– Да, но в свете расследуемых событий оно приобретает какой-то зловещий смысл. Ваша честь, – повернулась Прыгунова к судье, – позвольте вопрос подсудимому?
– Пожалуйста, – разрешил Беликов. – Серебров, встаньте!
– Вы говорили такую фразу свидетелю?
– Да было все по-другому! – с горячностью воскликнул Дмитрий. – Ведь мы говорили в шутку. Вспомни, Володя, мы же смеялись.
– Но все же такие слова из ваших уст прозвучали? – уточнила прокурор.
– Прозвучали, но я…
– Довольно, у меня нет вопросов!
– Напомните суду ваше семейное положение, – попросила Дубровская Владимира.
– Я холост.
– Отлично. Вы сами-то не встречаетесь с женщинами?
Атлет выпучил глаза.
– Я вам что, евнух? Конечно, встречаюсь!
– А какой должна быть женщина, чтобы вам понравиться?
Владимир задумался и начал почесывать ухо, причем таким образом, что сходство парня с гориллой стало еще заметнее.
– Ну, молодая, красивая. И там чтоб все при ней. Конечно, неплохо, чтобы она выросла в благополучной семье…
– Достаточно. Скажите, что вы понимаете под понятием «благополучная семья»? Папа – инженер, мама – лаборант? Тихие семейные вечера, чтение вслух?
Владимир скривился.
– Зачем же такие крайности? Благополучная семья может быть совершенно другой.
– А! Вы имеете в виду благополучие материального плана, – догадалась Елизавета. – Уютный особняк в пригороде, каникулы на Средиземном море… Так?
– Примерно так.
– А сыграло бы роль, если бы ваша избранница, при прочих оговоренных вами условиях, была немного старше вас?
– Немного это сколько? – подозрительно спросил свидетель.
– Ну, лет на пять, скажем.
Атлет сморщился.
– Многовато. Вообще-то я предпочитаю девушек моложе. Но если она еще ничего себе, то, пожалуй, можно было бы и попробовать.
– Правильно! Вот и семейные психологи говорят, плюс-минус пять лет – ничего страшного. Люди относятся к одному поколению, – одобрила его решение Дубровская. – Но предположим невесту чуть постарше. Лет на десять!
– Ну, и переходы у вас, адвокат! Десять лет… Нет, я не согласен. Это уже чересчур.
– Но вы забыли, – напомнила ему Лиза, – про то, что невеста живет в тихом пригороде, в собственном доме. Дышит экологически свежим воздухом, а низкокалорийную пищу ей готовит собственный повар. Прекрасный парк, личный бассейн, массаж по утрам…
– Хм, может, тогда десять лет и не особо скажутся на ее внешности, – с сомнением в голосе произнес Володя. – А вы как думаете?
– Думаю, что она может оказаться красавицей.
– Да? Тогда в принципе можно было бы…
– Хорошо. Девушка повзрослела, и ей уже сорок три.
– Сорок три? – нервно воскликнул свидетель. – Ну вы даете! Нет-нет, ни за какие коврижки. Что же тогда получается, мне двадцать девять, а она уже пятый десяток разменяла?
– Но вы забываете про чудеса пластической хирургии! – змеей-искусительницей подобралась к нему адвокатесса. – Она выглядит лет на… двадцать пять. Катается на «Бентли» и может себе позволить выходные где-нибудь на островах в океане…
Лицо свидетеля приняло страдальческое выражение.
– Ну, я не знаю. Конечно, сорок три звучит не так страшно, как пятьдесят. И если вы не будете дальше увеличивать ее возраст, я, пожалуй, согласен обдумать такой вариант. В конце концов…
– Я не буду увеличивать возраст, – с кроткой улыбкой пообещала Дубровская. – Ведь Инге Серебровой было именно сорок три года. Значит, не стоит называть ее старухой. Как, впрочем, не следует осуждать других за поступки, которые вы повторили бы и сами, сложись подобная ситуация в вашей жизни.
– Благодарю, адвокат, – нарушил наконец молчание судья. – Думаю, свидетель учтет ваши пожелания. Но я буду крайне вам признателен, если вы мне сообщите, какой смысл для рассмотрения нашего уголовного дела имела ваша небольшая словесная потасовка?
– Ваша честь! Свидетель испытывает к подсудимому неприязнь, что и сказывается на тех показаниях, которые он дает суду.
– Неприязнь? – воскликнул Владимир. – С чего бы мне испытывать к Димке неприязнь?
Дубровская достала из папки лист бумаги.
– У меня в руках расписание тренерской нагрузки на тот период, когда в спортивном клубе еще работал подсудимый. Нетрудно заметить, что львиную долю индивидуальных занятий проводил именно он. Клиенты предпочитали тренироваться под его руководством. Разумеется, такое положение не могло понравиться свидетелю. Он ведь терял в заработке! И это помимо неудовлетворенных личных амбиций…
Владимир хмыкнул.
– Я вам уже говорил, как Димка заманивал дамочек на тренировки. Конечно, мне было за ним не угнаться, ведь я за честные отношения!
Дубровская равнодушно пожала плечами:
– Ознакомьтесь с расписанием. Пятьдесят процентов клиентов Дмитрия – мужчины. Надеюсь, вы не станете утверждать, что у него еще и нетрадиционная сексуальная ориентация?
Атлет недовольно молчал…
Глава 11
– Гляди-ка, друг! – суетился возле Дмитрия Потапов. – Гляди, что мне принесли!
Проделав замысловатые пассы руками – примерно такие, какие обычно делает фокусник, – он развернул хлопчатобумажное полотенце. Оттуда пахнуло чем-то невероятно домашним и вкусным.
– Пироги! – оповестил Потапов с такой радостью, словно перед ним сейчас лежала не сдоба, а постановление судьи об освобождении из-под стражи. – Один с картошкой, другой с рыбой и рисом. Вкусные, обалдеть! Представляешь, их еще горячими принесли.
Серебров усмехнулся:
– Поздравляю! Кто же тебе такую передачу принес?
У сокамерника сделался озадаченный вид.
– Сказали, женщина. Мать, наверное. Да какая разница! Бери, лопай. Любишь ты вопросы задавать!
Дмитрий пожал плечами. Конечно, отказываться от угощения он не стал. Заключенных нечасто баловали домашними разносолами. Если сказать откровенно, то никаких пирогов и ватрушек в передачах не допускали. Существовал официально утвержденный перечень продуктов, который каждый родственник заключенного знал назубок. Холодильника в камере не было, поэтому скоропортящиеся продукты были запрещены. Но, как известно, для невозможного нужно всего лишь больше денег. Если в камеру принесли пироги, да еще и поторопились передать их горячими, значит, чья-то заботливая рука вручила работнику изолятора приятное количество хрустящих купюр. Только вот мать Потапова вряд ли способна на такие траты. Она была простая деревенская женщина. Приехав раз в месяц на свидание к сыну, отстаивала гигантскую очередь и передавала традиционные лук, сало, дешевые сигареты, да и отбывала восвояси. Но Потапов сейчас меньше всего был расположен разгадывать ребусы и просто уплетал за обе щеки пироги, довольно жмурясь.
– Вкуснотища какая! Сейчас бы еще шкалик водочки, ух!
Дмитрий жевал медленно, задумчиво, словно вспоминал вкус тех блюд, которые готовили на кухне Инги: запеченный бараний бок, рождественская утка с яблоками, аппетитные расстегаи…
Он повел носом и почувствовал запах жженой бумаги. Это означало, что кто-то из соседей по камере сел справлять нужду. У них здесь была договоренность: для того чтобы избежать естественных запахов, во время процесса надобно курить. А когда приспичивало некурящему, он должен жечь бумагу. Понятно, коли обедал сам Михась или некоторые приблатненные узники, действовало другое правило: нужду требовалось терпеть во что бы то ни стало.
– Ну и как твой адвокат? – спросил Потапов, терзая пирог.
– Старается, – коротко ответил Дмитрий, полагая, что исчерпывающе ответил на вопрос.
На самом деле, что он мог сказать? Процесс только начался, и перспективы были еще более туманными, чем далекий Альбион. Свидетели обвинения упорно воссоздавали картину домашнего ада, в котором варились супруги Серебровы. Понятно, что умница Инга в их глазах была лишь жертвой поздней, внезапно вспыхнувшей страсти. Ее жалели, ей сочувствовали, ее оправдывали – мол, любовь зла! А когда речь касалась его, то тут эмоции менялись на диаметрально противоположные. Приспособленец, любитель легкой наживы, бездельник и негодяй – полный пакет комплиментов. Конечно, положа руку на сердце, свидетели не во всем не правы. Но они не учитывали одного: Инга – тоже была не подарок! Если бы они только знали, как несладко ему, Дмитрию, приходилось, то наверняка проявили бы к нему хоть малую толику сострадания. Ведь тогда, когда все только начиналось, он не думал о плохом финале, а надеялся на то, что у них с Ингой все получится. До счастья было рукой подать. Но его везение оказалось таким же призрачным и ненадежным, как пузыри в джакузи…
Проблемы начались сразу после того, как они вернулись из свадебного путешествия.
– Я не хочу, чтобы ты продолжал работать, – категорично заявила Инга. – Конечно, я не прошу тебя сидеть взаперти дома. Но человек, носящий фамилию Серебров, никогда не будет массировать чужие пятки и подносить полотенца. Ты можешь выбрать что угодно: бизнес, искусство, науку.
Дмитрий опешил. Какое искусство, какая наука? Инга что, совсем ополоумела? Неужели она забыла о том, что ее новый муж едва окончил среднюю школу? В аттестате были сплошные тройки. Причем Дмитрий отлично знал, что, если бы не великодушие некоторых учителей, его пребывание в средней школе могло и затянуться. А теперь из него, кажется, пытаются сделать химика-самоучку, ставящего эксперименты в домашней лаборатории, или музыканта, набирающего хитовую мелодию одним пальцем. Нет, определенно, Инга сошла с ума. Если разобраться, то он и делать-то ничего не умел. Писал с ошибками, в пении не преуспел тоже, поскольку пресловутый медведь отдавил ему сразу оба уха. Конечно, он мог бы поднять какой-нибудь тяжелый шкаф и перенести его на другое место, но он подозревал, что помощь подобного рода в хозяйстве Инги востребована будет не скоро.
– Могу я вернуться в свой клуб? – спросил он супругу с малой долей надежды.
– Разумеется, дорогой. Но только на пост директора, – посмотрела она на него с улыбкой. – Ну, довольно, не хмурься. Ты можешь стать клиентом, но я бы на твоем месте выбрала другой клуб. Боюсь, что в этом ты будешь чувствовать себя неуютно…
Что она имела в виду, Дмитрий понял позже, когда приехал в свой клуб. Припарковав новенький автомобиль на стоянке для посетителей, он привычно легко поднялся по ступеням. Улыбка девушки-администратора показалась ему натянутой. Дальше – больше. Тренеры делали вид, что не замечают его. Даже напарник, человек-гора Владимир, вдруг ослеп на оба глаза. Он с преувеличенным усердием гонял на беговой дорожке клиентку, а в его сторону старался не смотреть. Аналитические способности у Дмитрия были развиты плохо, поэтому реакция бывших коллег была ему непонятна.
– Мне нужен индивидуальный тренер, – сделал он последнюю попытку.
Его голос услышали все клиенты в зале, но вот персонал отреагировал слабо.
– Записаться на тренировки можно у администратора, – бросил кто-то с ехидцей в голосе.
Дмитрий смирился. Он часок позанимался на тренажерах, сходил поплавать в бассейн. Потом не удержался и отправился в спортивный бар, где частенько проводили свободное время тренеры. Вот и сегодня за крайним столиком у окна собралось несколько человек. При появлении Дмитрия они уткнулись носами в свои коктейли.
– Здорово, ребята! – сказал он, подсаживаясь к ним.
– Вообще-то администрация не приветствует совместные посиделки между персоналом и клиентами, – сказал вдруг кто-то.
– Да бросьте, ребята! – изумился Дмитрий. – Если я ваш клиент, то очень условно. Неужели вы забыли, как весело мы иногда…
– Клиент не бывает условным, – усмехнулась хорошенькая брюнетка, тренер по йоге. – Тем более с такой фамилией!
– Да, кстати, – подтвердил Володя, морща лоб. – Чего-то я не припомню тренера с фамилией Серебров!
– Кончай придуриваться, – миролюбиво откликнулся Дмитрий. – Я вам фотки с круиза принес. Вот, глядите.
Он выложил на стол пачку цветных снимков. Фотографии и в самом деле были потрясающими. Дмитрий на фоне белоснежного лайнера. Дмитрий в бассейне. Он же на капитанском мостике. Песчаные пляжи, колоритные мулатки, ночные дискотеки…
– А где же молодая? – вдруг спросил кто-то.
– Что? – не понял Дмитрий.
– Ну, ты же отдыхал с молодой женой? Путешествие свадебным же было, если мы правильно поняли.
Действительно, из целой пачки снимков не нашлось и одного, где бы они с женой были запечатлены вместе. Ну или хотя бы одна Инга. Разумеется, дома такие кадры имелись. Но, отбирая фотографии для того, чтобы блеснуть перед недавними коллегами, Дмитрий интуитивно отложил в сторону все то, что не касалось его лично. Может, Инга не смотрелась столь выигрышно на фоне синего неба и белесого песка, как те шоколадные девочки с тонкими щиколотками и крутыми бедрами? А может, их совместные снимки напоминали не рекламный проспект, а скорее всего унылую школьную стенгазету: «Мы с тетей на море»? Но как ни объясняй, вышло неудобно, конечно. Похоже, коллеги восприняли его промах как-то по-своему, потому что многозначительно улыбались друг другу, передавая по кругу фотографии. Дмитрий поспешил реабилитироваться.
– Бросьте, у нас с Ингой все нормально.
– Что-то не слышно энтузиазма в голосе, – с усмешкой отметила инструктор по йоге. – Кстати, а где сейчас твоя жена? Нежится в постели?
– Да что ты! Она на работе с утра пораньше, – выпалил Дмитрий и почти сразу понял, что допустил очередную промашку, потому что ребята обменялись понимающими взглядами и странными, на его взгляд, репликами:
– Ясно. Деньги, значит, зарабатывает, пока ты здесь…
– Конечно. А ты видел его новую тачку?
– Нет, я пока заметил его новые плавательные трусы от Версаче. Представляешь, сколько они стоят?
Дмитрий почувствовал, как в нем закипает раздражение. Зачем он пришел сюда? С кем он вообще разговаривает? Во время медового месяца ему довелось общаться с интереснейшими людьми, у которых были деньги, связи, громкие имена. Да у любого из этих сопляков дыхание сперло бы от возможности поглядеть на них из-за приоткрытой двери кухни, а он сидел с ними за одним столом, пил дорогое вино и мог говорить с ними, о чем угодно.
Вот именно – мог. Тут Дмитрий слегка кривил душой. Честно говоря, он сидел с натянутой улыбкой, позволяя Инге вести беседу. У нее-то получалось превосходно. Но, впрочем, какое это имело значение? Люди приняли его в свой круг, были по отношению к нему предельно корректны. И никто из них не сказал ничего подобного тому, что ему пришлось только что услышать от бывших коллег. Нет, определенно, служащие спортклуба, жалкие тренеры, позволяли себе слишком много.
– Баста! – решительно заявил он, собирая со стола снимки. – Некогда мне тут с вами рассиживаться. Через час у меня деловая встреча. Я начинаю свой бизнес.
– Опа! – удивился Владимир. – И какой же?
– Коммерческая тайна, старик, – снисходительно обронил Дмитрий, хлопая напарника по плечу. – Возможны происки конкурентов, поэтому я пока помолчу.
Разумеется, он блефовал. Никакого бизнеса и никакой деловой встречи не было и в проекте. Но слишком уж ему хотелось взять реванш. И хоть на минуту, но взял. Чего стоили только их вытянувшиеся лица!
– А деньги на раскрутку бизнеса дает, конечно же, Инга? – попыталась вернуть диалог в прежнее русло вредная инструкторша по йоге, но Дмитрий был уже внутренне готов к отпору.
– Инга помогла мне со стартовым капиталом, но, по моим расчетам, я верну ей деньги уже к концу года. А дальше, если все пойдет, как задумано, она оставит работу. Главой нашей семьи буду только я на том простом основании, что я – мужчина. Жена пусть занимается маникюром и прочими бабскими штучками.
– А ты не боишься, что твоя жар-птица зачахнет в золотой клетке? – еле скрывая досаду, поинтересовался напарник. – Она ж у тебя бабушка в возрасте, возьмет да и отбросит коньки от скуки. Что станется тогда с твоим бизнесом?
– Все мы под богом ходим, но если такое и случится, то голодная смерть мне точно не грозит, – с довольной улыбкой на лице произнес Дмитрий. – Я стану единственным наследником огромного состояния и смогу отстегивать тебе иногда пару тысяч на бедность. Как ты предпочитаешь: деньгами или продуктами питания?
Владимир даже хрустнул зубами от злости.
– Всего доброго, – откланялся Дмитрий. – Не смею отвлекать вас от потных клиентов. Читайте обо мне в газетах.
Он эффектной походкой вышел из зала, спиной ощущая флюиды ненависти от своих бывших коллег. Но это его уже мало заботило. Серебров и подумать тогда не мог, что та шальная фраза про газеты станет пророческой. Только напишут о нем в криминальной хронике…