– Ах, так? – Грек вновь огладил подбородок. – Так забудьте о нем. Не царское это дело – вникать в пустяшные мелочи, поверьте, все образуется. Значит, я ухожу, вы временно остаетесь без связи. Но месяца через два я вернусь, а на место делопроизводителя вы найдете другого человека. И не будем наступать на одни и те же грабли. Новый делопроизводитель должен заниматься своим делом, и только.
Они попрощались. Попов проводил Грека в коридор, сказал охраннику, что они через десять минут уезжают, а сам все не мог забыть безразличное лицо гэбэшника. Все смотрел в его непроницаемые глаза и думал: когда-то, совсем недавно, таких людей было не десять, не двадцать: тысячи. Вот это было государство! Монолит!
Дела в группе снова застопорились, все оперативники ходили злые и молчаливые, один Станислав держался, даже изрек весело:
– Как вы, парни, узнаете, что солнце выглянуло?
– Тучи разошлись! – влет угадал Котов.
С утра он ездил к Дине Павловой на квартиру, но его не пустили на порог.
– Больна. Под капельницей лежит, – сказал молодой человек в белом халате. – Приходите завтра, – и захлопнул дверь.
Гриша возлагал на разговор с Диной очень большие надежды. Опера интересовало не что было в записке для Авилова, а кто конвертик бывшей красавице передал. Григорий сочинил душещипательную легенду, серьезно подготовился, а тут, можно сказать, «мордой о порог».
Гуров все еще надеялся, что Пашка Кулагин очухается, совесть возьмет свое и контрразведчик объявится. Но совесть у того напрочь заснула.
Валентин Нестеренко без всякой цели приехал к дому Юрия Авилова, прошел двором насквозь и в тоске уставился на сверкающие витрины магазинов. Между тем удача крутилась в нескольких шагах от оперативника. Звали удачу Витькой, у него был рыжий чуб и несметное количество веснушек на курносом лице. Он прогулял школу, имел в кармане пистолет, а похвастаться было совершенно некому.
Из двора вышла Матвеевна. Она была сущей ведьмой, терроризировала жильцов дома и местное отделение милиции. Она являлась в участок по любому поводу и без всякого повода.
«Соседский бандит шарахнул камнем в витрину и не разбил. А вы желаете, чтобы я приходила, когда уже пожар кончился?» – заявляла Матвеевна, оттолкнув дежурного и усаживаясь за стол писать генеральному прокурору.
Матвеевну боялись все. Одевалась она экстравагантно. Неизвестно где добытый адидасовский костюм отлично сидел на ее невысокой сухонькой фигуре, на ногах фирменные кроссовки, на голове косыночка в клеточку, подвязанная под острым выступающим подбородком. Если бы не американская экипировка, так сущая Баба Яга.
Она остановилась в подворотне, зорко оглядела «владения», ничего не приметила, однако бодро зашагала назад во двор, твердо зная, что непорядок сыщется, и вскоре увидела неплотно закрытый канализационный люк. Щелочка была микроскопическая, но если люк сдвинуть, то вырисовывалось уголовное дело. Матвеевна нагнулась и венозным пальчиком ухватилась за край, поднатужилась, однако крышка была чугунной и не поддавалась. Ничего, осилим, нужно лом или железный прут раздобыть, решила Матвеевна и отправилась в подсобку своего главного врага – дворника Деревянко. Он был иноземцем, пьяницей и разгильдяем, последнее слово она слышала в участке, оно Матвеевне шибко нравилось. Она считала, что «разгильдяй» – это уголовник, которого еще не посадили.
В это время во дворе появился внук Матвеевны, ровесник Витьки, худосочный, забитый, злой, вечно голодный Степка. Он настороженно оглядел двор, увидел, что бабки нет, и шмыгнул на улицу, где налетел на стоящего за углом Витьку. Они не дружили. Витька был личностью самостоятельной, Матвеевну если и боялся, то этого не показывал. Но так как все пацаны находились в школе, то прогульщикам пришлось разговориться.
– Болеешь? – ехидно спросил Степка.
– Ага! За «Спартак», – ответил Витька, опустил руку в бездонный карман отцовской куртки и огладил пистоль. Похвастаться хотелось так, что в животе заболело. Но Степка был не тот человек, к тому же он мгновенно настучит бабке, без участкового не обойтись.
– Чего ты руку в карман сунул, будто американский гангстер? Или вошь разыскиваешь? – Степка, как и бабка Матвеевна, замечал все. Он предусмотрительно отступил: Витька мог дать по сопатке.
Но противник лишь презрительно сплюнул, поднял воротник куртки и, цедя сквозь зубы, сказал:
– Объяснил бы я тебе, да патрон жалко.
Степка приблизился.
– В соседнем дворе, сам знаешь, глухая стена. Пойдем, по разу стрельнем, – Степка ехидно улыбнулся.
– Пойдем! – решительно ответил Витька. – Только ты шагай вперед, не люблю, когда за спиной неизвестно кто ошивается.
– Да пошел ты, козел! – взвизгнул Степка. – Сейчас бабку позову, она вмиг определит в участок.
Оскорбление оказалось сильнее разума, Витька вытащил из кармана пистолет, повел стволом, как это делают настоящие бандиты.
– Я же тебе по-хорошему сказал, иди вперед.
Валентин Нестеренко дважды обошел знакомые проходные дворы, мельком взглянул на окна квартиры Авилова, ничего интересного не увидел, на двенадцатилетних пацанов Витьку и Степку не обратил внимания. Он думал лишь о том, как подобраться к Юрию Авилову. Нужен хороший агент, а учитывая характер Юрия, так очень хороший. Откуда у парня доллары? Юрий застрелил Голуба, получил деньги, держался, не тратил, затем сорвался и триста долларов обменял. Простое объяснение, но так похоже на правду, что не может оказаться правдой. Тренировки в тире, регулярное посещение телевидения, прогулки по коридору мимо гримерной не для Юрия Авилова и не складывается с его биографией. А здоровый, ловкий парень мучается с одной палаткой и упрямо не идет на контакт с местной группировкой, такое складывается?
Нестеренко обзавелся некоторыми источниками, порасспросил об Авилове. Два человека утверждают: братва решила его не трогать, в одиночку и без капитала не развернешься. Одна палатка дела не решает, Авилова обворовывают грузчик и шофер, девка подворовывает, у парня нет торговой жилки, он сам придет в группировку или продаст свое хозяйство за бесценок и пойдет асфальт укладывать.
Нестеренко зашел в отделение милиции, зашел без умысла – и услышал истошный женский крик:
– Бандит с пистолетом по улице расхаживает, а им, бугаям, дела нет! – скандалила маленькая худенькая старушка, как тут же выяснил Нестеренко, знаменитая в округе «разведчица» по имени Матвеевна.
На столе дежурного лежал пистолет, по виду настоящий «вальтер». Витька и Степка сидели на лавке, Витька шептал:
– Учти, паскуда, если пистолет не отдадут, я тебя каждый день буду до крови бить.
Два молодых сержанта, видимо, от происходящего получали удовольствие, делали серьезные лица, отворачивались, еле сдерживая смех. Немолодой участковый, сидя за столом, скреб ручкой затылок, сочинял рапорт. Дежурный, махнув на старуху рукой, пытался разговаривать по телефону. Матвеевна засовывала голову в полукружье выреза в пластиковой перегородке и орала:
– Я до генерального прокурора дойду!
– Матвеевна, голубушка, дай по делу поговорить! – взмолился дежурный.
– Я тебе, ирод, не голубушка! – еще громче закричала Матвеевна.
Тогда дежурный взял лежавший перед ним пистолет, направил ствол старухе в лицо, нажал на курок и выпустил из «пистолета» струю воды.
– Хулиган! – Бабка отскочила, отплевываясь.
Дежурный положил трубку и, вытирая платком пот со лба, ответил:
– Я не хулиган, гражданочка, лишь демонстрирую вам, что вы принесли в отделение не оружие, а детскую игрушку.
Нестеренко, который знал дежурного, протянул руку, сказал:
– Володя, дай на игрушку взглянуть, – взял прекрасно изготовленную подделку, спросил: – Кому принадлежит?
Витька вскочил и быстро заговорил:
– Гражданин начальник, братан из-за бугра привез, мне подарил! Что из меня душу тянут, так можно и клизмы отнимать!
Оперативник был с пацаном согласен, но чутье подсказывало – история не такая простая. Он забрал Витьку, вошел в одну из комнат оперсостава, где никого не было, указал парню на стул, миролюбиво сказал:
– Присядь, герой, спокойно расскажи, кто ты такой, где живешь, когда брат тебе такую красивую вещь привез, и я тебя отпущу.
Сначала Витька рассказывал складно, но, когда назвал свой адрес, Нестеренко насторожился, услышав, что пацан живет в соседней квартире с Авиловым. Вскоре выяснилось, что никакого брата у Витьки нет, а пистолет ему подарил во дворе незнакомый мужик.
Нестеренко не знал, сколько стоит такой пугач за границей, но, судя по качеству изготовления, явно не копейки, и дарить такую игрушку неизвестному пацану никто не станет.
– Слушай, сынок, ты много врешь, – сказал опер. – Может, тебе Юрка из соседней квартиры дал поиграть?
– Юрка пистоль и не видел, я правду говорю.
– Какая-то она неправильная, твоя правда. – Нестеренко продолжал с интересом разглядывать игрушку. – Знаешь, в темноте такую игрушку на человека наставишь, он штаны снимет.
– Да ежели в темноте на человека лопатой замахнуться, он и ботинки снимет, – Витька обрел уверенность, мент в штатском ему нравился, говорил тихо, уважительно.
– Тоже верно, – согласился опер, снял телефонную трубку, набрал номер, сказал: – Лев Иванович, Нестеренко говорит. Я тут в отделении с очень симпатичным пацаном одну игрушку разглядываю, хотелось, чтобы вы тоже взглянули.
– Ты взрослый мальчик, Валентин, – ответил Гуров.
– Но я бы вас просил, – настаивал Нестеренко. – Собеседник мой живет у Белорусского, дверь в дверь с нашим фигурантом.
– Сейчас подъеду, – Гуров положил трубку.
Гуров к рассказу Витьки отнесся еще серьезнее. Пацана выставили в дежурку, в кабинете остались Нестеренко, Гуров и Станислав, который приехал вместе с шефом.
– По совокупности косвенных улик, – говорил Станислав, – мы можем провести у Авилова обыск.
– А чего тебе сегодняшний день прибавил? – спросил Гуров.
– Такую сравнительно дорогую вещь никто пацану подарить не мог. Он ее спер. И я бы в его возрасте спер, больно соблазн велик. И спер он скорее всего у Авилова. А под угрозой такой игрушки ограбить, так делать нечего, – ответил Станислав. – Убежден, следователь нам обыск разрешит.
– Допустим. А что конкретно мы искать будем?
– Доллары.
– Сейчас доллары у многих имеются, – задумчиво сказал Гуров. – Найдем крупную сумму, Юрий объяснение даст, но для нас доказательство, что мы на правильном пути. Звони, езжай к Игорю, бери постановление на проведение обыска у Авилова.
Авилова дома не оказалось, пришлось подождать, пока он явится. Увидев Гурова, он не скрыл удивления.
– Здравствуйте, Лев Иванович, какими судьбами?
– Здравствуй, радоваться погоди, – ответил Гуров, проходя в квартиру. – У тебя с соседями как? Возьми двух нетрепливых, мы у тебя обыск проводить будем.
– Обыск? – Авилов пуще удивился. – Кажется, вы не в цвет, Лев Иванович. Будто не знаете, я не вашего калибра. А что искать собираетесь? Может, я сам отдам?
– Нас, Юрий, крупная сумма валюты интересует, – Гуров оглядел скромную квартиру Авилова. Долларами в ней и не пахло.
– Кодекс изменили, валютную статью вернули? – спросил Юрий. Держался он хорошо, спокойно, без хамства.
Из соседней квартиры Авилов привел двух пенсионеров. Мужчина, усаживаясь на диван, сразу заявил:
– Не там ищите, господа хорошие. Или, где следует искать, вам не велят?
– Не хами, Семеныч, люди на службе, – урезонил Авилов.
Станислав сел писать протокол.
– Так как насчет валюты, гражданин Авилов?
– Плохо, гражданин начальник, – в тон ему ответил Авилов, снял с полки томик Лондона, вынул семьсот долларов, положил на стол. – На углу поменял месяца два назад, бумажку не сохранил, виноват. Но, если один доллар в доме найдете, я вам очень благодарен буду.
Семьсот, рассуждал Гуров, да триста он поменял, итого тысяча. За убийство это и не аванс, вообще не деньги. Изначально чувствовал: Юрий Авилов в таком деле человек чужой. А его прогулки по телецентру, а Дина в ватнике и с цветами, а тир? Этот дурацкий пистолет-клизма? Ощущение, что подталкивают на парня. Но, если так, должны в квартире что-то найти. На пустое место никто толкать не будет.
Он отозвал Станислава в сторону, тихо сказал:
– Давай искать. Место должно быть не простое, но для нас знакомое.
Работали часа три, слушая язвительные комментарии понятого.
– Сливной бачок в сортире смотрели? – спросил Станислав, направляясь в уборную.
Гуров взглянул на Авилова, который лишь улыбнулся:
– Такой тайник еще в начале века сгорел.
– А ты в те годы не жил, знать не можешь, – ответил Гуров, внутренне с парнем соглашаясь.
– Гражданин понятой, я вас попрошу подойти сюда, – громко сказал из туалета Станислав.
Сосед, шаркая шлепанцами, прошел в уборную и вскоре принес два полиэтиленовых пакета, один большой, другой маленький, выложил их на стол, где сразу образовалась лужа.
– Что здесь? – спросил Гуров, голос его неуловимо изменился.
– Понятия не имею! – ответил Авилов.
– Место достаточно традиционное, но ответ не очень оригинальный.
Из пакета извлекли «вальтер», из меньшего достали глушитель.
В квартире перестали разговаривать. Авилов сидел молча с отрешенным видом. Изъятие надлежащим образом оформили, все расписались, сосед решительно сказал:
– Подложили. Все отрицай, Юрок, не прошлые времена, ничего не будет.
– Суд-то будет, – тихо сказал Авилов. – А отрицаний судьи наслушались по самую завязку, Семеныч. Так что ты меня скоро не жди, – он встал, заложил руки за спину, пошел к двери.
– Погоди, успеешь, – остановил Станислав. – Переоденься, теплые вещи возьми, носки шерстяные обязательно, мыло, щетку, серьезно соберись, не будь фраером.
Авилова отвезли во внутреннюю тюрьму на Петровку. Следователю Гойде выделили в МУРе кабинет, работай с подозреваемым хоть по восемь часов в сутки. Но Игорь не торопился, ждал результатов экспертизы изъятого оружия. Вывод оказался категоричен. Леонида Голуба застрелили именно из этого пистолета, кроме того, на «вальтере» обнаружили отпечатки пальцев Авилова.
Теперь дело не касалось ни МУРа, ни Гурова, розыскники свою работу закончили. Все надлежащим образом оформить и передать в суд должна прокуратура.
Орлов пригласил к себе Гурова и Крячко, сказал:
– Как это ни неприятно, вам придется встретиться с журналистами, поведать о своих подвигах.
– Прокуратура занимается, пусть и интервью дает Гойда, – ответил Гуров.
– Значит, не веришь? – Орлов надул щеки, медленно выпустил воздух. – Народным героем стать не желаешь?
– Можно сказать? – Станислав по-ученически поднял руку. Орлов кивнул, и сыщик продолжил: – Они стать народным героем очень даже желают. Хотя полагают, что без этой туфты они давно герои.
– Не размазывайте кашу по тарелке. Раскрыть заказное убийство, да еще на телецентре, да еще в такие сроки! Я заместителем министра могу стать, Гуров на мое место, а Станислав замом.
Гуров со скучающим видом смотрел в окно. Орлов помолчал, наконец через силу сказал:
– Вы улики собирали, знаете – все против Авилова.
– Я же не говорю, – Гуров закурил, отошел к окну. – Против нас сработали неплохо, однако не классно. Я чувствую, у них неважно с людьми, используют одних и тех же.
– Учти, магистр, не ты один решаешь, – сердито заметил Орлов.
– Допустим, Игорь Гойда, как и мы, разберется, что Авилов – заготовка, ловко подкинутая карта. Но прокуратуре необходима громкая победа. Они отдадут дело другому следователю, у которого ума поменьше, а тщеславия побольше. Быстро проведут все следственные мероприятия, передадут дело в суд, который завален делами, и отштампуют твоего Авилова быстро и аргументированно. Вышку сегодня ему не дадут, но и двенадцать лет мало не покажется. Еще до суда они начнут прессинг через печать и телевидение. Возьмут нужные интервью, ты не дашь, да Бог с тобой, желающих хватит.