Пятеро собравшихся вздрогнули. Общий вздох облегчения смел их бронзовую бесстрастность.
— Ты был прав, жрец Белого Ягуара, — по очереди вымолвили они, склоняя голову.
Грохот барабанов стих. Замерли скандирующие певучие звуки голосов. Развеялся голубой дым.
За кольцевым столом в современном зале, среди стекла и никеля, сидели пятеро бронзоволицых мужчин. Они улыбались.
Старейший снял с глаз темную повязку.
* * *— Диего, — сеньор Диас ласково посмотрел на бронзоволицего парня с чуть раскосыми глазами. — Пришел твой черед.
Парень кивнул. Его потертые джинсы резко диссонировали с богатым интерьером офиса. Он продолжал молчать, внимательно слушая банкира.
— Я думаю, друг мой, — продолжил Диас, — ты найдешь способ.
— Я таксист, — улыбнулся Диего. — Кроме того, мне Нравятся девушки. Думаю, они все одинаковы. Задача простая.
Банкир рассмеялся.
— Молодость прекрасна, дружище, — заявил он, — но помни, это не просто девушка. Ты знаешь! Смешливое лицо таксиста посерьезнело.
— Знаю, — кивнул он. — Все будет так, как должно быть. Но… мне понадобится…
— Да, конечно, — кивнул Энрике Диас. Он подошел к стене, набрал код на маленькой панели и извлек из металлического чрева открывшегося сейфа уникальное ожерелье. Иглы морского ежа, перевитые платиновой цепочкой, перемежались в нем с необычайно выразительными фигурками ягуаров, искусно вырезанными из нефрита.
— Ты знаешь истинную цену этой вещицы? — спросил банкир Диего.
— Да, — подтвердил тот, глядя на женское украшение с восторгом. — Все будет как надо. Она получит его.
— Но ты помнишь и об остальном.
— Помню, — согласился Диего. — Я сделаю так, что случай представится.
— И ты исключишь риск?
— Нет, — качнул головой Диего. — Можно ли исключить риск?
На секунду карие глаза таксиста потеряли мальчишескую веселость, и выражение безграничной мудрости проступило из их глубины.
— Исключить риск? Может, и нельзя, — согласился банкир. — У нее должно быть соответствующее состояние. И тем не менее тыне должен неоправданно рисковать.
— Но ведь она вечна… — то ли спросил, то ли напомнил сам себе парень, пряча ожерелье в барсетку.
— Она да, — грустно подтвердил сеньор Диас, — а ты нет. Ты не вечен. Потерять еще хоть одного для нас безмерная утрата.
— Но ведь нужно сделать так, — Диего запнулся, — нужно… нет… как же без риска.
— Не знаю, — качнул бритой головой сеньор Диас, — сведи опасности к минимуму или ищи другой путь.
* * *Выйдя из прохладного банка в удушливую влажную жару, Диего улыбнулся.
«Я видел ее, — подумал он, — это же богиня! Век бы выполнял такие поручения!»
Диего уселся за руль своей новенькой «Мазды», украшенной опознавательными знаками такси, включил кондиционер. Машина тихо фыркнула хорошо отрегулированным мотором, рванула с места, с ходу вливаясь в поток автомобилей.
Диего остановился так, чтобы видеть особняк, в котором жили русские специалисты. Замер в ожидании. Вскоре из подъезда дома, построенного в колониальном стиле, выпорхнула девушка. Легкое платье облегало ее стройную, гибкую фигурку. Скользящей походкой, словно несомая ветром, она перешла улицу. Остановилась в нерешительности.
Диего напрягся.
«Пора!» — сказал он себе.
«Мазда» выкатилась из-за угла и остановилась, чуть скрипнув тормозами, рядом с девушкой. Диего пружинисто выпрыгнул из машины, отчаянно жестикулируя, изверг поток слов, в котором мало кто смог бы разобраться. Девушка растерялась.
— Мне не нужно такси, — опасливо глянув на автомобиль, сказала она.
— Зачем такси? — натурально изумился Диего. — Какое такси? В нашей фирме день презентации! Сегодня я не такси, я перевозчик прекрасных девушек, спешащих по своим делам.
Незнакомка улыбнулась. Откровенно поведала:
— Папа мне велел не связываться с людьми, предлагающими свой товар даром.
— У меня нет никакого товара! — возмутился Диего. — Я сам товар.
Девушка рассмеялась.
— Но мне никуда не нужно, — сказала она. — Я в магазин. Здесь совсем рядом.
— За ваш благодарный отзыв я готов преодолеть это «рядом» вместе с вами, — заявил Диего, распахивая дверцу своей машины.
Девушка заколебалась, привлеченная прохладой салона, жужжанием кондиционера. Диего подтолкнул ее к правильному решению.
— Фирма таксомоторов «Маньяна» гарантирует ее лучшему клиенту поездку в Ла-Венту, — многозначительно сказал он.
Увидев недоумение, мелькнувшее в глазах девушки, пояснил:
— Там та-акие древности!
— Древности?
Сообразив, что он на правильном пути, Диего затараторил:
— Красавица, вы представить себе не можете. Ученые говорят, что городу ольмеков, раскопанному там, больше двух тысяч лет.
Она восхитилась:
— Ого!
— Да-а. К тому же местные мальчишки, роющиеся в развалинах, находят и продают удивительные вещицы из нефрита.
— Из нефрита!
— В Мехико женщины платят за эти украшения большие деньги, там же можно купить за гроши.
— Неужели?
Девушка настороженно вгляделась в красивое лицо парня. Чуть раскосые глаза лучились добротой и весельем, пухлые, почти негроидные губы говорили о спокойном характере. Весь его облик не сулил никаких неприятностей.
— Ладно, — согласилась она. — Везите! Диего проводил ее в машину, как принцессу, придерживая под локоть. «Мазда» рванулась с места.
ГЛАВА 10
Неспокойное, даже истеричное поведение Симочки нагнало страху и на меня.
Так и в самом деле в нечистую силу поверишь.
Я не захотела оставаться одна в квартире Алисы, а поехала в свою, оставшуюся мне по наследству от бабули. Квартира находится неподалеку от дома Алисы, там же, на Васильевском острове, на Малой Невке, в Тучковом переулке рядом с Тучковым мостом. После смерти бабули она много лет была заброшена, пропылилась, пропахла сыростью, от которой в Питере страдают все старые дома. Краны проржавели и не открывались, пришлось за водой идти к соседям. Кровать была холодной и пустой, зеркала покрылись заскорузлой рябью, все вокруг серо и уныло.
И все же это был мой дом. Дом, в котором прошло мое детство, дом, где я впервые увидала Алису. Она жила рядом с бабулей и бегала к нам смотреть на ангела, вознесшегося над соседней церковью. Ангела не было видно из ее окна, зато из нашего окна он был как на ладони.
Фаина в те годы жила совсем рядом, на набережной Макарова. Там же жила и Карина, она до сих пор там живет. Лора и Нюра жили на Первой линии — все мы были соседями, но дружбы у меня ни с кем не получилось, только с Алисой.
Я улеглась в постель, воспоминания нахлынули, не давая уснуть. Пришлось одеться и выйти во двор. Я присела на пенек — все, что осталось от дерева, под которым сиживали мы вечерами до тех пор, пока родители не загоняли нас домой.
Со двора виднелась Нева. В свете фонарей она неспешно несла свои воды, оставаясь такой же, как и много лет назад. Мы же, жившие на ее берегу, изменились. И не только внешне.
Я сидела на пеньке и размышляла, кто из подруг мог покуситься на жизнь Алисы. Фаина? Судьба ее не сложилась, но не внешность тому вина. Конечно, Фаина крупновата и грубовата, но в юности она была симпатична, дурашлива и мила. Тогда еще не было у нее усов и бороды, лишь легкий пушок пробивался над красивыми сочными губами. Фаина вполне могла вскружить голову Мужчине, но…
Почему-то не вскружила. Живет одна. Отсутствие личной жизни компенсирует успехами в науке. Психи ее обожают.
Завидует? Конечно, но не до такой степени, чтобы убивать Алиску.
Но кто-то же этим занимается? Кто? Лора?
Лора Ибрагимовна — мать троих детей, директор фирмы сетевого маркетинга. Татарская семья привила Лоре любовь к правильному образу жизни. Все у нее ладно, все путем, так чего ей не хватает? Зачем ей Алиску убивать? Одно дело легкая женская зависть, другое — чувство, толкающее на преступление. Нет, серьезная и рассудительная Лора не способна на сильные эмоции, на страсти, толкающие к убийству.
Нюра?
Красавица Нюра всегда соперничала с Алиской. Пожалуй, она больше всех завидовала ее красоте, хоть в юности и сама была достойна всякой зависти. Высокая и стройная, она была волшебно хороша: на мраморно-белом лице огромные зеленые глаза, тонкий прямой нос, красивые чувственные губы. Ее огненно-рыжие волосы вызывали восхищение и зависть подруг. Поклонники ходили за ней толпами.
Марго права, Нюра заносчива и претенциозна. Она никак не может смириться с тем, что родилась не принцессой. Нюра даже имя сменила. Теперь она Сольвейг. Такая манерность может только рассмешить. Впрочем, никто из подруг не зовет ее Сольвейг. Нюра замужем за таким же неудачником-снобом и, похоже, любит мужа. Нет, не вижу причин. Не станет она убивать Алису.
Остается Карина. Карина?
Смешливая, веселая Карина хороша колоритной восточной красотой: на смуглом лице огромные армянские глаза с длинными пушистыми ресницами. Слегка крупноватый нос и пунцовые губы очень красивого рисунка, пышные, потрясающе густые волосы.
Карина всегда имела успех у мужчин, но, в отличие от Нюры, никогда этим успехом не пользовалась. Ее страстная натура не терпит меркантилизма. Многие считают Карину порочной, но это не так. Она искренне бросается в пламя любви, горит там, затем некоторое время умирает на руках подруг, а потом возрождается, ищет и очень быстро находит новое пламя и бросается в него.
«Карина слишком искренний человек, — решила я. — Она не сможет нанести удар из-за угла».
И все же кто-то травит Алису!
* * *На следующий день мы с Симочкой отправились в больницу к Алисе. Я была удивлена, встретив там всех, из-за кого не спала ночью. Всех, кроме Фаины.
— Почему Фаина не пришла? — спросила я у Лоры.
Она только махнула рукой. За Лору ответила Карина.
— Ты же знаешь нашу Фаню, — сказала она. — Ругается на чем свет стоит и всех нас дурами называет.
«Странный ответ на вопрос», — подумала я, но больше допытываться не стала.
Зато Лора, Нюра и Карина очень интересовались, чем отравилась Алиса. Впрочем, я тоже хотела это знать и узнала. Доктор сказал:
— Лекарством. Милиции будем сообщать? Алиса испугалась и замахала руками.
— Ни в коем случае! — закричала она. — Зачем нам милиция? Я сама переборщила с таблетками.
Алиса понятия не имела, с какими именно таблетками она переборщила, но почему-то доктору это не показалось странным.
В тот же день я забрала Алису домой, уложила ее в постель и, оставив под присмотром Симочки и Маргуши, отправилась к Фаине.
Всем известно — найти Фаину можно только в психиатрической клинике, где она упивается общением со своими психами, называя это научной деятельностью. Там я ее и нашла. Вошла в кабинет и сразу же возмутилась:
— Почему ты, бессердечная, не навестила Алису?
Фаина грустно посмотрела на меня своими большими коровьими глазами с редкими, кое-как торчащими ресницами и спросила:
— Мархалева, какая муха тебя укусила?
— Не выкручивайся! Отвечай: почему ты не пришла в больницу к Алисе?
Фаина хлопнула себя по ляжкам и пробасила:
— А то сама не знаешь! Потому что у меня психи! Они, в отличие от Алиски, и в самом деле больны! Алиска же всю жизнь угасает, но только не угаснет никак. Мы все уже старые бабы, она же все девочкой прикидывается. Причем с успехом!
Такое бездушие меня возмутило.
— На этот раз Алиса действительно больна! — воскликнула я. — Ее отравили, и, кстати, пострадала не одна она.
Фаина напряглась:
— А кто еще?
— Котенок! Вместе с Алисой отравился и котенок, мой Шустрик.
— Ерунда! — пробасила Фаина. — Все выдумки твои, Мархалева. Никто котенка не травил. Я вспылила:
— Ерунда? От чего же, по-твоему, сдох этот бедный котенок?
— От старости.. Я опешила:
— От старости?
— Да. Только отпетый кретин назовет котенком того дряхлого кота, который доживал последние дни у Алисы. И все, Мархалева, хватит, ты не знаешь, куда время убить, а у меня психи. Иди, не беспокой врача по пустякам.
— Ну ты, Фаня, и фрукт! — возмутилась я. — Даже не поинтересовалась, зачем я пришла, а уже гонишь.
Фаина надела очки, свирепо и внимательно на меня посмотрела и пробасила:
— Ну, говори, за каким чертом приперлась? Надеюсь, не за тем, чтобы пригласить меня на похороны престарелого котенка.
Передать не могу, как разозлилась на эту грубиянку, но из любви к Алиске сдержала себя. Давая урок вежливости, произнесла:
— Фаина Львовна, пользуясь нашим знакомством, хотела вас попросить позаботиться о нашей общей подруге. Вы в медицинских кругах личность уважаемая и известная, что может быть весьма полезно при выборе доктора для нашей любимой Али…
Продолжить я не смогла: испуганно вздрогнув, застыла как парализованная.
— Вон! — проревела она, швыряя в меня дыроколом. — Издеваться надо мной?! Во-oн!
Вот как на некоторых образованных людей действует обычная вежливость — до исступления можно их довести.
Я выскочила из кабинета Фаины и бежала с завидной скоростью. Лишь в вестибюле клиники опомнилась и поняла, что забыла в кабинете свою сумочку, в которой и деньги, и документы, и много-много всего, абсолютно необходимого современной женщине.
Тут же обнаружилось, что вернуться за сумочкой я не могу по очень веской причине: до смерти боюсь эту сумасшедшую Фаинку. Кто знает, что еще ей в голову взбредет? А вдруг она дойдет до рукоприкладства?
Однако выбора не было. После минутных колебаний я набралась храбрости и вернулась. Робко приоткрыла дверь, безмолвной тенью просочилась в кабинет и… с трудом удержала крик изумления. Фаина сидела уже не за столом, а на диване. Рядом с ней пристроился симпатичный мужчина интеллигентного вида. Фаина с нежностью держала его руки в своих крепких и волосатых руках, а взгляд ее выражал такую безграничную любовь, на которую, пожалуй, не способна и я. Симпатичный мужчина платил Фаине тем же, смотрел на нее с робкой влюбленностью. Если бы не полосатая пижама, отличающая психов, клянусь, подумала бы черт-те что. Да и любой подумал бы.
Несмотря на то, что я вошла в кабинет и уже с тоской поглядывала на сумочку, лежащую на столе, эта сладкая парочка меня не замечала, так голубки увлеклись своими отношениями.
Пользуясь их увлеченностью, я попробовала сделать несколько шагов к столу, но Фаина увидела меня и гаркнула:
— В чем дело, Мархалева?
Втягивая голову в плечи, я пробормотала:
— Сумочку забыла.
— Сумочку? Так бери и уходи, — смягчаясь, посоветовала она.
Я тут же сообразила, что обижать меня в присутствии этого психа она не станет. Сообразила и сразу почувствовала себя уверенней. Сумочку взяла, но уходить не спешила. Подошла к дивану и поздоровалась с психом, собираясь, пользуясь случаем, продолжить с Фаиной прерванный разговор. Она нахмурилась и спросила:
— В чем дело?
Я лучезарно улыбнулась, а псих обрадовался. Он выпростал руки из лап Фаины и, как ребенок, потянулся к моему воротнику, точнее к бутоньерке, приколотой к нему, — в ней были незатейливые цветы шиповника, рекомендованные мне цветочницей. Она заверяла, что все простое нынче в моде, и даже советовала купить букетик сорняка, на что я не решилась. Однако тут же выяснилось, что промахнулась я и с шиповником. Этот болван, простите, псих, протянул руки к моим цветам и с восторгом воскликнул:
— О-о! Роза канина!
Я ничего не поняла, но на всякий случай любезно кивнула и вежливо осведомилась:
— Простите, что вы сказали? Ответ мне выдала Фаина.
— Роза канина в переводе с латыни означает собачий шиповник! — гаркнула она, вскакивая с дивана и хватая меня за руку.
Я опомниться не успела, как оказалась за дверью. Фаина прижала меня к стене и зашипела:
— Мархалева, иди к черту, дай мне работать.
— Кажется, я тебе не мешала, — попыталась возразить я. — Твой псих сам ко мне пристал.
— Да, — согласилась Фаина, — пристал, потому что он известный всему миру ботаник, поехал на научной деятельности, а в клинике слишком мало растений. Ты возбудила его, понимаешь, он же ботаник!