– Парень, – почти по слогам повторила ему я три раза подряд. – Вы стояли обнявшись. Вот на этом самом месте.
– Мня, – сказал Паша, высовывая язык, словно ящерица. – Мня-мня. – И утвердительно мотнул головой.
Я поняла, что добром от него больше ничего не добьешься. Придется применять пытки. Я критически оглядела рабочий материал. Паша улыбнулся и пустил слюни. Итак, допрос обещал быть непростым. Потащив Пашу в ванную, я включила холодную воду и предложила ему умыться. Паша отказался. Можно было, конечно, уйти и дождаться более благоприятного случая для расспросов. Но я понимала, что такой случай может не представиться еще очень долгое время. Если только остаться здесь ночевать и внимательно следить за сменой процессов, происходящих в Пашином организме.
Стоит напомнить, что я была раздосадована неудачным походом в «Делифранс». Это объяснит мое последующее буйное поведение. Я решила во что бы то ни стало засунуть Пашину голову под холодную воду. А еще лучше – засунуть под душ всего Пашу. Сообщив ему об этом, я заперла дверь ванной, чтобы он не вырвался.
По-моему, Паша не очень хорошо понял мои намерения, потому что, наблюдая за манипуляциями с замком, сначала очень удивился и замычал нечто нечленораздельное, выгнув обе брови коромыслом. Затем непослушными пальцами начал расстегивать на себе рубашку. Я поощряла эти его действия одобрительными кивками и улыбками. Похлопывала его по плечу, гулила, словно с маленьким. Потом Паша начал снимать штаны. Акробатический этюд, который он показал на кафеле, был достоин более многочисленной публики.
Оставшись в исподнем и в носках, Паша неожиданно протянул ко мне лапы. Естественно, мне это не понравилось, и я отпихнула его, прижав к полотенцесушителю.
– А ну, полезай в ванну! – прикрикнула я.
Паша долго крутил языком во рту, чтобы найти там хоть каплю слюны, с помощью которой мог ворочаться язык. Наконец он пробормотал:
– Только после тебя.
– Зачем это я полезу в ванну? – закричала я. – Я и так трезвая!
– А любовь? – промычал Паша, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми.
– Любовь?! – возмутилась я. – В таком состоянии ты можешь любить только свинью! И то, думаю, она тебе откажет.
– Тогда я не хочу в ванну.
На лице Паши нарисовалось такое упрямство, что я поняла: без применения силы не обойтись. Схватив душ, я переключила смеситель, и мощные ледяные струи забили во все стороны. Я решила, что Паша обойдется душем без ванны. Когда ледяная вода попала ему на лицо и шею, Паша тонко завизжал и замолотил руками вокруг себя, сбивая все, что только можно было сбить. Поскольку ванная комната была маленькой, я тут же получила по голове. Пытаясь защититься, я снова обдала Пашу фонтаном воды. В общем, завязалась драка с криками, безобразной руганью и угрозами. По очереди мы бились в запертую дверь спинами. Паша матерился, я оглашала окрестности более корректными, но не менее громкими репликами.
Самое ужасное, что напор оказался слишком сильным и душ то и дело вырывался из наших рук и скакал по ванной комнате совершенно самостоятельно. Я стала мокрой насквозь минуты через две. У Паши изо рта начали вылетать первые ласточки членораздельной речи.
Туманов услышал нас тогда, когда соседи по площадке уже вызвали милицию.
– Я специально сам выехал, – сказал капитан Щедрин, улыбаясь. – Как увидел адрес, сразу догадался, что без вашей женушки тут не обошлось. Квартиры-то рядом. Ох и шкодница же она у вас!
Щедрин и самозванец стояли возле вскрытой двери в ванную комнату. Душ был выключен, Паша лежал на полу, подо мной, и покорно отвечал на вопросы. Зрители ждали. Физические упражнения с обливанием ледяной водой привели моего соседа в чувство. В глазах его появилась обида, смешанная с настороженностью.
– Этого парня я тогда впервые увидал, – сообщил он, икая. – Он в звонок позвонил, вот как ты сейчас.
– Что, просто позвонил, и ты тут же с ним подружился? – возмутилась я.
– Почему «просто»? – обиделся Паша. – Не просто. Он бутылку показал.
– Это что, пропуск в твою квартиру? Зовут-то его как?
– Сашок.
– И ты не знаешь, ни где он живет, ни как его фамилия?
– Ты что, сдурела? – завопил Паша. – Буду я у пацана, который поллитру принес, фамилию спрашивать! Сказал, что мы с ним летом вместе в домино во дворе играли. Может, и играли, я разве помню?
– Интересно, кто из них на кого напал? – спросил какой-то милиционер, заглядывая в ванную через плечо Щедрина.
Тот выразительно хмыкнул. Потом принюхался и спросил:
– Травку не курили?
– Я не курю, – тут же ответил Паша.
– Да уж, он не по этой части, – подтвердила я.
– Она меня домогалась, – выкрикнул Паша, приподняв голову над полом, насколько ему позволял сделать это вес моего тела. – Юрок, вот те крест! Я ничего такого!
– А зачем портки снял? – спросил Щедрин, делая строгое лицо.
– Она меня мыться заставляла! Так мне че, в одежде надо было в душ лезть?
– Гражданка Сердинская, это правда?
– Правда, правда, – сказала я, не оборачиваясь. – Встретила я его на лестничной площадке случайно. От него водкой так несло, что просто почистить зубы не помогло бы. Вот я и решила: чтобы он не вонял на весь дом, сделать доброе дело. У соседей мальчишка-подросток! Сначала привыкнет нюхать, потом захочет попробовать... А Паша тут как тут!
– Я детям ничего не предлагаю, законы чту, – пискнул Паша из-под меня.
– Слезла бы ты с его живота, – посоветовал лже-Туманов. – Поза у вас совершенно неприличная.
– Откуда тебе знать? – ехидно спросила я, тем не менее поднимаясь на ноги. – Ты же не практикуешься.
– Я теоретик.
– Может, вы уже начнете нам приплачивать за вызовы наряда? – масленым голосом поинтересовался Щедрин, склонив голову к плечу и глядя на меня с отеческой нежностью. – Ваши психические отклонения дорого обходятся населению, которое платит налоги.
– Отклонения? Да я нормальнее всех вас вместе взятых! – рявкнула я, пытаясь скрыть стыд под маской гнева.
После чего освободила Пашу, лежавшего в большой холодной луже, и, гордо задрав подбородок, прошествовала в свою квартиру, оставив лже-Туманова разбираться с представителями правопорядка. Он, надо сказать, даже не сопротивлялся. «Зачем-то я самозванцу очень нужна, раз он все это терпит», – подумала я, сдирая с себя мокрую одежду и залезая в ванну. В горячую ванну, в отличие от только что принятой. Когда я появилась в комнате, лже-Туманов уже сидел за компьютером, растопырив пальцы над клавиатурой. Он даже не взглянул на меня. Всепрощенец!
– Послушай, в какую игру ты играешь? – спросила я, присаживаясь на диван и забрасывая ногу на ногу.
– В игру «Ожидание», – ответил он, не оборачиваясь.
– Может, объяснишь мне правила?
– Легко. Я посоветовался со специалистами, мне сказали, что у тебя, по всей вероятности, амнезия.
– Избирательная.
– Что-то вроде того. Так вот: я жду, когда ты меня вспомнишь. По-настоящему вспомнишь. Думаю, это произойдет скоро.
– А если этого не произойдет вообще?
– Надеюсь, за время ожидания ты хотя бы ко мне привыкнешь, – усмехнулся он, приподняв уголки рта в подобии улыбки.
– И по каким признакам ты определишь, что я к тебе привыкла?
– Когда я перееду с дивана обратно в супружескую постель.
– Да я тебе уже сто раз предлагала! – возмутилась я.
– Ты предлагала не так, – упрямо сказал самозванец. – На самом деле ты не помнишь, что я твой муж.
Я замолчала, задумавшись. Может, все-таки начать наступление на лже-Туманова? Второй раз. Заставить какого-нибудь ретивого милиционера съездить в «Елочки» и в тот загс, где мы с настоящим Тумановым поклялись друг другу в верности до гроба. Впрочем, Валдаев сказал, что это очень крупное дело. И уж если его уложили в больницу, моих свидетелей за это время вполне могли запугать до смерти.
– Ну, так что ты скажешь? – спросил Туманов номер два, когда стрелки на часах показали двенадцать и я зевнула в первый раз.
– Что тебе никогда не выбраться с дивана.
Елена позвонила рано утром. Если ее манера трещать была естественной, то я сочувствовала ее подругам.
– Ах, Лерочка! Ты не представляешь! Владик сказал, что повезет меня в Париж. На целых одиннадцать дней! – приторным голосом сообщила она, не переводя дыхания. – Может ли быть что-нибудь прекраснее? Мы посмотрим на улыбку Джоконды!
Я хотела посоветовать ей ограничиться улыбкой Владика, потому что по утрам всегда бывала не в духе. Но потом вспомнила, что Владик – лишь фантом, и натужно подыграла:
– Я уже позеленела от зависти. Париж, Париж... Э-э... В мечтах взлетаешь и паришь.
На том конце провода возникло недоуменное молчание. Очевидно, секретарша вертела винтиками в своей голове, пытаясь понять, приеду я на «Речной» к одиннадцати или нет.
– На целых одиннадцать дней, представляешь? – неуверенно повторила она, наполовину сбавив тон.
– На одиннадцать дней! С ума можно сойти, – возликовала я и тут же для ясности добавила: – Я согласна.
Думаю, когда Туманов будет прослушивать эту запись, он в очередной раз усомнится в моих умственных способностях. Секретарша для порядка промяукала еще несколько фраз и положила трубку. Значит, опять собираться впопыхах. И почему нельзя назначить встречу заранее?
Детектив, с помощью которого я собиралась докопаться до сути дела, раздобыл массу информации, которая повергла меня в мрачное настроение. Мы остановились в вестибюле метро перед столиком, на котором лежали десятки журналов, и увлеченно их перебирали, касаясь друг друга плечами.
– Все, что удалось узнать про фирму «Эй Ти Мердок компани», ничем нам помочь не может, – заявил Виктор. – На первый взгляд фирма не связана ни с чем и ни с кем, кто мог бы нас заинтересовать. – А чем вообще занимается эта фирма?
– Приборостроением.
– Может быть, эта фирма как-то связана с «Атумом»? – высказала я догадку.
– Никак не связана. По крайней мере, никаких официальных контактов между ними не зарегистрировано.
– Жаль.
– И вот еще что. Пол Рейнолдс пропал. Исчез, испарился, как будто его и не было. Уже всех подняли на ноги.
– Я знаю, что его ищут коллеги, – я сдержанно кивнула. Не стану же я рассказывать о том, что сказала в запале второму американцу и как хохотала ему вслед, когда он от меня улепетывал.
– Теперь что касается почтальона. – Виктор раскрыл на развороте глянцевый журнал и невидящим взглядом уставился на красотку в красном кружевном белье.
Заметив это, дородная продавщица посмотрела на него неодобрительно.
– Вы нашли почтальона? – взволнованно перебила я.
– Нет, не нашли. Он не оставил ни следа. И никакой дочери у него нет. У него вообще нет близких родственников. Никто не знает, куда он делся. Как в воду канул. Не можем даже вычислить хоть каких-то приятелей, которые могли бы оставить заявление в милиции об исчезновении человека, настолько дед был неконтактен.
– Я знаю, что произошло на самом деле. Его убили, а тело спрятали, – процедила я, ежась.
Я это, в общем-то, и так знала, без частного сыщика, но все же кое-какие сомнения у меня были. А теперь, когда Виктор сказал, что дочери у почтальона нет и поездка на Дальний Восток – это блеф, рассеялись и они. Вероятно, на почту звонил убийца. Таким образом, сообщив об отъезде, он без труда «уволил» почтальона, чтобы его не искали. А потом застрелил старика.
– Не дергайтесь так, – одной половиной рта сказал Виктор. – Вы привлекаете к себе излишнее внимание.
– Послушайте, – жарко заговорила я. – Я кое-что выяснила относительно той девицы с косой. Она не работает в «Атуме». Она – сестра Скитальцева. Зовут Светлана. Вы должны разузнать о ней все, что возможно. Мне только известно, что она в разводе и сейчас проводит время вместе с братом и его женой у него на даче.
Я назвала адрес дачи и положила на место сборник кроссвордов. Виктор продолжал мусолить журнал с полуголой девицей.
– Если будете покупать продукцию, покупайте, – ворчливо сказала потерявшая терпение продавщица. – Здесь не читальный зал.
– Куплю, – кивнул Виктор. – Дайте мне вон тот номер, где компьютер на обложке.
– А этот? – удивилась продавщица.
– Этот не возьму. Жена при обыске найдет, живьем в землю закопает.
– Наверное, она у вас толстая и некрасивая, – мстительно сказала продавщица, отсчитывая сдачу.
Возвратившись домой, я поняла, что не смогу провести остаток дня в бездействии. Надев трико и длинные гольфы, я зарядила кассету с видеокурсом доктора Вайса и принялась методично выполнять все упражнения, вплоть до скручивания. Пот лил с меня ручьями, но это было даже здорово: не оставалось сил думать о плохом.
Когда дело дошло до махов ногами лежа на полу, зазвонил телефон. Звонки были отрывистые, частые – скорее всего межгород. Подбежав к аппарату, я тут же услышала далекое «Алло!». И в тот же миг трубка едва не выпала у меня из рук. Я узнала бы этот голос из тысячи! Это «Алло!» было знакомо мне до боли. Туманов! Настоящий Туманов!
Пространство, разделявшее нас, шуршало в проводах и тихо пощелкивало. Губы у меня тотчас же пересохли.
– Юра! – завопила я, стараясь перекричать все мыслимые помехи на линии. – Юра! Это ты?!
– Алло! Алло! Надо поговорить, – снова сказал Туманов, после чего, к моему невероятному разочарованию, в трубке раздались короткие гудки.
Я не стала прерывать связь. Еще только войдя в квартиру, я заметила, что мой незаконный муж оставил свой мобильный на тумбочке под зеркалом. Метнувшись в коридор, я схватила его и принялась названивать на телефонный узел.
– Откуда был звонок? – требовала я истеричным голосом. – Скажите мне немедленно! Вопрос жизни и смерти!
– Из Санкт-Петербурга, – коротко ответили мне, не пожелав вдаваться в подробности.
Значит, все правда. Это действительно был Туманов. Вдруг он решил вернуться? Но главное – он мне позвонил! Юра позвонил! Значит, я ему не безразлична!
Честно говоря, я не знала, чему так радуюсь. Все-таки я уже виделась с ним там, в питерском ресторане. Может быть, он передумал? Или попал в переделку? И посчитал, что я – единственный близкий человек, которому можно довериться?
Порыв подхватиться и ехать в Питер был так силен, что я едва не выскочила из дому в трико. Думаю, если бы меня в таком виде поймали люди капитана Щедрина, мы пережили бы вместе много радостных минут. Я быстро одумалась и побежала в душ, чтобы поскорее привести себя в порядок. Яростно намыливаясь мочалкой, я рассуждала, что ехать в Питер – нецелесообразно. Где я буду искать Туманова? На фирме, как выяснилось, его уже нет, Виктор ведь был там. «А может, все-таки есть?» – спросил меня внутренний голос. Мой внутренний голос, кстати, всегда отличался гаденькими интонациями. Что, если Туманов скрылся на время, а сейчас снова объявился на своей новой службе?
Чтобы решить вопрос окончательно, я решила разложить пасьянс. Сойдется – поеду, не сойдется – останусь. Я достала колоду карт, для которой в часы досуга связала крючком футлярчик, и тщательно перемешала ее. Надо сказать, именно этот пасьянс сходился невероятно редко. Но на этот раз все получилось с самого первого раза. Я тупо смотрела на четыре стопочки, в которые без труда разложились карты, и думала: «Это знак. Нельзя так просто от него отворачиваться».
В общем, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Ночь я встретила в вагоне поезда. Самозванцу, чтобы не гнал волну, я оставила записку: «Не волнуйся, ночую у подруги». Коротко и элегантно. Пусть попробует отгадать, сколько у меня подруг и у которой из них следует меня искать.
На этот раз я повела себя как опытная путешественница – запаслась и едой, и чтением. Однако шоколадные батончики и чипсы не лезли в мой желудок точно так же, как не желали лезть в мою голову похождения частного сыщика из интригующего детективного романа. Я уставилась в окно и замерла, обдумывая, что буду делать, если Туманова на старом месте не окажется. «Нет, он должен, должен ждать меня!» – прошептала я вслух. Сосед, поглядывавший на меня из-за газеты, тут же оживился и спросил: