Первым оценил покупку опер Миша Петров, куривший на крылечке отдела утреннюю папиросу.
– Привет, Валентинович. Ты у кого такой керогаз отобрал?
– Купил. А что, не нравится?
– Да не, ничего. Колер симпатичный. Не у Штирлица, случайно, купил?
– У Чапаева, – мрачно буркнул Дукалис, запирая дверь «Мерседеса», – пошли на сходку.
Собственно, на сходку можно было и не ходить, а провести её тут же, возле машины. По очень простой причине – из всего оперативного состава 85-го отдела милиции, никого, кроме Петрова и Дукалиса, там не осталось. Олег Георгиевич Соловец, прежний начальник уголовного розыска, два месяца назад ушёл в убойный отдел Главка. Славка Волков ещё раньше переметнулся в таможню, на руководящую должность. Кивинов удрал на гражданку, устроился криминальным репортёром и теперь каждое утро названивал Дукалису, выясняя новости прошедшего дня. Толика временно поставили на место Соловца. Исполняющим обязанности. Проявишь себя, сделаем постоянным. Анатолий Валентинович не очень-то рвался в начальники, но ударить лицом в грязь тоже не хотел. Он переехал в бывший кабинет Соловца, перетащил свой диван и принялся руководить уголовным розыском, а, конкретнее, Мишей Петровым. Показатели работы отдела весело покатились под горку. Не потому что Анатолий Валентинович плохо руководил, просто работать было некому. Они дежурили с Петровым по очереди, едва успевая принимать заявления. Про магазинную халтуру пришлось забыть. Раскрывали в основном только то, что раскрывалось само. В понедельник повезло, граждане в троллейбусе поймали карманника. Но обычно не везло. Начальство же, как десять лет назад, так и сейчас, требовало стабильности, а лучше роста показателей, предъявляя претензии к Дукалису. Какой же вы начальник, если боеспособный коллектив создать не можете? Странные люди, недоумевал Толик. Где ж я вам коллектив возьму? Милиция, это ж не частная фирма, высоких доходов обещать нельзя. Из соседних отделов людей переманивать? Так там тоже одни вакансии. Да и кто шило на мыло сменит. Отдел кадров прислал двоих. Из школы милиции. Но проработали они всего день. Получили боевое оружие и решили проверить, пробьёт ли пуля строительную каску, валявшуюся в кладовой, или не пробьёт? Повесили каску на стену кабинета и с двух метров шарахнули по ней из «Макарова». Пуля пробила не только каску, но и фанерную стену, выйдя аккурат над головой гражданина начальника. То есть Анатолия Валентиновича. Разобравшись в проблеме, он сказал ребятам: «До свидания. Вы нам не подходите по тактико-техническим данным. Кое-где не хватает смазки. А каску в следующий раз надевайте на себя». Через неделю кадровик отрядил ещё одного бойца, из Академии. Дукалис велел ему принять заявителя. «А сколько это будет стоить?» – поинтересовался краснощёкий бритоголовый новобранец. «В смысле?» – не понял Толик. «Ну, сколько вы мне заплатите за приём заявителя?» «А сколько ты хочешь?» «В зависимости от вашей установки. Отшить – одна цена, заяву взять – другая…» «Знаешь, коллега, попробуй поработать в другом отделе. У нас убыточное предприятие, тебе не понравится. До свидания…» Позвонил кадровик и обиженно заявил, что больше никого не пришлёт. Если только практикантов. «Зато жив останусь и в тюрьму не сяду из-за таких подчинённых», – ответил Дукалис, про себя подумав, как быстро меняются времена. И всегда ли мы успеваем за ними? И стоит ли успевать?.. В общем, помощи ждать было неоткуда.
– Что за ночь? – задал привычный вопрос Анатолий Валентинович, когда они с Петровым оказались в кабинете.
– Как обычно, – также привычно ответил Миша, – две кражи из машин, один угон. Все глухо.[3] Ножевое в адресе. С лицом.[4] Бытовуха – мамаша сына по пьяни ткнула. Тяжкие телесные. Не самая плохая ночь. Всего три – один в их пользу.
– Опять тачки обнесли, – скорбно констатировал гражданин начальник, – сколько уже за месяц? Восемнадцать?
– С сегодняшними двадцать. Ещё одна и «очко». Ничего не поделать, постовых нет.
– От этого не легче.
Печальный диалог прервал телефонный звонок. На проводе был Кивинов, интересовавшийся преступными новостями прошедших суток.
– Служебный вертолёт угнали. Прямо от отдела. Если увидишь, позвони.
Репортёр…
Дукалис повесил трубку и задумчиво посмотрел на серую улицу через мутное окно.
«А, может, плюнуть на все и тоже уйти? Сесть в „Мерседес“ и укатить в другую жизнь. Только масло в движке заменить… Не глупей других, не пропаду на гражданке. Устал я здесь явно».
– Валентиныч, – прервал раздумья начальника Миша, – ты Заплаткина знаешь? С Ленинского?
– Наркошу? Знаю. И что?
– Он сейчас героином вовсю торгует. Уже прямо на дому. Нюх потерял вконец.
Скоро рекламу у подъезда повесит. «Постоянным клиентам скидки». «Героин-шоп». Я в ОНОН наш звонил, чтоб накрыли – без толку. Чувствую, долю он им засылает.
– В ОНОНе два опера на весь район. Всех не накроешь.
– Захотели б, накрыли… Короче, мне девка одна шепнула, у него сегодня большая торговля намечается. Свежий товар поступил.
– Предлагаешь купить?
– Конечно… Он уже страх потерял, всем подряд продаёт. Часиков в одиннадцать влетим, наркоту изымем, потом в засаде посидим. Всех, кто за дозой придёт, тормозим. Говорят, он героин в барабане хранит.
– В каком ещё барабане? – не понял Дукалис.
– Он в школе на ударных играл. А сейчас ностальгирует. Вот и купил себе ударную установку. Соседи нам через день звонят, угомоните этого стукача. Как вечер, так грохот на весь двор. Участковый ходил, да впустую. По закону, до одиннадцати вечера стучать не запрещено. Пригрозил, что барабаны прострелит, а Заплаткин только смеётся. Стреляйте, а я в суд подам.
– Надо же… И что, прямо в барабане героин?
– Ну, да. В большом, который на полу стоит. Кстати, если он опять барабанить начнёт, можно под видом соседей нагрянуть. Дверь откроет, а дальше по схеме: «Ой, а что это у тебя в барабане? Не героин, случайно»? И в морду…
– В морду – это прекрасно. Только кто завтра дежурить будет?
– Ничего, подежурю. Пару часов покемарю на диване, мне и хватит.
– Я б тебя человеком года сделал. Робокоп… Ладно, попробуем. Повышение раскрываемости дело рук самих утопающих.
* * *Без четверти одиннадцать вечера по московскому времени группа захвата в количестве двух героев выехала к месту боевых действий на автомобиле марки «Мерседес-бенц». Идти пешком или ехать на троллейбусе Анатолий Валентинович категорически отказался. «А для чего тогда машину покупал? Из окна на неё любоваться»?
Дорога заняла десять минут. К реву пробитого глушителя Дукалис уже потихоньку начал привыкать и прикидывал, а стоит ли вообще менять его? Во дворе Заплаткина Толик выбрал достойное место подальше от фонаря, повесил на руль противоугонную кочергу и спрятал под сиденье магнитолу. Сигнализации на «Мерседесе» не имелось, Виктор Иванович заверил, что никто ещё не позарился на его четырехколесного друга.
Магазин розничной торговли героином находился на четвёртом этаже, окна, выходившие во двор, были плотно зашторены от любопытных глаз.
– Что-то барабана не слышно, – Дукалис посмотрел на часы, – до одиннадцати ещё пять минут.
– И не услышим, – ответил Миша, – я у девки уточнил, он, когда торгует, не стучит. На хрена ж внимание привлекать. Значит, не напрасно мы приехали.
– Под видом соседей зайти не получится. Придётся выманивать.
– Зачем? Он же оборзел, никакого страха. Минут пять постоим у хаты, кто-нибудь да придёт. Дальше я справлюсь, – Миша плюнул на кулак и потёр его о брюки, – в бой идём не ради славы. Ради денег в кошельке.
– С кем он живёт?
– Один. Обойдёмся без посторонних жертв. Надо только выучиться ждать.
Зайдя в сумрачный подъезд, сыщики поднялись на нужный этаж и заняли исходную позицию на лестничном пролёте. Дукалис, постелив газетку, примостился на подоконнике, Петров как подчинённый сидел в засаде стоя. Впрочем, неудобства испытывались недолго. Петров почти угадал: через шесть минут перед металлической дверью Заплаткина предстала сутулая блондинка лет восемнадцати, напоминавшая высохший мандаринчик. Ходячая желтуха. После условного звонка и обмена репликами Заплаткин открыл дверь и пустил даму в апартаменты. Петров не двинулся с места. Брать надо на выходе, когда доза на кармане.
Процесс товарно-денежных отношений занял не больше минуты, спустя которую блондинка с одухотворённым выражением на гепатитном личике показалась на пороге квартиры. Миша был готов к встрече. Оттолкнувшись от ступеньки, он, словно пикирующий бомбардировщик, с криком: «Барсик, ты куда?!» спорхнул вниз, мимоходом зацепил даму крылом и скрылся в чреве торговой точки. Блондинка, не меняя выражение лица, словно медуза, плавно сползла по стене и замерла на бетонном полу в позе раздавленной кучки собачьих фекалий.
– Жива, – пробормотал спустившийся следом Дукалис, нащупав у неё нитевидный пульс.
Обшарив карманы поверженной, он с глубоким удовлетворением обнаружил аккуратно упакованный пёстрый пакетик (сервис, блин!!!), заботливо вернул его обратно и стал звонить соседям с просьбой засвидетельствовать отрадный факт изъятия наркотиков. Оказывать помощь подчинённому нужды не было. Тот на силовых задержаниях кулаки стёр. Действительно, мгновение спустя из квартиры донеслись слабые стоны Заплаткина, подтверждающие, что захват произведён успешно. Ещё через три секунды заговорила барабанная установка.
– Как ребёнок малый, – проворчал Дукалис, поднося к носу блондинки специально приготовленный пузырёк нашатыря.
Не дозвонившись до совести соседей, он решил отложить формальную часть вопроса на потом, заволок немного пришедшую в себя блондинку обратно в квартиру и запер дверь. Сейчас важнее встречать покупателей. Да, ещё бы пару человек в помощь не помешали.
Бросив гепатитную даму на пороге, Дукалис устремился в большую комнату, откуда лилась весёлая дробь пионерского марша. Заплаткин, цветущий толстячок лет двадцати пяти, покоился на ковре лицом вниз и тихо постанывал. Петров сидел за ударной установкой и с довольной рожей лупил палочками по барабанам и тарелкам.
– Кончай, Ринго Старр, – скомандовал Дукалис.
– Ты представляешь, Валентиныч? Ловлю по подъезду своего кота, а он от меня в открытую дверь. Я за ним в комнату влетаю, а в барабане – героин! О, как нам повезло!
Петров, не прекращая музицировать, кивнул на диван, где валялся полиэтиленовый мешок и несколько уже расфасованных доз. Пургу про кота он гнал не пурги ради. Иначе дело может развалиться Незаконное проникновение в жилище автоматически амнистирует Заплаткина. Новый Уголовно-процессуальный кодекс строго стоял на защите прав простого гражданина и отпугивал милицию от завоеваний демократии. А так, хоть не сразу козла выпустят… Что, не может кот в чужую квартиру забежать? В кодексе про это ничего не сказано.
Анатолий Валентинович заглянул внутрь пакета, затем попробовал на вес.
– Ого. На полкило тянет. И пять лет с конфискацией.
– Не было никакого кота, – промяукал Заплаткин, – это не по закону…
– Заткнись… Валентиныч, а у меня получается стучать. Вот послушай темку.
Миша обрушил на барабаны град тяжёлых ударов, от которых у начальника заложило уши.
– Завязывай, я сказал, – приказал Дукалис, – закончим, наиграешься. Девицу в комнату лучше перетащи.
Миша положил палочки, вылез из-за ударной установки и отправился выполнять приказ. Толик склонился над поверженным Заплаткиным, освежил нашатырём, после чего в двух словах разъяснил диспозицию. Откуда героин, паренёк, мы с тобой отдельно поговорим. Вляпался ты основательно. В Китае за такое расстреливают, а в Малайзии вешают. У нас четвертуют, поэтому ежели не хочешь остаться без рук, без ног, должен помогать. Встречать покупателей и продавать зелье. Мы будем стоять рядом и помогать торговле. Чем больше продашь, тем лучше нам всем. Согласен? Вот и хорошо. «В раба мужчину превращает наркота…» И не вздумай клиентам подмигивать, тик заработаешь… Сам подняться сможешь?
Вернулся Петров с висящей на плече блондинкой, словно первобытный охотник с добычей.
– Куда её?
– Сказал же, во вторую комнату. Будем там их складировать. Балкона нет, не выскочат.
Едва Миша выполнил указание, раздался звонок.
– Быстро к двери, – прошептал Дукалис держащемуся за бок Заплаткину, – и рожу-то не криви, как роженица.
Тот, кряхтя, поковылял в коридор.
– Между прочим, звонок обычный. Не условный, – отметил наблюдательный Петров.
– Открывай, – приказал хозяину Дукалис, прячась за шкаф.
Миша засел в ванной, дверь которой выходила в прихожую. Заплаткин прильнул к глазку и тут же отпрянул, удивлённо таращась на Дукалиса.
– Там ваши…
– Какие ещё наши? – прошептал тот.
– В форме…
– Впускай.
Заплаткин отомкнул засовы, в квартиру ворвалась делегация из трех человек, возглавлял которую участковый инспектор Коля Иволгин.
– Ну, что, Заплаткин, достучался?
– Куда?
– Не куда, а по барабану. Все зафиксировано со свидетелями, – довольный Иволгин кивнул на выглядывающих из-за его спины соседей, – ровно в двадцать три часа девять минут ты грубо нарушил общественный порядок. Я предупреждал, что поймаю? Предупреждал. Будем протокол составлять.
– Я не стучал… Это, – Заплаткин покосился на шкаф.
– Мне по барабану, кто стучал. Хата твоя, тебя и привлечём, – участковый развернул планшет и достал бланк протокола, – на первый раз штраф, потом пятнадцать суток.
– И долго ты в засаде сидел? – Дукалис по явился из-за шкафа и предстал перед изумлённой публикой.
– Три дня, – растерянно ответил Иволгин, ой, Анатолий Валентинович, а вы тут откуда?
– Ты б ещё месяц сидел. Миш, слышал? У нас работать некому, а он три дня дурака валяет.
– Почему дурака? – обиделся Иволгин. – Этот герой весь дом своим стуком достал. Я должен реагировать или нет? А как его ещё поймать?
Из ванной вышел Петров.
– Ты б его лучше за героин поймал.
– Какой героин?
– Подучетных героев надо знать не только в лицо.
– Короче, так, – хлопнул Иволгина по плечу Дукалис, – протокол отменяется.
Проходи в комнату, будешь караулить задержанных. А вы, граждане, сидите на кухне. Нам как раз понятые нужны.
– Мне на работу в шесть утра, – заявил сосед.
– Мы недолго, – успокоил его Петров, – выспитесь.
Спустя минуту все заняли исходные позиции. Работа закипела. С интервалом в пятнадцать минут к Заплаткину приползали тёмные и светлые личности микрорайона с целью приобрести заветный пакетик или ширнуться прямо на месте. Заплаткин никому отказать не мог по причине присутствия за шкафом Дукакиса Конвейер крутился без перебоя. Деньги – героин – руки вверх – понятые – протокол изъятия – комната для задержанных – следующий. В комнате Иволгин, держа у бедра пистолет, читал пойманным бесплатную лекцию о правовом поле. К двум часам ночи слушателей набилось человек двенадцать, в том числе негр и один голландец, вероятно приехавший в Питер по обмену опытом.
Когда уставший, но довольный Петров предложил заканчивать операцию и вызывать из отдела транспорт и конвой, в квартире раздался очередной условный звонок.
– Все, берём последнего и на сегодня завязываем. Лучше завтра продолжим.
Измученный торговец героином, не дожидаясь команды, побрёл к двери. Дукалис и Петров заняли привычные позиции. Иволгин прервал лекцию, опустив пистолет.
Заплаткин распахнул бронированную калитку, на пороге покачивался засаленный чахлый отрок с блуждающей улыбкой. Правая рука что-то придерживала за пазухой.
– Продашь? – без лишних церемоний спросил он Заплаткина.
– Продам, – кивнул тот.
«А ведь, действительно, продаст, – подумал Дукалис, – любопытная игра слов».
– Только, знаешь, – засмущался отрок, растягивая словно резину слова, – у меня с бабосами сейчас голяк. Возьми вот это.
Он что-то достал из-за пазухи и протянул Заплаткину.
– Чумовая вещь. У брата взял. Он себе новую купил. Она работает, не сомневайся, я проверил. Здоровьем клянусь.
Дукалис осторожно выглянул из-за шкафа, пытаясь разглядеть, что там принёс молодой человек. Секунду спустя на него накатила волна благородной ярости. Он с рёвом раненого носорога выскочил из засады, вмяв несчастного отрока в стену.