«Я помню рассказы о том времени, когда Эдди Фишер, позже женившийся на Элизабет Тейлор, прислал из Италии телеграмму, подписанную «Принцесса и ее любимый раб», – думал Тед. – Мелисса ждет от меня какой-нибудь дряни в этом же роде. Она еще некоторое время будет себя обманывать, думая, что влюблена в меня.
Но мне нужна не только она, но и ее солидные чеки, которые я получаю каждый месяц. Если бы только я не купил то здание, когда кончился срок аренды… Это истощило меня досуха. Мое общество надоест Мелиссе довольно скоро, – рассуждал он, залпом проглатывая джин с мартини, вместо того чтобы пить его маленькими глотками. – Фокус, который необходимо проделать, состоит в том, чтобы не отпустить Мелиссу в другое агентство. Она должна остаться при мне и не увести с собой своих приятелей».
– Повторить, мистер Карпентер? – спросил официант, проходя мимо.
– Почему бы и нет? – сердито бросил Тед.
К полуночи Мелисса решила, что пора отправляться в клуб. Если они осядут там, то это часа на четыре, не меньше. Карпентер понимал, что пора удирать. Способ для этого был только один.
– Мелисса, я что-то отвратительно себя чувствую, – сказал он негромко, но так, чтобы его можно было расслышать сквозь общий шум. – Что-то мне кажется, что я подхватил то ли грипп, то ли еще какую-то мерзость. Боюсь, как бы и ты не заразилась. У тебя очень плотный график выступлений. Ты не можешь позволить себе болеть.
Скрестив в кармане пальцы на удачу, Тед наблюдал за тем, как Мелисса бросила на него оценивающий взгляд. Ему всегда казалось странным то, что по-настоящему красивое лицо звезды вдруг становилось каким-то кривым, теряло всю свою прелесть, стоило ей расстроиться или рассердиться. Ее глубокие, как океан, темно-синие глаза прищурились, она быстро свернула длинные светлые волосы в толстый жгут и перекинула их через плечо вперед.
«Ей всего двадцать шесть лет, но она самая эгоистичная особа из всех, с кем только мне приходилось иметь дело, – подумал Тед. – Как бы мне хотелось послать ее ко всем чертям…»
– Но ты ведь не собираешься встречаться со своей бывшей, нет? – требовательно спросила Мелисса.
– Ох… Да моя бывшая – вообще последняя из женщин, кого мне захотелось бы видеть прямо сейчас. Пора бы уже знать, что я схожу с ума по тебе.
Тед даже рискнул добавить легкую нотку раздражения в голос и в выражение лица. Карпентер время от времени позволял себе это, зная, что таким образом как бы сообщает Мелиссе самое главное. Мол, было бы безумием воображать, что он может хотя бы посмотреть на другую женщину.
Мелисса пожала плечами, повернулась к старым знакомцам и со смехом сказала:
– Тедди предпочитает сбежать. Кто хочет со мной – вперед!
Все встали.
– Ты на машине? – спросил Тед.
– Нет. Я пешком сюда пришла. Черт побери, конечно же, я на машине! – Она игриво похлопала его по щеке, и это был жест, рассчитанный исключительно на зрителя.
Тед махнул рукой официанту, прося подать счет, как обычно, и вся компания вывалилась из кафе. Мелисса, держа его за руку, приостановилась у выхода и улыбнулась фотографам. Тед проводил ее к лимузину, обнял и крепко, нежно поцеловал.
«Немножко дополнительных сплетен не повредит, – подумал он. – Мелисса будет только рада».
Ее бывшие оркестранты забрались в лимузин вместе с ней. Когда к входу подогнали машину Теда, один репортер шагнул вперед, что-то держа в руке, и полюбопытствовал:
– Мистер Карпентер, вы видели те фотографии, которые сделал турист-англичанин в момент похищения вашего сына?
– Да, видел.
– Не скажете ли что-нибудь по этому поводу? – Репортер протянул Теду несколько увеличенных снимков.
Тот уставился на фотографии, потом взял их, шагнул к ярко освещенному окну, чтобы рассмотреть получше, и сказал:
– Повторяю, я уверен в том, что эти фотографии окажутся грубой фальшивкой.
– Но разве это не ваша бывшая жена Зан Морланд вынимает ребенка из коляски? – настойчиво спросил репортер.
Тед очень остро ощущал объективы, направленные на него. Он покачал головой. Ларри Пост стоял у его автомобиля, держа дверцу открытой. Карпентер быстро подошел к машине и сел в нее.
Когда он добрался до дома, он был слишком потрясен, чтобы хоть что-то чувствовать, просто разделся и принял снотворное. Его ночь была полна мучительных кошмаров. Тед проснулся с головной болью и тошнотой, как будто грипп, выдуманный накануне, превратился в реальность.
«Может, во всем был виноват тот проклятый джин с мартини?» – спрашивал он себя.
В девять часов следующего утра Тед позвонил в свой офис, чтобы поговорить с Ритой. Не дав ей выразить свое потрясение из-за фотографий, он велел секретарше связаться с детективом Коллинзом, ведшим следствие по делу об исчезновении Мэтью, и договориться о встрече с ним на завтра.
– Я намерен остаться дома по крайней мере до полудня, – сообщил он Рите. – У меня, похоже, что-то вроде лихорадки, но, думаю, это скоро пройдет. Мне нужно просмотреть те фотографии, которые Мелисса сделала для журнала «Селеб», прежде чем отправить их в печать. Всем, кто будет звонить из средств массовой информации, отвечай, что я не стану делать никаких заявлений до тех пор, пока полиция не проверит подлинность тех снимков.
В три часа, белый как бумага, Тед наконец явился в свой офис.
Рита, ничего не спрашивая, приготовила ему чай и уверенно заявила:
– Тебе было бы лучше остаться дома. Обещаю, что никому не скажу об этом ни слова, но тебе следует держать это в уме. Зан обожала Мэтью. Она никогда не причинила бы ему ни малейшего вреда.
– Отметим, что ты произнесла слово «обожала». В учебнике грамматики это называется прошедшим временем. Так, а теперь скажи-ка, где снимки Мелиссы для «Селеба»?
– Они великолепны, – заверила Теда Рита, кладя на стол конверт.
Тед разложил перед собой фотографии, внимательно всмотрелся в них и проговорил:
– Для тебя они великолепны. Для меня тоже. Но могу с уверенностью тебе сказать, что Мелисса придет от них в ужас. Смотри, у нее тени под глазами, а губы кажутся слишком тонкими. Не забывай, именно я убедил ее в том, что она должна сфотографироваться для их обложки. Господи, да что же это такое? Все идет хуже и хуже!
Рита с сочувствием посмотрела на человека, который вот уже пятнадцать лет был ее боссом. Теду Карпентеру было сейчас тридцать восемь, но выглядел он намного моложе своих лет. У него были густые волосы, карие глаза, твердый рот и худощавое тело. Рита всегда была уверена в том, что он выглядит куда лучше и обладает более мощной харизмой, чем многие его клиенты. Но прямо сейчас вид у Эдварда был такой, словно кто-то напал на него с мачете в руках.
«Подумать только, что я все эти два года тратила на Зан свою жалость! – рассуждала Рита. – Если она сделала что-нибудь с этим милым малышом, то я от всей души сама пристрелила бы ее!»
17
Зан моргнула, открыла глаза и снова зажмурилась.
«Что случилось?» – спросила она себя.
Морланд пыталась понять, почему она сидит в кресле. Ей было очень холодно, хотя она закуталась в купальный халат, у нее болело все тело…
Руки Зан онемели. Она потерла ладони друг о друга, пытаясь ощутить собственные пальцы. Ноги не желали шевелиться. Женщина осторожно приподняла их, почти не осознавая собственного движения.
Она снова открыла глаза. Прямо перед ней стояла фотография Мэтью. Лампа рядом со снимком была включена, несмотря на то что между не полностью задернутыми занавесками сочился тусклый, туманный свет.
Зан прашивала себя, почему не легла в постель вчера вечером, старалась не обращать внимания на тупую пульсацию в голове, а потом вспомнила.
«Они думают, что это я забрала Мэтью из коляски. Но это невозможно. Это безумие. Зачем я стала бы так поступать, что сделала бы с малышом?»
– Что я могла бы с тобой сделать? – вслух простонала мать, глядя на фотографию Мэтью. – Неужели кто-то всерьез может поверить, что я способна причинить тебе вред, дитя мое? – Зан вскочила, в несколько шагов пересекла комнату, схватила фотографию сына и прижала ее к груди. – Да как они могли такое подумать? – Теперь она говорила шепотом. – Разве на тех снимках могу быть я? В то время я была у Нины Элдрич, весь день провела в ее новом доме и, конечно же, могу это доказать. Я знаю, что не забирала Мэтью из коляски, – продолжила Морланд громче, пытаясь утихомирить дрожь в голосе. – Это я тоже могу доказать, но не должна позволить, чтобы со мной снова случилось то же, что вчера вечером. Нельзя допускать появления провалов в памяти, как после смерти мамы с папой. Но если существует фотография какой-то женщины, уносящей Мэтью, это должно стать первым реальным следом в его поисках. Я должна думать именно так. Я не могу позволить себе отступить, сдаться. Прошу тебя, Боже, не дай мне снова утонуть в эмоциях! Позволь надеяться, что на тех снимках найдутся какие-то подсказки, ключи, которые помогут найти Мэтью!
Было всего шесть утра. Вместо того чтобы встать под душ, Зан открыла все краны в джакузи, зная, что вихрящиеся потоки горячей воды снимут боль в теле.
«Я уверена, что у детектива Коллинза уже есть эти снимки, – думала она. – В конце концов, именно он ведет следствие по этому делу».
Зан вспоминала о том, как накануне вечером репортеры толпились перед «Временами года» и успели собраться возле дома, когда Джош привез ее. Будут ли они ждать у выхода и сегодня или, может быть, уже топчутся у офиса?
Закрыв краны, Зан проверила рукой воду, поняла, что та слишком горячая, и подумала о телефоне. Она помнила, что выключила звонок, войдя в квартиру вчера вечером, и прошла в спальню, к ночному столику. На дисплее мигал значок, извещающий о получении СМС. Еще имелось девять пропущенных звонков.
Первые восемь были от репортеров, просивших об интервью. Решив, что ни за что не позволит им расстраивать себя, Зан старательно, по одному удалила все. Последней звонила Альвира Михан, оставившая голосовое сообщение. Морланд с благодарностью выслушала его, впитывая уверения в том, что тот парень, который утверждал, будто сфотографировал Зан в момент похищения Мэтью в парке, наверняка завзятый жулик.
«Просто стыд, что тебе приходится терпеть подобную чушь, – сердито гудела Альвира. – Конечно, скоро выяснится, что все это полный бред, но для тебя-то все равно хорошего мало, приходится переживать! Мы с Уилли это понимаем. Пожалуйста, позвони нам и приезжай, поужинаем завтра вместе. Мы тебя любим».
Зан дважды прослушала это послание. Потом, как инструктировал компьютерный голос – «Нажмите на тройку для сохранения, на единицу для удаления», – она нажала на кнопку «Сохранить».
«Еще слишком рано для того, чтобы звонить Альвире, – подумала Морланд. – Я поговорю с ней позже, когда буду уже в офисе. Хорошо бы провести сегодняшний вечер с ней и Уилли. Вдруг уже сегодня днем меня навестит детектив Коллинз и все прояснится. А может быть… ох, Боже, пожалуйста… если тот человек из Англии действительно заснял момент похищения Мэтью, то у Коллинза будут какие-то улики, от которых можно оттолкнуться…»
Отчасти успокоенная такими размышлениями, Зан переключила настройку кофеварки, чтобы та приготовила кофе не к семи утра, а прямо сейчас. Сев в джакузи, она позволила целительному теплу воды начать растворять напряжение в ее теле. Потом, прихлебывая кофе, Морланд надела просторные брюки, свитер с высоким воротом и туфли на низком каблуке.
Зан уже оделась, а до семи часов оставалось еще несколько минут. Тут она сообразила, что сейчас, возможно, достаточно рано для того, чтобы выскользнуть из дома, не нарвавшись на репортеров. Такая перспектива заставила ее быстро заколоть волосы в узел и набросить на них шарф, чтобы не тратить времени на прическу. Потом она порылась в ящике комода и нашла пару старых солнечных очков в широкой круглой оправе, совершенно непохожих на те, что Морланд носила обычно.
Наконец она выхватила из шкафа жилетик из искусственного меха, взяла сумку с длинным ремнем и вызвала лифт, чтобы спуститься в подвал, в гараж. Там женщина быстро прошла мимо длинных рядов машин и выбралась на улицу с задней стороны здания. Зан быстро пошла к Уэстсайдскому шоссе, встретив по дороге только несколько человек, прогуливавших собак либо бегавших трусцой с утра пораньше. Когда Александра окончательно убедилась в том, что ее никто не преследует, она остановила такси и уже совсем было собралась назвать адрес своего офиса, но передумала. Вместо того Морланд попросила водителя высадить ее на Пятьдесят седьмой улице.
«Если я замечу перед входом каких-нибудь репортеров, то смогу пройти через пожарный выход», – подумала Зан.
Только после этого она наконец откинулась на спинку сиденья, понимая, что по крайней мере в то время, пока едет в такси, никто не станет выкрикивать ей в ухо вопросы или направлять на нее объектив камеры. Значит, у нее пока имелась возможность сосредоточиться на другой проблеме, то есть на том факте, что кто-то купил по ее картам одежду и билет на самолет.
«Повлияет ли это на мою кредитоспособность? – тревожилась Зан. – Конечно. Но если я получу заказ у Кевина Уилсона, то буду приобретать очень дорогие ткани и мебель… Но почему все это происходит со мной?»
Зан вдруг заметила, что ей почти физически кажется, будто ее увлекает некий водоворот, яростное течение тащит в глубину… Она судорожно вздохнула, набирая воздуха в грудь, потому что женщине показалось, что ей нечем дышать.
На нее наваливался панический страх.
«Не позволяй этому вернуться», – умоляла она себя.
Крепко закрыв глаза, Зан заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, отсчитывая секунды. К тому времени, когда такси обогнуло угол Пятьдесят седьмой улицы и Третьей авеню, Морланд отчасти сумела взять себя в руки. Но и теперь ее пальцы дрожали, когда она протягивала таксисту сложенные купюры.
Заморосил дождь. Холодные капли поползли по щекам Зан. Она подумала, что напрасно надела жилет, надо было взять плащ-дождевик.
Впереди нее какая-то женщина торопливо вела к ожидавшей машине мальчика лет четырех. Александра прибавила шагу, чтобы обогнать их и заглянуть в лицо ребенку. Но конечно же, это был не Мэтью.
Зан повернула за угол, не увидела никаких признаков репортеров, поэтому толкнула вращающуюся дверь и вошла в вестибюль. Газетный киоск находился слева.
– Мне «Пост» и «Ньюс», пожалуйста, – сказала она пожилому продавцу.
Когда Сэм протягивал ей газеты, его лицо выглядело совсем не таким приветливым, как обычно.
Зан не позволила себе заглянуть в статьи, пока не оказалась в своем офисе, где уже никто не мог ее увидеть. Там она положила газеты на стол и стала их просматривать. На первой странице «Ньюс» красовалась фотография Александры Морланд, уносящей Мэтью.
Не веря собственным глазам, она взглянула на другую газету и мысленно воскликнула:
«Но это же не я! Это просто не могу быть я! Кто-то похожий на меня унес Мэтью…»
Но во всем этом не было никакого смысла.
Сегодня в первой половине дня Джош не должен был появиться. Зан пыталась сосредоточиться, но к полудню сдалась и схватилась за телефон. Она хотела позвонить Альвире, зная, что та получает «Пост» и «Таймс» каждое утро.
Михан ответила уже на второй гудок.
Когда она услышала голос Зан, то сразу сказала:
– Я видела газеты и просто сбита с ног. Зачем кому-то, так похожему на тебя, похищать Мэтью?
Александра пыталась понять, что хотела сказать этим Альвира, почему она спрашивала именно о причинах, интересовалась, зачем было кому-то, кто добился полного сходства с Зан, уносить ребенка. Неужели она думала, что мать сама его украла?
– Альвира! – заговорила Зан, тщательно подбирая слова. – Кто-то затеял все это против меня. Я не знаю, кто именно, но у меня имеются кое-какие подозрения. Даже если это устроил Бартли Лонг, чтобы погубить меня, есть кое-что, в чем я совершенно уверена. Он никогда не причинит зла Мэтью. Альвира, нам следует поблагодарить Бога за те фотографии. Спасибо Господу. Я намерена вернуть Мэтью. Фотографии будут доказательством того, что некто выдает себя за меня, ненавидит настолько, что похитил моего ребенка, а теперь еще и подставил.
Последовала небольшая пауза, потом Альвира сказала:
– Зан, я знаю одну очень хорошую частную детективную контору. Если у тебя нет сейчас денег на это, я сама им заплачу. Если эти снимки – фотомонтаж, мы узнаем, кто оплатил такую авантюру. Погоди-ка. Не так. Если ты говоришь, что те фотографии – фальшивка, я тебе безусловно верю, но думаю, что тот, кто все это затеял, переиграл. Надеюсь, ты поставила свечу перед святым Антонием в тот день, когда заходила к Франциску Ассизскому.
– Я заходила… куда? – Зан было страшно задавать этот вопрос.
– В прошлый понедельник, примерно в половине шестого или без четверти шесть. Я как раз зашла в церковь, чтобы немножко пожертвовать святому Антонию, как обещала, заметила там одного человека, который следил за моим другом отцом Эйденом, и мне это не понравилось. Поэтому я просмотрела сегодня утром записи камер наблюдения, чтобы выяснить – может, это какой-то знакомый отца Эйдена? В нашем безумном Нью-Йорке предупрежден – значит вооружен. В церкви я тебя не заметила, но ты была на записи, вошла в храм и вышла уже через несколько минут. Я решила, что ты заходила помолиться за Мэтью.