— Случалось и такое, — хмыкнул Кендалл.
— И часто?
— Не очень, — признался Кендалл. — Но ты, если уж на то пошло, не бета, чтобы с тобой знакомиться. Ты — мой супруг.
Эйдан почувствовал, что разговор уходит немного не в том направлении, и сказал:
— Говорят, что во время течки это проходит легче. Давай договоримся: ты пока оставляешь меня в покое, а я, когда наступит течка, не буду тебе сопротивляться.
Кендалл опешил от такой наглости:
— Что? Не будешь сопротивляться? Да ты во время течки сам прибежишь!
— Нет, не прибегу, — покачал головой Эйдан. — Течки у меня спокойные. Мне даже подавляющих препаратов не давали. Можешь посмотреть в моей карте, там ведь всё есть, да?
— Есть, — сказал Кендалл и достал из кармана телефон. — Сейчас и посмотрю.
Он зашёл на страничку с данными своего супруга: там были указаны все препараты, когда-либо принимавшиеся Лоренсом. Сначала шли прививки, потом кое-какие лекарства: жаропонижающие, микстуры от кашля. Несколько неизвестных ему наименований Кендалл проверил, но не обнаружил ничего подозрительнее обезболивающих, которые используются при лечении зубов, и сыворотки против укуса змеи.
— А это ещё что за стимуляторы репродуктивных функций? — спросил Кендалл. — Тебе их давали в марте, апреле и мае.
— Мне не объясняли, — с самым невинным видом сказал Эйдан, хотя сам, конечно же, вспомнил о подслушанном разговоре врачей и заранее подумал, что ответить. — Может, это всем дают, чтобы после распределения сразу беременели?
— Больно умный, — огрызнулся Кендалл. — Я подумаю над твоим предложением.
— Я его ещё не сделал, — заявил Эйдан. — Я позволю тебе всё, что хочешь, если ты кое-что мне обещаешь.
— Ты в своём уме? — фыркнул Кендалл. — Ты мой, я тебя купил, я и так могу делать с тобой что захочу.
— Почему тогда не делаешь?
Кендалл ничего не ответил, только пристально посмотрел, и Эйдан решился перейти к самому сложному:
— Я буду с тобой спать, если ты вытащишь из тюрьмы моего отца.
— Что? Отца? Из тюрьмы?!
— У тебя полно денег, заплатишь за него штраф, — пояснил Эйдан. Как ни старался он говорить уверенно, голос дрогнул на этой фразе.
— Штраф? — нахмурился Кендалл. — За что? И откуда ты вообще знаешь про своего отца? Помнишь имя?
— Штраф за укрывательство омеги. И я помню его имя.
— Он тебя укрывал?
— Да. Очень долго, меня нашли только в этом марте, — Эйдан опустил глаза. — Мне сказали молчать об этом, иначе ты вернёшь меня в центр. А там меня… наверное, меня просто убьют.
Кендалл приложил руку ко лбу, тяжко выдохнул, развернулся и сделал пару кругов по комнате, ничего не говоря. Эйдан напряженно следил за ним, понимая, что сейчас решается его судьба.
— И почему ты тогда рассказал? — вдруг спросил Кендалл, даже не повернувшись к Эйдану.
— Я подумал… подумал, что с тобой я могу договориться, а с ними нет. Ты можешь мне помочь, а они никогда не станут этого делать, — скороговоркой выпалил Эйдан.
— Ты хоть представляешь, какого размера будет штраф? — вздохнул Кендалл, который уже не знал, то ли ему злиться на омегу, то ли смеяться. — Они потребуют всю упущенную выгоду, то есть два или три года пользования омегой. Ты слишком дорого мне обойдёшься, Лоренс. Так что извини…
— Тогда и ты извини, — сквозь зубы проговорил Эйдан.
— Не боишься, что я тебя верну?
— Чтобы все узнали, что ты с омегой справиться не можешь?
— Ты не самый обычный омега, согласись.
— Кого это волнует? Над тобой всё равно будут смеяться, и о Сенате можешь тогда даже не мечтать.
Кендалл подошёл вплотную к Эйдану и пообещал:
— Однажды ты меня доведёшь, и я с тобой всё-таки… справлюсь.
От угрожающего и хищного взгляда альфы Эйдана бросило сначала в жар, а потом в холод. Он подавил желание отступить назад.
— Наверное, — хрипло ответил он. — Может, я даже забеременею. Но ребёнка твоего я вынашивать не стану. Сделаю что-нибудь.
В первую секунду Кендалл даже не понял, на что омега намекает.
— Думаешь, я поверю? Ты не посмеешь…
Эйдан посмотрел ему в глаза и твёрдо сказал:
— Вот увидишь. Я не какой-нибудь слюнявый омежка, который только и мечтает родить ребёнка. Я о родах даже думать не могу без отвращения! Но я, так и быть, соглашусь на это, если ты поможешь моему отцу.
Кендалл разглядывал его так, словно не мог поверить в то, что только услышал.
— Знаешь, — сказал он на удивление спокойным тоном, — ты бы мне даже понравился, не будь ты омегой и моим супругом.
***
Джейми не стал стучаться в дверь кабинета Кендалла — секретарь сказал, что брат его ждёт. Тот и правда сразу оторвался от ноутбука, как только Джейми вошёл:
— Ну, что выяснил?
— Ньюман созвонился с адвокатом и говорит, всё не так страшно. У этого Стивенса хватило ума сказать, что он понятия не имел, что сынуля — омега. Они там сейчас собирают доказательства того, что он знал, но… хм… это непросто. Эйдана, то есть Лоренса, чуть ни все альфы в городе видели, и никто ничего не чуял. И врач при рождении его официально признал бетой.
Кендалл раздражённо потёр переносицу:
— У нас проблемы с поставками пластиков, контракт с канадцами застрял на согласовании в министерстве, через два часа встреча с избирателями, а теперь ещё и это, — Кендалл поднял уставшие глаза на брата. — Можешь разобраться без меня? Только скажи потом, во сколько нам обойдётся спасение Стивенса, а там я решу…
Джейми пару секунд подумал:
— Это обойдётся в стоимость перелёта Ньюмана до Финикса и обратно плюс кое-какие накладные расходы. Если у Стивенса появится хороший адвокат, прокурор не захочет тащить такое сомнительное дело в суд и ввязываться в долгие разбирательства. Выпишут ему штраф за то, что омега ходил в обычной одежде и с открытым лицом, это около тысячи долларов.
— Так просто?
— Конечно. Я думаю, всё так затянулось только потому, что Стивенс сам хочет довести дело до суда.
— Зачем?
— Как зачем? На суд придётся вызывать Эйдана, то есть Лоренса. Он же не знает, что с ним, вот и надеется, что в зале суда встретится.
Кендалл только покачал головой:
— Вот ведь семейка подобралась, а?
— А ещё про бет говорят, что они хитрые, — усмехнулся Джейми. — Эти двое не хуже. Мне даже начинает нравиться этот твой Эйдан. Тьфу, Лоренс!.. Слушай, тебе не кажется, что он совсем не похож на Лоренса?
— Да мне плевать, — устало бросил Кендалл. — Просто вытащи его папашу из тюряги.
— А что ты вдруг решил этим заняться? У вас с Эйданом такая страсть, что ты на всё ради него готов?
— Да, страсть, — недовольно рявкнул Кендалл. — Весь исцарапанный хожу. Хочешь, покажу?
Джейми даже шаг назад сделал:
— Нет, не очень. Эти ваши любовные игры… Правду говорят: как животные, — и добавил: — Извини.
Когда Джейми вышел, в открытую дверь тут же проскользнул секретарь-бета.
— Звонили из «Фонда Кендалла». К ним пришли фотографии на ваше имя, но там какая-то запутанная история, поэтому я решил уточнить, пересылать их сюда или сказать, чтоб уничтожили.
— Что за фотографии? — нахмурился Кендалл, которому и без них хватало забот.
— Какие-то клетки. От доктора Платта.
Кендалл тряхнул головой:
— Что за ерунда?! Давай всё с начала.
— В фонд пришла заявка на соискание премии, но там не было сопроводительных документов и материалы совсем не про то. В конверте лежала визитка доктора Фредерика Платта, того самого, с вакциной… На визитке было написано, что это для вас.
Кендалл потёр лоб. Он никогда не встречался с доктором Платтом и лишь примерно представлял, над чем он работал, и то потому только, что последние полгода нельзя было посмотреть выпуск новостей или зайти на информационный сайт, чтобы не наткнуться на сообщения о скором появлении лекарства от болезни Гранта.
— Какой-то розыгрыш, — пожал плечами Кендалл. — Платт застрелился месяца три назад.
— Я об этом подумал и уточнил даты, — сказал секретарь. — Письмо было отправлено за два дня до самоубийства.
— И почему оно пришло только сейчас?
— Заявок на премию поступает несколько десятков в месяц. В основном бред, но ребята в фонде обязаны изучить каждую. Срок рассмотрения — двести дней, так что они ещё быстро до этого письма добрались.
— Хорошо, — махнул рукой Кендалл. — Пусть пришлют с курьером.
Ему некогда было об этом думать, но от странной новости в душе поселилось смутное беспокойство, предчувствие чего-то недоброго.
07
…почему тебя так пугает спящая змея перед глазами,
когда ты не видишь змей в собственном сердце?
Истинно говорю тебе, в каждой капле крови твоей
полчища змей неисчислимые, и так же у каждого из детей земли.
Дж. А. ГарднерКендалл выложил на стол перед Джейми распечатанные кадры с карты памяти, которую получил от доктора Платта. Не все кадры, конечно, — на карте их были сотни. Сотни непонятно что обозначавших фотографий.
— И это всё? — спросил Джейми. — Может, какие-то пояснения?
— Ничего. Платт отправил письмо в тот день, когда его отстранили от работы. Возможно, это было единственное, что он успевал сделать.
— И что это такое? — Джейми в недоумении разглядывал кадры, на которых повторялись одни и те же «действующие лица»: скрученные нити желтоватого оттенка и колючие шарики разных цветов на фоне больших округлых форм. Он точно видел эти длинные витые штуки раньше: — Это SA-фактор?
Каждый школьник, если он был бетой или альфой, знал, что вирус Гранта мог несколько дней жить в организме, не причиняя особого вреда, но размножался только внутри некоторых клеток крови. Оболочка клетки была для него непроницаема — если только на её поверхности не было SA-фактора, который делал мембрану уязвимой.
— Да, это он. Я сам поискал информацию, про болезнь Гранта её полно, осторожно кое-кого расспросил, но понятнее не стало. Если бы я мог им сказать, что это связано с разработкой вакцины, может, кто-то бы и догадался, что Платт имел в виду. Но говорить об этом слишком опасно, учитывая, что я не верю, что он сам застрелился.
— А ты уверен, что хочешь знать правду? — Джейми посмотрел брату прямо в глаза.
— Это шанс. Если выяснится, что правительство что-то скрывает, например, информацию о вакцине или болезни Гранта, то консерваторы провалят выборы. Это больная тема, и реакция будет острой.
— За это готовы убивать.
— Я осторожен, — заявил Кендалл. — Не рассказываю даже своим.
— Кендалл, и что ты можешь выяснить сам? Ты не врач и тем более не вирусолог.
— Кое-что уже выяснил. Мне рассказали, как расшифровывать метки, которые проставляет электронный микроскоп, и я теперь знаю, что это за кадры. Примерно, конечно. Вот это номер подопытного, у которого брали кровь, а вот это — время от начала эксперимента в часах. На каждого подопытного есть серия кадров, хотя у некоторых даже по две. Кадры делались через приблизительно равное количество времени. Первый кадр у всех одинаковый: вирус Гранта — шарик с иголками вроде репейника — прицепляется к клетке, вот к этой большой штуке. Последний тоже почти у всех одинаковый: все клетки в кадре захвачены вирусом.
— Замечательно, — хмыкнул Джейми. — И что в этом необычного?
— В некоторых образцах вирус проникает внутрь клеток и начинает размножаться практически сразу после первого кадра, а в некоторых гораздо позднее. Бывает, что все клетки оказываются поражены только через две тысячи часов. То есть между первым и последним кадром — десятки промежуточных.
— Две тысячи часов — это сколько? — озадаченно спросил Джейми.
— Около восьмидесяти дней.
— И от чего это зависит — захватит вирус клетки сразу или нет?
Кендалл пожал плечами.
— В этом-то всё и дело. Я понял, что это за процесс, но не знаю главного — причины. Платт наверняка её знал.
— И что это за процесс?
— Ты же умненький бета, догадайся, — усмехнулся Кендалл, подтягивая листы со снимками к себе и укладывая в папку.
Джейми пару секунд размышлял, а потом произнёс:
— Ансель Кендалл, да?
— Именно так.
Произошедшее с Анселем было не самой приятной главой в истории Кендаллов: ему не повезло стать супругом тогдашнего главы семьи в год, когда началась эпидемия болезни Гранта. Анселю было двадцать два, а его мужу-альфе за пятьдесят. У Кендалла уже было трое детей от первого брака, но только встретившись с Анселем он узнал, что значит обрести истинную пару, — после чего развёлся с первым супругом, с которым у него не было уз. Когда омеги начали умирать по всей стране десятками тысяч, Кендалл решил отправить Анселя за границу, несмотря на то, что шла война. Но на тот момент уже ни одно государство не принимало омег из Соединённых Штатов. Не помогали ни связи, ни деньги — слишком силён был страх перед неизвестным вирусом. Тогда Анселя отправили в какое-то уединённое поместье. В доме были запасы еды и всё необходимое для жизни, а контакты с остальным миром сводились лишь к телефонным разговорам. Даже сам Кендалл не приезжал, боясь занести вирус. Тем не менее, через два месяца Ансель умер от внезапно развившейся болезни Гранта. Его муж на следующий день принял смертельную дозу снотворного — не смог жить без своей пары. Самоубийство Кендалла имело разрушительные последствия для всей семьи. Его промышленная империя осталась без руководителя: старшему сыну едва исполнилось двадцать, и он только начинал вникать в сложности семейного бизнеса, а надёжных управляющих не было. И всё это при том, что два завода нужно было переоборудовать для выполнения военных заказов, а рабочей силы катастрофически не хватало: многие альфы и даже беты были призваны в армию, а омеги или находились в карантинных центрах, или где-то прятались. Кендаллы потеряли военные заказы и с ними огромную часть своего состояния, а то самоубийство до сих пор считалось примером недопустимых для главы семьи слабости и безответственности.
Смерть Анселя была как раз тем случаем, когда вирус, долго оставаясь в организме незамеченным, вдруг активизировался. Видимо, Платт сумел понять, что запускало этот механизм, но Кендалл, сколько ни ломал голову, не мог сообразить, почему из-за этой информации стоило убивать учёного и кому она могла показаться опасной.
— Это лишь твоя интерпретация, — задумчиво сказал Джейми. — У тебя несколько сотен снимков, ты разложил их по такому принципу, кто-то другой разложил бы по-другому. Это как пасьянс.
— Какие вы, беты, нудные, — рассмеялся Кендалл. — Ты разве не чувствуешь азарта, а?! Узнать, в чём там дело, докопаться… Нет?
— Нет, — ответил Джейми. — Я хочу жить долго и счастливо. К тому же, ты всё равно в тупике.
— Не совсем. У меня есть ещё одна ниточка. Файлы были разложены в три папки, «Группа А», «Группа В» и «Группа др. Марстона».
— Знакомая фамилия…
— Я проверил. Всего в Штатах три доктора с такой фамилией, наш — тот, который работал в Вирджинском медицинском центре в тот же период, что и Платт, но его специализация не имеет никакого отношения к болезни Гранта, и вот это очень подозрительно. Он анадеолог.
— А, вот почему я помню его. Ты консультировался у него насчёт разрыва уз?
— Я хотел, но он отказался сотрудничать. Сказал, что поддерживает официальную политику: узы — болезнь, которую нужно лечить, и он ничем мне помочь не может.
— Думаешь, поможет сейчас?
— Попробовать стоит. Я не буду рассказывать ему о снимках, конечно. Подумаю, как повести разговор.
Джейми покачал головой, молчаливо осудив Кендалла — одним красноречивым взглядом, а потом посмотрел на часы:
— Что-то мы засиделись. Мне уже пора.
— Ты не домой?
— Нет, и ночую не дома, так что не теряй.
— Всё понятно, — хмыкнул Кендалл, но после паузы всё же спросил: — Альфа?
— Да. И это серьёзно, — Джейми поднялся из кресла и направился к дверям.
— Извини, но… он уже был женат? — спросил Кендалл.
— Нет, не был, — твёрдо ответил Джейми, уже этой фразой давая понять, что готов к любым возражениям и от своего не отступится.