Слегка подобрав платье, Марианна поднялась на ступеньку и опустилась рядом с Аристархом Худородовым, который сейчас был в костюме цехового мастерового.
– У меня возникли некоторые сложности, пришлось их решать.
– Надеюсь, решила? – строго спросил Епифанцев.
– Теперь все позади, – ответила девушка с заметным облегчением. – А где же Марк?
– На козлах, – махнул он в сторону лошадей. – Сейчас он у нас за возницу. Хозяин экипажа будет нас ждать на Ярославском вокзале, одолжили на время. Вряд ли кто-нибудь станет нас искать в таком обличии… Эй, мальчик! – окликнул Епифанцев пострельца, проходившего мимо.
– Тебе чего, барин? – спросил отрок, с любопытством разглядывая хорошо одетого господина.
– Пару целковых заработать хочешь?
– А кто же не хочет-то? – искренне подивился мальчуган.
– Тогда вот что сделай, – оторвав листок бумаги из блокнота, Феоктист Евграфович быстро написал на нем несколько строк, после чего сложил его вчетверо и вместе с серебряной монетой передал мальчугану. – Отнеси записку в Сивцев Вражек, сорок четыре, господину Аристову. Как вернешься, получишь еще один целковый. Здесь недалеко.
– А вы не обманете? – недоверчиво спросил пострелец, ловко упрятав серебро в карман.
– Разрази меня гром! – клятвенно заверил Феоктист Евграфович.
– Ну, тогда я побежал!
Дождавшись, когда мальчуган скроется за углом дома, Феоктист Евграфович произнес:
– Ну что ты там, Марк Модестович, уснул, что ли? Погоняй! Дорога у нас не близкая.
Глава 20
ЗДРАВСТВУЙ… НЕВЕСТА!
Прошедший месяц сложился для Феоктиста Евграфовича весьма удачно. Удалось организовать выступление «Шаляпина» в Тобольске – небольшом аккуратном купеческом городке, где количество миллионщиков на душу населения было в несколько раз выше, чем где-нибудь в Замоскворечье. Так что вкупе с «честно заработанными» деньгами удалось получить немалые пожертвования от частных лиц, которые были щедро поделены между всеми участниками предприятия. Организовать еще несколько таких запоминающихся удачных концертов, и можно будет позабыть о том, что такое затруднение в средствах (во всяком случае, на ближайшие пять лет), и отправиться куда-нибудь в Европу, чтобы подлечить поистрепавшиеся нервы.
Первой остановкой на пути к благосостоянию значился Томск (промысловый купеческий город, находящийся в окружении золотоносных приисков) – вот где еще не видели Федора Ивановича Шаляпина! И Епифанцев был уверен в том, что их ожидает оглушительный успех со всеми прочими сопутствующими радостями в виде пачек ассигнаций. Среди золотодобытчиков отыскивались такие чудаки, которые изготавливали визитные карточки из чистого золота. Наверняка за билеты они пожелают расплачиваться рассыпным золотом. Оставалось только отпечатать афиши, связаться с местной администрацией и организовать концерт.
После аферы с купцом, в которой им удалось обобрать его на целых пятнадцать тысяч рублей, было решено съехать на другую квартиру, где вероятность встретить незадачливого купца сводилась к нулю. Да и вряд ли он захочет оставаться в Москве после своего фиаско, наверняка уже уехал в Чистополь, чтобы отыскать милашку для залечивания душевной раны.
Правда, в последние дни Марианна неожиданно погрустнела, что было для нее весьма несвойственно. У Епифанцева сложилось впечатление, что расставание с купцом не прошло для нее бесследно, а однажды он увидел в ее глазах слезы.
Уже подходя к квартире, Феоктист Евграфович заметил около подъезда некоторое оживление. Двое крепких мужчин в котелках, чей род занятий у него не вызвал никакого сомнения (во всяком случае, переодетых полицейских он сумел бы отличить из тысячи похожих), о чем-то энергично переговаривались. Феоктист Евграфович был из той категории людей, которые не верят в совпадения. Следовательно, появились они в Сивцевом Вражке не случайно. Каким-то необъяснимым образом фараоны вышли на его квартиру, и вот теперь терпеливо ожидают остальных участников аферы.
Марианну нужно было предупредить. Но сделать это следовало настолько тонко, чтобы не запалиться. В квартиру, разумеется, идти самому не следовало. Можно было отправить на квартиру какого-нибудь постреленка, но где гарантия того, что записка не будет перехвачена полицейскими, и тогда дело лишь усугубится.
Подумав, он решил обратиться к Митрохину, с которым некоторое время служил в театре. Пригласив его на снятую квартиру, пообещал, что кроме сытного ужина будут еще и привлекательные дамы, что стало последним аргументом. И, увидев, с каким откровенным интересом вспыхнули его глаза, добавил:
– Зови всех артистов, надо отметить одно приятное дельце… Впрочем, я скажу об этом, когда все соберутся. – По глазам Митрохина видел, что тот ничего не имеет против. – Можешь взять своего приятеля, душевный человек!.. Как его…
– Дергунов Платон Степанович.
– Вот, Платона Степановича. И обязательно скажи Марианнушке, что я принесу ее любимого «Бордо».
Речь не шла о марочном вине: фраза была зашифрованной, ее следовало озвучить лишь только в том случае, если за квартирой ведется наблюдение. Это был сигнал к тому, чтобы бежать из дома немедленно!
– Передам все в точности. Думаю, что она будет весьма довольна, – заулыбался артист в предвкушении богатого стола.
– И еще вот что, Павел, не забудь сказать, чтобы отправила к бакалейщику Кудряшову человека, я уже заказал там разной провизии.
– О! – восхищенно протянул артист, предчувствуя небывалый размах застолья. – Непременно передам.
– Не забудь сообщить, что только одного балыка, окорочка, шейки и прочих копченостей я прикупил двадцать килограммов.
– Непременно скажу, – ответил артист. – Ну, так я пойду, время не терпит, а то наш балычок испортится. Ха-ха-ха!
В этот раз речь шла о месте встречи. Магазин купца первой гильдии Кудряшова славился своими мясными вырезками, мимо его магазина просто так не проскочишь. Но особенно он удобен был тем, что подле него можно было поставить пролетку, так что об истинном значении повозки не догадается ни один фараон. Осталось только запрятаться в экипаж и терпеливо дожидаться появления Марианны.
* * *Глянув на часы, Марианна нахмурилась. Феоктист Евграфович должен был подойти еще полчаса назад, однако отчего-то задерживался. Невероятно пунктуальный в том, что касается дела, он не допускал подобных оплошностей. Ведь сегодня они намеревались уезжать в Петербург, следовательно, произошло нечто из ряда вон выходящее, что должно было поменять планы. А это могло быть только одно – каким-то образом на них вышла полиция.
Неожиданно в дверь позвонили. Заготовив одну из лучших своих улыбок, Марианна пошла открывать дверь.
Отперев замок, она увидела на пороге Митрохина, сжимавшего в руках тощий букет роз и бывшего слегка навеселе (впрочем, в другом состоянии он пребывал крайне редко), а рядом с ним топтался Дергунов.
– Это вам, – протянул артист букет.
– Благодарю, – сдержанно сказала Марианна, принимая цветы.
– Вы позволите войти? – напустив на себя таинственный вид заговорщика, произнес он.
Возможно, что это даже неплохо, что артисты появились именно в этот момент.
– Пожалуйста, – распахнув пошире дверь, проговорила Марианна.
– А я к вам со специальным заданием, – напуская на себя все более таинственный вид, произнес артист, смело проходя в гостиную.
– А что такое? – стараясь скрыть беспокойство, спросила Марианна.
– Полчаса назад я виделся с Феоктистом Евграфовичем, и он сказал, что накупил разного мяса, в том числе и балычка, целых двадцать килограммов! – восторженно проговорил артист, широко улыбаясь.
– Вот как? А не слишком ли много для ужина? – равнодушно ответила Марианна, стараясь скрыть все более нарастающее беспокойство. – И где именно он его купил?
– Дайте вспомню, – собрал он широкий лоб в продольные глубокие морщины. – Ага! В лавке Кудряшова. На углу Федосеевской и Подлужной.
– Что еще он сказал?
– А еще он сказал, что купил для вас итальянского вина.
Марианна поморщилась.
– Итальянского вина? Странно, я его совершенно не люблю. Может, он говорил про «Бордо»?
– Точно, «Бордо»! – возликовал Митрохин. – Признавайтесь, что у вас намечается за мероприятие. Помолвка?
– А разве вам Феоктист Евграфович ничего не сказал? – удивленно отозвалась Марианна, приподнимая брови.
– Ничего такого, – Митрохин устроился на мягком кресле. Судя по тому, как он удобно расположился, он из дома не уйдет до тех самых пор, пока не отведает ужина.
– У него сегодня день рождения.
– Вот хитрец! А мне он даже не обмолвился.
– Хотел сделать для всех сюрприз…
– Так сколько вы ожидаете гостей?
– Мы пригласили десять человек, но думаю, что подойдет побольше.
Нужно было собрать все необходимое и немедленно уйти через черный ход, что выводил во двор. Феоктист Евграфович подбирал квартиры непременно с запасным выходом, желательно даже не с одним. Такая небольшая хитрость не однажды спасала их не только от неприятностей, но и от тяжелого объяснения с полицией. Сейчас был тот самый случай, и Марианна мысленно поблагодарила Феоктиста Евграфовича за предусмотрительность.
Она хотела было уже уйти в другую комнату, как неожиданно прозвучал звонок.
– Ага! – весело произнес Дергунов. – Гости уже собираются.
Барышня невольно нахмурилась. В этот час мог быть кто угодно, но только не гости. Полиция? Стараясь придать своему лицу беспечность, она направилась к двери. Сбросив цепочку, звонко брякнувшую о косяк, она повернула замок и потянула на себя ручку.
Едва женщина увидела гостя, как брови удивленно поползли вверх. Мысленно она была готова даже к встрече с полицией, единственного, кого она не ожидала увидеть, так это обманутого Евдокима.
– Здравствуй… невеста, – произнес бывший жених и, потеснив ошарашенную Марианну, прошел в квартиру.
Глава 21
НЕ БЕЗ ГРЕХА
Пряча безрадостное настроение, Марианна посмотрела в окно. Повозка тронулась, где-то за углом здания в ожидании своей невесты томился облапошенный и незадачливый Евдоким.
– О чем думаешь? – спросил Епифанцев.
К своему удивлению, в его голосе Марианна уловила сочувствующие нотки, что было очень на него не похоже.
– Я с ним не попрощалась.
– Тебе его жаль?
– Немного. – Окончательно успокоившись, она повернулась к Феоктисту Евграфовичу и спросила: – Куда мы теперь?
– Сначала в Петербург. У меня там есть одно небольшое дельце… думаю, тысяч на триста. А потом направимся в Томск. Афиши уже отпечатали, и нужно будет отправить человека, чтобы он их расклеил. Что ты обо всем этом думаешь?
– Это прекрасная идея, – негромко проговорила Марианна.
Лицо девушки выглядело спокойным. От души Феоктиста Евграфовича малость отлегло – все переживания остались в прошлом.
– Останови, – неожиданно произнесла Марианна.
– Что такое? – подивился Епифанцев.
– Кажется, я оставила свою сумку, когда переодевалась.
Феоктист Евграфович недовольно покачал головой.
– Как все это не вовремя! Что у тебя там было?
– Деньги… Но самое главное – документы.
Феоктист Евграфович глубоко вздохнул:
– Скверно. Не очень хорошая примета – возвращаться, но другого выхода не вижу. Деньги-то ладно, дело наживное. Но вот документы… Придется вернуться. – Постучав в окошечко, он крикнул: – Любезнейший, остановись! Дама хочет выйти.
Марк Модестович потянул за вожжи.
Открыв дверцу, Марианна сошла на дорогу.
– Только не задерживайся, – бросил Епифанцев вслед удаляющейся барышне.
Приостановившись, она произнесла с едва заметной улыбкой:
– Надолго я не задержусь.
* * *– Проклятье! – выругался Григорий Васильевич. – Они исчезли каких-то несколько минут назад. Если бы знать… – с надеждой всматривался он в конец улицы.
В какой-то момент ему показалось, что в толпе прохожих он рассмотрел чуть сгорбившуюся фигуру Евдокима, но потом досадливо поморщился, осознав, что ошибался.
Вдруг к нему подскочил мальчишка лет четырнадцати.
– Вы Аристов?
– Он самый. Тебе чего, пострелец?
– Вам просили передать записку, – шмыгнув сопливым носом, мальчонка протянул вчетверо сложенный лист бумаги и тотчас скрылся.
Развернув его, Григорий Васильевич принялся читать:
«Ваше превосходительство, разлюбезный и милый моему сердцу Григорий Васильевич! Вы даже представить себе не можете, как я разочарован, что не имею возможности переговорить с Вами. Хотя наш разговор давно назрел… Дело в том, что я вынужден срочно уехать по своим коммерческим делам. Уверен, что у нас имеется масса вещей, которые нам хотелось бы обсудить совместно в неофициальной обстановке. А еще хотелось бы пригласить Вас на концерт нашего глубокоуважаемого Федора Ивановича Шаляпина, что я непременно и сделаю при первой же представившейся возможности.
Любящий Вас и скучающий по Вас Герасим Сидорович Прокофьев, он же Феоктист Евграфович Епифанцев и прочая, прочая, прочая…»
– Проклятье! – выругался Аристов, скомкав листок бумаги. – Вряд ли они теперь вернутся. Скорее всего, мошенники отсюда за сотню верст.
* * *– Послушайте, не заходите в подъезд, там дама! – бросился Ануфриев с твердым намерением задержать господина, пожелавшего войти в дом.
Выдернув локоть из его крепких пальцев, тот удивленно посмотрел на Евдокима Филипповича как на душевнобольного.
– Какая еще дама?
Ануфриев выглядел слегка сконфуженным. Конечно же, подъезд дома не самое подходящее место для переодевания, но что тут поделаешь, придется господину немного подождать.
– Ну-у, она по женской части… Переодевается.
– Надеюсь, это шутка, молодой человек.
– Вовсе нет, – со всей серьезностью ответил Евдоким.
– Тогда почему бы ей не переодеться в магазине одежды? – показал тот на соседний дом. – Там имеются специальные кабинки для переодевания.
Замечание было верным. Ответить на него было нечем, и Евдоким Филиппович только натужно засопел.
– Да отпустите вы меня, в конце концов! А то я полицию вызову! – вырвал господин руку. – Вы меня ущипнули. И дайте мне пройти. Хочу вам сказать, что переодеваться в проходном доме – не самая хорошая идея.
Отворив дверь, мужчина вошел в дом. В образовавшийся проем Евдоким Филиппович увидел очертания соседней улицы, спешащих пешеходов; у тротуара стояла даже повозка, на козлах которой, опустив кудлатую голову на грудь, тихо дремал «ванька». Подъехал автомобиль, из которого важно вышел шофер в клетчатом костюме, в высоких сапогах и с перчатками по локоть. У одной из дверей стояла старая коляска.
Кого здесь не было, так это Марианны.
Мужчина быстро пересек здание и затерялся среди прохожих. Евдокима охватило отчаяние. В самом углу помещения он увидел брошенную рясу. Вот оно, значит, как выходит… Барышня уже переоделась и сейчас в обществе других мошенников насмехается над его наивностью.
Евдоким Ануфриев поднял рясу. От нее потягивало тонким ароматом духов. Повинуясь какому-то порыву, он сунул ее в сумку (пусть останется как некоторое напоминание о несостоявшейся любви).
Кажется, все дела исполнены. Более оставаться в Москве было ни к чему. Закинув сумку за плечи, он понуро потопал в сторону вокзала, до отхода поезда оставалось два с половиной часа. Вполне достаточно времени, чтобы прогуляться.
– Евдоким! – услышал он за спиной пронзительный голос.
Обернувшись, он увидел запыхавшуюся Марианну.
– Почему ты не захотел меня дождаться? – в отчаянии воскликнула девушка.
– Я думал, что ты меня бросила, – ответил обескураженный Ануфриев.
– Как же я могу уйти? Ведь я только с тобой могу быть счастливой. Или ты уже раздумал брать меня в жены? – слегка отстранилась от него девушка.
– Как же ты могла о таком подумать?