Тирза заметила мою реакцию.
– Белла может напугать, правда? – спросила она тихо. – Я заметила, как она на вас поглядела.
– Она здешняя? – Я сделал вид, будто проявляю вежливый интерес.
– Да. Наверное, вам уже успели сообщить, что она считается местной ведьмой.
Сибил Стамфордис забренчала бусами.
– А признайтесь, признайтесь, мистер... мистер...
– Истербрук.
– Мистер Истербрук. Вы слышали, что мы совершаем колдовские обряды. Признайтесь. О нас ведь здесь идет такая слава.
– И может быть, заслуженная, – вставила Тирза. Ее это забавляло. – У Сибил особый дар.
Сибил удовлетворенно вздохнула.
– Меня всегда привлекала мистика, – прошептала она. – Еще ребенком я чувствовала, что наделена сверхъестественным даром. Я всегда была тонкой натурой. Однажды потеряла сознание за чаем у подруги. Я будто знала: когда-то в этой комнате случилось нечто ужасное... Много позже я выяснила – там двадцать пять лет назад было совершено убийство. В той самой комнате.
Она закивала и победоносно поглядела на нас.
– Удивительно, – согласился Деспард с холодной вежливостью.
– В нашем теперешнем доме творилось страшное, – мрачно продолжала Сибил. – Но мы приняли необходимые меры. Духи, плененные здесь, были освобождены.
– Нечто вроде генеральной уборки? – осведомился я.
Сибил поглядела на меня в растерянности.
– Какое на вас прелестное сари, – заметила Роуда.
Сибил просияла:
– Да, я его купила в Индии. Мне там было очень интересно. Изучала йогу и вообще. Но, несмотря ни на что, я чувствовала: все это слишком сложно, не связано с природным, изначальным. Нужно стремиться к естественным корням, познавать исконные примитивные силы. Я одна из немногих женщин, которые побывали на Гаити. Там действительно можно найти истоки оккультных наук, их основу. Конечно, к этому примешивается извращенный, искаженный взгляд на оккультизм, но суть сохраняется. Мне показали многое, особенно когда узнали, что у меня есть сестры-близнецы, они чуть постарше. Ребенок, рожденный после близнецов, наделен особой силой. Такое в тех местах поверье. Подумайте, как интересно! Среди их обрядов – поразительный танец смерти. Хоровод факельщиков, словно на похоронах: они рядятся в цилиндры и черные балахоны. Кладбищенские аксессуары – черепа, скрещенные кости, лопаты, кирки, мотыги, как у могильщиков... Великий мэтр – барон Самеди, он вызывает божество Легбу. Легба вновь и вновь порождает смерть... Страшная мысль, не правда ли? А это... – Сибил поднялась и взяла что-то с подоконника. – Это мой амулет. Высушенная тыква, а на ней сетка из бус, и видите – позвонки змеи.
Мы вежливо, хотя и без особого удовольствия разглядывали амулет. Сибил любовно погремела мерзкой игрушкой.
– Очень интересно, – проговорил Деспард любезно.
– Я могла бы рассказать еще многое...
Тут я отвлекся и вполуха слушал продолжающуюся лекцию о колдовстве, вуду, мэтре Каррефуре, семействе Гиде. Я повернул голову и увидел, что Тирза не спускает с меня глаз.
– Вы не верите тому, о чем она рассказывает? – спросила Тирза тихо. – Но вы не правы. Не все можно объяснить как суеверия, страх, религиозный фанатизм. Существуют первозданные истины и первозданные силы. Были и будут.
– Я и не спорю, – ответил я.
– Ну и правильно. Пойдемте, я покажу вам свою библиотеку. Мы перестроили под нее конюшню.
Я последовал за Тирзой через стеклянную дверь в сад, где находилась библиотека, перестроенная из конюшни и служб. Это была большая комната, одна длинная стена – сплошь полки с книгами. Подойдя к ним ближе, я не смог удержаться от восклицания:
– У вас здесь очень редкие книги, мисс Грей! Неужели это первое издание «Malleus Maleficorum»?[25] Вы владеете истинным сокровищем!
– Как видите.
– И Гримуар – такая редкость!
Я брал один фолиант за другим. По непонятной причине Тирза наблюдала за мной с очевидным удовлетворением.
Я поставил обратно на полку «Sadducismus Triumphatus»[26], а Тирза сказала:
– Приятно встретить человека, который знает толк в старых книгах. Обычно наши гости только зевают или ахают.
– Но ведь колдовство, магия и все такое – ничего нового в них уже нет, – заметил я. – Чем они вас привлекают?
– Трудно сказать. Интерес к этому у меня возник очень давно. Сначала поверхностный, потом по-настоящему глубокий. Занялась с увлечением. Во что только люди не верят, каких только не творят глупостей! Вы не должны судить обо мне по бедняжке Сибил. Я заметила, вы на нее поглядывали с усмешкой. Конечно, во многом она просто не разбирается: мистика, черная магия, оккультные науки – все она валит в одну кучу. И все-таки она наделена особой силой.
– Силой?
– Ну, называйте как хотите. Ведь существуют люди, которые связывают этот мир с другим, таинственным и зловещим. Она превосходный медиум. И у нее поразительный дар. Когда мы с ней и с Беллой...
– С Беллой?
– Ну да. И у Беллы свой дар. Мы все им наделены в какой-то мере. Мы действуем сообща и... – Она вдруг смолкла.
– Фирма «Колдуньи лимитед»? – заключил я с улыбкой.
– Пожалуй.
Разглядывая переплет книги, взятой с полки, я тихо спросил:
– Нострадамус?[27] Неужели вы в это верите?
– Не только верю. Я знаю, – ответила она с торжеством.
– Что вы знаете? Откуда?
Она, улыбнувшись, показала на полки:
– Это все ерунда. Выдумки, нелепые пышные фразы. Но отбросьте суеверия и предрассудки – и вы узрите истину! Она лишь приукрашена, истину приукрашивают всегда – для большего впечатления.
– Не совсем вас понял.
– Дорогой мой, зачем люди веками шли к чародею, к заклинателю, к шаману? Только по двум причинам. По двум причинам люди готовы рискнуть своей бессмертной душой. Это любовный напиток или чаша с ядом.
– Понятно.
– Просто, не так ли? Любовь и смерть. Любовное зелье – приворожить желанного, черная месса – удержать возлюбленного. И соответствующий обряд. Питье следует проглотить в полнолуние. И непременно заклинания, мольбы к дьяволам, духам. Каббалистические рисунки на полу или на стене. Все это ширма. Главное – кубок приворотного зелья.
– А смерть? – полюбопытствовал я.
– Смерть? – Она засмеялась странным смехом, и мне стало не по себе. – Вас интересует смерть?
– Как всех, – улыбнулся я.
– Любопытно. – Она бросила на меня острый, испытующий взгляд. Я несколько растерялся. – Смерть. Сфеpa, где дела всегда шли бойчее, чем торговля любовным напитком. Но в те времена использовались приемы сродни детским игрушкам. Семейство Борджиа со своими таинственными ядами! Знаете, что это было? Обычный мышьяк. Совсем как у жены-отравительницы в бедняцком предместье. Но с тех пор много воды утекло, сейчас методы куда современнее. Наука раздвинула границы.
– При помощи ядов, которые нельзя определить? – усмехнулся я.
– Яды? Устарело. Невинные забавы. Открылись новые горизонты.
– Какие же?
– Горизонты мысли. Познания о разуме: что есть разум, что ему подвластно, как на него повлиять.
– Занятно! Продолжайте, пожалуйста.
– Принцип хорошо известен. Знахари использовали его в первобытном обществе еще много веков назад. Незачем убивать жертву. Вы всего лишь приказываете ей умереть.
– Внушение? Но ведь оно не действует, если жертва в него не верит.
– Вы имеете в виду европейцев, – поправила она меня. – Иногда действует. Мы далеко ушли от шаманов, им и не снилось то, что доступно нам. Психологи указали путь. Желание умереть! Оно таится в каждом. И его нужно уметь использовать. Действовать с его помощью! С помощью стремления к смерти.
– Любопытно! – У меня возник чисто научный интерес. – Заставить объект совершить самоубийство?
– Как вы отстали! Вам приходилось слышать о самовнушенных заболеваниях?
– Конечно.
– К примеру, больному не хочется идти после выздоровления на работу. И у него снова возникает недомогание, настоящее. Он вовсе не уклоняется от работы, тем более не симулирует. Просто у него появляются все симптомы недуга, даже боли. Для врачей это долго оставалось загадкой.
– Ага, мне становится понятно, что вы имеете в виду, – медленно проговорил я.
– Чтобы уничтожить объект, нужно повлиять на его подсознание, на подсознательное стремление к гибели. – Она заметно возбудилась. – Разве не ясно? Настоящая болезнь будет результатом, он сам вызовет ее в своем организме. Вы стремитесь занемочь, умереть – что же, вы заболеваете... и умираете.
Она с торжеством вскинула голову. Я вдруг похолодел. Ахинея какая-то. Эта женщина не совсем нормальна. И все же...
Тирза Грей вдруг засмеялась:
– Вы ведь не поверили мне?
– Поразительная теория, мисс Грей, очень в духе современной мысли, это следует признать. Но как вы стимулируете стремление к смерти, свойственное всем нам?
– А это моя тайна. Пути! Средства! Существует внеконтактное общение. Вспомните радио, радары, телевидение. Опыты в экстрасенсорном восприятии вопреки ожиданиям далеко вперед не продвинулись. Но лишь из-за того, что не усвоен простой изначальный принцип. Иногда случайная удача – но коль скоро вам такое удалось однажды, вы сможете повторять это вновь и вновь...
– А вам удается?
Она ответила не сразу. Отошла на несколько шагов и проговорила:
– Не заставляйте меня, мистер Истербрук, выдавать мои секреты.
– Зачем вы мне все это рассказывали? – спросил я.
– Вы разбираетесь в старинных книгах. А кроме того...
– Что же еще?
– Мне подумалось... И Белле тоже так показалось – мы обязательно вам понадобимся.
– Понадобитесь мне?
– Белла считает – вы пришли сюда, чтобы найти нас. Она редко ошибается.
– Почему я должен, как вы говорите, вас найти?
– А это, – тихо ответила Тирза Грей, – мне неведомо. До поры до времени.
Глава 7
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
1
– Вот вы где!
Роуда в сопровождении остальных вошла в открытую дверь. Она огляделась:
– Здесь вы совершаете обряды?
– Вы неплохо осведомлены. – Тирза Грей громко засмеялась. – В деревне о чужих делах знают больше, чем о своих собственных. У нас, как известно, устойчивая зловещая репутация. Три-четыре века назад нас бы всех утопили либо устроили нам аутодафе. Моя прапра– или даже прапрапрапратетушка погибла на костре как ведьма. Где-то в Ирландии. Такие были времена!
– А я думала, вы шотландка.
– Наполовину, по отцу. Со стороны матери – ирландка. Сибил, наша прорицательница, греческого происхождения. Белла представляет староанглийскую традицию.
– Какой необычный национальный коктейль! – заметил Деспард.
– Именно.
– До чего интересно! – воскликнула Джинджер.
Тирза быстро взглянула на нее, потом обернулась к миссис Оливер:
– Вам следует написать об убийстве с помощью черной магии. Я обеспечу вас материалом.
Миссис Оливер смутилась.
– Я пишу о чем попроще, – сказала она виновато; фраза у нее прозвучала так, будто она признавалась: «Я готовлю только самые нехитрые блюда». – Всего-навсего об обыкновенных людях, о тех, кто желает убрать другого с пути и спрятать концы в воду, – добавила она.
– И все-таки для меня ваши герои – чересчур сложные характеры, – вмешался полковник Деспард. Он поглядел на часы: – Роуда, нам пора...
– Да-да, мы должны идти. Сейчас больше времени, чем я думала.
Стали прощаться, послышались слова благодарности. Мы обошли дом снаружи и остановились у калитки.
– Вы держите много птицы, – отметил полковник Деспард, глядя на обнесенный проволочной сеткой курятник.
– Терпеть не могу кур, – объявила Джинджер. – Меня раздражает их кудахтанье.
– Здесь почти одни только петухи, – сообщила Белла, которая появилась из задней двери виллы.
– Белые петухи, – сказал я.
– Вы из них готовите? – спросил Деспард.
– Они нам нужны для дела, – объяснила Белла.
Рот у нее растянулся в усмешку, искривив припухшее, бесформенное лицо. В глазах мелькнул хитрый огонек, словно она знает больше, чем говорит.
Мы распрощались. Когда усаживались в машину, из открытой парадной двери появилась Сибил Стамфордис, чтобы вместе со всеми проводить гостей.
– Не нравится мне эта женщина, – сказала миссис Оливер, когда наша машина отъехала от дома. – Не нравится, и все тут.
– Ну, не стоит принимать Тирзу всерьез, – снисходительно улыбнулся Деспард. – Плетет околесицу, чтобы произвести впечатление, получает от этого удовольствие.
– Я не ее имела в виду. Она просто бессовестная, ухватистая особа. Не такая опасная, как другая.
– Белла? Страшновата, надо признать.
– И не она. Я имею в виду эту их прекрасную Сибил. Она только кажется дурочкой. Бусы, сари и вся эта болтовня о магии и невероятных переселениях душ. Почему это ни к кому не переселяется душа уродливой судомойки или старой неуклюжей крестьянки? Интересно бы знать! Только египетские принцессы или прекрасные вавилонские рабыни. Очень странно. Однако пусть она и на самом деле глупа, у меня такое чувство, будто она способна... ей и вправду дано творить недобрые дела. Я никогда не умею толком объяснить – ну, в общем, ее можно вовлечь в какое-то... Может, и потому, что она действительно глупа. Наверное, меня трудно понять, – заключила она жалобным голосом.
– Я понимаю, – отозвалась Джинджер. – Но, по-моему, вы не совсем правы.
– Посетить бы хоть один из их сеансов, – мечтательно произнесла Роуда. – Должно быть, забавно.
– И не вздумай, – отрезал ее муж. – Не хватало мне, чтобы ты с ними якшалась.
Они затеяли шутливый спор, а я глубоко задумался и очнулся, лишь услышав, что миссис Оливер спрашивает о расписании поездов на завтра.
– Я отвезу вас на машине, – предложил я.
На лице миссис Оливер отразилось сомнение.
– Нет, лучше я на поезде.
– Да ладно вам. Вы же со мной ездили. Я надежный водитель.
– Не в этом дело, Марк. Мне завтра на похороны. Нужно вовремя вернуться в город. – Она вздохнула. – Ненавижу похороны.
– А вам обязательно там присутствовать?
– На этот раз да. Мэри Делафонтейн была моя старинная приятельница, и, наверное, ей бы хотелось, чтобы я проводила ее в последний путь. Такой уж она была человек.
– Ага! – воскликнул я. – Ага! Делафонтейн!
Все посмотрели на меня с удивлением.
– Извините, – сказал я. – Просто я все вспоминал, где слышал фамилию Делафонтейн. Вы ведь мне, кажется, говорили, что вам нужно навестить ее в больнице? – Я вопросительно взглянул на миссис Оливер.
– Очень может быть, – подтвердила та.
– От чего она умерла?
– Токсический полиневрит – кажется, так.
Джинджер с любопытством взглянула на меня.
Когда мы выходили из машины, я сказал:
– Хочу пойти прогуляться. Мы сегодня столько съели у мистера Винаблза, да еще этот чай.
И поскорее ушел, чтобы никто не напросился мне в компанию. Мне хотелось побыть одному и привести в порядок свои мысли.
В чем же тут дело? Нужно составить ясную картину хотя бы для себя. Началось все со слов Вьюнка, что, если надо от кого-то отделаться, существует «Белый конь».
Потом я встретил Джима Корригана, и он мне показал список, найденный у отца Гормана и связанный с его гибелью. В списке были фамилии Хескет-Дюбуа и Такертон, и я вспомнил вечер в баре в Челси. Фамилия Делафонтейн тоже показалась мне знакомой. Ее, как теперь стало ясно, упомянула миссис Оливер, рассказывая о своей больной подруге. Сейчас больная подруга уже умерла.
После этого я, сам толком не зная почему, пошел к Вьюнку в цветочную лавку и учинил ей допрос. И девушка начисто отрицала, будто слышала про «Белого коня». Более того, смертельно перепугалась.