— А ты попробуй поверить.
— Попробую, — кивнула она. И улыбнулась, давая понять, что пора прощаться. — Ну все, до встречи!
— До какой еще встречи?
Сева взял ее за руку и чуть ли не силой завел в дом. Дверь им открыл Василий Лукич.
* * *Сева обманул. Настя так надеялась на него, а он обманул ее ожидания. Пришлось выкручиваться самой. Зато Веня раскрыл душу нараспашку, вместе со спичечным коробком, в котором у него находился первосортный гашиш. Курить травку все равно, что пить воду, когда хочется есть. Но без воды человек умрет быстрей, чем без хлеба. А еще под травкой весело, а ей так не хватало хорошего настроения. Но Сева обломал весь кайф.
— Настя! Нам нужно что-то делать, — сказал отец.
— Ты поверил Севе? — скривилась Настя.
— А почему я не должен ему верить?
— Потому что Сева — стукач.
Настя не злилась на Севу. Но и добра ему не желала. И так хотелось его уколоть.
— Вот только давай без этих жаргонных словечек!
— Сева — ябеда. Что от этого изменилось? — усмехнулась Настя.
— Характер у тебя изменился…
— Это все Женя… Которого ты посадил…
— Ну, с этим мы разберемся… — болезненно скривился отец.
Сева рассказал ему все, что узнал от Насти. Взял и без всякого зазрения совести вывалил. А ведь она поделилась с ним по секрету… Вот и как его после этого назвать?
— А было?
— Ну, насильников я, конечно, осуждал…
— Женя не насильник. Эта девочка сама ему дала… Чистая, невинная девочка. Такая же, как я, — ухмыльнулась Настя.
— Ты чистая. И невинная. А то, что было, скоро забудется как страшный сон…
— Не забудется. И не сотрется… А разбираться надо было сразу… Ты же собирался узнать, кто такой Женя…
— Не успел, закрутился…
— Ты крутился, меня крутили… Как же так, папа?
— Я обязательно доберусь до этого гада! — Отец сжал кулаки до хруста в костяшках.
Но Настя лишь усмехнулась. После драки кулаками не машут.
— Мне плохо, папа. Если бы ты знал, как мне плохо… Душа болит… — Она потянулась к отцу, обняла его.
— Ничего, мы вместе справимся с этой болью. Все будет хорошо.
— Когда?
— Мы обязательно что-нибудь придумаем.
— А что тут думать? — Настя отпрянула от отца и едко глянула на него. — Сдай меня в наркологию. Привяжут к кровати, будут лечить… Чем там у нас психов лечат?
— Ну, наркология — это слишком.
— А чего? Женю ты не остановил… А ведь я к нему ходила, он мне все рассказал… Почему ты его не нашел! Почему ты к нему не пришел?.. Почему ты его не убил? — Настя обозленно глянула на отца.
— Девочка моя! — Он обнял ее, прижал к себе — как будто смирительную рубаху надел.
— Все, все, больше не буду!
Отец отпустил ее, она села на кровать, подтянула коленки к подбородку.
— А этого подонка я найду!
— И убьешь!
— И убью, — кивнул отец.
— Я тебе не верю!
— Убью… И в тюрьму сяду… Тогда поверишь…
— A-а, в тюрьму!.. И Сева боится!.. Никому я не нужна! — С Настей случилась самая настоящая истерика.
— Ира! — отец позвал маму.
И это отрезвило Настю. Она вскочила, бросилась к двери, встала спиной к ней.
— Все! Все! Только маму не надо!.. Или у меня от вас взорвется голова!
— Хорошо, хорошо, давай без мамы… А лечится будешь здесь?
— Как?
— Ну, с наркологом я договорюсь, он будет приходить на дом. Будет тебя лечить.
— Я знаю одно лекарство.
Отец округлил глаза, возмущенно глядя на Настю. Он понял, о чем она завела речь.
— Тут главное — не переборщить, — с самым серьезным видом сказала она. — Полкубика в день, чисто для поддержания тонуса. Кайфа не будет, да мне и не нужно. Но чувствовать я себя буду хорошо. И учится буду, сессию сдам. Ты же знаешь, мне нужно образование… Прокурором хочу стать… И Женю не надо убивать. Я его сама убью. Морально. Запрошу для него пятнадцать лет и ни на год не сдвинусь. Да что там год, месяца ему не скину…
— Станешь прокурором, обязательно станешь, — Отец обняла ее. — Только не надо по полкубика в день…
— Да, я знаю, можно капельницы ставить, интоксикацию снимать. Тогда легче станет…
— И легче станет, и вылечимся…
— Но это завтра?
— Завтра. Завтра будет врач, он назначит лечение…
— Нужно сегодня.
— Ну, сегодня никак нельзя…
— Тогда просто обезболивающее.
— Нет!
— Ты можешь достать, я знаю. — Настя оттолкнулась от отца.
— Я же сказал…
— Тогда я выброшусь из окна!
— Настя!
— Там четвертый этаж. Я не убьюсь! Но сломаю позвоночник! И стану инвалидом на всю жизнь! Вы этого хотите?
— Настя, ну не надо!
— А что, это мысль! Мне будет больно, мне будут колоть морфий!
— Настя, пожалуйста, возьми себя в руки.
— Мне нужен морфий! Одна ампула! На один раз! До завтра!.. А завтра уже не надо!.. Неужели это трудно понять! — Настя чуть ли не в бешенстве смотрела на отца.
— Где ж я возьму тебе морфий?
— В аптеке купи… В больницу съезди… Ты же судья, у тебя должны быть связи…
— Я не смогу.
— Я жду!
Настя подошла к окну, отодвинула занавеску, взялась за ручку.
— Ну хорошо…
Отец ушел, появилась мама, но Настя вовсе не хотела с ней говорить. Она бухнулась на кровать, зарылась головой в подушку.
Мама что-то говорила, успокаивая, а она лежала и усмехалась. Где они все были, когда ее опускали на уровень канализации? Раньше надо было спасать, а сейчас пусть бегут за обезболивающим. А если они ничего не придумают, она точно выбросится из окна. Или вскроет себе вены.
Отец вернулся с трясущимися от волнения руками. Как оказалось, он принес ампулу с морфием. Настя смотрела на него с удивлением и насмешкой. Вроде бы плохо ей, а ломает его.
Мама принесла шприц, взяла ампулу, но сломать кончик не смогла: расплакалась, разрыдалась. Настя выгнала родителей из комнаты, взяла процесс в свои руки. И погрузилась в состояние фиолетового спокойствия.
На следующий день она собралась в институт, но мама не выпустила ее из дома. А к обеду подъехал отец, он привел с собой мужчину с крылообразными бровями и вислыми щеками. Все бы ничего, но у него был сизый нос. Настя не могла сдержать насмешки. Видно, мужик — большой специалист, если он изучал проблему глубоко изнутри.
Врач осмотрел Настю, опросил и назначил лечение. Капельница с раствором глюкозы — для снятия интоксикации, бром — для успокоения. Инсулин в малых дозах. И главное, полная изоляция от внешнего мира.
Капельницу он поставил ей сразу, дал успокаивающего. Настя уже погружалась в сон, когда появился отец.
— С институтом я договорился, — сказал он. — Часть зачетов поставят автоматом, а часть — сдашь в облегченном режиме…
— Уйди! — Настя умоляюще глянула на него.
Она уже почти успокоилась, но отец одним своим присутствием умудрился вывести ее из себя.
— Я же как лучше хотел…
— Уйди! Ну пожалуйста!
Отец ушел, Настя постаралась расслабиться, представила, что в кровь из капельницы поступает морфин. Это помогало мало, но и на стену она не лезла. И благим матом не орала. А когда ей захотелось сбежать из дома, снова появился отец. Он принес доски, молоток и своими руками заколотил окно. Насте вдруг захотелось его убить. Этим же молотком. А потом выкинуть из окна.
Но набросилась она на маму, которая не хотела выпускать ее из дома. И отец не постеснялся надеть на нее самую настоящую смирительную рубашку. А мама сделала укол, после которого ее охватила сумеречная апатия. В этих сумерках ею и овладел долгожданный сон.
Глава 10
СПИД, сифилис, гонорея — все это просвистело как пуля у виска. Мимо проскочило, даже не зацепило. Об этом отец сообщил с радостью. Но тут же выложил и неприятную новость.
— Срок небольшой, всего три недели. И, насколько я понимаю, ты не знаешь, от кого ребенок.
Настя пожала плечами. Или от Сластика, или от Симона. Ну а если со сроком немного ошиблись, то можно было бы подумать и на Женю.
— Неизвестный половой партнер, наркотики… — Отец страдальчески смотрел куда-то в сторону. — Плод оставлять нельзя.
Мог бы и не прятать глаза, Настя и сама не хотела смотреть в его сторону. Да, отец — урод, и ребенок будет таким же, как морально, так и физически.
— Аборт?
— Искусственное прерывание беременности.
— Обезболивание будет?
Отец пронзительно глянул на Настю. Она еще не совсем избавилась от зависимости, но ее уже не ломало. А тяга к морфину оставалась. Отца это пугало, а ее почему-то нет. Не страшно было. И болеутоляющее на основе опиатов приняла бы с удовольствием.
— Так я ж этого и боюсь, — вздохнула она.
— Постараемся обойтись без этого.
— Будет больно.
— Придется потерпеть.
— Я умру, и вам от этого станет легче?
Настя легла на кровать, зарылась головой в подушку. Отец подсел к ней, провел рукой по спине.
— Настя, доченька…
— Что — доченька? — Настя резко повернулась на спину.
Отец даже вздрогнул от неожиданности.
— Что «доченька»?.. Вы меня под нож пихаете!
— Но так надо…
— А Женя, будь он проклят, живет и в ус не дует…
— Он еще получит свое.
— Ты его уже нашел?
— Его обязательно найдут.
— Вот когда ты его найдешь, тогда и поговорим… Как только ты его убьешь, так и я лягу под нож!.. И встречусь с ним на том свете!..
— Настя, прекрати.
— Ты убьешь его? — Она с остервенением смотрела на отца.
Он принужденно кивнул, поджав губы. Но это вызвало у нее лишь приступ истерического смеха. Может, и найдет он Женю, но точно его не убьет. И не осудит. Эта скользкая мразь обязательно выкрутится. А гарпун в него всадить некому…
* * *Зона уже в прошлом, но ветра оттуда все еще дуют. Одним таким ветром навеяло идею открыть свой собственный ресторан. Гена хорошо помнил скудную и чертовски голодную пайку, никогда не забыть вечное чувство голода. Помнил, как они сидели с мужиками и мечтали отметить свое освобождение в шикарном ресторане.
Пять лет прошло с тех пор, как Гена освободился. Но так ни разу ни с кем из своих корешей не встретился. Но ветра продолжали дуть. И несли они не только воспоминания и идеи. В ресторан надуло Алика Ругаля; не счесть, сколько кубов леса Гена с ним напилил.
Алик был не один, какой-то мрачный тип с ним — здоровый, накачанный. И блондинка с узким лицом и острым носом. Волосы пушистые, с химической завивкой, а лицо не очень большое, но ей шло. Очень шло. Может, потому, что глаза большие. И глубокие. Платье на ней с открытыми плечами — синее, в горошек. Пышная высокая грудь, тонкая талия… Рассматривая девушку, Гена поймал себя на мысли, что Алик отошел на второй план. Блондинка заинтересовала его куда больше.
Алик вел себя развязно. Что-то громко, в деловой манере говорил, резко жестикулировал. Футболка на нем фирменная с золотым шитьем, джинсы-варенки, кроссовки. На шее — толстая, типа, золотая цепь. Он всерьез считал, что выглядит очень круто, может, потому и выбрасывал пальцы веером. В зоне он вел себя поскромней. В зоне он был мужиком, а здесь выставлял себя реальным авторитетом. И это при том, что ресторан «Гармония» пользовался спросом у грандов криминального мира. И сейчас неподалеку от Алика ужинал еще пока не коронованный, но уже очень уважаемый вор Карелец со своей подругой. Этот не выделывается, руками не машет, но, если его задеть, сразу же прилетит ножом по горлу.
Было время, когда Гена корешился с Аликом. И работали вместе, и земляки, но реально друзьями они не стали. Он сам к этому не стремился, да и Алик всегда был себе на уме. Гена бы и не подошел к нему сейчас, если бы не блондинка. Что-то вдруг захотелось прибрать ее к рукам, а для этого надо было прощупать почву. В каких сферах, на каких высотах витают Алик и его молчаливый спутник? Может, Алик реально крутой, тогда и связываться с ним не стоит.
— Не помешаю?
Алик встрепенулся, резко глянул на Гену. Но вот он узнал его, изменился в лице.
— Бастурма?! В натуре, Бастурма!
Гена улыбался. Он смотрел и видел Алика, но при этом умудрялся разглядывать и блондинку. Да, она реально заслуживала внимания. Кожа у нее чистая и нежная, как у младенца, но зрелого матового оттенка. Изящные, точеные плечи, красивые руки…
И она с интересом смотрела на Гену. А он умел произвести впечатление на женщину, в общем-то этим и пользовался. Сколько баб у него было, не счесть. Но всегда хотелось чего-то новенького.
— Ну, здорово, Ругаль!
Прежде чем подняться, Алик глянул на своего спутника. Пусть он видит, как уважает его зоновская братва.
Алик пожал Гене руку, обнял. У него бы затрещали кости, будь Алик хоть немного сильней самого себя.
— Мы с Бастурмой такие дела там делали… — Отпустив Гену, Алик повел рукой в сторону, где, по его разумению, должна была находиться зона.
Наверняка он думал сейчас не о шумной и пыльной пилораме, он представлял толковища, разборки с лагерными авторитетами. И не мужиком он там был в своих фантазиях, а наверняка блатным, которого боялись и уважали.
— Что было, то было, — скупо улыбнулся Гена.
У него не было ни малейшего желания хвалиться своим криминальным прошлым. Хотя бы потому, что не было там славных моментов. Но и позорного ничего не произошло. Хотя и могли опустить — за лохматый сейф, который он вскрыл по беспределу. Хорошо, нашелся человек, который знал, кто такая Анжела Менгрелова, эта злоберучая сучка с невинным личиком и ангельскими крылышками… Не тронули его на крытом, но глаз положили. Был там один фрукт с перцем, а Гене было всего двадцать два года, и бриться он тогда только-только начал. Смотрели за ним, ждали, когда он накосячит, засады ставили, чтобы с толку сбить. И через весь тот срок, пока шло следствие, прошел как по рыхлому минному полю. Один неосторожный шаг, и взрыв. И один только он знает, чего ему стоило не оступиться… Да и в зоне тоже было несладко. Там своих почитателей пряничного удовольствия хватало. И каждый день для Гены был как испытание.
— Да ты садись! — спохватился Алик.
Он выдвинул из-за стола тяжелый массивный стул, на котором можно было сидеть как в кресле. Непросто было достать оригинальную мебель для ресторана, но так по-другому и быть не могло. В Стране Советов все по единому стандарту, все по линейке. И все государственное. Кооператоры — как белые вороны на общем сером фоне. Это сейчас их развелось, к ним уже привыкают. И государство уже даже начинает наживаться на них. Еще совсем недавно продукты можно было закупать по госцене, а сейчас для частников свой особый прейскурант. И шкалу налогов подняли. Вот и крутись как можешь…
— Ну, садиться я не буду, — улыбнулся Гена. — Но присяду с удовольствием.
Он присел, к нему тут же подошел вышколенный официант. Аркаша тонким чутьем уловил настроение хозяина и приготовился принять заказ. Гена попросил пожарить хачапури по-аджарски и сациви с курицей. Хотелось узнать, как новый повар справится с этим заданием.
— А в меню такого не было, — удивленно повел бровью Алик.
— На всех, — кивнул Гена, глянув на Аркашу.
И, заказав бутылку армянского коньяка, отпустил официанта. Заказ не из дешевых, и оплачивать его придется из своего кармана. Чтобы не нарушать отчетность. Но так ведь сам карман пополняется как раз за счет таких заказов. И пополняется неплохо. Тут главное — крутиться, наладить поставку продуктов по приемлемым ценам, схитрить по налогам. У Гены все налажено, потому и на личные проблемы время остается.
— А ты здесь, типа, свой? — спросил Алик.
— Свой ресторан.
— В смысле?
— В смысле, мой ресторан.
— Ну-у!.. За это нужно выпить! — Алик потянулся к графинчику с водкой.
Гена выразительно посмотрел на блондинку. Похоже, Алик не собирался их знакомить. Глаза у него пьяные, и голова плохо соображает. Но если Магомет очень хочет, гора сама идет к нему.
— Гена.
— Яна. — Девушка посмотрела на Алика, давая понять, кто конкретно ее ужинает.