Однажды позвонил мне и сказал взволнованным голосом: «Слушай, ты сейчас никуда не выходи из дома. Приедет жена Эдика, она выведет тебя из квартиры». — «А что случилось?» — спросила я. «Потом объясню». Потом я узнала, что враги, конкуренты Игоря, узнали наш домашний адрес и устроили засаду возле подъезда. Приехала Лена, жена Эдика, привезла мне парик, старомодный плащ, одела меня, и мы вышли с ней из подъезда. Я увидела, что недалеко стояло несколько иномарок с ребятами. Это были бандиты, враги Игоря. Вероятно, они хотели с ним рассчитаться. Мы приехали в гостиницу, по-моему, «Аэростар», недалеко от ЦСКА, сняли номер «люкс» и жили там несколько недель. Потом переехали в Подмосковье, в коттедж к одному коммерсанту, несколько недель жили там. Очень красивое место — сосновый бор, большой участок земли, каменный коттедж со всеми удобствами. Единственное только — вода плохо шла, не было такого напора, как в Москве. Игорь приезжал почти каждый вечер. Иногда вместе с друзьями. Они ужинали у нас, разговаривали о делах. Как-то вечером Игорь сказал мне за ужином: «Я должен уехать на три дня. Если что — зеленая сумка лежит в кладовке». — «Что за сумка? Что мне с ней делать?» — «Ничего. Возьми с собой в Москву». — «А что с тобой может случиться?» — «Профессия такая, опасная… Но, думаю, все будет нормально. Это я так, на всякий случай…»
Игорь уехал. Мне было очень интересно, что же лежит в этой зеленой сумке. Не стала я дожидаться конца трех дней, в первый же вечер открыла сумку. А там — полная сумка долларов, пачками, видимо, по десять тысяч в каждой упаковке. Я насчитала почти миллион. Мне даже как-то не по себе стало! А наверху — граната… Закрыла я «молнию», задвинула сумку на место, села и впервые в жизни закурила… Чуть не задохнулась, потушила сигарету…
Через три дня приехал Игорь, веселый и довольный. Сказал, что решил очень важную проблему. «Ну что, — решил он, — теперь можно и в Москву вернуться, в нашу квартиру». Потом я узнала, что убрали лидера конкурирующей бригады… Вернулись мы в Строгино, стали жить по-прежнему. Вскоре — новая проблема…
Неожиданно дверь кабинета открылась, заглянула женщина в форме старшего лейтенанта внутренних войск. Она вошла, поздоровалась и обратилась ко мне:
— Тут к вашей подопечной следователи пришли. Хотят поговорить с ней.
— Ну вот, — сказал я, — я ведь ее адвокат и должен присутствовать при их разговорах.
— Это уже ваши вопросы, — сказала старший лейтенант. — Вы разбирайтесь между собой. А я должна ее забрать.
— Нет, нет, — запротестовал я. — Я не могу ее вам отдать. Любой разговор, любой допрос следователя обвиняемой должен происходит только в присутствии адвоката. Таков порядок.
Женщина немного подумала.
— Хорошо, сейчас я пойду и скажу им об этом.
— Иначе, — крикнул я ей вслед, — я просто не отдам ее вам.
Женщина улыбнулась наглости моего высказывания.
— Интересно, кто это может быть? — спросил я Кристину.
— Вы же слышали — следователь…
— Нет, она сказала — следователи, — подчеркнул я. — Может быть, что-то случилось?
Кристина пожала плечами.
Мне было все это очень любопытно. Я приоткрыл дверь и увидел — старший лейтенант стояла в конце коридора и беседовала с двумя незнакомыми мужчинами в гражданском. Это не оперативники были и не наш следователь.
После этого разговор наш дальше не пошел. Было уже не до того. Я стал нервничать, сам стал ходить из угла в угол следственного кабинета. Однако никто к нам не заходил. Я снова открыл дверь и выглянул в коридор. На сей раз там никого уже не было.
— Ну что, — сказал я Кристине, — давай заканчивать?
На прощание я строго-настрого приказал ей ни с кем не вести никаких разговоров без моего участия.
— Просто отказывайся говорить — и все. Настаивай, что разговаривать о чем-либо будешь только в присутствии своего адвоката.
Она кивнула головой.
— Завтра я обязательно навещу тебя, — сказал я на прощание.
На этом мы расстались.
Когда я получал уже документы, поинтересовался, кто же приходил к Кристине. Старший лейтенант сказала:
— Да так, из одной конторы люди были…
— Конторы? — переспросил я.
— Да, — ответила она.
«Все ясно, наверное, ФСБ…»
На следующий день, несмотря на то что мне надо было ехать в суд для ознакомления с делом, которое должно слушаться в ближайшее время и где я должен был выступать как защитник одного фигуранта, я с утра поехал в Текстильщики. Почти бегом поднялся на второй этаж, взял требование, стал заполнять. Наконец передал листок дежурному.
Та неспеша взяла требование, стала просматривать карточки, потом вытащила и написала сверху «карцер».
— Как карцер? — спросил я.
Дежурная только пожала плечами.
— Я ничего не знаю. Числится она там.
— Как же это, если еще вчера она была в камере?
— Все может случиться, — сказала дежурная. — У нее сами узнаете.
Вскоре привели Кристину. Она выглядела нормально, только заметно было, будто невыспавшаяся, волосы немного растрепанные. Ясное дело, из карцера…
— Кристина, что случилось? — почти с порога спросил я. — Как ты оказалась в карцере?
Она спокойно подошла к скамейке, села к столу:
— В общем-то, пустяк…
— Ничего себе пустяк! Ты в карцере, в таких ужасных условиях… А ну, рассказывай, что случилось!
Посмотрев на меня и немного смутившись, она сказала:
— Вчера вечером… Вы ящик смотрели?
— Какой ящик?
— Телевизор.
— Нет, вчера не смотрел, занят был.
— Короче, показывали вчера какой-то фильм, про любовь, эротический, вечерний сеанс. Мы всей хатой смотрели. Не знаю, что произошло, но вдруг ко мне стала приставать одна «ковырялка».
— Какая «ковырялка»? — не понял я.
— Ну, женщина одна… Стала меня ощупывать, ласкать… Я вежливо говорю ей: я не по этой части. А она еще больше напирает, облизывает меня своими противными губами. Я и сбросила ее на пол. А та драться лезет. Начала я с ней драться, потом еще какие-то «мочалки» подошли…
— Ты, смотрю, хорошо тюремный сленг освоила, — улыбнулся я.
— Короче, мы подрались.
Я еле сдерживался, чтоб не рассмеяться. Перед моими глазами стояла картина — Кристина, не знаю, в чем они спят, в ночных рубашках или спортивных костюмах, ведет активную защиту своей девичьей чести от женщин…
— И что в итоге?
— В итоге меня в карцер. А их — в больничку…
— Кого?
— Ну, ту «ковырялку», которая ко мне лезла, — улыбнулась Кристина.
— Молодец, герой! А как в карцере?
— Ужасно! — ответила Кристина. — Темно, горит тусклая лампочка, окна нет, вода на полу… Я вас очень прошу, просто умоляю — пожалуйста, попытайтесь вытащить меня из карцера! Я не смогу там десять суток находиться.
— Десять суток? — удивился я.
— Да. А прошли только сутки. Я уже не могу больше!
Конечно, мне было ее очень жаль. Я тут же бросился к начальнику следственного изолятора, вернее, к заместителю начальника по режиму. Заместителем по режиму была женщина в звании подполковника. Не помню уже, какие доводы я стал ей приводить, но уговорил ее.
— Ладно, — сказала она, — выпустим мы вашу пассию.
— Почему пассию? Это моя клиентка.
— Что-то никакой другой адвокат так о своих клиентках не беспокоится, — улыбнулась подполковник, — а вы прибежали на первые сутки.
— Жалко человека, первый раз ведь, — стал объяснять я.
— Нет, я вас понимаю.
— Так когда вы ее освободите?
— Как это? Я должна ее освобождать?
— Нет, поднимете ее в камеру, наверх, — поправился я. — И, надеюсь, камера будет другая?
— Нет, она может вернуться в прежнюю камеру, проблем не будет, — ответила подполковник. — Сегодня же вечером или завтра утром. Посмотрим.
Вернувшись домой, я почти целый вечер думал, обманет меня подполковник или сдержит слово. Да нет, не должна…
На следующее утро я не мог поехать в изолятор, так как начался суд. До обеда сидел в городском суде, слушал дело, выступал, а сам только и думал о том, освободили из карцера Кристину или нет. Сразу же после окончания судебного заседания сел в машину и помчался в Текстильщики. Главное — успеть до шести часов, потому что позже подследственных не выдают. Попал я туда в половине шестого, быстро выписал документы, жду.
Наконец дверь открывается. Бог ты мой, что стряслось? Кристина передо мной или нет? Входит совсем другая девушка — в тонких брюках-стрейч, в туфлях на высоких шпильках, с какой-то невообразимой прической, в ушах клипсы, эффектная блузка… Я онемел от неожиданности.
— Вы что, не узнаете меня? — пошутила Кристина.
— Узнаю, узнаю, — сказал я. — Как ты преобразилась!
— Спасибо вам большое, что из карцера меня вытащили, — сказала Кристина.
— Ну, слава Богу! А когда вытащили?
— Вчера вечером. Потом одна тюремная начальница проводила со мной длительную беседу.
— А ты даже похорошела, — сказал я.
— Что же, надо везде стараться держать себя в форме, — ответила она.
— А как тебя камера встретила?
— Ой, да там все нормально! Могу сказать даже, что теперь я в авторитете.
— В каком плане?
— Та «ковырялка», которую я на больничку заслала, оказалась со стажем. У нее три ходки. А у второй, что ей помогала, — две судимости. Так что, поскольку я с ними разобралась по справедливости, камера меня уважает.
— А зачем тебе нужен этот авторитет?
— Знаете, — Кристина тяжело вздохнула, — в жизни все пригодится, в том числе и это. Так часто говорил Игорь… Кстати, вы мне так ничего и не сказали о нем. Давно с ним последний раз говорили?
— Игорь давно мне не звонил. Может, уехал куда? Или телефон не работает?
— Нет, его могли задержать, — сказала Кристина. — Или он лег на такое дно, откуда позвонить просто невозможно.
Я заметил, что взгляд ее был каким-то странным, направленным в одну точку. Видимо, думала о чем-то о своем.
Я еще несколько раз приходил к Кристине, пока не произошло новое событие.
Как-то, приехав в юридическую консультацию, я услышал:
— Вам прислали телефонограмму.
— Какую телефонограмму? — удивился я.
— Есть такая форма связи между следователем и адвокатом. Следователь звонит в юридическую консультацию и дает сообщение по телефону с подписью секретаря, который принял это сообщение, — извещение об адвокате на следственное действие. Так вот, следователь просит, чтобы вы к нему пришли в ближайшее время. Он вас хочет ознакомить с какими-то следственными действиями.
— Меня? А куда я должен прийти?
— В телефонограмме написано, что в следственный отдел, где он работает.
«Странно, — подумал я, — может, он не захотел сам в тюрьму ехать, а вызвал Кристину в следственный отдел?»
Я позвонил следователю в этот же день. Мы договорились о встрече на следующий день.
С утра я был у следователя. Он поздоровался со мной и протянул мне бумаги.
— Вот, — сказал он, — ознакомьтесь, пришли результаты баллистической экспертизы.
— И что говорит экспертиза?
— Да ничего, все чисто.
— Вот видите, — сказал я, — что у нас получается. Отпечатков пальцев на оружии не обнаружено, ствол чистый. Она в своих показаниях, которые мы собираемся вам давать, будет утверждать, что приобретала газовый пистолет, а не огнестрельный…
— Да ладно, — махнул рукой следователь, — не в этом дело. Я вообще могу выпустить ее в ближайшее время…
Я был ошарашен этим сообщением.
— Это как? Я бился, старался, собирал документы, пытался всячески ее освободить, а тут…
— Ситуация изменилась, — сказал следователь и поднял глаза к потолку.
«Так, — подумал я, — значит, и вас тоже слушают…»
— Понятно, — сказал я и стал медленно двигаться к двери. Видимо, следователь понял мой намек. Он достал из пачки сигарету и, не зажигая ее, вышел вместе со мной в коридор, как бы для того, чтобы покурить. Там он медленно подошел к окну, где стоял я.
— Ну что, — сказал следователь с гордостью в голосе, — у нас хорошая новость. Вообще-то для вас, может, и не очень хорошая… Но для нас — весьма. Мужа вашей подопечной задержали, арестовали.
— Как арестовали? Давно?
— В начале мая, в Голландии, по подозрению в убийстве. Правда, говорят, с убийством ничего не получается, но все равно в ближайшее время его депортируют в Россию. По крайней мере, голландцы нам обещали. Так что, как только его доставят в Россию, интерес к вашей подопечной иссякнет.
— Спасибо за хорошую новость, — сказал я. — Действительно, хорошая новость!
Следователь с удивлением взглянул на меня.
— По крайней мере, для моей подопечной. Ее же могут освободить.
— В принципе, мы не будем возражать, если вы подадите прошение об освобождении…
Я вышел из следственного отдела и помчался в Текстильщики. Правда, я не знал, хорошей ли будет эта новость для Кристины… Получалось, новость была одновременно и плохой, и хорошей, как двухцветный мячик. С чего мне начать?..
Вскоре я увидел Кристину. Я всматривался в ее лицо. Ее женская интуиция подсказывала, что что-то произошло. Она первая спросила меня:
— Не тяните. Что случилось? Его убили?
— Нет, никто его не убивал. Но у меня для тебя две новости — одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?
— Давайте плохую.
— Задержали Игоря.
— Где?
— В Голландии.
— Откуда вы знаете?
— Мне следователь сказал. Кстати, пришли результаты экспертизы. С оружием все чисто. И вторая новость, хорошая, — тебя выпустят, когда его доставят в Россию.
Кристина очень расстроилась. Она не была рада тому, что скоро ее выпустят. Молча пожала плечами:
— Собственно, я знала, что рано или поздно это случится…
— Что тебя выпустят?
— Нет, не это… Что его задержат. Просто не ожидала, что задержать его могли в Голландии. Специальная бригада туда, что ли, летала?
— Нет. Подробностей я не знаю, но задержала его голландская полиция.
— Наверное, по нашей наводке? — спросила Кристина.
— Не знаю. По-моему, по причастности к какому-то преступлению, — я скрыл от нее участие Игоря в убийстве. — Но пока доказать ничего не удалось. Говорят, будут депортировать.
— Когда?
— Это долгий процесс. Пока будут списываться, пока оформят соответствующие документы, пока перевезут — месяца через два. Может, и раньше…
В сентябре Игоря депортировали в Россию. Я узнал это от следователя. Он сам позвонил мне по телефону и сказал:
— Вот какая ситуация… Вашего клиента привезли.
— Почему моего клиента? — удивился я. — Это муж моей клиентки.
— Нет, вашего клиента. Он сразу в аэропорту, как только наши встретили его, заявил, что хочет, чтобы вы стали его адвокатом.
— А где он сейчас? Как его можно увидеть?
— Он сидит на Петрах.
— В изоляторе временного содержания на Петровке, 38? — уточнил я.
— Да, там. Вот вам телефон тех, кто с ним работает. А дело ведет городская прокуратура. Там дело крутое, и главное — крови очень много… В общем, не завидую я вам.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Мне бы хотелось уточнить насчет очной ставки в отношении оружия моей подзащитной…
— Да, да, — сказал следователь. — Очную ставку мы проведем в ближайшее время. Тем более что он сам настаивает на этом.
Через пару дней следователь вновь пригласил меня к себе.
— Ну что, — спросил он, — как у вас со временем?
— Время есть.
— Прекрасно. Сейчас поедем на очную ставку мужа с женой, Игоря с Кристиной.
— А куда поедем?
— Погодите, не все сразу. У вас машина есть?
— Конечно.
— Подвезете меня?
— Само собой. Куда едем, на Петровку, где Игорь сидит?
— Нет. Его перевели в другое место.
— Так куда ехать? — спросил я снова.
— В Сокольники.
— А, известный адрес. «Матросская тишина»?
— Точно.
Вскоре мы ехали по знакомой улице Матросская Тишина.
— Остановите машину, — попросил следователь. — Давайте постоим, покурим.
— Да я не курю, — ответил я.
— Тогда я покурю.
Я молча сидел в машине. Чувствовалось, что следователь ждал кого-то, может, оперативников, может быть, должны были привезти Кристину. Наконец я увидел, что в конце улицы появился микроавтобус с зашторенными окнами и несколько машин с включенными фарами. Микроавтобус остановился. Из него выскочили несколько омоновцев в форме — бронежилет, каска, автомат. Микроавтобус медленно въехал в ворота.