– Говорите.
Но Климов и Николай молчали. Пашка поднял голову и нетерпеливо сказал:
– Ну?
– Это опасное дело, Павел, ты должен понять.
– Не глупее других.
– Серый ушел, и где он сейчас, нам неизвестно. Телефон молчит, а ночью они пойдут в налет и завтра уползут из Москвы. Надо узнать, где сейчас Серый.
– Да кто же мне скажет? – Пашка облегченно вздохнул и выпрямился на стуле. – Невозможно, начальник. Если только Варька? – он прикусил губу. “Зачем сам лезу, дурак? Ведь честно сказал, что невозможно. Так нет, нашел, идиот, дырку, через которую в гроб можно залезть!”
– Может, передумаешь, Павлик? – спросил Николай, положил ему на плечо руку и заглянул в лицо. – Я по себе знаю, как страшно в первый раз.
“Павлик” – снисходительность и сомнение Николая хлестнули Пашку по самолюбию. И сомневается, рыжий черт, не в том, захочет ли Пашка Америка помочь ментам, а в его смелости.
Теперь, если бы в комнату вошли десять Серых и все они наставили бы на Пашку наганы, он все равно пошел бы. Он посмотрел на Николая, пытаясь вновь увидеть угодливую улыбочку полового и вызвать в себе чувство ненависти. Но ничего не получилось.
– Варвара, – повторил Пашка, снимая с плеча руку Николая.
– Тоже вариант, но оставим его про запас, – сказал Климов. – А начнёшь ты, Павел, с отца Василия.
– А что этот холуй знает?
– Много знает и обязательно сегодня пошлет к Серому человека. Постарайся быть этим человеком, Павел.
– Точно? Ничего себе работает уголовка, – удивленно протянул Павел.
– Стараемся, – Климов что-то написал на листке и протянул Пашке. – Телефон. Позвонишь и, не называя себя, скажешь адрес. Все.
– Надо бы взглянуть сначала, что там делается, – сказал Пашка, не замечая, что уже обдумывает, как лучше подкатиться к старику и с удовольствием посмотреть на физиономии Серого и Сержа, когда они увидят наганы ментов.
– Конечно, лучше взглянуть, – согласился Климов.
– Ладно, пошел, – Пашка поднялся со стула и одернул пиджак. “Лучше взглянуть, – передразнил про себя Пашка. – Вот и получишь пулю. Начальники думают, что раз Америка известный вор, то, значит, вне подозрений. Пусть начальники так думают, а сам-то Пашка знает, что Серый может шлепнуть и без подозрений. Зачем ему лишние свидетели.”
– Подожди, Павел. Так не годится, – Климов нахмурился. – Что значит “ладно”? Расскажи, как ты думаешь действовать.
Пашка вразвалочку подошел к Климову.
– Пусть рыжий тебе докладывает, им и командуй, начальник, – сказал он и кивнул на Николая. – Зазвали на какую-то блатную малину, запудрили мозги, и побежал Пашка выполнять ментовы указания, подставлять лоб под бандитскую пулю. Так, думаешь? – говорил он, все больше раздражаясь. – Действовать? Пойду и напьюсь у Когана, вот и все действия, – Пашка круто повернулся и направился к двери. – Позвоню, – буркнул он и вышел на лестничную площадку, потом хотел было вернуться, сказать на всякий случай про Аленку, чтобы не дали пропасть девчонке, но подумал, что получится совсем как в кино, махнул рукой и выскочил на улицу.
Отец Василий, увидев Пашку, засуетился, стал трясти ему руку и вытирать сухие глаза.
– Пашенька, сыночек, ты воистину божий человек. Не забыл старика в беде, не бросил, – причитал он и сам накрыл стол. – Садись, сынок, выпей рюмочку.
Пашка отодвинул графин, положил в рот маслину и шумно выплюнул косточку.
– Не тарахти, старик, – сказал он и с минуту молчал. – Можешь меня выручить? Дай десять червонцев, вот так надо, – Пайка провел ладонью по горлу. – За мной не пропадет.
– Знаю, Пашенька, знаю, да видит бог – нету.
– Он видит, какой ты жмот, – сердито сказал Пашка и с радостью отметил, что старик на него внимательно смотрит и что-то обдумывает.
– Нету денег, сынок. Видит бог, нету, – повторял старик, бормотал что-то еще и моргал голыми, как у птицы, веками. – Но надо же тебя выручать, нельзя человека в беде оставлять. У Серого деньжата, конечно, есть. Я ему сейчас письмецо напишу.
Пашка чуть не подавился косточкой от маслины, закашлялся и закрыл лицо ладонями. Отец Василий убежал и спустя некоторое время крикнул из коридора:
– Пашенька, иди сюда, сынок. Держи, – он протянул конверт, залепленный воском. – Не читай. Если откроешь, то Серый обязательно узнает и денег не даст.
– Очень нужно, – буркнул Пашка и положил конверт в карман.
– Еще передай мешочек, – старик показал на большой куль из рогожи, – деткам кушать надо, вот я собрал малость.
– Куда нести-то? – спросил Пашка и, увидев, что старик замялся, опустил куль на пол. – А ну их к черту, ваши дела! Серого уголовка ищет, еще влипну в историю, – сказал он нерешительно и достал конверт. – Найду деньжат в другом месте.
– Что ты, сынок! – старик оттолкнул его руку. – Иди, родной. Серый денежки даст, а сам из Москвы уедет, – шептал отец Василий и подталкивал Пашку к дверям. – Тебе и отдавать не придется. Мароновский переулок знаешь?
– Ну?
– Там пустырь есть, пройдешь его, увидишь кирпичный дом без крыши – сзади стенки нет, и ступенечки вниз ведут. Спустишься осторожненько и постучи в дверь три раза, подожди и еще два раза стукни. Понял?
– Не дурак! – сказал Пашка и поднял куль. – А даст Серый деньги?
– Даст, Пашенька, обязательно даст. Только ты иди туда осторожненько и не сразу, а домой зайди, отдохни часок.
Домой Пашка не пошел, а уселся в сквере на лавочку и стал обдумывать положение. Можно позвонить начальнику, встретиться, назвать адрес и отдать конверт. А если из подвалов есть второй выход и налетчики уйдут? Тогда что с Пашкой будет? Конверт, конечно, вскрывать нельзя, хотя там наверняка интересные вещи написаны. Но старик-то хорош, иудушка, бегал, крестился и заправлял всей кухней. Теперь его дело – труба, старика начальник наверняка не упустит. А может, и ментам не звонить, и к Серому не лезть?
Пашка поднялся, взял куль и, обзывая себя отборными ругательствами, отправился в Мароновский переулок. Путь его лежал мимо торговых рядов, и, проходя через них, Пашка увидел Варвару. Она стояла у витрины ювелирного магазина под руку с неизвестным Пашке парнем и, приподнявшись на носки, что-то шептала ему на ухо. Пашка не удержался от соблазна и, остановившись рядом, тихо позвал:
– Варя! А Варя!
Она повернулась и спросила:
– Паша? Ты откуда взялся?
– Тебя Серый зовет, Варварушка, – прошептал Пашка и с насмешкой посмотрел на ее кавалера.
– Серый? – переспросила Варвара и подняла тонкие ниточки бровей. – Какой Серый, Паша? Что-то ты все путаешь, Пашенька. Пошли, Василий, – она подтолкнула спутника и пошла, прижимаясь к его плечу. Пашка услышал ее гортанный смех, перебросил мешок на другое плечо и, тихо матерясь, пошел своей дорогой.
Он без труда нашел лестницу в подвал и, чертыхаясь, спустился и постучал в сырую дверь, как объяснил старик. Долго никто не откликался, и Пашка начал стучать снова, когда за дверью раздался глухой голос:
– Кто?
– Америка, – сказал Пашка, пытаясь по голосу определить, кто стоит за дверью. Он слышал, как скрипнули ржавые петли, но разглядеть в темной дыре подвала ничего не мог.
– Один?
– Нет, с невестой, – сказал Пашка и выругался.
– Иди.
Пашка узнал голос Валета и стал спускаться. Он поднял тяжелый куль и протиснулся в полуоткрытую дверь, которая за спиной сразу захлопнулась.
– Эх, Валет, Валет, никогда ты не будешь королем, – сказал Пашка, двигаясь ощупью вдоль стены.
– Поговори еще, – рявкнул сзади Хват и ткнул его наганом в спину.
Почувствовав между лопаток ствол нагана, Пашка вздрогнул, но, зная, что бандит без разрешения Серого стрелять не будет, взял себя в руки и остановился.
– Убери пушку. Хват. Или я тебе сейчас этим кулем башку проломлю.
– Брось брыкаться, Америка, – сказал миролюбиво Валет и потянул за рукав, – сам знаешь наше положение. Идем, уже близко.
Пашка сделал несколько шагов, и то ли стало светлее, то ли привыкли глаза, но он стал разбирать, что идет по узкому коридору с кирпичными стенами и низким сводчатым потолком. Они вошли в большую комнату, в центре которой стоял стол с керосиновой лампой. Пашка чуть было не выронил свою тяжелую ношу, когда увидел, что за столом сидят Цыган с Сержем и, о чем-то мирно беседуя, играют в карты.
– Привет честной компании, – сказал Пашка, положил куль на стол и, щуря глаза, огляделся.
Цыган и Серж молча кивнули, а из темноты появился Серый и сказал:
– Здравствуй, здравствуй, Паша. Зачем пожаловал? Как адресочек узнал?
“Наверняка второй выход есть. У него и стоял – осторожный, черт. Как их здесь взять?” – подумал Пашка, протянул Серому конверт и сказал:
– Заявился за деньгами, а адресочек дал мне отец Василий.
Серый взял конверт, поднес к лампе и долго его разглядывал. Потом разорвал и стал читать. Валет с Хватом развязали куль и вытащили из него окорок, буханку хлеба и несколько бутылок водки.
– Водку не пить, – сказал Серый, спрятал письмо в карман и повернулся к Пашке, – Садись, Павел, гостем будешь. Только вот денег у меня сейчас нет. Я с Валетом и Хватом отлучусь вечерком ненадолго и принесу денег. Тогда и тебе дам.
– Чего же мне ждать целый день, вечером и зайду снова, – почесав в затылке, сказал Пашка.
– Дурачок, – ласково протянул Серж и бросил карты. – Кто же тебя, дурачок, отсюда выпустит?
Глава одиннадцатая
Мат!
Серый поставил тяжелые чемоданы на асфальт, оттянул пальцем тугой крахмальный воротничок и, отдуваясь, пробормотал:
– Передохнем, теперь здесь недалеко. Валет и Хват тоже опустили свою ношу и стали махать затекшими руками.
– Вот это куш. Серый. Это я понимаю, – Валет толкнул один из чемоданов ногой.
– Заткнись, – одернул Серый и поправил ему котелок, – нэпман липовый. Рот закрой, железные зубы за версту видать.
Хват хмыкнул и одернул свою извозчичью поддевку.
– И ты заткнись. Извозчику в присутствии господ ржать не полагается. Наградил господь бог помощничками.
Серый зло оглядел подручных. Сейчас бы вместо них Цыгана и Сержа. Ребят – во фраки, а самому Серому – на козлы. Такой тройке не то что через всю Москву – до Питера можно безбоязненно ехать. Сейчас подойдет самый захудалый мент поближе, и тот разберет, что все эти тряпки – сплошной маскарад, а как задумано было!
Серый тяжело вздохнул и взялся за чемоданы.
– Пошли!
Пролетка стояла на месте. Налетчики разместили чемоданы. Хват сдернул с лошади торбу и влез на козлы.
– Трогай, – облегченно сказал Серый, обмахивая разгоряченное лицо котелком. – Дорогу хоть знаешь?
– Н-но, милай, – протянул Хват, чмокнул и дернул вожжи.
– Сядь глубже, – Серый грубо толкнул сидевшего рядом Валета, – надвинь шляпу на лоб. Если остановят, ты пьян в доску – и ни гу-гу. Понял?
Серый уперся подбородком в набалдашник трости и задумался под мерный цокот подков и мягкое покачивание пролетки. Что теперь делать, когда так блестяще разработанный план рухнул? В кармане три билета на экспресс, который уйдет без него. Серый хотел прямо с дела поехать на вокзал, оставить в подвалах Цыгана, Сержа и мальчишку-карманника, бросить отца Василия со всем его барахлом, пусть удавится, и укатить с подручными в Харьков. Все сорвалось. В конторе правления акционерного общества, к ограблению которого готовились давно, ни золота, ни денег почти не оказалось. Старик уверял, что должно быть не меньше ста тысяч.
Серый нащупал в кармане тоненькую пачку червонцев, вынул ненужные теперь билеты на поезд и, разорвав, выбросил. Он посмотрел в вороватые глаза Валета, блестевшие из-под обтянутого шелком котелка, и еле сдержался, чтобы не заорать во весь голос.
Кретин безумно рад добыче. Шесть чемоданов кожи, которые случайно оказались в конторе, – что они стоят по сравнению с тем, на что шел Серый! Кажется, в двух чемоданах первосортная кожа, но это опять товар, значит, опять зависимость от отца Василия. Доля, которая сейчас в руках у старика, значительно больше и бросаться ею глупо, надо возвращаться в сырой погреб, ждать старика, а главное – решать с Цыганом и Сержем. Если бы знать точно, кто из них мент. А может, и оба верные ребята? Но почему они так грызутся?
– Серый, мент! – прошипел Хват и поднял кнут.
– Шагом, идиот!
Серый сдвинул на затылок котелок и выпятил колесом грудь в крахмальной рубахе. Скосив глаза, он увидел в свете уличного фонаря две высокие перепоясанные ремнями фигуры. Серый встал в полный рост и, размахивая руками, запел:
Ах, на дворе такая стужа, Больше всего боюсь я мужа...
Он еще раз взмахнул руками и упал на колени вдавившегося в пролетку Валета.
– Ишь нажрался буржуйчик, – произнес сиплый голос. – Август, а у него на дворе стужа.
– Пронесло, – зашептал Валет.
Хват дернул вожжи, и пролетка покатилась быстрее.
“Так что же делать?” – вернулся к своим невеселым мыслям Серый. Нутром он верит Цыгану, а головой – Сержу. Если бы можно было оставить обоих. Классные ребята. Вчера он проверил Цыгана, оставил его на страже, а за углом спрятался Хват, но Цыган не попытался бежать. А ведь Серж его чуть не удавил, прямо в лицо сказал, что Цыган из уголовки, и предупредил рыжего Николая. Так почему он не попытался уйти? И чует Серый, что не уйдет, и спокойно оставил их обоих в подвале. Отобрал у обоих оружие и оставил под обоюдным присмотром. Уверен, глаз не спустят, не договорятся и не уйдут. Сидят сейчас, улыбаются, а сами готовы друг другу глотки перегрызть. Еще мальчишка там...
Серый посмотрел на Валета. Вот кому лафа. Сидит и наверное мечтает скорей забраться в темный сырой подвал и нажраться водки. Рисковать нельзя, придется убирать и Цыгана, и Сержа. А Пашка?
Серый повернулся к соседу.
– Америка на мокрое пойдет?
– Не-е.
– А если пригрозить?
– Может, и пойдет, кто его знает?.. Пригрозить, заставить парня убрать Цыгана и Сержа, связать ему руки двойным убийством и увезти с собой из Москвы. А как получить наличные со старика?
– Подъезжаем. Где выгружаться будем? – спросил Хват.
– На Мытной сверни в большой двор, – сказал Серый.
Когда остановились, он выскочил из пролетки и, пока подручные выгружали чемоданы, ходил, разминая ноги и обдумывая план возвращения под землю. Когда чемоданы были выстроены у сарая, а лошадь аппетитно захрупала соломой, Серый сказал:
– Хват, иди и проверь. Если порядок – возвращайся сюда, если нет, то уходи в другую сторону и обязательно стреляй, чтобы я слышал.
– Почему я? Почему не Валет? – заскулил Хват.
– Он в парадном костюме, дурак. Давай быстро. Когда Хват скрылся в темноте. Серый взял под уздцы лошадь, вывел ее на улицу и поставил в квартале от этого двора. Потом он сел в пролетку, взял в руки вожжи и зашептал:
– Иди в тот двор и спрячься. Если эта падла налетит на засаду, продаст и приведет ментов, стреляй и беги сюда. Мы успеем ускакать.
– Ну и голова у тебя. Серый, – восхищенно сказал Валет и ушел.
Серый развернул пролетку в обратную сторону, чтобы выехать в параллельный переулок. Он напряженно вслушивался в каждый шорох, чтобы при малейшей опасности влепить кнутом по лошадиной спине и скрыться. Но кругом было тихо, минут через пятнадцать появился Валет, и они благополучно перетащили чемоданы в подвал.
За столом веселились только Валет и Хват, они выпили сразу по кружке водки, сожрали по ломтю ветчины и, умиротворенные, разыгрывали в карты, кому наливать. Серж и Цыган водку не пили, сидели, лениво развались на стульях, чуть не дремали, но, если один закуривал или делал какое-то иное движение, другой тотчас же бросал на него настороженный взгляд. Серый, перебрасываясь с Пашкой ничего не значащими словами, следил за ними и все больше убеждался и все больше жалел, что обоих придется убрать. “Словно породистые псы, – думал он, глядя на поджарые, нервные фигуры “друзей”. – Умны, хитры и отважны. Не то что эти дворняжки, – Серый подвинул Хвату свою бутылку водки. – Какую охоту с такими зверями можно было бы устроить! Но кто из них в решающий момент схватит меня за горло?”
Серый повернулся к Пашке.
– Ты просил у меня денег, Америка?
– Не давай ему ни копейки, Игорь, – сказал Серж и потянулся. – Он без тебя убежать хотел.