— И там она и осталась. До каких пор? Снова продолжительное молчание.
— Так, — мягко сказал Аллен. — Сейчас ёлки там нет Она за углом под окном кабинета. Кто её туда перенёс Вы, Винсент?
Винсент снова взорвался, но в конце концов признал, что именно он убрал ёлку — Когда? — спросил Аллен, вспомнив, что видела Трой из окна около полуночи.
Винсент не мог сказать точно когда. Выяснилось, что после уборки гостиной, перемывания огромного количества посуды и выполнения прочих утомительных обязанностей слуги и пришлые помощники сели за поздний ужин. Винсент, на лбу у которого выступил пот, сознался, что получил от мистера Билл-Тосмена приказ убрать ёлку с глаз долой, чтобы её вид не нарушал праздничного настроения. Но в суматохе Винсент вспомнил об этом только когда собрался ложиться спать.
Он натянул куртку, взял тачку, погрузил на неё ёлку и свалил в развалинах оранжереи.
— Почему именно туда? — спросил Аллен.
Винсент свирепо и вместе с тем с некоторой опаской осведомился, куда же ещё ему было волочь дерево среди ночи. Его, пояснил он, так и так убрали бы бульдозерами вместе с прочим хламом через пару дней.
— Я уверен, — сказал Аллен, — что вы все поняли, зачем вас попросили внимательно обследовать оранжерею, где лежит ёлка, не так ли? Потому что Маульт мог забрести туда и потерять сознание или даже по какой-либо причине высунуться чересчур далеко из окна верхнего этажа и упасть.
— Что за мысль, — пробормотал Киски-Ласки, нервно облизнув губы.
Винсент заявил, что в эту свалку могла хлопнуться хоть дюжина чёртовых Маультов, но он бы все равно ничего не заметил. Он избавился от дерева и ушёл.
— Послушайте, — сказал Аллен, обводя всех взглядом, — вы все, должно быть, не раз сталкивались с Маультом и сыты им по горло, верно?
Они тут же замкнулись, как устрицы. Их глаза блуждали где угодно, только бы не встречаться взглядом с Алленом, и никто не проронил ни звука.
— Успокойтесь, — начал было он, но внезапно Найджел пронзительно выкрикнул:
— Он был грешником перед лицом Господа!
— Заткнись — с тихим бешенством произнёс Мер-вин.
— Он грешил всеми видами шутовства.' — Да уймите же его кто-нибудь! — взорвался Киски-Ласки, дёрнув ногой, и потревоженные кошки спрыгнули на пол.
Уилфред, покрутив пальцем у виска, намекнул таким образом Аллену, что Найджел не в своём уме.
— Почему вы считаете Маульта грешником? — спросил Аллен у Найджела.
— Он был преисполнен злобы, — понизив тон, возвестил Найджел. — Исполнен ею до самого края.
— К кому?
— К праведным, — выпалил Найджел.
— Знаешь что, увянь-ка ты, — мрачно предложил Мервин.
— Хватит, Найджел, — сказал Казберт. — Ты чересчур возбудился и прекрасно понимаешь, чем все кончится. Видите, сэр, — обратился он к Аллену, — мы все несколько возбуждены и волнуемся Надеюсь, вы прекрасно это понимаете.
— Все мы грешники перед Богом! — возвестил Найджел. — И я — худший из всех. Тяжек грех на моей совести. — Его губы задрожали.
— Прекрати! — заорал Мервин и с отвращением добавил:
— Господи! Он опять собирается выть!
И Найджел в самом деле зарыдал в голос, прикрыв нижнюю часть лица платком, поверх которого на Аллена взирали скорбные мокрые глаза, опушённые белыми ресницами.
— Послушайте, Найджел, — сказал Аллен. — Посмотрите на меня. Нет, не говорите. Просто слушайте. Вы утверждаете, что вы грешник. Хорошо. Пусть так. Хотите очистить свою совесть и душу от греха? Ну же, успокойтесь. Хотите?
Найджел энергично закивал, не отнимая платка от лица.
— Прекрасно. Тогда почему бы вам вместо всей этой чепухи не помочь спасти другого грешника, который, как вам известно, может умирать где-то на улице?
Найджел громко высморкался и вытер слезы.
— Ну, так как?
Найджел поразмыслил, кинул на Аллена мрачный взгляд и наконец сообщил:
— Это кара.
— Маульту? За что?
Остальные четверо не шевельнулись, однако Аллену показалось, что они все затаили дыхание и чуть-чуть наклонились вперёд, чтобы не упустить ни слова.
— Он был пьяница! — воскликнул Найджел. — Вино же сводит с пути. Крепкие напитки приводят в неистовство.
Казалось, у остальных отлегло от сердца. Они зашаркали ногами, откинулись на спинки стульев. Кто-то откашлялся.
— Дело в этом? — спросил Аллен, помолчав. — Что вы скажете, Казберт? Вы согласны?
— Выражаясь вашими же словами, сэр, — вежливо произнёс Казберт, — я сказал бы, что дело в этом.
— Он выпивал?
— Да, сэр. И сильно.
— У кого-либо из вас есть повод думать, что вчера вечером он перебрал?
Все загалдели наперебой. По их словам выходило, что Маульт прикладывался целый день. Мервин сообщил, что видел, как Маульт выскользнул из столовой, и сразу вслед за этим обнаружил, что графинчик с виски в шкафу, который он недавно собственноручно наполнил, наполовину пуст. Киски-Ласки поведал тёмную историю пропажи с кухни бутылки бренди. Винсент заявил, что когда Маульт вышел к нему в костюме друида, от него просто разило спиртным. Казберт сохранял олимпийское спокойствие. Когда поток сообщений иссяк, он выразился в том смысле, что считает нужным добавить к неоспоримым свидетельствам о пьянстве Маульта лишь одно: если мистер Маульт и всегда принимал несколько больше, чем нужно, то вчера сорвался в настоящий запой.
— Вы считаете, что полковник и миссис Форестер знали об этом?
— Видите ли, сэр, — конфиденциально, как истинный метрдотель, проговорил Казберт, — полковник, если мне позволено будет заметить, настоящий джентльмен, но несколько не от мира сего.
— А миссис Форестер?
Казберт развёл руками и широко улыбнулся.
— Она леди, сэр. А леди…
Что могло означать только одно: леди гораздо быстрее обнаруживают тайных пьяниц, чем джентльмены.
— Кстати, — сказал Аллен, — у полковника Форестера был очередной приступ. Что-то с сердцем. Мне кажется, приступ случился оттого, что полковник пытался открыть окно в спальне. Он не заметил вставленной между рамами картонки, — продолжил Аллен, глядя на Найджела, который успел успокоиться, — и пытался открыть окно. Ему уже лучше, но приступ был сильный.
“Картонка”, — беззвучно прошелестел одними губами Найджел.
— Это вы заклинили окно? Чтобы рамы не дребезжали от ветра? Когда готовили комнату на ночь? Найджел затряс головой.
— Нет! Я закрыл окно, но не совал никакой картонки.
— Вы же меня видели, когда вошли.
— Видел. Вы промокли. Когда я вошёл, окно захлопнулось с громким стуком, не так ли?
Найджел уставился на него, широко раскрыв глаза, и кивнул.
— Зачем вы выглядывали? — спросил Аллен. Остальные снова застыли.
— Посмотреть, — сказал Найджел.
— На что?
— Они мне ничего не сказали! — выпалил Найджел — Я видел, как они разговаривали. Я слышал.
— Что вы слышали?
— Разное, — пробормотал Найджел и замкнулся.
— Странно, — произнёс Аллен без всякого выражения. — Полагаю, никто из вас не знает, кто заклинил окно полковника? Так? Что ж, ладно. Это, без сомнения, выяснится в своё время. В таком случае хочу задать вам последний вопрос. Всем вам. Но прежде чем спросить, ещё раз напоминаю самым серьёзным образом то, что сказал с самого начала. Учтите, что я не собираюсь никому из вас ставить ловушки и не думаю, что здесь хоть в какой-то степени замешано ваше прошлое. Ясно? Итак, полагаю, вам всем известно о происшествии с моей женой. Вы рассказали об этом, Кокс?
После продолжительной паузы Мервин разлепил губы:
— Я упомянул об этом, сэр… Мадам знает, что я ни при чем! Мадам верит мне. Я ни за что не стал бы… Ей! Ни за что. Зачем ей? Спросите мадам, сэр. Она скажет вам!
— Тише, тише. Никто и не говорит, что виноваты вы. Но если не вы — с чем я полностью согласен, — то кто? Есть идеи?
Прежде чем Мервин успел раскрыть рот, Найджел возопил:
— Он сделал это с обдуманной злобой!
— Кто?
Остальные четверо хором закричали с явной целью заглушить Найджела. Поднялся невообразимый гам. Чтобы прекратить его, Аллен встал. Лучшего эффекта он не мог бы добиться, даже если бы гаркнул во весь голос.
— Кто сделал это с обдуманной злобой? — спросил он Найджела.
— Вы меня лучше не трогайте! Не становитесь между мстителем и его гневом, иначе горе всем нам!
— Никто вас и не трогает, — совершенно справедливо заметил Аллен. В комнате стояла мёртвая тишина.
— Ну, Найджел, кто же?
— Он. Он, исторгнутый гневом Всемогущего.
— Маульт?
— Совершенно верно, — сказал Найджел.
С этого момента Аллену стало необычайно трудно вести дознание. Найджел замкнулся в зловещем молчании, остальные решительно уклонялись от выражения любого мнения, о чем бы Аллен ни спросил. Только Казберт подчеркнул, что именно Маульт, насколько им известно, поставил скипидар на дверь, и ещё раз покрутил пальцем у виска, когда Найджел громко вставил:
“По злобе!” Аллен спросил, действительно ли Маульт отличался злобой или мстительностью. Остальные сделали вид, что совершенно не понимают, о чем идёт речь. Тогда Аллен решил рискнуть. Он спросил, известно ли им об анонимках, найденных в комнатах Крессиды Тоттенхейм и супругов Форестеров, а также о мыльном растворе в пиве мистера Смита.
Поначалу все решительно отрицали свою осведомлённость, и лишь постепенно Аллену удалось добиться того, что они знали, что Крессида громко возмущалась, мистер Смит поносил Найджела на все корки, а Маульт “упоминал” об инцидентах.
— Когда? — поинтересовался Аллен. Никто, похоже, не помнил точно.
— Где? — был следующий вопрос. Этого тоже не помнили.
— Не здесь ли вчера утром?
Они явно переполошились и растерялись.
— Как?… — начал было Найджел и застыл с открытым ртом. Остальные в ярости уставились на него.
— Вы хотели спросить, как я догадался? — сказал Аллен. — Ваша беседа, очевидно, была чересчур бурной. Её слышали. И, похоже, в результате Маульт вылетел через эту дверь. Вы обвинили его в том, что он подстроил все это вам назло, не так ли?
— Нам незачем отвечать, — бросил Винсент. — Это не мы говорим. Это вы утверждаете. Мы имеем право не отвечать.
— Спокойнее. Вы все не любили его, верно? Это очевидно. Он вам не нравился из-за своего поведения.
— Даже если это и так, сэр, — проговорил Казберт, — это ещё не причина подозревать, что остальные слуги имеют какое-либо отношение…
Его хорошо поставленный голос дрогнул, и Казберт, нетерпеливо махнув рукой, закончил:
— …к его поступкам или его исчезновению.
— Полностью согласен.
— Мы были сами по себе, сэр, а Маульт сам по себе, шёл своей дорогой.
— Вот именно. Вопрос в том, куда?
— Простите за вольность, сэр, — сказал Казберт, — но это ваши трудности. Нас они не касаются.
— Разумеется, — подтвердил Аллен. — Иначе, знаете ли, я не стал бы попусту терять время, пытаясь лбом прошибить стену. Итак, подведём итоги. Никто из вас ничего не знает или не готов обсуждать вопросы об анонимках, скипидаре, мыльном растворе и картонке в окне. Никто не желает распространяться о ссоре, которая была в этой комнате вчера утром. Кроме замечания Найджела о том, что Маульт впал в грех, а точнее, пил запоем, вам нечего предложить. Вы понятия не имеете о том, куда он исчез, и, похоже, вам нет дела до того, жив он или мёртв. Верно?
Глубокое молчание.
— Верно. Я надеялся найти с вами взаимопонимание. Но вы ведёте себя настолько глупо, что более идиотское поведение трудно себе представить. Не знаю, как вы будете выбираться из положения, в которое себя поставили. Спокойной ночи.
3
Рейберн в холле уже начал терять терпение, добиваясь толку от полицейских собак. Пёс Франт, который с понимающим видом сидел, высунув язык, рядом с проводником, взял два отдельных следа из гардеробной в прихожую и обратно, точно в соответствии с предполагаемыми передвижениями друида. И все. Попытки внутри дома ни к чему не привели. Оставалось только, как объявил Рейберн, признать уже известный факт, что Маульт вышел из комнаты и вернулся в неё. Третий раз в дверь, ведущую в прихожую, он не входил, если только не переобулся в чужую обувь или если его не вынесли.
— Попробуйте шлёпанец из комнаты Маульта, — посоветовал Аллен. — Посмотрим, что получится.
— Я что-то не улавливаю, — признался Рейберн. Аллен стал объяснять. Рейберн уставился на него, пытаясь уловить суть.
— Понятно. Да, теперь понимаю.
Доставленный шлёпанец предложили вниманию Франта, который обнюхал его должным образом. В прихожей и во дворе пёс, вежливо помахивая хвостом, приступил к выполнению своих обязанностей, но безрезультатно. Второй пёс. Мак, тоже не проявил ни малейшего энтузиазма. Однако в гардеробной обе собаки развили бурную деятельность, но не обращали ни малейшего внимания на меховые сапоги и пол возле полки с зеркалом. — Что ж, — прокомментировал Рейберн, — мы и без того знали, что он был здесь, верно? Не только когда готовился к выступлению, но и раньше, когда осматривал комнату для полковника. Тем не менее готов побиться об заклад, что вы правы. Что дальше?
— А дальше, боюсь, нам придётся заняться свалкой, в которую превратилась бывшая оранжерея, Джек. Какие пока результаты?
— Такие, каких и можно было ожидать при подобных условиях. Ребята сделали все, что могли, но, если он там где и валяется, можно раз десять пройти мимо и ничего не заметить. Кстати, там уже шаталась банда этих домашних убийц?
— Так говорят. С вилами и лопатами. Поручусь, что они там вытоптали все не хуже стада динозавров. Думаю, нам надо сделать вылазку. В конце концов, нельзя исключать возможность, что он получил удар по голове и был оглушён.
— А потом вышел, не сознавая, что делает, и потерял сознание?
— Вот именно. Подождите, я схожу за плащом.
— Вам понадобятся и резиновые сапоги.
— Посмотрите, нет ли подходящей пары в другой гардеробной, хорошо? Я не задержусь.
Взяв в своей комнате плащ и вполне бесполезную при такой погоде шляпу, Аллен заглянул к жене. Он с удивлением и без особого восторга обнаружил там Крессиду в зеленом брючном костюме в обтяжку и с неимоверным количеством оборок.
— Посмотрите, кто пришёл! — воскликнула Крессида, хлопнув у себя над головой в ладоши. — Мой любимый мужчина! Привет, сердцеед!
— Привет, лгунья, — спокойно парировал Аллен.
— Рори! — укоризненно произнесла Трой.
— Извини.
— Что за манеры, тигр джунглей, — протянула Крессида. — Но я не обижаюсь. Все это складывается в один, к сожалению, скучный образ. Вы грубиян, который своим поведением разрушает все, чего достиг. Трой громко расхохоталась и опросила:
— Вы часто используете лобовые атаки?
— Только в том случае, дорогая, когда меня побуждает к ним грубость. Вы почувствовали себя задетой?
— Нисколько.
— Не знаю, насколько я ослепителен в качестве грубияна, но я убегаю, Трой.
— Я так и поняла;
— Не обращай внимания на суету, которая поднимется у тебя под окнами.
— Хорошо.
— Мы тут причёсываемся и чистим пёрышки, — сообщила Крессида. — Здесь так уютно.
— Я уже понял. Кстати, мисс Тоттенхейм, пока я не забыл: что у вас было на ногах, когда вы помогали Маульту гримироваться в гардеробной?
— На ногах? — переспросила она, немедленно предъявив ему ножку в блестящей туфельке. — Я была в открытых позолоченных сандалиях, мистер Аллен, и с золотым педикюром, что так шло к моему золотистому костюму.
— Прохладно, — заметил Аллен.
— Мой дорогой… Полярный Медведь! Я как раз собиралась сказать вам, что спрятала десять своих поросяточек в меховые бахилы дяди Блоха.
— Черт!
— Разве? Но почему?… Дорогая! — после нескольких секунд раздумья подмигнула Трой Крессида. — Все дело в записке, не так ли? Эти ужасные псы! Я забила собой запах ног мистера Маульта. Признавайтесь!
— Это было до представления?
— Ну конечно! И я уверена, что его следы забили мои. А вдруг аромат моей кожи оказался более стойким?
Проигнорировав последнее замечание, Аллен направился к двери, но резко остановился.
— Чуть не забыл. Когда именно вы поднялись по лестнице?