– Ну, комиссар, как дела? – шутливо спросил Антуан. – Куда собрался? Я хотел навестить тебя в Кемпере, как обещал, но, судя по тому, что у тебя творится…
– Приглашение в силе, ничего не изменилось, – ответил Жерар. – Я познакомлю тебя со своей женой, она просто прелесть… и жаждет узнать тебя поближе. Я прожужжал ей все уши, рассказывая, какой ты замечательный, – добавил он с улыбкой.
Антуан уехал из Кемпера, как только ему исполнился двадцать один год, и с тех пор старые друзья виделись только два или три раза; конечно, они были не прочь общаться почаще, но ведь жизнь не преминет внести свои изменения в самые лучшие планы. Женился Кервелла четыре года назад – он долго выжидал и присматривал себе невесту, которая подходила бы ему со всех точек зрения, не последней из которых было и солидное приданое. Антуан получил приглашение на свадьбу, но как раз в то время ему пришлось распутывать одно щекотливое и неприятное дельце, и он не смог отлучиться из Парижа.
– А ты еще не женат? – спросил Жерар, с любопытством глядя на старого приятеля.
– Нет.
– И не собираешься? – проницательно осведомился комиссар.
– Что за допрос! – Антуан сделал вид, что обиделся.
– Нет, я просто удивляюсь, – отозвался его собеседник. – Ты же всегда больше нравился женщинам, чем я.
В его тоне прозвучала какая-то нотка, которая интуитивно не понравилась инспектору. «Полно, – мысленно отмахнулся он, – ведь не завидует же мне Жерар, в самом деле?»
– Ну вот и ответ на твой вопрос, почему я не женюсь, – усмехнулся Антуан.
– Спасибо за чистосердечное признание, – хмыкнул его приятель, блеснув глазами. – Тогда я, пожалуй, прослежу за тем, чтобы не оставлять мою жену с тобой наедине…
Оба расхохотались.
– Жерар, как ты мог подумать! Ну ей-богу, такого я от тебя не ждал… Я тебя не задерживаю, надеюсь? – спохватился Антуан.
– Вовсе нет. Я тут собираюсь навестить одного свидетеля…
– Уж не доктора ли Ривоаля случаем?
Жерар распрямился и метнул на Антуана недоверчивый взгляд.
– А ты откуда знаешь?
– У меня есть сведения, что Варен угрожал с ним расправиться.
– Да? Какие еще сведения у тебя есть?
– Что доктор сейчас находится в своем доме, то есть доме своей жены, на побережье.
– Все так и есть, – вздохнул комиссар. – Как только стало известно о бегстве Варена, я послал доктору телеграмму.
– Его взяли под охрану? – быстро спросил Антуан.
– Сразу же видно, что ты из Парижа, – усмехнулся Жерар. – У нас не принято приставлять к свидетелям охрану – даже в таком исключительном случае. Кроме того, ночью я не спал, ломал себе голову и придумал кое-что получше. Даже хорошо, что так получилось, потому что охрана бы только повредила.
Антуан прищурился.
– Постой… Ты собираешься устроить в доме доктора засаду?
– Похоже, мы мыслим одинаково, – заметил Жерар. – Поэтому я сейчас еду к доктору – обговорить все детали. А ты зачем хотел его видеть?
– Предупредить насчет Варена.
– Думаешь, доктор не читает газет? Даже если бы я не послал ему телеграмму…
– Я ничего не думал, просто решил съездить и посмотреть сам, что да как. Мне не нравится мысль, что тип, который режет женщин на куски, может оказаться недалеко от дома моей тетки.
– Ты о Мариэтте? Кстати, как она поживает?
– Хорошо. Но если бы она могла пришпилить меня к своей юбке, то выбрала бы булавку покрепче.
– Женщины! – вздохнул Жерар, перекладывая вожжи поудобнее. – Ну что, едем?
Антуан сел на коня, комиссар хлестнул свою лошадь, и менее чем через час полицейские уже были в Дуарнене. Выкрашенный в желтоватый цвет дом доктора стоял на отшибе, и инспектор поглядел на него с неодобрением.
«Если бы Варену вздумалось забраться сюда и всех перерезать, он мог бы незаметно сделать свое дело и уйти…»
Жерар уже стоял на крыльце и стучал в дверь. Никто не отзывался.
– Наверное, они уехали в Кемпер, – сказал комиссар. – Вот черт побери!
Он постучал еще раз, сильнее, и Антуан заметил, что дверь чуть-чуть приотворилась.
– Дверь не заперта, – негромко сказал он, вынимая револьвер. – Потяни ее на себя, она должна открыться.
С изумлением поглядев на него, Жерар потянул за ручку, дверь и в самом деле распахнулась, издав неприятный скрежет.
– Мсье Ривоаль! – закричал Антуан, напряженно прислушиваясь. – Доктор! Есть тут кто-нибудь?
Он был готов услышать топот ног, какой-нибудь шум, подозрительный шорох – но в доме царила тишина.
– Ты взял с собой оружие? – быстро спросил Антуан, поворачиваясь к приятелю.
Тот побагровел и отрицательно покачал головой.
«Эх, провинция, провинция, – сердито подумал инспектор, сжимая револьвер, – люди так привыкли к тому, что тут ничего не происходит, что совершенно утратили чувство опасности».
– Может быть, они просто уехали в Кемпер… – пробормотал комиссар, чтобы хоть как-то оправдаться.
– Они?
– Доктор и его жена.
– Ага, а дверь просто забыли запереть?
– Ты у меня спрашиваешь? – рассердился Жерар. – Говорю же тебе: я послал ему телеграмму! Может, он так испугался, что просто удрал, бросив все?
– Держись сзади, – вместо ответа велел ему Антуан. – И поверь, я всей душой желаю, чтобы все оказалось именно так, как ты сказал.
Но его желаниям не суждено было сбыться – в первой же комнате, в которую зашли полицейские, на полу обнаружился труп мужчины лет тридцати, скорчившийся в луже крови.
– О господи! – ахнул Жерар. – Доктор!
На лице Кервелла читались растерянность и ужас, – а Антуан странным образом испытывал чувство, которое не имело никакого отношения к случившемуся; и чувство это было не то чтобы торжеством, но – будем честны – удовлетворением. Тоже мне, комиссар, без пяти минут кавалер ордена Почетного легиона… Лопух, как есть лопух! Телеграмму он, видите ли, послал… когда надо было посылать людей и засаду устраивать сразу же, а не ждать, надеясь непонятно на что…
Осел!
– Многочисленные ножевые ранения, – сказал Антуан сквозь зубы, подойдя ближе к трупу и осторожно потрогав его. – Варен в своем репертуаре… Сколько именно ударов он нанес, скажет врач после вскрытия. Тело еще теплое, кровь не засохла… Убийца был тут совсем недавно.
– Зеркало, – сдавленно прошептал Жерар. С каждым мгновением он выглядел все более и более жалко.
– Я видел, – кивнул инспектор.
На большом красивом зеркале в великолепной позолоченной раме, которое явно считалось украшением гостиной, кто-то старательно вывел кровью одно только слово:
МЕСТЬ
Больше ничего.
– Ты слышишь? – внезапно спросил Антуан, поднимая свободную руку, в правой он до сих пор держал револьвер.
– Я ничего не слышу, – пробормотал Жерар.
Но инспектор уже уловил какой-то странный звук, похожий на хрип, уже различил едва заметные пятна крови на красном ковре возле дивана и бросился туда.
– О господи!
Она лежала за диваном – молодая женщина в кокетливом светлом платье, измазанном кровью; она, очевидно, пыталась спрятаться, отползла сюда, получив первые ранения, но убийца настиг ее и продолжал наносить удары ножом, пока она не упала, и тогда, очевидно, он оставил ее, решив, что она мертва… Но она была еще жива, хотя опыт подсказывал Антуану, это ненадолго. В глазах ее, обращенных на инспектора, застыла нечеловеческая, не поддающаяся описанию тоска.
– Сударыня!
Он бросился к ней. (Что делать? Как быть? О чем говорить? Услышит ли она его вообще?) Ее нижняя губа мелко задрожала.
– Мадам, мы из полиции, мы постараемся вам помочь… Жерар, скорее! Зови сюда врача, полицейских… Живо!
Что-то заклекотало у женщины в горле.
– Он… – прошептала она, приподняв голову и из последних сил указывая на зловещую надпись.
– Он убил вас?
– Да, – почти беззвучно ответила она.
Рука упала на ковер, взгляд застыл. Антуан взвыл от ярости, от бессилия, от отчаяния. Он трогал запястья жертвы, пытаясь нащупать пульс, но все было бесполезно. Жена доктора Ривоаля покинула этот мир.
– Клянусь честью, я убью этого мерзавца! – вне себя выкрикнул инспектор посреди града ругательств.
Тут он услышал, как всхлипывает Жерар, без сил опустившийся на первый попавшийся стул.
– О господи! – протяжно простонал новоиспеченный комиссар, раскачиваясь всем телом. – Господи…
Антуан так изумился, что даже его ярость куда-то отступила.
– Какого черта? Жерар! Слезами ей уже не помочь… Она умерла, ясно тебе?
«Все из-за того, что ты, болван, послал для проформы телеграмму, но больше не предпринял никаких действий…»
Но этого он вслух говорить не стал – хоть и подумал. Ни к чему сейчас добивать старого приятеля, когда тот и так совершенно раздавлен.
– Как это все ужасно… – проскулил Жерар, вынимая платок. – Понимаешь, я ведь не хотел ничего такого… Я хотел быть рантье… Уважаемым человеком… Чтобы жена была симпатичная и хорошо одета… дети здоровые… и сад… Я бы выращивал розы…
Он явно нес какую-то чепуху, но Антуан не мешал ему выговориться. Инспектор терпеливо ждал.
– Как же она выжила? – спросил комиссар, утирая лицо платком и с недоумением косясь на мертвую женщину. – Ведь ее же кромсали, как… как… – Его передернуло, он не договорил.
– На ней был корсет, – напомнил Антуан. – Несколько ударов пришлись в него. Если бы не удары в живот и печень, которые ничем не защищены, она, может быть, даже сумела бы убежать…
Жерар поднялся с места, пряча платок. Его зашатало, но он с усилием овладел собой и распрямился.
– Я пойду… А может, лучше ты? Что-то мне того… не очень…
– Я здесь лицо неофициальное, – напомнил Антуан. – Лучше, если ты вызовешь полицию. И потом, на свежем воздухе тебе станет лучше…
– Да, да, – пробормотал Жерар и побрел к двери. Плечи его ссутулились, словно он разом постарел на много лет.
Оставшись один, Антуан осмотрел другие комнаты. Он не исключал того, что где-нибудь отыщутся и трупы прислуги, но никого больше не обнаружил. Зато в спальне доктора нашлись распечатанная телеграмма, посланная Жераром, и короткая записка с орфографической ошибкой, уведомлявшая о том, что горничная, лакей и кухарка решили уйти «в связи с новыми обстоятельсвами» и покорно просят дать им расчет.
«Ясно, что это за обстоятельсва, – подумал инспектор. – Прислуга узнала о том, что Варен бежал, и перепугалась до смерти. Как оказалось, не зря…»
Он услышал стук во входную дверь и, невольно насторожившись, спустился вниз. На крыльце стояла надменного вида немолодая дама в шляпке с задорно торчащим пером.
– Чем могу служить, сударыня? – спросил Антуан.
– Я мать вашей хозяйки, госпожи Ривоаль, – сухо промолвила дама. – Будьте любезны, доложите дочери о моем приезде.
– Боюсь, это невозможно, – сказал Антуан. Он был злопамятен и обидчив, но заранее прощал гостье и ее надменный тон, и высокомерный взгляд, которым она смерила его с головы до ног, прощал, отлично зная, что через несколько минут ничего от них не останется, все поглотит страшное горе, которое могут испытывать только родители, теряющие своих детей. – Кроме того, я не слуга, а полицейский.
Но тут, избавив его от дальнейших объяснений, появились Жерар Кервелла и местные служители закона, и Антуан уступил комиссару, как старшему по званию, право объяснить теще доктора печальное положение вещей.
Глава 5
Подробности
В кресле с полосатой обивкой сидит и захлебывается слезами старая женщина. Ее шляпка с нелепо торчащим пером валяется на столе, но даже перо, кажется, поникло от горя.
В соседней комнате врач, вызванный из города, осматривает трупы. Там же и подчиненные господина Деррьена, представителя местной полиции. Поль Деррьен молод и, кажется, неглуп, но случившееся все же выбило его из колеи. По каждому поводу он приходит советоваться с Жераром и особенно – с Антуаном, словно молчаливо признавая за приезжим из Парижа больше права решать, что именно следует делать в настоящее время.
– Перекрыть все дороги… Досматривать путешествующих… вокзалы, порты… – перечисляет Антуан. – Подключить к поискам армию… Задержать всех бродяг, всех странствующих нищих – это и в их интересах тоже, так как Варен легко может убить кого-нибудь из бродяг, чтобы переодеться в их лохмотья… Оповестить пастухов, которые пасут стада в отдаленных местах, – это тоже легкие жертвы для убийцы, особенно сейчас, когда он ни перед чем не остановится… Расклеить на каждом углу не только словесное описание преступника, но и его портрет…
Мсье Деррьен благоговейно кивает, но в уме, конечно же, делит все на десять. Подключить военных не получится – слишком много бюрократических процедур надо для этого пройти. Впрочем, в частном порядке можно попытаться договориться о помощи местного гарнизона. Насчет бродяг – здравое соображение, но если всех задерживать, попросту может не хватить места в каталажках. Портреты на каждом столбе – вроде бы правильно, но на практике неосуществимо. Печать объявлений стоит денег, и вполне достаточно расклеить несколько штук в местах скоплений людей. Слухи-то все равно уже разошлись по всему Финистеру… А уж о том, чтобы поставить в известность каждого пастуха, и речи быть не может. У полиции и так хватает хлопот.
– Также следует объявить награду тому, кто поймает Варена живым…
Опять парижские мечты. На какие шиши объявлять награду, спрашивается? Хотя инспектор Молине мыслит в целом правильно, и мсье Деррьен на всякий случай заносит его предложение в свою серую книжечку, в которой он также записывает, когда надо отвечать на письма, и свои собственные мелкие расходы.
– Живым или мертвым, – подает голос мрачный Жерар.
Он сидит на диване и обмахивается шляпой, не глядя на плачущую тещу убитого. Антуан и Деррьен стоят у окна.
– Только живым, – твердо говорит Антуан. – Не забывайте, что у страха глаза велики. Нельзя, чтобы по ошибке пострадал какой-нибудь посторонний человек, которого могут принять за Варена…
Мсье Деррьен одобрительно кивает. Парижанин прав: целесообразность превыше всего.
– И подумать только, что если бы не я… – рыдает теща Ривоаля. – Они были бы уже в Кемпере… Ничего бы с ними не случилось…
Антуан хмурится и молчит. Вчера, как только стало известно о бегстве Варена, слуги доктора объявили, что не могут тут оставаться, и удрали, напоследок попросив расчет. Доктор Ривоаль и его жена могли бы сразу же после этого вернуться в Кемпер, но сегодня они ждали к себе в гости тещу и потому задержались. В том, что произошло несколько часов назад, до сих пор разбираются полицейские.
– Окно на первом этаже было открыто, земля под ним истоптана, – говорит Деррьен. – Судя по всему, именно таким образом Варен забрался в дом. Он убил доктора, на крики, вероятно, прибежала мадам Ривоаль, он набросился на нее тоже…
Мать убитой заходится в громком плаче, и Деррьен смущенно умолкает.
– Орудие убийства?
– Нож, который он взял на кухне. Мы нашли его в саду.
– А что с одеждой? – внезапно спрашивает Антуан.
– С одеждой? – озадаченно переспрашивает Деррьен.
– Если он убил двух человек таким образом, – поясняет Антуан, – он должен быть весь в их крови. Варен же не самоубийца, выходить наружу в таком виде… Он должен был переодеться перед тем, как покинуть место преступления. И возможно, также переобуться… Завладеть деньгами, которые нашел в доме…
Мсье Деррьен смотрит на своего коллегу с восхищением. И хотя Антуану совсем не до того, в глубине души он чувствует себя немного польщенным.
– Я уже послал за слугами, – негромко говорит мсье Деррьен. – Я расспрошу их на предмет того, что из одежды доктора пропало. По поводу денег тоже.
Антуан поворачивается к пожилой женщине, сидящей в кресле. Странно, но сейчас, комкая в руке платок, она смотрит на него почти с надеждой. Так, как будто, если благодаря его указаниям схватят Варена, это каким-то образом поможет воскресить убитых зятя и дочь…
– Может быть, мадам Бувье в курсе того, какая одежда была у доктора? Или вы знаете, где он держал деньги? Конечно, мы не настаиваем, понимая ваше состояние, сударыня; но…