Их взгляды скрестились, но ненадолго: Серебрянский первым отвел глаза в сторону.
— Здравствуйте, Аркадий Львович, — сказал Лещенко, продолжая буравить чиновника своим острым взглядом. — У меня к вам есть деловой разговор, так что присаживайтесь поудобней.
— Ничего, я могу и постоять, — облизнув сухие губы, чуточку надтреснутым голосом заметил Серебрянский. — Кстати, мне кажется или я вас где то видел?
— Возможно, — с легкой усмешкой сказал гэбист. — Хотя нас напрямую не знакомили, но в одних местах с вами мне как то доводилось бывать. Так что и вас я тоже "где то видел".
— Кажется, вы служите в органах?
— А что, есть какие то сомнения? — почти натурально удивился Лещенко. — Вы что, до сих пор полагали, что вас похитили какие нибудь братки?
— Гм… — Серебрянский покосился на подпирающего стену возле зашторенного окна Фадеева. — По правде говоря, я не знал, что и думать. Извините, господин… Не помню вашего имени отчества.
— Знать вам его вовсе не обязательно, — выкладывая на стол возле кейса пачку сигарет и зажигалку, пробормотал Лещенко.
— Тогда как к вам прикажете обращаться? — нервно вздернув подбородком, спросил чиновник. — Я решительно не понимаю, что происходит.
Лещенко неторопливо прикурил сигарету, затем, сделав пару затяжек, сказал:
— Не придуривайтесь, Аркадий Львович! Вы все прекрасно понимаете. Что же касается вашего первого вопроса, то можете называть меня товарищ. Мы ведь все здесь товарищи, не так ли?
* * *— Присаживайтесь, Аркадий Львович. — Выдержав паузу, Лещенко кивнул на стоящий посреди гостиной стул с высокой спинкой ("ассистент", их младший с Фадеевым коллега, тут же едва не силком заставил Серебрянского присесть). — Разговор нам предстоит оч чень непростой. Может, у вас какие жалобы имеются?
— Я хочу заявить… сказать следующее, — каким то надтреснутым голосом, глядя куда то в сторону, сказал Серебрянский. — Как вам должно быть известно… товарищ… я занимаю должность…
— Дальше.
— Э э э… По своему нынешнему статусу я…
— Тюремная вошь, — встрял в их разговор Фадеев. — Мерзкий клоп, насосавшийся крови.
— Давайте обойдемся без длинных предисловий, — веско произнес Лещенко. — Аркадий Львович, у нас подсобрано на вас неслабое досье. Так что мы в целом — да и в частностях! — в курсе ваших жизненных свершений, и прочая, прочая…
Он открыл кейс и извлек оттуда сколотую скрепкой пачку разномастных бумаг, а также видеокассету.
— Здесь у нас имеются копии заказов, сделанных вами, Аркадий Львович, в двух престижных столичных ресторанах. Это только за последние полтора месяца! — Лещенко тряхнул в воздухе пачкой бумаг. — А то вы парите нам мозги, что у вас язвенная болезнь.
— Точно, почти ни черта не жрет! — подтвердил Фадеев.
— Есть распечатки ваших телефонных переговоров. Дать вам посмотреть, чтобы вы убедились, что мы не блефуем?
Он кивнул "ассистенту", и тот тут же включил видеодвойку.
— Сейчас вы все поймете. Ну что, узнали свой "БМВ Икс"?
Оператор, снимавший этот ролик на видеокамеру, — судя по показаниям таймера, съемка производилась сегодня, в субботу, в десять с минутами утра, — сместился чуть назад и влево. Таким образом, теперь в поле зрения оказалась целиком вся машина, припаркованная, брошенная или спрятанная, что угодно об этом можно думать, во дворе какого то подзапущенного и, возможно, необитаемого в это время года частного домовладения. И сразу же бросились в глаза две существенные детали: кучно расположенные на боковом переднем стекле пулевые отверстия и сам водитель, навалившийся грудью на баранку джипа…
Оператор, подойдя поближе — в поле зрения на короткое время показалась его затянутая в перчатку левая рука (другой он продолжал удерживать камеру) — открыл дверцу и стал снимать убитого несколькими выстрелами водителя. И хотя смерть порядком преобразила черты лица мертвого мужчины, да еще и кровь подсохла, превратившись в багрово черную корочку, Серебрянский — с ужасом! — узнал в покойнике своего личного водителя Николая. А уже в следующую, кажется, секунду Аркадий Львович, стремительно бледнея на глазах, стал медленно заваливаться на бок.
* * *Но ничего.
Подняли его с пола в четыре руки, усадили обратно на стул, Фадеев сунул чиновнику под нос ватку, смоченную нашатырем, потом, когда тот чуток дернулся и завращал глазами, стукнул слегка по шее и строго сказал:
— Время — деньги! Так что не фиг тут косить, политическая ты проститутка!..
— Но это же… это же… сущий беспредел! — несколько придя в себя, фальцетом выдал Серебрянский. — Вы что… вы даже своих не жалеете?..
— А кто вам сказал, что этот человек — наш? — приподняв левую бровь, спросил Лещенко.
— Но… сама логика случившегося подсказывает… И потом… Я ведь своими глазами видел на этих… спецназовцах… служебные тужурки с надписями…
— Ваш водитель и — по совместительству — телохран был завербован… да какая разница когда? — подал реплику Фадеев. — Его держал на связи один из спецов службы безопасности компании "Ространснефть", в штате которой действительно имеются наши люди.
— Как видите, мы не склонны шутить, — сказал Лещенко. — Кстати, на этой пленке есть еще один труп: на вас, Аркадий Львович, эта картинка, смею уверить, произведет еще большее впечатление. Минутку…
Лещенко извлек из кармана призывно запиликавший мобильник. Сверился с цифирью на экране — звонил Миронов, которого он оставил на другой фазенде, с тем чтобы тот присмотрел за бизнером Литвиновым (тому созданы сейчас специальные условия, с тем чтобы он побыстрее развязал язык и подписался на активное сотрудничество).
— Слушаю, — сказал он в трубку. — Что у тебя?
— Думаю, вам следует подъехать сюда, — послышался голос помощника. — Один наш общий знакомый жаждет переговорить с вами… Просто весь горит желанием.
— Точно, он созрел?
— Да. Я боюсь, как бы не перегорел. Поэтому и звоню, чтобы вы подъехали как можно скорее!
— Гм… Ладно, я сейчас к вам подъеду.
* * *Сунув сотовый в карман, Лещенко обменялся многозначительными взглядами с коллегой, затем уставился на Серебрянского.
— Ладно, Аркадий Львович, ради экономии времени я обрисую вам картинку на пальцах, а ролик вы посмотрите вместе с моими коллегами уже без меня. Не сегодня, так завтра, а самое позднее, утром в понедельник сотрудниками одной из правоохранительных структур в одном из мелких захолустных населенных пунктов, название которого вам вряд ли известно, будет обнаружен при осмотре местности знакомый вам джип, а также два трупа мужского пола…
— Как говорится, со следами насильственной смерти, — ухмыльнулся Фадеев.
— Одного покойника мы вам уже предъявили, — спокойным тоном сказал подполковник. — Жаль, конечно, парня, но и черт с ним! Слишком высоки ставки, вот и приходится жертвовать пешками… Второй труп будет обнаружен внутри полуразвалившегося кирпичного строения, неподалеку от вашего расстрелянного неизвестными лицами джипа. Ну что, догадались, к чему я клоню?
Чиновник вновь покрылся пятнами и даже попытался было по новой брякнуться в обморок, но Фадеев капитально встряхнул его за плечи и тем самым заставил сконцентрироваться на теме разговора.
— Вы, наверное, задаетесь резонным вопросом: как это кто то посторонний может убедительно сыграть роль вашего трупа? — улыбнувшись краешком губ, сказал подполковник. — Объясню, но только вкратце. Тело, которое обнаружат — если, конечно, м ы этого сами захотим и если события будут далее развиваться вот по такому, крайне неблагоприятному для вас сценарию, — чертовски пострадало от огня. Представляете, кто то облил его бензином и поджег?.. А потом подбрасывал в этот ужасный костерок дровишек, пока телу вашему, Аркадий Львович, так будут думать, не были приданы необходимые кондиции… Ваши часы, которые у вас были изъяты, как и одежда, которая была в момент отъезда из Веледникова на вас, будут обнаружены на запястье у порядком обгоревшего покойника, чьи возрастные данные и прочие физические параметры в целом соответствуют вашим. Огонь лишь слегка повредил это дорогостоящее чудо швейцарской техники. Сохранятся, наверное, какие то элементы вашего одеяния. Ботинок там или клочки одежды…
— Первым делом по зубам будут проводить идентификацию, — подал реплику Фадеев. — Потом, для порядка, возьмут пробы тканей и устроят генную экспертизу.
— Да, чтоб все — по закону, — кивнул Лещенко. — С первым все просто: мы без труда установили, кто вас пользовал из столичных дантистов и где хранится зубная карта, остальное было делом техники. Все ляжет в масть, уж поверьте мне на слово. Что же касается генетической экспертизы, то, во первых, эта процедура занимает не один и не два дня, а вас ведь будут все это время числить в покойниках. А во вторых, мы можем задействовать наши возможности и повлиять — в ту или иную сторону — на конечный результат данной экспертизы.
Серебрянский, сделав усилие, натужно произнес:
— 3 зачем? Что это вам даст? Н не понимаю…
— Все вы хорошо понимаете, Аркадий Львович, — задумчиво пожевав губами, сказал подполковник. — Если мы с вами не столкуемся, уже в понедельник объявят о вашей, пока предполагаемой, но более чем вероятной смерти. Мы организуем "утечки" от следствия. Что то с нужными нам комментариями покажут по ящику. Думаю, в тот же день ваши близкие и родственники, а также кое кто из друзей и партнеров испытают настоящий шок! Уверен, что Кира Александровна, заливаясь слезами, тут же прозвонит вашей супруге в Лондон, кстати, адресочек нам известен, так же как и название частной школы в районе Мэйфэйр, куда вы отдали на обучение своего юного наследника.
— Прекратите! — всхлипнув, произнес Серебрянский. — Ну как… как так можно?! Это же бесчеловечно!!
— А воровать, как вы, бляди, воруете все эти годы, человечно?! — оскалился на него Фадеев. — Да вы маму родную закажете за пару тройку "лимонов" чистогана!
— Короче, вы поняли, куда мы клоним, — запирая обратно свой кейс, сказал Лещенко. — Мы можем сделать так, что ваша супруга примчится сюда, в Москву. Допустим, на опознание или уже на ваши похороны! Возможно, мы от вашей жены Ларисы сможем добиться большего, нежели от вас. Кто знает? Кстати. В вашем загородном доме проведен обыск. Так, на всякий пожарный. Найдены два тайника: в помещении бойлерной и в комнате вашего сына. И еще. Это вы сами догадались учредить "братство колец", или, как вы там его меж собой называете, может, "братство "трубы"? Или вам ваш сынок подал, сам не зная того, такую идею? Он ведь, наверное, уже прочел не только книги о Гарри Поттере, но и Толкиена в оригинале? И фильм, надо полагать, вернее, всю трилогию, снятую недавно в Голливуде, вы вместе со своим мальчиком смотрели. Благо у вас прекрасный "домашний кинотеатр"? Ну?! Что молчите?! Учтите, игра в молчанку вас не спасет.
— Сколько? — негромко произнес Серебрянский, крупно сглотнув.
— Что? — тут же подался к нему Фадеев. — Что ты сказал, гаденыш?
— Я понял, что вы — деловые люди, товарищи… — произнеся это, Аркадий Львович с надеждой уставился на Лещенко, которого он — и не без оснований — считал старшим в этой компании. — Сколько вы конкретно хотите за мое освобождение?
— Ты тего, охренел совсем, мужик?! — Фадеев еще пуще разгневался, но руки в ход пока не пускал — Что ты тут несешь?! Ты не к браткам попал и не в зиндане у чеченов паришься… мелочевкой ты от нас не отделаешься и не мечтай!
— Миллион долларов наличными… По звонку…
Я укажу, кому следует позвонить… Деньги сможете получить на руки в течение суток с момента звонка. — Голос Серебрянского в эти мгновения поразительно напоминал тихий шелест пересчитываемых денежных банкнот. — Нет? Гм… Давайте конкретизируем детали! Сначала — по величине… скажем так… премии за освобождение! Сколько? Два лимона? Три?? Э э э… понадобится время, чтобы мои знакомые могли подсобрать требуемую сумму…
— Что о о?
— Нет нет… вы не так меня поняли… Управятся за сутки… если, конечно, ваши запросы не выйдут за рамки разумного… Но понадобятся, конечно, твердые гарантии… Вы ведь опытные люди, господа… товарищи! Так давайте же будем вести разумный диалог! Давайте будем говорить о деньгах, а не о каких то там покойниках!
Лещенко взглянул на часы, после чего скупо улыбнулся.
— Признаться, я восхищен вашей выдержкой, Аркадий Львович, — сказал он, облачаясь в верхнюю одежду. — Однако мой коллега, к вашему, наверное, огромному сожалению, абсолютно прав: мелочевкой вы от нас не отделаетесь!
— Ну хорошо, хорошо, — торопливо произнес Серебрянский. — Пять "лимонов" наличными в долларах… ладно, в евро!.. вас такая сумма, надеюсь, устроит?
— Нет, не устроит, — беря со стола кейс, спокойно сказал Лещенко. — Именно вы, Аркадий Львович, как нам стало известно в ходе расследования, разработали схемы по уводу активов "дочек" компании "Ространснефть" за кордон! Так что сами теперь соображайте, как вернуть статус кво, причем в темпе!! Ну а мы, глядя на ваши действия и поступки, исходя из вашего же поведения, примем окончательное решение: жить ли вам дальше, — но под нашим плотным контролем, — либо быть захороненным в виде жалкого обугленного куска мяса.
Глава 13 Страшнее бабы зверя нет
По правде говоря, сам Мокрушин считал свои болячки и повреждения, полученные им во время последней командировки в Чечню, несерьезными. Сломанное ребро, трещина в запястье левой руки (и сломанный мизинец), еще одна трещина в не совсем потребном месте — по ходу сверхжесткой посадки он повредил копчик (подложил себе во время полета запасной "броник", как делают зачастую опытные фронтовики, страхуя по мере возможности свою ж… от наземного огня). С полдюжины ушибов и синяков, но и это пустяки. А также еще подхватил воспаление легких, что вообще счел для себя делом совершенно постыдным: сколько Рейндж себя помнил, все простуды его стороной обходили, а голова, если и болела — изредка! — то лишь с крутого бодуна.
Короче, ерунда все это. Сущий пустяк, учитывая, что десятки людей ежедневно получают травмы вплоть до перелома костей, грохнувшись, к примеру, на обледенелом тротуаре. Ну а полученное им в чеченских предгорьях воспаление легких, в его то тридцать два года и при его могучем здоровье, — просто какой то досадный сбой в организме, и не более того.
Тем не менее его, подполковника Мокрушина, — он, правда, обретался при разведуправлении Ханкалинской базы под другой фамилией, что давно уже практиковалось у них, в "четверке", в целях "конспирации" — в отличие от других доставленных воздушным транспортом с Северного Кавказа ушибленных, раненых и контуженых бойцов — определили в Центральную клиническую больницу 4 го управления Минздрава. Причем положили в одну из палат блока "А", тщательно охраняемого в связи с тем, что именно здесь, в специально оборудованных апартаментах, под чутким и ласковым присмотром квалифицированного медперсонала лечат свои недуги — они ведь тоже смертные люди — разные там депутаты, мэры, госчиновники и прочие "слуги народа".
Мокрушина продержали в ЦКБ почти три недели, как минимум на неделю дольше, чем он сам первоначально предполагал. За это время, надо сказать, врачи основательно его подлечили: с легкими теперь полный порядок, сломанное ребро худо бедно срослось, поврежденная кисть левой руки почти пришла в норму, от синяков не осталось и следа… Немного, правда, беспокоили периодически возникающие в области крестца боли, но со временем, как заверил его лечащий врач, и это должно у него пройти.
Рейндж, наверное, уже и сам свинтил бы из этой навороченной больнички, если бы не одно "но". Вернее, самовольно выписаться из ЦКБ ему мешали сразу два обстоятельства. Во первых, как он уже врубился, санкцию на его выписку отсюда должен дать "свояк" — так сотрудники "группы 4" обычно меж собой называют полковника Шувалова — или же тот, кто отдает приказы последнему. К примеру, Мерлон. А вовсе не местные медики, которым, учитывая профиль их заведения, к подобным странностям, наверное, не привыкать. Во вторых, что уже интересно для самого Рейнджа, здесь в разные смены работают две молоденькие симпатичные медички, с которыми он принялся отчаянно флиртовать уже с первого дня, невзирая на высокую температуру и целую коллекцию травм и ушибов.