Она даже не подозревала, что он тоже студент университета, пока не увидела его на Вильсон-плаза. Он держал за руку девушку, которую Мэдисон смутно помнила по лекциям по истории театра.
Хорошенькая блондинка, чем-то похожа на Мэдисон, только не такая расфуфыренная. Мейер познакомилась с ней уже на следующий же день и сразу выяснила, что та поступила в университет вслед за своим школьным воздыхателем. Киту не слишком понравилась новая подружка его девушки, но поделать с этим он ничего не мог.
Итак, у Кита была его Сьюзан, поэтому Мэдисон завела себе других поклонников, но они никогда не обрывали свою связь окончательно. Когда на втором курсе Мэдисон вышла на новый уровень и поселилась с Сьюзан в одной комнате, это сделало их тайные свидания еще более возбуждающими.
Все изменилось после смерти Сьюзан. Кит прекратил звонить и бросал трубку, когда Мэдисон звонила ему сама. Почти сразу же, как она снялась в «Прекрасной стране», он бросил университет. Всем Кит говорил, что у него появился один из ведущих агентов, у которого на него большие планы. Но студенты театрального отделения шепотом говорили о том, что смерть Сьюзан полностью подкосила его и что он с трудом находит в себе силы жить, не говоря уже об окончании университета или карьере актера. Говорили, что он обратился к Богу. А кто-то, более циничный, говорил о том, что его уход из университета – лишнее подтверждение того, что он имеет отношение к смерти Сьюзан.
Прошло двадцать лет, и годы оказались к нему более милосердными, как это часто происходит с мужчинами. Морщины, появившиеся с годами на его тонком, костлявом лице, сделали его более привлекательным. Темные густые волосы, которые превращали его в рокера на первых курсах университета, теперь выглядели вполне респектабельно. Он время от времени снимался как приглашенный актер в одном бесконечном телевизионном сериале, а в прошлом году даже сыграл небольшую роль в новом вестерне. Но даже несмотря на это, Кит не появлялся на экране регулярно уже два года, с того самого момента, как было прикрыто юмористическое шоу, в котором он снимался. Ратнеру было нужно «Под подозрением» почти так же сильно, как и ей.
– Да, это не случайная встреча, – подтвердила Мэдисон, подождав, пока официантка не поставит перед ней выпивку. Она уселась рядом с Китом и улыбнулась.
– Ой-ой. Хоть и прошло много времени, но я еще не забыл этот взгляд… И что тебе надо?
– С тобой связывалась телевизионный продюсер по имени Лори Моран?
– Со мной так много людей связывается по поводу разных телевизионных проектов, что всех не упомнишь, – теперь уже улыбался он. Как всегда, Кит тянул одеяло на себя.
– Это реалити-шоу «Под подозрением», – пояснила Мэдисон. – Они хотят сделать передачу об убийстве Сьюзан. Они должны были с тобой связаться.
Кит отвернулся и сделал глоток из своего стакана. Когда он заговорил, от его легкомысленного тона не осталось и следа.
– Я не хочу иметь к этому никакого отношения. Какой смысл ворошить прошлое? Они что, действительно собираются снять такую передачу?
– Похоже на то.
– А кто еще будет участвовать?
– Розмари – мать Сьюзан. Николь, которая исчезла с горизонта много лет назад; похоже, что ее фамилия теперь Меллинг. И еще один человек, который может тебя заинтересовать: Фрэнк Паркер.
Когда Кит узнал, что Мэдисон получила роль в «Прекрасной стране», он заявился к ней в общежитие. Он был совершенно пьян и кричал: «Как ты могла? Этот человек убил мою Сьюзан, и все об этом знают. Ты ведь всегда будешь ее бледной копией, дешевка!»
– Странно, что им удалось уговорить кого-то, помимо Розмари, – заметил Ратнер.
– Что ж, и все-таки я там появлюсь. Если мы все правильно разыграем, то оба получим выгоду. Шоу смотрят миллионы людей. Это бесплатная реклама. – Мэдисон не стала говорить о том, что надеется уговорить Фрэнка Паркера дать ей роль в его следующем фильме.
– Я подумаю. Это всё?
– Мне бы хотелось, чтобы ты дал мне слово, Кит.
– И что же это за слово? Что это за тайное, волшебное слово? – К нему вернулось игривое настроение.
– Я серьезно. Никто не должен узнать про нас.
– Мэдисон, прошло уже двадцать лет. Мы были детьми. Ты что, действительно думаешь, что кого-то волнует, что мы с тобой в те дни время от времени трахались?
«Неужели я была нужна ему только для этого?» – подумала женщина.
– Конечно, волнует. Сьюзан была… идеалом: умная, талантливая и все такое. А я была… как ты сказал тогда? Тоже красотка, но более дешевый вариант. Ты же знаешь, что из Николь продюсеры обязательно сделают хорошую и верную подругу. А я буду соперницей главной героини. – Мэдисон хорошо знала, что дружба между Николь и Сьюзан была далеко не такая идеальная, какой ее пытались представить после смерти последней. – В Интернете некоторые утверждают, что я убила Сьюзан или, по крайней мере, обеспечила алиби Фрэнку Паркеру за роль в «Прекрасной стране». Если всплывет, что я крутила любовь с парнем святой Сьюзан, то все в это поверят.
– А может быть, все это правда?
Мэдисон не могла понять, шутит он или говорит серьезно.
– А может быть, ее убил ты? – огрызнулась она. – Ведь ее родители были в этом уверены. Ты будешь бледно выглядеть, если узнают, что у тебя что-то было с ее соседкой по общежитию.
– Взаимное уничтожение, – произнес он, глядя на пустой стакан, который вертел в руке.
– Так ты даешь слово?
– Слово, – подтвердил Кит, показав на нее пальцем. – Между нами ничего не было. И забудь о наших милых посиделках. Наш секрет умрет вместе с нами.
Когда Мэдисон скрылась из вида, Кит достал мобильный телефон, открыл телефонную книгу и нажал на номер, который был зашифрован буквами «АГ». Этот номер знал очень ограниченный круг людей. Кит получил его пять лет назад, и это произошло только после пятнадцати лет верного служения. В то время его карьера была на подъеме. Он тогда решил, что это награда за пятнадцать лет абсолютной верности, а не результат его известности и финансовых выгод, которые она в себе таила.
– Да? – послышался голос в трубке.
Прошло уже столько лет, а Кит все еще считал этот голос самым странным из всех, которые он когда-либо слышал в жизни. Высокий, как у ребенка, но при этом абсолютно уверенный и сдержанный.
– У меня появилась новая информация о том телевизионном шоу, о котором я вам говорил.
– И?
– Похоже на то, что они начинают съемки. Насколько я понимаю, они пригласили всех, кого только можно: Фрэнка Паркера, мать Сьюзан, Мэдисон Мейер, Николь…
– Николь? А ты уверен?
Как можно быть в чем-то уверенным, если получаешь информацию от такой женщины, как Мэдисон? Эта женщина будет лгать, изворачиваться, может быть, даже убивать, только чтобы получить желаемое. Не это ли в ней притягивало его в молодости? В Мэдисон были тайна и опасность – все то, чего не было в Сьюзан. Но, хотя она и пыталась манипулировать им в баре, Кит не верил, что она врала, называя людей, которые согласились принять участие в шоу.
– Да, я почти уверен, – он догадался вставить слово «почти». Такой телефонный номер невозможно получить, если пытаешься скрыть хоть малейшую информацию.
– Что-нибудь еще о Николь говорили? – спросил голос.
– Кажется, что ее фамилия теперь Меллинг. Это все, что я знаю.
– Будет лучше, если ты примешь участие в этом шоу, – произнес голос после паузы.
Ратнер боялся услышать от Мартина именно эти слова. Деньги, появляющиеся в кармане Кита, означали увеличение поступлений в казну Церкви, не говоря уже о том, как актер, опять вышедший на авансцену, мог повысить ее репутацию. Кит напомнил себе, что основной задачей Церкви был сбор средств, которые потом тратились на помощь неимущим, но тем не менее он был против участия в этом шоу.
– Мать Сьюзан всегда подозревала меня в том, что это я убил ее дочь. Я даже представить себе не могу, что она будет обо мне говорить. А ведь я никогда не скрывал своей принадлежности к Церкви – это может повредить ее репутации.
– Ты же актер. Очаруй продюсеров. И не забывай сообщать любую новую информацию о Николь.
– Она исчезла с горизонта двадцать лет назад. Откуда такое любопытство?
– Давай я сам буду беспокоиться о своих врагах.
Когда разговор закончился, Кит был рад, что ничем не вызвал гнева человека на другом конце провода. Он был твердо намерен продолжать в том же духе.
В центре Сан-Франциско, за 350 миль от Лос-Анджелеса, зазвонил мобильный телефон Стива Романа. На экране высветились буквы «АГ».
Он почувствовал, что улыбается. Приказ переехать в район Залива означал, что ему доверяют, однако ему не хватало личных встреч с Мартином Коллинзом. Может быть, Церковь призовет его назад, в Лос-Анджелес? Или, может быть, Мартин собирается на север для очередного религиозного бдения?
– Стив Роман, – произнес он в трубку.
Стив – как Стив Маккуин. Роман – как гладиатор.
– С тобою все в порядке? – Мартин никогда не называл себя в телефонных разговорах.
В этом просто не было необходимости. Любой, кто хоть раз присутствовал на его проповедях, навсегда запоминал специфический голос проповедника. Стив впервые услышал его, когда один из его друзей привел его на церковное бдение в подвале тату-салона в Уэствуде пятнадцать лет назад. С тех пор он много раз слышал проповеди Мартина и лично, и на пленках или дисках, а теперь уже и по Интернету.
Все эти годы Стив все ближе и ближе приближался к внутреннему церковному кругу. Апологеты Церкви говорили именно о круге, когда имели в виду руководство Церкви. Никакой иерархии в ней не существовало. Мартин не был на вершине, он был в центре. И в этом центре он мог слышать слово Господне.
– Да, – ответил Стив. – И я, как всегда, благодарю вас за предоставленную возможность.
Когда Мартин решил расширить влияние «Адвокатов Господа», этой надконфессиональной Церкви, за пределы своей южнокалифорнийской территории, он направил Стива в Сан-Франциско. И хотя тот предпочитал солнечную и яркую Южную Калифорнию угрюмому и туманному Заливу, он всегда благодарил АГ за предоставленную возможность. Церковь сняла для него квартиру-студию в районе Маркет-стрит и нашла ему работу в компании «Кипсейф», которая занималась установкой охранных систем в жилых домах.
Но в основном Стив был благодарен Церкви за свою новую жизнь. Он перестал употреблять наркотики. Не причинял боль людям. С помощью Мартина Коллинза и АГ встал на путь служения Господу и бедным людям. Даже внешне он изменился. До того, как вошел в подвал под тем салоном, Стив был худым, немытым и с длинными запутанными волосами. Сейчас он легко делал сто приседаний и сто отжиманий каждый день. Ел здоровую пищу. Волосы у него были очень короткие. Он превратился в крепкого физически и духовно мужчину.
– Что я могу для вас сделать? – спросил Стив.
Роман считал себя частным детективом на службе Церкви «Адвокаты Господа». Он собирал всю грязь о бывших членах Церкви, которые пытались ей навредить, для этого он часто незаметно проникал в дома клиентов компании «Кипсейф». Когда Мартину шепнули, что федеральный прокурор заинтересовался источниками финансирования Церкви, именно Стив благодаря тщательному наблюдению смог доказать, что этот законник изменяет жене. Роман так и не узнал, как Мартин повел себя в этой кризисной ситуации – одно было известно точно: после того как Стив предоставил неопровержимые доказательства измены Мартину, все разговоры о возможных финансовых проверках прекратились.
В своей работе на АГ Стив не всегда действовал в рамках закона, но Мартин – да и он сам – смотрели на это как на вынужденный грех, необходимый для контроля над людьми, которые угрожали процветанию их Церкви.
– Да, мне надо, чтобы ты последил кое за кем. И послал им весточку, когда подойдет время.
Что-то в том, как Мартин произнес слова «послал им весточку», заставило Стива напрячься. Пожалуйста, только не это, подумал он, зажмурив глаза. Роман принимал свою жизнь такой, какой она была в этом городе, где он никого не знал, в этой шумной квартире, выходящей окнами на забитую транспортом улицу, только потому, что здесь он был лучшим человеком, чем в те времена, когда он сам принимал решения. Прошло уже много лет с того момента, когда Стив в последний раз причинил боль живому существу. А что, если, снова попробовав это, он втянется? Но Роман тут же велел себе не ставить под сомнение действия Верховного Адвоката Господа.
– Как скажете.
Судя по навигатору, установленному в машине Николь Меллинг, дорога в Пало-Альто должна была занять не больше часа после того, как она съедет с моста Золотые Ворота[26]. Было ясно, что прибор не принимает во внимание загруженность дорог. Сейчас она загорала еще в одной пробке, на этот раз в Дэли-сити. Николь посмотрела на ряды ничем не примечательных домов, расположившихся на склоне холма прямо над шоссе I-280. Что там было в той песне – вроде бы Питера Сигера[27] – об этом городишке? Маленькие коробочки на склоне холма, все похожие друг на друга, все сделанные из «ерунды»?
Неожиданно Николь вспомнила себя в возрасте семнадцати лет. Благодаря тому что она перескочила через пятый класс, в выпускном классе она была на год моложе остальных учеников, но значительно превосходила их в интеллектуальном смысле. Ее приняли во все университеты, в которые она послала документы: Гарвард, Стэнфорд, Принстон и далее по списку. Но ее родители попали в финансовую ловушку – они были слишком богаты, чтобы ее приняли на бесплатное обучение, и слишком бедны, чтобы самим оплачивать ее обучение в таких университетах. Поэтому было решено, что Николь будет учиться в Беркли[28]. А потом она получила письмо о том, что в общежитии нет свободных бесплатных мест и ей самой надо искать себе квартиру.
Она помнила, как умоляла своего отца, перед которым на столе лежало открытое письмо: я смогу, папочка. Все свое время я буду проводить в аудиториях или в библиотеке, поэтому мне придется всего два раза в день проходить пару кварталов до квартиры и обратно. Там ведь даже установлены камеры слежения для безопасности.
Отец старательно отводил глаза, наматывая спагетти на вилку.
– Ники, ты слишком молода. Ты еще девочка. А мы говорим о Беркли, – это название он произнес так, как будто говорил о разрушенном войной городе в другом полушарии, а не университетском городке в шести часах езды от их дома.
– Мам, ну пожалуйста. Ну скажи ты ему. Я ведь никогда не попадала ни в какие истории. Спросите хоть учителей в школе. Я всегда делаю только то, что должна делать. Всегда. Я выполняю все правила. На меня можно положиться.
Мать мыла посуду в раковине, и даже в профиль Николь могла видеть ее поджатые губы.
– Мы все это знаем, Ники, но нас там не будет. И учителей твоих там тоже не будет. Там не будет вообще никого, кто сможет руководить тобой.
И только когда Николь расплакалась, ее мать закрыла воду, села за стол и взяла руки девочки в свои.
– Мы тебя знаем, Николь. Я знаю тебя лучше, чем себя, потому что ты мой ребенок. И мы не хотим потерять тебя.
Николь взглянула на отца, ожидая дальнейших объяснений, но тот только подтвердил слова матери коротким кивком и опять занялся своей пастой.
Тогда Николь так и не поняла, что хотели сказать ее родители, но вскоре выяснилось, что они действительно хорошо знали свою дочь. Николь сама была в ловушке, похожей на финансовую ловушку ее родителей – ее интеллект зашкаливал, а по жизни она была… абсолютным ребенком. Родители боялись, что она потеряется в толпе, но ее судьба, к сожалению, оказалась много хуже…
Сигнал машины, стоявшей сзади, вернул Николь к действительности. Увидев перед собой освободившееся место, она взмахом руки поблагодарила гудевшего и продвинулась вперед. Судя по навигатору, ей осталось проехать двадцать девять миль. Николь не видела Дуайта Кука со времени учебы в университете, но читала о нем в газетах. Как и все жители Америки.