— В уме вам не откажешь.
— Но отступать я не намерен. Я достаточно богат, чтобы убрать вас с дороги.
— Снова подошлете ко мне наемного убийцу?
— Не понимаю, о чем вы.
— Полно, сударь… Послушайте, барон. Как мужчина мужчину я вас понимаю, и даже сочувствую. Потому что вы понятия не имеете, как добиться любви женщины. Вы предлагаете какие-то деньги. — Соболинский презрительно кивнул на лежащий на столе пакет. — Я, по крайней мере, поставил на кон свою жизнь. Я чуть было не умер из-за этой женщины, о чем нисколько не жалею. Это добавило полноты нашим с ней отношениям. Она знает, что ради ее спокойствия и счастья я даже готов умереть. А чем готовы рискнуть вы, барон? Своими деньгами? Как это мелко.
— И это вы мне говорите! Вы, которой живет за счет куртизанки! Мужчина, карточные долги которого оплачивают женщины! Вы вчера развлекались на балу! Она вас ищет по всему Парижу, а вы, почти голый, достаете зубами ключ из дамского корсажа!
— Вас там не было, откуда вы знаете? — живо спросил Соболинский.
— Да какая разница?! Вы самый безнравственный человек, которого я когда-либо встречал! И вы претендуете на любовь женщины, которая достойна самого лучшего в мире мужчины?! Самого честного и порядочного?!
— Много вы про нее знаете!
— Замолчите! Замолчите, иначе я и в самом деле вас убью! Не на дуэли, и не из пистолета! Много чести! Я вам просто голову размозжу! Вашу пустую голову! — барон легко поднял довольно тяжелый стул, стоящий между ним и Соболинским.
— Вы ничего этим не добьетесь, — сказал тот, не трогаясь с места.
Барон Редлих, тяжело дыша, опустил стул. И с ненавистью спросил:
— Так вы берете деньги?
— Нет. Я остаюсь в Париже.
— Хорошо. Я найду способ, как от вас избавиться. К примеру, как упрятать вас в тюрьму. Вы либо проиграетесь в пух и прах, либо совершите какое-либо противоправное деяние. И потом, я не думаю, что, узнав о ваших проделках, Александрин захочет вас видеть. Вчера на маскараде она к вам даже не подошла.
— Это у нас с ней бывает, — насмешливо улыбнулся Соболинский. — Мы годами друг к другу не подходим, а потом набрасываемся, как голодные звери. Вам этого, сударь, не понять.
— Не верю ни единому вашему слову.
— Вам придется поверить. Потому что отныне графиня больше не будет принимать ни вас, ни ваши подарки.
— Это мы еще посмотрим. Итак, вы желаете расторгнуть наш договор? — барон кивнул на пакет.
— Именно так. Я никуда не еду. После вчерашнего моего успеха на маскараде у меня огромное число приглашений в самые лучшие дома. Зачем мне уезжать? Я нынче в большой моде.
— Это означает, сударь, что вы, хоть и дворянин, но человек не благородный. Следовательно, это и мне развязывает руки. Желаете померяться силой? Ну что ж…
Барон взял со стола пакет и размеренно сказал:
— Отныне у вас нет средств, потому что я бросаю мадемуазель Бокаж. Я, по сути, давно уже ее бросил и по счастливой случайности не успел записать на ее имя никакого имущества. Ей некуда съезжать из особняка на улице Тетбу, кроме как сюда. Если вы будете открыто жить с ней, об этом тут же узнает весь Париж. И женщина, которая думает, что она вас любит, разумеется, тоже. Вы говорите, что хорошо знаете женщин? Не берусь с вами спорить, но только, сударь, всякому терпению есть предел. Я почему-то уверен, что мадемуазель Бокаж графиня вам не простит. Выбирать вам.
— Не говорите мне о том, чего я должен делать, а чего не должен, — издевательски сказал Соболинский. — Я прекрасно осведомлен о правилах поведения человека светского, потому что я вырос в свете. Мадемуазель Бокаж, коли ей угодно, будет жить здесь, что же касается меня, то я отсюда съезжаю. Не стоит больше искать меня здесь.
— Вам нечем жить, и вы тут же наделаете огромных долгов, — уверенно сказал барон Редлих. — Отныне знайте: каждый вексель, который вы подписываете, учитывается мной. Вы берете деньги в долг у меня, к кому бы вы ни обратились. И настанет день, когда я предъявлю вам счет. И вы пожалеете о том, что не взяли деньги и место на корабле сейчас. Потому что больше я вам денег не предложу. Вы покинете Париж нищим и один. Всего хорошего, сударь.
Когда барон ушел, Соболинский какое-то время в задумчивости сидел в кресле. «Вот напугал так напугал!» — пробормотал он и зевнул. Маскарад закончился под утро, а сейчас еще не было полудня. Барон Редлих оказался нетерпелив. Соболинский тоже вполне оценил своего соперника. Итак, Сашенька здесь, в Париже, и подле нее опять влюбленный мужчина. Что при ее красоте и исключительности не удивительно. Но почему она покинула Санкт-Петербург после такого ошеломляющего успеха?
Серж Соболинский поднялся из кресла и решительно сказал:
— Я должен ее увидеть. А где у нас бывает весь Париж? На Елисейских Полях, с двух до четырех. Ну, так я еду на Елисейские Поля! Но сначала мне надо раздобыть отличную верховую лошадь…
Угрозы барона Редлиха его не сильно испугали. Когда это у Сержа Соболинского не было долгов? Но он всегда выкручивался, да к тому же рассчитывал на свою удачливость за игорным столом. Поэтому первым делом Соболинский отправился к ростовщику, прихватив кожаный несессер и пару драгоценных безделушек, подаренных мадемуазель Дельфиной, а от ростовщика — в Пале-Рояль, в зал номер сто тринадцать.
Что же касается барона, то, выйдя из дома на улице Сен-Лазар, он оседлал свою лошадь, которая, как у всякого уважающего себя дворянина, у него уже имелась, и поначалу отправился было на улицу Тетбу. К дому Соболинского барон Редлих приехал один и верхом, чего он раньше не делал никогда. Всегда с ним был сопровождающий, да и верховые прогулки барон совершал только в Булонский лес, когда сам сопровождал экипаж какой-нибудь знатной дамы. Поэтому мадемуазель Бокаж и вошла так смело в дом на улице Сен-Лазар, она ведь не ожидала, что барон изменил своим привычкам. Но с некоторых пор все встало с ног на голову.
Потому и барон Редлих отправился не к мадемуазель Бокаж, как изначально планировал, и не к графине Ланиной, как хотел было сделать потом, а к себе. Его лошадь, совершенно сбитая с толку, перешла с иноходи на галоп, так что барону пришлось ее сдерживать. Заехав во двор своего дома и бросив поводья изумленному кучеру, Эрвин Редлих велел позвать к себе личного секретаря, которому сказал:
— Мне нужен месье Дидон. Базиль Дидон. Ты ведь его помнишь?
— Такого не забудешь, господин барон, — невольно улыбнулся секретарь.
— Так вот, найди мне его немедленно. Хоть из-под земли достань. Я знаю, что он сам ко мне должен прийти, но не знаю, когда это будет. А я не собираюсь ждать ни дня, ни даже часа. Нет, часа, пожалуй, будет мало. Я потерял рассудок, но не ум. Двух часов. Плачу любые деньги: месье Дидон мне нужен немедленно. Для начала пошли к мадемуазель Гаспар, он ее любовник. А его внебрачная дочь служит камеристкой у графини Ланиной. Полагаю, сведений достаточно. Я сижу в кабинете и жду. Если через пару часов месье Дидона не будет здесь, ты можешь искать себе другое место.
— Я все понял, господин барон, — секретарь поклонился и исчез.
Барон Редлих прошел к себе в кабинет и велел подать туда завтрак. Часы он положил перед собой. Барон управлял огромной финансовой империей и, само собой, не мог не обходить законы, изыскивая в них лазейки, покупать или перекупать ценную информацию, давать взятки государственным лицам, занимающим важные посты. Но насколько он мог позволить себе в сфере финансов абсолютно все, настолько же в личных делах он был человеком крайне щепетильным. Поэтому ему и нужен был отъявленный мерзавец для устройства этих дел, такой как папаша Базиль, которого барон Редлих уже вполне оценил.
Что касается соображений порядочности, то, как барон уже сказал Соболинскому, отныне он не собирался с этим считаться. Порядочно следует действовать против человека благородного, но никак не против обманщика. Барон Редлих справедливо посчитал, что у него развязаны руки.
Через час с четвертью слуга доложил:
— Господин барон, к вам месье Дидон.
Эрвин Редлих посмотрел на часы, улыбнулся и сказал:
— Проси.
Глава 7
Папаша Базиль даже не подозревал, какие над его головой собираются тучи. В пятницу вечером он навестил Терезу, которая радостно сказала, что барон Редлих собирается на маскарад со своей избранницей.
— Я об этом уже знаю, — улыбнулся папаша Базиль и ласково потрепал Терезу по щеке. — В воскресенье русский получит свои деньги и отправится в Гавр. Признаться, я был удивлен, когда услышал сумму, которую ему предложил барон. Но, видать, дело серьезное. А потом и наши труды, девочка моя, будут вознаграждены, барон мне это обещал. Как думаешь: стоит мне навестить нашу графиню?
— Графиня думает только о маскараде. Я заварила ей успокоительный настой из трав. Уж не знаю, расстроит тебя это или нет, а я так места себе не нахожу!
— Что такое? — нахмурился папаша Базиль.
— Алмаз-то исчез!
— Как так — исчез?!
— Похоже, его унес барон Редлих!
— Она отдала алмаз на хранение барону?! Плохо дело. Прозевали мы камешек. Но рано или поздно он где-нибудь выплывет. А там уж я о нем позабочусь.
В прекрасном настроении папаша Базиль вернулся в Пале-Рояль и до полуночи просидел в своем любимой кабачке, попивая вино и наслаждаясь искусно приготовленной дичью. Основательно нагрузившись и подняв себе настроение еще больше, из Пале-Рояль он отправился к толстухе Гаспар.
Атенаис долго ворчала на то, что ее «котик» храпит, как добрый десяток медведей, зимующих в одной берлоге. На что папаша Базиль справедливо ответил, что она, мол, тоже не ангел. В самом деле, Атенаис по ночам выдавала такие трели, что могла бы посостязаться в мощи храпа со своим любовником. Помирившись, оба крепко уснули, поэтому сыщик не сразу понял, чего хочет Атенаис, тряся его за плечо:
— Вставай! Тебя срочно требует барон Редлих!
Продрав глаза, сыщик сообразил, что у барона с русским не сладилось.
— Что там случилось-то? — все допытывался он у секретаря по дороге к барону. — К чему такая спешка?
— Там все узнаешь, — отнекивался тот.
Поэтому в кабинет барона Редлиха папаша Базиль вошел в полном неведении. «что-то не похож он на счастливого человека, — подумал сыщик, внимательно разглядывая барона. — А ведь всю ночь протанцевал на балу со своей красавицей…»
— У меня для тебя есть дело, — размеренно сказал барон. — Садись.
Папаша Базиль проворно опустился на стул и приготовился слушать.
— Месье Соболинский остается в Париже, — хмуро сказал барон.
— Как так?! — месье Дидон аж подпрыгнул на стуле. — Вы ж ему пообещали полмиллиона франков! Да за такие деньги я бы отправился хоть в Африку!
— Вчера на маскараде месье Соболинский случайно увидел графиню Ланину.
— Как же он там оказался?!
— У него слишком заметная внешность, чтобы даже в Париже остаться незамеченным, — мрачно сказал барон. — кто-то познакомил его с женой моего американского друга. И та предложила месье Соболинскому роль на маскараде. Как видишь: роковое стечение обстоятельств. Насколько мне везет в делах, настолько же не везет в любви. Фортуна словно смеется надо мной. Не встреться они вчера случайно на балу — завтра месье Соболинский уже был бы на пути в Гавр!
— А что она? — осторожно спросил папаша Базиль.
— Она его тоже видела.
— Так, стало быть, она сейчас с ним?
— Нет. Она не с ним. Но этого недолго ждать. Обстоятельства, при которых месье Соболинский появился на маскараде, были, скажем, не совсем обычные. Месье был почти что голый и отчаянно флиртовал со всеми дамами, которые оказывали ему знаки внимания. А таких дам было немало. — Папаша Базиль понимающе усмехнулся. — Но графиня скоро придет в себя и попытается все разузнать о человеке, ради которого она и приехала в Париж. Следовательно, ты должен понимать, что дела твои плохи.
— Я-то тут при чем?
— Ты ее обманул. Я покрывал твой обман, пока мне это было выгодно, но отныне делать этого не намерен.
— Смилуйтесь, господин барон! Я ведь это делал ради вас! Врал, что месье Соболинского нет в Париже!
— Ты это делал ради денег, — жестко сказал барон. — Я заплатил тебе двадцать тысяч франков, уверен, что и графиня дала не меньше. Теперь ты скажешь мне все. Всю правду.
— Но я и так вам все сказал! Я и впрямь не желал графине дурного! Она ведь порядочная женщина! А порядочная женщина всегда предпочтет законный брак внебрачным отношениям, пусть даже с таким красавцем, как месье Соболинский. он-то ведь не может на ней жениться!
— Почему? — удивленно спросил барон. — Что ему мешает, раз он ее любит и она согласна?
— Да ведь он женат! Он мне сам сказал!
— Господин Соболинский женат?! — барон взволнованно встал и прошелся по кабинету. — Так это меняет дело… Говори все, что знаешь!
Он вернулся и сел за стол. Лицо Эрвина Редлиха неуловимо изменилось. Теперь он чувствовал себя более уверенно.
— О! Я знаю очень мало, господин барон! Русский сказал мне, что женился, дабы досадить даме своего сердца. Она, мол, предпочла ему другого. И он решил жениться на богатой. Да только он ее не любит и возвращаться к законной жене не хочет. Вот что он мне сказал.
— Ну а что его жена?
— Полагаю, коли уж она за него пошла, зная, кто он такой, на то были причины.
— Причина в этом случае может быть только одна: она им дорожит, — уверенно сказал барон. — Так дама эта богата…
— Бедной-то он не по карману, — усмехнулся папаша Базиль.
— Да, ты прав. Вот что, голубчик, отправляйся в Россию. И немедленно.
— Куда?!
— Ты найдешь там супругу месье Соболинского и привезешь ее сюда.
— Куда? К вам в дом?!
— Для начала в Париж. А там уж я разберусь.
— Как я могу, господин барон?! Помилосердствуйте! Я же не знаю языка!
— Не беспокойся: русские аристократы отлично говорят по-французски. А со всяким сбродом тебе там не надо якшаться.
— Но мадам Соболинская меня не примет!
— Я же тебя принял, — холодно сказал барон. — Ты малый сообразительный, когда того требуется. Поэтому я и посылаю в Россию тебя.
— Но господин барон!!!
— Хорошо: я приготовлю тебе рекомендательные письма. Среди моих знакомых есть русская княгиня и еще одна дама, католичка, но тоже русская. У тебя будут отличные рекомендации. И тебя непременно примут хотя бы для того, чтобы выслушать. А там уж, голубчик, будь убедительным.
— Нет, я не поеду! Что будет с Терезой?
— С Терезой?
— Это моя дочь, господин барон.
— А… Та, которая служит горничной у графини Ланиной… Ну так ей недолго оставаться на этом месте. Я думаю, узнав от твоих проделках, графиня выгонит вас обоих.
— Нет, я не могу… — продолжал отнекиваться папаша Базиль. — Да не хочу я в Россию! Там, говорят, очень уж холодно!
— Не вынуждай меня прибегать к крайним мерам, — нахмурился барон. — Я ведь догадываюсь, кто стоит за пропажей бриллиантовых серег. Как только ты, плут, сказал мне, что твоя внебрачная дочь служит горничной у графини, я понял, что вы оба мошенники и вздумали ее обобрать. И я навел кое-какие справки… Не далее как вчера мне пришел отчет… — он выдвинул один из ящиков секретера и вынул оттуда несколько листков бумаги, скрепленных меж собой. — Вот отчет полицейского агента.
— Агента? — папаша Базиль побледнел.
— Агента, голубчик, — ласково сказал барон. — Дело-то уголовное. Полиция всерьез занялась расследованием, поскольку я лично их попросил. На твое имя недавно куплено поместье ценою в тридцать тысяч франков. Откуда у тебя деньги?
— Мне заплатила русская графиня!
— Так я всегда могу спросить у нее, сколько именно она тебе заплатила. И другие тоже. Я думаю, ты отлично знаешь методы дознания, поскольку сам когда-то работал в префектуре. Тебе, голубчик, грозит тюрьма. Из которой ты не выйдешь до самой своей смерти.
— Сжальтесь, господин барон!