— Может, ты и прав, — согласился Простак. — Мы, пожалуй, вполне обойдемся без помощи этих диких зулусов.
— Фил предпочитает обходиться без жестких мер, поэтому попробуем, в меру наших способностей, сделать так, чтобы все прошло гладко, — сказал Макс. — И давайте вернемся в номер да сыграем в покер по-честному.
Мы вернулись в гостиницу, где всю ночь напролет играли в покер. Взятые напрокат костюмы Макс отослал с коридорным к Шварцу, чтобы тот отутюжил их и прислал назад на следующий день.
Мы проспали до семи часов вечера. Макс позвонил дежурному и попросил, чтобы нам доставили завтрак прямо в номер. На другом конце провода ему объяснили, что он выбрал довольно странное время для завтрака. Но Макс продолжал настаивать:
— Хорошо, хорошо, называйте это как хотите, но только пришлите нам апельсинового сока, ветчины и бутербродов с яйцами на четверых.
После того как мы покончили с легкой трапезой, Макс позвонил дежурному и заказал для нас купальные трусы. На пляже было всего несколько человек.
— Это не так интересно, как плавать при лунном свете по Ист-Ривер, держась за борт мусорного буксира, — сказал Простак.
— Но мы попытаемся получить от этого максимальное удовлетворение, — ехидно заметил Макс.
Мы купались достаточно долго. Затем поднялись в наши комнаты, приняли душ и стали дожидаться костюмов. Наконец прибыл мистер Шварц с целым ворохом одежды, которую со вздохом опустил на кровать.
— Ну как вы, мальчики? Вам тут нравится? — спросил он.
— Спасибо, мистер Шварц, — ответил я. — У нас очень приятные каникулы.
Мы начали одеваться. Мистер Шварц присел в сторонке, закурил и принялся развлекать нас разговорами. В середине ничего не значащего трепа он неожиданно задал один из своих коронных вопросов:
— Ребята, вы храбрые?
Я улыбнулся и пожал плечами.
— Что? — ошарашенно спросил Макс. Улыбнувшись, старик с удивительной откровенностью пояснил:
— А то, что считается, будто все евреи трусы.
Простак и я расхохотались, глядя на Макса. Замечание старика привело его в полнейшее замешательство.
— Храбрость или ее отсутствие вовсе не расовый признак, мистер Шварц, — заметил я. — Часто это определяется обстоятельствами, необходимостью, воспитанием. Да, поведенческие реакции объясняются многими причинами. По моему опыту, полученному, как известно, на практике, ни одну группу людей нельзя вот так просто отметить каким-либо клеймом. Особенно это касается обвинения в отсутствии храбрости. Храбрость — благоприобретенное качество — я имею в виду ее стойкое проявление, а вовсе не случайные вспышки, — которое крепнет по мере приближения человека к духовному и физическому совершенству. Позвольте мне привести вам пример. — Я полушутливо обвел рукой комнату. — Разве поведение присутствующих не является доказательством вышесказанного?
— Благодарю. — Макс церемонно поклонился мне, не переставая застегивать брюки. — Позвольте узнать, глубокоуважаемый Башка, относите ли вы к этому примеру самого себя?
— Позвольте мне ответить на ваш вопрос строго положительно. — Я отвесил Максу такой же точно поклон.
— Скромный мальчик, — Макс снова поклонился.
— Вы что, будете всю ночь кланяться друг другу? — вмешался Простак. — Я есть хочу.
— Хорошо. Все готовы? — спросил Макс и оглядел присутствующих. — Пушки не забыли?
— Ну, просто джентльмены да и только, — проворковал старик, провожая нас взглядом.
Глава 25
Плотно подкрепившись, мы отправились в казино. Макс вновь приобрел у кассира сто стодолларовых жетонов, и мы, войдя в зал, как и вчера, заполненный убликой, сразу направились к рулетке. На протяжении нескольких часов Макс делал ставки и неизменно прогрывал. Я внимательно следил за игрой, тщетно пытаясь подметить что-нибудь необычное в шарике, в колесе, в движениях крупье. Макс потерял уже около шести тысяч, но упорно продолжал делать ставки. Испытывая презрение к самому себе, я отошел от стола. Да, мы считались профессионалами, знающими о любой уловке в подобном бизнесе, но мы не могли разгадать, в чем заключается фокус с рулеткой. Внезапно я увидел, как один из работающих на казино подсадных бросил быстрый взгляд на потолок. Я поднял голову, и мне показалось, что в потолке над рулеткой находится небольшое отверстие, являющееся как бы частью декоративного узора. Я жестом подозвал Простака, обладавшего более острым зрением, и сообщил ему о своих подозрениях. Простак подтвердил, что там, куда я ему незаметно показал взглядом, действительно есть отверстие. Мы вернулись к столу, и я, поймав взгляд Макса, дал понять, что буду ждать его в туалете. Когда Макс пришел, я рассказал ему о том, что мы обнаружили.
— Отличная работа, Башка, — заметил он. — Возможно, это именно то, что мы искали.
Макс обменял на деньги оставшиеся у него жетоны, и мы вышли из казино. Было около двух часов ночи. Мы доехали до круглосуточной закусочной, расположились за дальним столиком и, плотно заправившись гамбургерами и кофе, раскурили сигары и погрузились в молчание. Примерно через час мне надоело молчать.
— Думаю, что нам прямо сегодня следует хорошенько осмотреть это заведение после того, как его закроют.
Макс согласно кивнул:
— Да, я как раз об этом думал. — Он взглянул на часы. — Три тридцать. Пора отправляться.
Мы вернулись обратно и, припарковавшись с выключенными огнями на некотором удалении, стали наблюдать за казино. Одна за другой машины посетителей покидали стоянку. Наконец во всем казино погас свет, и последние две машины выехали на шоссе и скрылись вдали. Мы подождали еще немного. Вокруг здания не наблюдалось никакого движения. Макс вылез из «кадиллака», прислушался и бросил:
— Пошли!
Напрямую, через лужайку, мы бесшумно подобрались к зданию и обошли его по кругу. Внутри кто-то был: мы слышали звуки шагов и видели свет ручного фонаря.
— Похоже, что они оставляют сторожа, — прошептал я. Макс жестом приказал нам спрятаться за кусты, а сам подошел к зданию и постучал по стене рукояткой пистолета. Раздался звук открываемого окна. Макс быстро нырнул в кусты, а из окна высунулась чья-то голова. Мужской голос спросил:
— Кто здесь?
Затем луч фонаря пробежал по земле и по кустам около окна. Человек выругался, и окно с треском захлопнулось. Макс повторил свои действия. Окно вновь распахнулось, фонарь посветил в разные стороны, и голос сердито произнес:
— Какого черта? Кто это?
Затем окно вновь захлопнулось, но зато почти сразу открылась находящаяся рядом дверь. Из дома вышел рослый человек в строгом деловом костюме. С фонарем в левой руке и с пистолетом в правой он двинулся вдоль стены, что-то сердито бормоча себе под нос. Макс беззвучно вырос у него за спиной и с размаху ударил по голове рукояткой револьвера. Человек, не проронив ни звука, повалился на траву. Я подошел и склонился над ним. Макс вопросительно посмотрел на меня. Я неопределенно пожал плечами: мне показалось, что человек мертв.
— Что? Я угробил его? — прошептал Макс.
— Да, похоже. — Однако я почувствовал едва различимые биения. — Подожди-ка, — прошептал я и приложил ухо к груди. Сердце билось. — Он, пожалуй, очухается.
Мы подняли человека, затащили в дом и, связав носовыми платками, оставили лежать на полу. Обход здания мы завершили в помещении для кассира. Это была комнатка размерами примерно три с половиной на три с половиной метра, с небольшим окошком из пуленепробиваемого стекла в углу. Окошко выходило в коридор точно так же, как в банковских кассах. И выдвижные ящички кассы, и небольшой сейф, стоящий у стены, оказались незапертыми и абсолютно пустыми. Кроме кассы и сейфа в комнате находилось несколько стульев и холодильник. Я подумал, что для холодильника выбрано несколько необычное место, и заглянул внутрь. Единственным, что я там обнаружил, были три литровые бутылки молока. Макс бросил взгляд через мое плечо и произнес:
— Наверное, у кассира язва.
— Все равно очень странное место для холодильника, — сказал я.
Из комнатушки вела еще одна дверь, за которой оказался туалет. В полу комнатушки был люк, закрывавший вход в подвал, а у задней стены находилась узкая лестница, ведущая на чердак. Макс в замешательстве потоптался в центре помещения, поглядывая то на люк в полу, то на лестницу, затем принял решение и двинулся наверх, показав жестом, чтобы мы следовали за ним. Чердак оказался низким, недостроенным и захламленным строительным мусором. Передвигаться можно было лишь в полусогнутом состоянии. Мы проследовали туда, где, по нашим предположениям, находилась центральная часть зала, и через дверь попали в клетушку длиной меньше трех и шириной чуть больше метра. Когда Макс направил луч фонаря на пол, нам сразу стало ясно, в чем заключалась уловка с рулеткой. На полу был изображен обод рулетки, и рядом с каждой из нарисованных и пронумерованных луз располагался электрический тумблер. Отверстие в полу находилось точно над рулеткой в зале и было оснащено зрительной трубой.
— Находчивые уроды, — прошептал я. — Шарик рулетки вовсе не из мрамора, как требуют правила. Очевидно, он железный и только раскрашен под мрамор. Я же говорил, что они используют дистанционное управление.
— Как это? — спросил Косой.
— Как это! — с презрением передразнил его Макс. — Ты что, и впрямь не понял?
Косой недоуменно помотал головой. Макс вздохнул и раздраженно пояснил:
— Парень, который здесь сидит, смотрит на стол и наблюдает за своими людьми, то есть за подсадными. Один из них делает крупную ставку. Когда колесо начинает крутиться, парень щелкает тумблером и включает магнит под лузой с номером, на который поставил подсадной. Магнит хватает шарик, и все остальные лопухи проигрывают.
Макс довольно потер подбородок. Было видно, что устройство ему очень понравилось, о чем он и заявил:
— Недурно, совсем недурно. Думаю, что они для поддержания интереса позволяют посторонним срывать небольшие выигрыши.
Он продолжал разглядывать устройство, тихонько улыбаясь и разговаривая вслух с самим собой:
— Будь у меня приятель, который щелкал бы тумблерами в мою пользу, это могло бы принести немалую прибыль. — Его улыбка вдруг стала шире, и он обратился ко мне: — Ну, и что ты, Башка, на это скажешь?
— Да, над этим стоит подумать, Макс, — согласился я. Стараясь не поднимать шума, мы тщательно осмотрели весь чердак. Здесь оказалось множество смотровых отверстий. С их помощью можно было наблюдать абсолютно за всем, что происходит в зале. Закончив осмотр, мы спустились вниз, и Макс с сомнением уставился на люк в полу.
— Заодно можем глянуть, что находится там, — наконец произнес он и, ухватившись за кольцо, медленно поднял крышку. Да, нас поджидал сюрприз, и мы ничего не могли поделать со своими ртами, которые раскрылись от удивления при виде столь неожиданного зрелища. В комнате под нами, за столом, заваленным массивными томами, сидел старик и что-то аккуратно вписывал в один из них при тусклом свете настольной лампы. Не поднимая головы, он произнес:
— Вы, ребятки, пришли чуть раньше, но я уже заканчиваю. Остальные готовы, вы можете их пока выносить.
— Что за черт? — прошептал Макс мне на ухо. Я пожал плечами. Старик махнул рукой на закрытые тома:
— Можете их брать, они готовы.
— Давай поиграем с парнем, — шепнул я.
— Годится, — ответил Макс. Мы двинулись вниз по ступенькам. Старик бросил на нас быстрый взгляд и вернулся к своей работе. Я заглянул через его плечо, чтобы узнать, чем это он занимается. Он писал имена. Я пригляделся повнимательней, и вдруг до меня дошло: он вписывал фальшивые имена в списки избирателей округа.
— Ну что? Как выглядит работа, сынок? — гордо спросил старик.
— Замечательно, просто замечательно, — ответил я. Чтобы не возбуждать в нем подозрений, я удержался от того, чтобы задать ему несколько вопросов.
— Все, сейчас кончаю последнюю страницу этого последнего тома, — произнес старик, продолжая быстро работать. Мы стояли вокруг, любуясь сноровкой, с которой он делал свое дело. Наконец старик положил ручку и с облегчением вздохнул:
— Хорошо, что этим приходится заниматься только раз в году. Это настоящая каторга. — Он с улыбкой посмотрел на нас и спросил: — А куда делся Джон?
Я подумал, что он, видимо, говорит о парне, которого оглушил Макс. Как всегда не растерявшись, Макс ответил:
— Он в сортире.
Старик кивнул.
— Ладно, давайте выносить библиотеку.
Макс велел Косому подогнать автомобиль к дверям, и мы загрузили в него все тома. Старик оказался до невозможности наивным. Не задав ни одного вопроса, он сел на заднее сиденье. Мы с Максом уселись по обе стороны от него, и Косой вывел автомобиль на шоссе. Когда Макс велел Косому ехать в отель, старик с удивлением посмотрел на него, но ничего не спросил.
Когда мы приехали к отелю, Косой, Макс и Простак отправились переодеваться. Я сидел в машине рядом со стариком и держал руку в кармане на рукоятке ножа. Когда все остальные вернулись, я тоже сходил и переоделся, затем заплатил дежурному за неделю вперед и распорядился, чтобы он отослал к Шварцу наши вечерние костюмы. К тому времени когда я вернулся и мы отъехали от отеля, до старика, по-видимому, наконец дошло, что не все в порядке. Он с подозрением посмотрел на нас и спросил:
— Вы куда направляетесь? Разве не в главное хранилище округа?
Мы ничего не ответили и продолжали сидеть, словно не слышали вопроса. Он испугался и спросил дрожащим голосом:
— Кто вы такие?
Макс похлопал его по спине:
— Будь хорошим мальчиком, дед, и все будет в порядке. Так что не переживай понапрасну. — Обратившись к Косому, он добавил: — К Толстому Мои.
По пути старик успокоился, особенно после того как увидел, что мы относимся к нему с вниманием и уважением. Когда мы проделали половину пути до Нью-Йорка, он уже был нашим приятелем. В небольшом городке, через который мы проезжали, Макс купил литровую бутылку виски, и она помогла убедить старика в наших дружелюбных намерениях и развязать ему язык. Он многое рассказал нам о политике, который заправлял округом. Он описал его как «толстобрюхого, жадного, пронырливого сукина сына», обладающего большим политическим влиянием. Этот политик управлял в округе чем угодно и даже являлся главой местного отделения ку-клукс-клана.
— С ним опасно связываться, — предостерег нас старик. — Все работники казино являются членами клана. И он очень предусмотрительный парень. Ничего не пускает на самотек. Из всего извлекает выгоду. И из казино, и из окружных выборов. — Затем старик поинтересовался: — Вы, ребята, что, из оппозиционной партии? — Я отрицательно качнул головой. Он предпринял еще одну попытку: — Из прокуратуры штата?
Макс проявил принципиальность и честно ответил:
— Нет. Мы из организации, которую интересует лишь казино.
Затем вопросы начал задавать я. Меня интересовало, где он так ловко научился обращаться с ручкой и как связался с этим политиком.
— Я отбываю второй срок за подделку документов, — объяснил старик. — Этот толстобрюхий урод занимает меня у начальника тюрьмы перед каждыми выборами, чтобы я мог подделать списки избирателей.
— «Земля Колумба, дар бесценный Океана, пристанище свободных и отважных!» — с издевкой пропел я. — Черт, до чего же однообразно все происходящее в этом пристанище свободных!
Большее, что делали мы, кого все называли бандитами, так это использовали влияние Франка для поддержки нужных политиков. Ну, еще, может быть, посылали кое-кого проголосовать по нескольку раз, что запрещалось законом. Ну, допустим, иногда мягко убеждали избирателей проголосовать за нужного человека. Но этот парень! Он загребает пирожки прямо-таки лопатой. И не считается бандитом. Он законопослушный гражданин. Но он мог дать нам сто очков вперед по части облапошивания публики на выборах. Да, как все это типично и однообразно. В любом виде деятельности бандиты просто жалкие дилетанты по сравнению с так называемыми законопослушными гражданами, если эти граждане занимают высокое положение.