полном объеме. Так что оформить деловое партнерство с вашим ведомством мы можем в любое удобное для вас время.
«Вот же, змей, как говорит! Даже если его пишут „гестапо“ или чекисты, ничего доказать не смогут. Перед законом чист, как агнец божий», — с усмешкой заметил замминистра.
— И последнее. Мой старший партнер хотел вам напомнить о некоем обещании с вашей стороны… Речь идет о небольшом подарке.
— Конечно, помню, — Виталий Сергеевич невольно оскалился. Все получилось, как он и просчитал, ведь собственная жизнь дороже всех богатств в мире. — Берите, дарю…
Факир выудил из пачки последнюю сигарету, повертел между пальцами, разминая табак, щелкнул зажигалкой и закурил. Задание, полученное от Роже Доминьяна, оказалось скучнее, чем он предполагал вначале. Охранять девчонку от возможного нападения злых сил в лице боевиков наркобарона, за которым активно охотился Интерпол, — что может быть в этом трудного, если двух агентов охраняли полицейские, да и сами они практически безвылазно находились в гостинице? Человеку Факира удалось зарядить девчонку «жуком», который представлял собой радиомаяк и дистанционный микрофон, так что его группа постоянно находилась в курсе всего происходящего. Первое время возле гостиницы дежурил один наблюдатель, а еще поблизости находилась оперативная пара, оснащенная всем необходимым для кратковременного контакта. Но уже вскоре стало ясно, что эта мера лишняя и только зря изматывает людей.
Сегодняшний вечер «зашифрованной» пары пришелся на дежурство Факира. Едва Сумико и Чак, сев в такси, отъехали от центрального входа гостиницы «Золотой слон», им на «хвост» тут же села официальная охрана. Командир наемников активировал радиомаяк, и тот точно указывал направление, что позволяло двигаться рядом по параллельной улице, не попадаясь на глаза сопровождению.
Свой внедорожник Факир не стал загонять на стоянку перед «Магелланом», а поставил машину на противоположном углу широкой улицы, откуда все пространство было как на ладони.
Ближе к ресторану припарковалась «Тойота» с оперативниками Интерпола, «Субару» с агентами королевской полиции стояла на выезде со стоянки.
«Все как всегда, строго по инструкции», — затягиваясь, подумал наемник. Вечер обещал быть скучным. Но в этот раз он ошибся…
Появление на стоянке двух микроавтобусов не произвело на Факира должного впечатления, город туристов, что еще можно сказать. Вывалившая наружу толпа низкорослых мужчин только подтвердила догадку. «Очередная партия молокососов приехала оттянуться на уик-энд». Эта мысль была вполне логичной до тех пор, пока не зазвучали выстрелы.
Факир ошалело наблюдал, как длинные очереди разнесли «Тойоту» и припаркованный по соседству «Мерседес»; он видел, как у фешенебельного «немца» осыпалось пробитое заднее стекло, и даже успел выхватить тот момент, когда переспелым арбузом взорвалась голова водителя, забросав кровавой кашей салон. К этому времени «Тойота» с выбитыми стеклами и рваными отверстиями в обшивке и вовсе превратилась в решето. Та же участь постигла и «Субару»: три автомата в считанные секунды выстрелили в автомобиль почти две сотни патронов, не оставив полицейским ни единого шанса.
Затем выстрелы стали раздаваться с верхней палубы «Магеллана». Слух опытного бойца сразу определил, что это уже было не соло американских «ингремов», а разноголосье из множества стрелковых систем. Кто?то давал отпор нападающим. По логике вещей Факир, приставленный для охраны Сумико, должен был обнажить оружие и метнуться в гущу боя, спасая девушку. Но он не торопился, и причиной тому был не парализовавший приступ страха, хотя бесстрашны только дураки. У него было достаточно оружия — крупнокалиберный «дезерт игл», способный с одного выстрела посадить на задницу королевского слона, и многозарядный «хеклер и кох» — пистолет, не уступавший портативным автоматам. Но многолетний опыт подсказывал наемнику, что так сработать может только подразделение, которым управляют извне, а значит, снаружи есть кто?то, кого Факир не видит, и ввяжись он в бой, то обозначит себя и подставит затылок под предательский выстрел…
Перестрелка прекратилась так же внезапно, как и началась. С палубы ресторана-парусника выбегали низкорослые боевики, размахивая еще дымящимся оружием. Отряд нападения значительно поредел, но все же оставался достаточно многочисленным. Внимание Факира привлекли двое крепышей, тащившие бесчувственное тело японки. «Судя по тому, что девушку уложили в машину, на нее у них долгоиграющие планы», — наблюдая за происходящим, про себя отметил наемник.
Едва боевики успели загрузиться, как микроавтобусы, визжа покрышками, унеслись прочь. Факир взглянул на экран портативного компьютера и отметил, что радиомаяк на одежде захваченной девушки работает исправно; потом набрал номер мобильного телефона старшего инспектора.
— Слушаю, Доминьян.
— Роже, твою девочку только что похитили, — не здороваясь и не представляясь, быстро заговорил наемник. — Они устроили тут кровавую баню, агенты сопровождения мертвы, ее парень, видимо, тоже…
— Но ты же обещал не допустить этого! — закричал старый коп.
— Силы были слишком неравны. Вмешайся мы, трупов было бы намного больше. Возможно, и она попала бы под шальную пулю, — ответил Факир, потом добавил: — Насчет твоего американского приятеля ты оказался прав: девушка ему звонила вчера и спрашивала разрешения на выход в город.
— Хорошо, — тяжело вздохнул Роже, его вздох сейчас напоминал стон раненого зверя. — С этим я сам разберусь. А ты девочку можешь освободить?
— Конечно. Мы отслеживаем ее движение, — Факир вновь бросил взгляд на монитор, где мигала точка радиомаяка.
— Тогда действуй, как договорились. — Старший инспектор отключил телефон и, вытащив из кармана «вальтер», оттянул затворную раму, досылая золотистый бочонок патрона в патронник. Теперь оставалось ждать…
Прошло меньше четверти часа, когда в номер ворвался Дэвид Клубис. Вечно лощеный и прилизанный, сейчас американец выглядел взъерошенным и даже испуганным. В первую секунду Роже даже засомневался в словах Факира, но тут же взял себя в руки: слишком много времени инспектор в Марселе боролся с портовым жульем — контрабандистами, наркоторговцами, убийцами и наркоманами. Большинство в своей основной массе были такими артистами, что выбить из них правду можно было разве что при помощи резинового шланга, наполненного свинцовой дробью. О тех временах у Доминьяна была поговорка: «Не верь глазам, а слушай хруст костей, они о многом расскажут».
— Что случилось? — изобразил недоумение француз, не сводя взгляда с Дэвида.
Тот обессиленно опустился в кресло и тяжело (слишком тяжело, как отметил про себя старший инспектор) вздохнул:
— Код «Черный Джокер».
— Код «Черный Джокер»? — переспросил Доминьян. — Это значит нестандартная ситуация.
— Это значит чрезвычайная ситуация! — вдруг сорвался на крик Клубис. — Совершено нападение на наших агентов, Чак убит, Сумико похищена, погибли офицеры сопровождения, пострадали гражданские лица, вся операция летит в тартарары.