Молодежь замерла, пытаясь сообразить остатками трезвого разума, к кому из них обращается этот странный мужчина в костюме с иголочки.
– Как насчет того, чтобы промочить горло? – продолжал кричать он, словно не надеясь, что его услышат. – Девочкам – шампанское. Мальчикам – виски.
Компания довольно загудела. Им было все равно, кому приходится приятелем этот добрый человек. Он пообещал топливо для вечеринки, и это предложение пришлось им по вкусу.
– Согласны? – спросил он. – Тогда налетайте. В этой машине есть все, что вам требуется.
Краешком глаза он видел, как у водителя вытянулось лицо, а пассажир спереди дал знак, и автомобиль, гудком распугивая толпу, рванул с места. Движок был явно не российского производства.
Молодежь засвистела в след гонщикам.
– Ну, куда же вы? А еще друзья! – укоризненно вздохнул Роберт. – Ну, ладно, ребята, не взыщите.
Он вытащил из кармана несколько сотенных бумажек.
– Повеселитесь за меня, – попросил он, протягивая их хмельной девчонке. Та приняла купюры как должное.
– Как хоть зовут тебя, герой? – спросила она.
– Агент, – произнес он. – Работа такая…
Сидя в кресле психотерапевта, он пытался расслабиться. Но сегодня, как на грех, это получалось плохо.
– Расскажите, почему вам пришла в голову эта странная идея? – спросил его Левицкий, усаживаясь поодаль. – Дочь профессора была очень взволнована, услышав от вас столь громкое заявление.
– Ну, это же очевидно, – обронил он, кривя в усмешке губы. – Кто может поверить в такую нелепицу, как несчастный случай на дороге?
– Каждый день под колесами гибнут десятки людей, – возразил доктор. – Как правило, всему виной преступная беспечность водителя или пешехода. Профессор Каменев пренебрег элементарными правилами безопасности. За это и поплатился.
– Да, я слышал этот бред по телевизору, – кивнул головой Роберт. – Информация, рассчитанная на дураков.
– А у вас есть иная версия?
– Конечно. – Роберт развернулся в кресле и уставился в глаза доктору. – Профессора убили для того, чтобы запугать меня!
– Вас?
– Разумеется. Решили показать свою силу. Разве я вам не говорил, что вокруг меня все погибают?
– Да, я помню. Тот ужасный случай на улице.
– Этих случаев было много, доктор, – качнул головой пациент. – Они не оставляют меня в покое. Они преследуют меня. Но знаете что? Я им просто так не дамся.
– У вас усталый вид, Агент, – сочувственно произнес доктор. – Почему бы вам не отправиться домой и не отдохнуть?
– Вы шутите! – хмыкнул мужчина. – У меня опять нет дома.
– Вы сменили квартиру?
– Да, пришлось.
– Это уже третий раз за эту неделю?
– Конечно. Вчера они караулили меня у квартиры, а потом проникли в дверь. Они затаились внутри для того, чтобы напасть на меня, когда я приду домой.
– Я вижу, им это не удалось.
– Еще бы! Я сумел убежать. Сегодня я уже на новом адресе. Жалко, что некоторые мои вещи остались в западне, но с этим уже ничего не поделаешь. Они не стоят моей жизни, ведь верно, док?
– Разумеется. Но вы сообщили в милицию?
Брови Роберта медленно поползли вверх.
– Вы шутите, доктор? Да там только и ждут, что я явлюсь к ним за помощью. Там меня и сцапают. Они же все заодно! Я чертовски устал от преследования. Кроме того, у меня появились боли в сердце.
– Это серьезно, Роберт. Вы должны показаться врачу.
Мужчина взглянул на него, как на полоумного.
– Вы предлагаете пойти к ним в логово?
– Нет, конечно. Найдите себе врача, которому вы доверяете.
– Я уже делал это, – признался Роберт. – Я явился к своему старому приятелю с жалобами, а он хотел поставить мне укол. Вы не догадаетесь, что он собирался мне ввести.
– Что же?
– Сыворотку правды! Слыхали о такой?
– Доводилось, – осторожно признался Левицкий. – Это условное название некоторых психоактивных веществ, которые снимают сознательный самоконтроль и высвобождают глубинные установки личности.
– Книжки читали, да, доктор? – усмехнулся Роберт. – Одна внутривенная инъекция, и человек говорит вам все, как на духу. Еще лучше, что после допроса он уже ничего не помнит. Сыворотку используют спецслужбы для получения информации. Барбитураты пентотал и амитал, а также скополамин разрешат любую загадку в два счета! Мой приятель думал, что я так прост.
– Но как вы догадались, что в шприце сыворотка? Вы позволили сделать себе инъекцию?
– Нет, конечно. Неужели я дурак? Я избил этого сукина сына до посинения, воткнул ему шприц в задницу и был таков!
Левицкий нахмурился. Агрессивность Роберта опять проявилась в полной мере. Он становился опасным для окружающих…
Глава 9
Эдику преследовал один и тот же сон. Она видела прекрасного юношу, идущего к ней по цветущему лугу. Он протягивал к ней руки, но она, смеясь, отстранялась и убегала. Зачем она так поступала, ей неведомо. Ведь больше всего на свете ей хотелось дотронуться до его лица рукой, а потом сидеть рядом, прижавшись к нему плечом, и смотреть на горизонт, затянутый цветочной дымкой.
Он был красив, этот незнакомец. Красив, как греческий бог. Высок, строен, гибок, как стрела. У него был четкий, как на древней монете, профиль: твердый подбородок и красивый рисунок губ. Волосы черны, как смоль, а глаза зелены, как первая майская зелень.
Декорации менялись. Незнакомец представал перед ней на берегу моря в золотистой тунике; на лесной поляне со стрелами и луком за плечами; посреди шумного города в голубых джинсах и белом джемпере. Но только стоило им встретиться взглядом, Эдика бросалась прочь, исчезая в прибрежных скалах, в зарослях деревьев или же в лабиринте улиц. Она мчалась от него, боясь встречи с ним и вместе с тем желая, чтобы он ее настиг.
Между ними не было и намека на сексуальность. Это было странно: любого мужчину в своей жизни Эдика воспринимала как сексуальный объект. Ей не было дела, каков он внешне, какую должность занимает и даже сколько денег у него в кошельке. Мужчины все были хороши: грубые и волосатые, крикливые и застенчивые, богатые толстосумы и нищие, как церковные мыши. В каждом из них она находило то, что возбуждало ее и требовало близости. Она заводилась с полоборота и готова была отдаться сразу же. Ее смешили некоторые галантные типы, искренне считающие, что, перед тем как уложить девушку в постель, ее нужно сводить в ресторан, разок выгулять на улице под луной, а потом, заикаясь и смущаясь от волнения, пригласить домой на чашечку кофе. Как бы они были удивлены, узнав, что далеко не все девушки в этом нуждаются. Ее злила долгая прелюдия, ахи и вздохи, нечаянные прикосновения и робкие поцелуи. «Болван этакий, – думала она про себя. – Долго ты меня еще будешь гладить по колену, когда у меня уже все взмокло от желания?» Но она была вынуждена принимать чужие правила игры. Мужчины пугливы, и стоило ей однажды наброситься на одного из них, задирая на себе платье, он бросился наутек. Они боялись инициативных женщин, полагая, что у тех не все в порядке с разумом, а значит, есть шанс подхватить какую-нибудь заразу, от которой вдруг не окажется лекарств. Мужчины мнили себя победителями, и ей приходилось с этим считаться. Вот почему ей нравились дерзкие, неуправляемые типы, которым ничего не стоило попользовать девушку прямо в мужском туалете ночного клуба, в подсобке ресторана или даже на скамейке в парке.
Но тот юноша из ее сна был совсем другим. Ей не хотелось содрать с него тунику и разглядеть его рабочий инструмент. Нет, этого ей вовсе не было нужно! Она боялась его, но каждый раз, закрывая глаза, хотела увидеть его вновь в своем странном сне…
С Нико они познакомились в ресторане, где она пела песни, развлекая публику. То было для нее самое идеальное место работы. В ресторане всегда хватало нетрезвых мужчин, готовых на любые смелые выходки. А после ее песен, исполненных низким чувственным голосом, они просто сходили с ума, беря сцену в осаду. Администрация закрывала глаза на то, что их главная певичка уединяется то с одним, то с другим клиентом в уборной. Главное, что мужики исправно платили деньги, заказывали дорогие закуски и шампанское и, кроме всего прочего, не затевали драк. Как Эдике удавалось справляться со стадом похотливых животных, никто не знал. Но, к взаимной выгоде, дела в ресторане шли неплохо, а значит, ненужных вопросов никто не задавал.
Но однажды в ресторане появился Нико Центурия, известный в криминальных кругах под кличкой Бульдозер. Ему, разумеется, дали лучшее место поближе к эстраде, да еще прислали бутылку дорогого шампанского с поклоном от администрации заведения. Нико все знали, и сердить его никто не собирался.
За кулисы к Эдике пробрался взволнованный администратор.
– Эдика, крошка! – простонал он. – Сегодня в зале важный гость, веди себя приличнее, не то не сносить мне головы.
– Что за гость? – произнесла девушка, накладывая на свои полные губы яркую помаду. – Почему он должен меня волновать?
– Потому что он зажарит меня, как поросенка на вертеле, а потом скажет, что так оно и было. Чертов мафиози!
– Ну, твоя судьба интересует меня меньше моей собственной, – произнесла бесчувственная красавица. – От меня-то что надо?
– Ты не могла бы… – Мужчина вытер вспотевший лоб, стараясь подобрать нужное выражение. – Если тебе нетрудно, конечно…
– Не тяни!
– Не могла бы ты не уделять сегодня внимание другим гостям… Сосредоточься лишь на Нико, – пробормотал бедный конферансье. – Понимаешь, если он увидит, что в очереди твоих кавалеров он стоит не под номером один, то может рассвирепеть, а там и до беды недалеко…
– Ладно. Посмотрим, что можно сделать, – произнесла красавица, а мужчина, осенив себя крестным знамением, поплелся на сцену, объявлять начало программы…
…Все прошло лучше некуда. Нико и Эдика с полуслова поняли друг друга. Кстати, в чем-то они были похожи. Центурия был такой же неуправляемый и столь же страстный, как эта ресторанная певичка. Кавказская кровь воспламенялась быстро, и пожар мог затушить только секс. Все это он получил по полной программе. Закрывшись в отдельном кабинете для VIP-персон, они наслаждались друг другом, как два одичавших зверя. Официанты подносили вино и закуски, оставляя их на тележках рядом с дверью, и удалялись на цыпочках, слыша доносящиеся изнутри стоны. Нарушать покой могущественного Нико никто не желал.
Уже потом, сидя в расслабленной позе за столом, Центурия признался:
– Увы! Я женат, – и вынул из кармана карточку, на которой была изображена женщина, не особо красивая, но, по всей видимости, чистая и порядочная.
– Это здорово, – заверила его Эдика. – Без проблем.
Она едва не расхохоталась, сообразив, что Центурия в столь деликатной форме намекнул ей, что жениться не может. Да она и сама не пошла бы замуж за мафиози! Ей нужна свобода.
– Твоя жена красивая, – сказала она только для того, чтобы ему польстить. «Жалкий заморыш, годный лишь для приготовления сациви», – добавила про себя.
Он печально покачал головой:
– Да. Но она не такая, как ты. Ты как огонь. Она как студеная вода. Хочешь за меня замуж?
Сказать «нет», значило обидеть его.
– Конечно, да! – заявила она нахально. – Больше всего на свете. У меня никогда не было такого мужчины, как ты! Но брак – это штука священная. Может, мы с тобой встретимся в другой жизни, когда оба будем свободны?
Но Центурия не собирался откладывать свои планы на какую-то следующую жизнь, которая неизвестно, наступит ли. А вдруг он там станет женщиной или конем? В общем, он отрицательно покачал головой.
– Нет, дорогая. Мы должны быть вместе, и я что-нибудь придумаю…
Эдика не восприняла его слова всерьез. Это был для нее обычный пьяный треп мужчины, который сам не ведает, что говорит. Сколько раз в хмельном угаре ей предлагали руку и сердце, замок в Чехии или новый автомобиль. Она, смеясь, только отмахивалась. Ее свобода стоила слишком дорого, чтобы вот так, за здорово живешь, променять ее на какую-то недвижимость или золотые побрякушки. Даже если бы ей сделал предложение арабский шейх, она бы отказала. Правда, если таких бы шейхов было по меньшей мере пятнадцать и они все мечтали стать ее мужьями, она готова была бы подумать. Но насколько ей было известно, в таком количестве держали лишь наложниц в гаремах. А этот вариант ее не устраивал абсолютно.
В общем, когда на следующий вечер Эдика пела песни и весело проводила время с дюжиной кавалеров, в ресторан ворвался Нико. При виде разгневанного авторитета официанты попрятались кто куда, а публика заметно поскучнела. Центурия отбросил в сторону одного незадачливого субъекта, который продолжал торчать у эстрады, сграбастал руками свою приму и поволок ее в кабинет. Утолив страсть, он сказал внушительно:
– Ты принадлежишь мне, поняла?
– Как скажешь, Нико, – проговорила она.
На самом деле Эдика поняла лишь то, что влипла всерьез и, может быть, надолго. Но тогда она не представляла масштабы катастрофы. Нико не собирался делить ее ни с кем и контролировал каждый ее шаг. Если он сам не мог по каким-то обстоятельствам прийти в ресторан, в зале всегда дежурила пара молодчиков с лицами бульдогов, готовых растерзать каждого, кто приблизится к эстраде хотя бы на шаг. В таких условиях поток поклонников Эдики заметно иссяк. Администрация была недовольна, но указать певичке на дверь не могла, боясь навлечь на себя гнев Нико. Так все и продолжалось. Эдику больше никто пальцем не трогал. Официанты, раньше допускавшие вольности, теперь обходили ее стороной, не желая встречаться даже взглядом. А ребята из джаз-банда, готовые ублажать ее вчетвером, теперь шарахались, как от прокаженной.
– Нико, я не могу встречаться с женатым мужчиной, – говорила она. – Это противно моим принципам.
Честно говоря, она чихала на все принципы, и раньше ее мало волновало, есть ли на пальце ее очередного ухажера обручальное кольцо. Но теперь, попав в железные тиски несвободы, она осознала, что бороться за свою независимость можно лишь хитростью. Грубые слова и угрозы действовали на Нико, как красная тряпка на быка, и в состоянии бешенства он был способен убить любого.
– Нико, ты меня компрометируешь, – говорила она ему. – Ты – женатый мужчина и уделяешь столько внимания незамужней девушке. Это неприлично.
Нико, воспитанный в традициях большой кавказской семьи, тоже понимал, что это непорядок. Он смотрел на Эдику сквозь розовые очки, и хотя догадывался о некоторых ее грешках, всерьез верил, что она может исправиться. «Бедняжка, просто у нее не было настоящего мужчины», – думал он, и это служило утешением.
Но все когда-нибудь кончается, и в один прекрасный день Нико понял, что дальше так продолжаться не может. Он оставил жене большой дом и хороший автомобиль и ушел в ночь.
– Собирайся, Эдика. Я свободен, – сказал он на следующий вечер, появившись в ресторане. – Больше ты здесь не работаешь. Ты теперь моя жена.
Администрация ресторана, не скрывая своего облегчения, преподнесла молодым коллекционный коньяк и даже предложила свои услуги по организации свадебного пира…
Совместная жизнь оказалась столь же бурной, как Черное море в шторм. Эдика с трудом приняла новое положение мужней жены и ощущала себя как птица, посаженная в золотую клетку. Ее не радовал прекрасный дом, который Центурия купил для них в пригороде, не нравился бассейн с золотыми рыбками и даже белая кобыла, преподнесенная ей в качестве свадебного подарка.
– Ты со мной намучаешься, – говорила она, надеясь, что у него проснется разум. – Я не умею готовить.
Он нанял кухарку.
– У меня чудовищная аллергия на порошок и всякую бытовую химию. Кто будет гладить твои брюки и стричь розы?
Он пригласил горничную, а заодно садовника и дворника, хотя когда-то со всеми этими делами прекрасно справлялась его собственная жена.
– Я не хочу иметь детей, – выдала она ему еще один «железный довод». – Они отнимут у нас время, которое мы потратим с пользой. Они будут лезть в нашу постель и требовать к себе внимания. Это ужасно. Правда, котик?
Но «котик» на этот раз был настроен решительно.
– Нет, – заявил он. – Дети – дело святое. Будешь рожать!
Эдика только вздохнула. Признаться Нико, что у нее никогда не будет детей, она не могла. Это означало навлечь на себя ужасный гнев. Пусть идет как идет. Позже они разберутся, или Нико оставит свою глупую затею. В самом деле, какая из нее мать?