Пол едва заметно кивнул.
— Вам известно, где находится тело?
Новый кивок.
— Давно это случилось?
— Четыре года назад.
Трепещущей рукой я торопливо черкнул в блокноте.
Пол подался ко мне:
— Он был агентом ФБР. Старый ее дружок, они познакомились в колледже.
— Говорите-говорите. — Я уже не знал, верить или не верить ему.
— Они охотятся за мной.
— Кто?
— ФБР. Все эти четыре года.
— Какой помощи вы ждете от меня?
— Может, договоритесь с ними? Надоело чувствовать себя загнанной дичью.
Я задумался. Мордехай пригласил четвертого клиента под настороженным взглядом Пелхэма.
— Мне нужна дополнительная информация. Имя пропавшего агента вам известно?
— Да. Знаю также, где и когда он родился.
— Как и место и время его смерти?
— Да.
Никаких документов у Пелхэма не было.
— Почему бы вам не прийти ко мне в офис? Поговорим более обстоятельно.
— Дайте подумать. — Он взглянул на часы и объяснил, что работает уборщиком в церкви. — Извините, опаздываю.
Мы обменялись рукопожатием, Пол вышел.
Я довольно быстро усвоил простую истину: в профессии уличного адвоката главное — это умение слушать. Очень многим нашим клиентам был нужен только собеседник. Устав от бесконечных унижений, они шли к юристу излить душу. Мордехай мастерски ориентировался в среде: доброжелательно и мягко задавая вопросы, выяснял, есть ли действительно нужда в его профессиональной помощи. Я же никак не мог опомниться от удивления, что люди бывают настолько несчастными.
К полудню через нашу комнату прошли двадцать шесть человек. Мы с Грином чувствовали себя опустошенными.
— Нужно прогуляться, — сказал Мордехай.
После трехчасового заточения в каморке без окон было настоящим счастьем увидеть безоблачное небо и вдохнуть бодрящий холодный воздух. На противоположной стороне улицы возвышалось новое здание Налогового суда. Приют вообще окружали современные симпатичные постройки.
На перекрестке Секонд — и Ди-стрит мы остановились.
— Срок аренды у них истекает через четыре года. — Мордехай кивнул в сторону приюта. — Агенты по недвижимости зашевелились. В двух кварталах отсюда собираются строить деловой центр, на их участок положили глаз несколько компаний.
— Борьба обещает быть кровавой.
— Не борьба, а война.
Перейдя улицу, мы двинулись по направлению к Капитолию.
— Что поведал белый парень? — поинтересовался Мордехай.
Из двадцати шести клиентов единственным белым был Пелхэм.
— Потрясающая история! Бывший врач, жил когда-то в Пенсильвании.
— От кого он сейчас спасается?
— Что?
— Кто его теперь преследует?
— ФБР.
— Угу. В последний раз было ЦРУ.
Я замер. В отличие от Мордехая.
— Ты уже видел его?
— О да! Не единожды. Питер какой-то там, — бросил он через плечо.
— Пол Пелхэм.
— Отнюдь не всегда. Великолепный рассказчик, не правда ли?
Я стоял и смотрел, как неторопливо удаляется Мордехай — руки в карманы, плечи сотрясает дрожь.
Он хохотал.
Глава 21
Набравшись храбрости, я сообщил Мордехаю, что мне нужно полдня. В ответ услышал: здесь все равны; никто не считает, сколько ты просидел в офисе; если человеку надо — он уходит, и все, черт бы его побрал.
Я так и поступил.
Примерно час потребовался мне, чтобы разобраться с машиной. За «лексус», не подлежавший ремонту, страховая компания выплатила двадцать одну тысячу четыреста восемьдесят долларов. Я вернул банку одолженные шестнадцать тысяч. Оставшихся пяти с небольшим вполне хватит для покупки средства передвижения, соответствующего моему нынешнему статусу и не вводящего в искушение угонщиков.
Шестьдесят минут, листая журналы и слушая мерное тиканье часов, я просидел в приемной у врача.
Двадцать минут, раздевшись по приказу сестры до трусов, провел на холодном хирургическом столе. Кровоподтеки из синих стали багровыми. Истыкав меня пальцами, врач сообщил, что через две недели синяки рассосутся.
Ровно в четыре я прибыл в офис нового адвоката Клер.
Встретила меня суровая секретарша. Стены приемной, казалось, источали ненависть ко всему мужскому, издевка по адресу представителей сильного пола слышалась в каждом звуке.
Журналы на столике были агрессивно деловыми: никаких домашних советов, никаких светских сплетен. Задача — произвести впечатление, а не помочь скоротать время.
Фундамент своего состояния Жаклин Хьюм заложила громкими исками к врачам, позволявшим себе вольности в отношениях с пациентками. А после расправы над двумя весьма любвеобильными сенаторами ее имя стало наводить ужас на любого мужчину, имеющего основания быть недовольным своим браком плюс приличный доход.
Мне не терпелось подписать необходимые бумаги и побыстрее уйти. После получасового ожидания я был на грани истерики. Наконец из кабинета вышла ассистентка и вручила текст соглашения о раздельном проживании. Я прочитал заголовок документа: «Клер Эддисон Брок против Майкла Нельсона Брока».
Закон требовал, чтобы граждане, желающие расторгнуть брак, прожили отдельно друг от друга в течение шести месяцев. По истечении данного срока супруги будут официально считаться разведенными.
Внимательно изучив, я подписал документ и вышел на улицу. Ко Дню благодарения[11] я стану свободным человеком.
В пять часов у здания «Дрейк энд Суини» Полли передала мне коробки с моим барахлом. Секретарша держалась предупредительно-вежливо, но к разговору интереса не проявила, очень торопилась. Наверное, и ей прицепили «жучок».
Через несколько кварталов я из автомата позвонил Барри Нуццо. Как обычно, он сидел на совещании. Я назвался, попросил ему передать, что у меня срочное дело, и вскоре Барри очутился у телефона.
— Мы можем поговорить? — спросил я, уверенный, что наша беседа записывается.
— Конечно.
— Я в будке на углу Кей-стрит и Коннектикут-авеню. Не хочешь выпить кофе?
— Через час.
— Нет, Барри. Либо ты выходишь сию минуту, либо забудь о встрече. — Нет смысла давать им время на подготовку, да и «жучки» ни к чему.
— Договорились.
— Жду в кофейне у Бинглера.
— Знаю такую.
— Приходи один, Барри.
— Ты насмотрелся детективов, Майкл.
Через десять минут мы сидели перед чашками горячего кофе за столиком у окна и смотрели, как по тротуару медленно течет поток пешеходов.
— Зачем фирме потребовался ордер на обыск?
— Из-за досье. Оно у тебя, мы хотим вернуть его. Все очень просто, Майк.
— Вам его не найти, так и знай. Всякие обыски бесполезны.
— Где ты теперь живешь?
Я чуть не расхохотался.
— За ордером на обыск следует ордер на арест, не так ли, Барри?
— Не могу сказать, Майк.
— Спасибо, дружище.
— Послушай, Майк, будем исходить из того, что ты не прав. Ты присвоил чужую собственность. Это называется коротко и ясно — кража. Ты стал врагом фирмы. Я же, твой друг, продолжаю на нее работать. Ты не смеешь рассчитывать на меня в том, что вредит фирме. Кашу заварил ты, а не я.
— Значит, Брэйден Ченс не сказал вам ни слова. Он ничтожество, надменный подонок, совершивший должностное преступление и пытающийся спасти свою задницу. Он убедил вас, что речь идет лишь о воровстве, что я не опасен. Но досье может навсегда разрушить репутацию фирмы.
— К чему ты клонишь?
— Отступитесь. Не нужно совершать новых глупостей.
— Типа твоего предполагаемого ареста?
— Хотя бы. Не очень приятно весь день оглядываться по сторонам.
— Зря ты пошел на кражу.
— Я не собирался воровать досье. Я взял его на время, чтобы снять копию и вернуть. Обстоятельства помешали.
— Значит, ты признаешь, что оно у тебя?
— Да, но при необходимости заберу признание назад.
— Ты играешь, Майкл, а ведь это далеко не игра. Тебе придется очень нелегко.
— Вовсе нет, если ваши парни дадут обратный ход. Давайте объявим перемирие — на неделю. Никаких обысков, никаких арестов.
— А что взамен?
— Материалы дела будут лежать без движения.
Барри покачал головой:
— Я не уполномочен заключать с тобой какие-либо сделки, я передаточное звено.
— Другими словами, заправляет Артур?
— Естественно.
— В таком случае передай, я буду говорить только с тобой.
— Ты самонадеян, Майкл. Считаешь, будто фирма желает разговаривать с тобой. Скажу откровенно: ты ошибаешься. Кража разозлила всех, твой отказ вернуть досье подливает масла в огонь. Фирму не в чем винить.
— Барри, обрати их внимание на следующее: документы в папке — сенсация. Пусть вообразят кричащие заголовки газет и орды назойливых журналистов. Если меня арестуют, я обращусь в «Вашингтон пост».
— Ты сошел с ума.
— Возможно. У Ченса был помощник, Гектор Палма.
Слышал о таком?
— Нет.
— Значит, в круг посвященных ты не входишь.
— Я и не претендую.
— Гектор слишком много знает. Со вчерашнего дня на старом месте он не работает. Меня интересует, где он сейчас. Спроси у Артура.
— Верни досье, Майкл. Не представляю, что ты намерен с ним делать, но использовать его в суде тебе не позволят.
Я допил кофе и поднялся.
— Недельное перемирие, Барри. И скажи Артуру — пусть они допустят тебя к своей кухне.
— Вряд ли Артур подчинится твоим приказам.
Я стремительно покинул кофейню и почти бегом направился в сторону Дюпон-сёркл в расчете, что уличная сутолока поможет скрыться и от Барри, и от другого соглядатая фирмы, буде он есть.
Если верить телефонной книге, Гектор Палма проживал в Бетесде. Поскольку спешить было некуда, я спокойно ехал по Белтуэю и размышлял.
Шансы оказаться арестованным в течение недели я расценивал как пятьдесят на пятьдесят. Фирма вынуждена преследовать меня. Она могла пойти на самые жесткие меры, если Ченс действительно скрыл от Артура и членов исполнительного комитета правду. В их распоряжении достаточно улик, что кражу совершил именно я, и оформление ордера на арест займет считанные минуты.
История с Мистером взбудоражила фирму. Ченса наверняка вызвали на ковер, где он, безусловно, покаялся в досадных ошибках. Но в основном он изворачивался и лгал — надежде, что, поколдовав над досье, спрячет концы в воду.
Черт возьми, ведь его жертвы — лишь наглые бродяги, захватившие чужую собственность.
Но как ему удалось так быстро сплавить Гектора? Деньги для Ченса, компаньона фирмы, проблемы не составляют. На его месте я бы сунул Гектору пачку наличных и припугнул немедленным увольнением. А потом позвонил приятелю, скажем, в Денвер и попросил о личной услуге — устроить срочный перевод ассистента. Трудностей не возникло бы.
Итак, Гектор надежно упрятан от чрезмерного любопытства посторонних, по-прежнему считаясь сотрудником фирмы и получая за лояльность хорошую плату.
Что он говорил о полиграфе? Не был ли детектор лжи примитивной угрозой как Гектору, так и мне? Вряд ли Палма согласился на проверку.
Ченсу требовалось, чтобы Гектор держал язык за зубами.
Гектору нужно было, чтобы Ченс не вышвырнул его вон. В какой-то момент Брэйден отверг идею о детекторе, даже если поначалу намеревался его использовать.
Жилой комплекс на севере от шумной суеты центра состоял из разных по этажности и архитектурному оформлению зданий. Прилегающие к нему улицы изобиловали кафе и ресторанами быстрого обслуживания, автозаправочными станциями, мелкими магазинами для местных ценителей времени.
Оставив машину возле теннисного корта, я начал неторопливый обход. В списке сегодняшних задач розыск Палмы стоял на последнем месте. Хватит приключений. Может быть, полиция, приготовив наручники, уже кружит по городу с ордером на мой арест. Я постарался выбросить из головы жуткие истории о камерах вашингтонской тюрьмы, но безуспешно. Одна слишком глубоко врезалась в память.
Несколько лет назад молодой сотрудник «Дрейк энд Суини» засиделся после работы в баре в Джорджтауне. Полиция остановила его машину уже почти возле дома — им показалось, что водитель перебрал спиртного. В участке парень наотрез отказался дышать в трубку и был препровожден в камеру, набитую алкоголиками. Среди смрадно дышавшего сброда он оказался единственным белым — с дорогими часами, в приличном костюме и хороших ботинках. Ему здорово не повезло: случайно наступил на ногу сокамернику и был так наказан, что врачи три месяца трудились, чтобы вернуть ему человеческий облик. Из клиники парня забрали в Уилмингтон родители. Повреждение мозга, в общем-то незначительное, навсегда лишило беднягу возможности вернуться к своей профессии.
Первая будка консьержа оказалась пустой. По узкой дорожке я направился к следующему подъезду. Номер квартиры телефонная книга не сообщала — жильцы комплекса заботились о безопасности. В небольших внутренних двориках валялись велосипеды и яркие пластиковые игрушки, забытые детьми. За освещенными окнами нижних этажей семьи сидели перед телевизорами или обеденными столами. Окна без решеток, все цивилизованно и спокойно. Машины на стоянках самых различных марок, но преобладает обычный городской автомобиль средних размеров, чистенький, с противоугонными колодками на колесах.
Охранник, убедившись, что я не покушаюсь на покой обитателей, направил меня в контору управляющего, идти до которой было метров триста.
— Сколько здесь квартир? — спросил я.
— Много.
С какой стати ему знать точную цифру?
Ночной дежурный с сандвичем был увлечен игрой-стрелялкой. Рядом с компьютером лежал учебник физики.
Я спросил, где проживает Гектор Палма. Парень перебрал клавиши.
— Секция Г-134. Но он выехал.
— Знаю. Мы из одной фирмы. В пятницу его перевели в другое отделение. Я подыскиваю новое жилье, вот и пришел посмотреть, может, меня устроит его квартира.
Не дав мне закончить, парень отрицательно замотал головой.
— Только по субботам, приятель. У нас более девятисот квартир и целый список желающих.
— В субботу меня не будет в городе.
— Тогда извините. — Откусив огромный кусок сандвича, он вновь повернулся к экрану компьютера.
— Сколько там спален? — Я вытащил бумажник.
— Две.
У Гектора четверо детей. Новые апартаменты наверняка просторнее прежних.
— А как насчет платы?
— Семьсот пятьдесят в месяц.
Стодолларовую бумажку парень заметил сразу.
— Вот что, дружище. Дай мне ключ, я взгляну на квартиру и через десять минут буду здесь. Никто ни о чем не узнает.
— Я же сказал, у нас целый список. — Недоеденный сандвич лег на картонную тарелку.
— В компьютере? — Я кивнул на экран.
— Да. — Парень вытер губы.
— Значит, его можно подкорректировать.
Парень отпер шкафчик, протянул мне кольцо с ключами и проворно вырвал сложенную купюру.
— Десять минут.
Квартира находилась рядом, на первом этаже трехэтажного корпуса. В нос ударил резкий запах свежей краски.
Разгар ремонта: посреди гостиной стремянка, кисти на длинных ручках и ведра с побелкой. На ступеньках стремянки аккуратно сложена рабочая одежда. Полки и ящики шкафов зияют пустотой, в углах ни пыли, ни паутины, удручающе чисто под кухонной раковиной. Даже в ванной и туалете ни пятнышка. Квартира стерильна, как операционная.
От мысли обнаружить хоть какие-то следы пребывания семейства Палмы отказался бы и самый искушенный эксперт.
Вернувшись в контору управляющего, я бросил ключи на стол.
— Ну как?
— Тесновата. Но в любом случае благодарю за содействие.
— Хотите денежки назад?
— Ты учишься?
— Ага.
— Оставь себе.
— Спасибо.
На выходе я обернулся:
— Новый адрес Палма не оставил?
— Вы же вместе работаете.
— Ах верно.
Глава 22
В среду с утра был легкий морозец. Я подошел к конторе около восьми. На ступеньках сидела женщина. Мне показалось, что она провела здесь ночь, укрываясь от ветра, и закоченела. Однако при виде меня незнакомка резво вскочила.