— Скажите кучеру, куда ехать. — Его итальянский отличался странным акцентом.
— Я настоятель здешнего храма, отец Франциск, — представился священник, когда карета тронулась. — Дело действительно не терпит отлагательства, а ждать почтового дилижанса слишком долго. Я готов заплатить вам, синьор.
— Это лишнее. — Седой господин пренебрежительно отмахнулся. — Я не нуждаюсь в деньгах. Мне значительно важнее развеять скуку. Вы хотите поехать до Турина?
— Если ваша милость окажет мне такую честь.
— Прекрасно! — Седой господин откинулся на шелковую подушку сиденья. — Меня зовут Руф Хэли Эммерсон. Можете называть меня просто Руф. Я приехал из Америки посмотреть на те места, где когда-то жили мои предки-викинги. И вообще увидеть древние центры цивилизации. Говорят, достаточно побывать в трех городах — Риме, Константинополе и Париже, а все остальное просто их подобие. В Париже я уже был, теперь направляюсь в Рим, а оттуда в столицу турок. Надеюсь, мне удастся получить аудиенцию у Папы и осмотреть дворец падишаха османов.
— О! — Священник удивленно покачал головой, услышав о планах заокеанского гостя.
— Да. — Эммерсон предложил сигару, но отец Франциск не курил. Тогда Руф закурил сам и продолжил: — У нас идет война, а я презираю это занятие. Лучше путешествовать по Европе.
— Синьор — католик? — осторожно уточнил Франциск.
— Я? — Американец ненадолго задумался. — Наверное… Хотя я скорее протестант. Впрочем, это не имеет никакого значения. Важно, носишь ли ты Бога в душе!
— Конечно, конечно, — согласился падре, хотя придерживался несколько иного мнения. Однако затевать богословский диспут ему не хотелось: кто знает, как отреагирует Руф на возражения? — А на чьей стороне ваше сердце, синьор? Кому вы больше сочувствуете: южанам или северянам?
— А никому, — выпустив густой клуб табачного дыма, усмехнулся Эммерсон. — Каждый волен жить как ему хочется.
Он небрежно стряхнул пепел на свои брюки и пустился в рассуждения о природе человека и социальном устройстве общества, мимоходом сообщив, что специально учил итальянский и латынь, дабы читать в подлиннике Данте и Макиавелли. Отец Франциск не прерывал Руфа и лишь согласно кивал: он уже понял, что богатый потомок викингов не нуждался в собеседнике — он нуждался в слушателе…
До Турина доехали без происшествий. Останавливаясь для отдыха, Эммерсон занимал лучшие номера в деревенских гостиницах, и трактирщики сбивались с ног, стараясь угодить щедрому клиенту: Руф требовал подавать самые изысканные блюда — нежную форель, петуха в белом вине или дичь с трюфелями. Спиртного он почти не употреблял: так, лениво обмакнет бисквит в бокал с темным вином, и все. Зато много курил, и вскоре сутана отца Франциска насквозь провоняла крепким сигарным духом. Потомок викингов отчего-то проникся доверием к провинциальному священнику и не желал расставаться с ним ни на минуту. Он и слышать не хотел о том, чтобы падре пересел на дилижанс.
Отец Франциск быстро научился не слушать разглагольствований американца, хмелевшего без вина от собственных речей: Руф увлеченно рассуждал о чем угодно, начиная с древней истории и кончая проблемами разведения свиней. Это не самое страшное, можно и потерпеть в виде своеобразной платы за путешествие с небывалым комфортом и удивительной скоростью — куда там почтовым дилижансам до лошадей Эммерсона!
В Турине экспансивный Руф неожиданно предложил отцу Франциску бросить все дела и отправиться с ним дальше, в Рим.
— Мы почти сроднились, — попыхивал сигарой американец. — Плюньте на мелкие заботы! Поехали в гости к вашему Папе. Заодно подскажете, кому заплатить, чтобы он побыстрее меня принял.
— Я крайне признателен вам, синьор, но мне нужно ехать в другую сторону, — отказался Франциск.
Поблагодарив Эммерсона, он расстался с ним и кинулся узнать, где здесь почтовая станция и когда отбывает ближайший дилижанс на Парму. Шагая по улицам, священник никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Обсрнушнись, падре похолодел от ужаса: буквально в трех десятках шагов от него стоял незнакомец, приходивший за адресом Лючии! Небрежно помахивая тростью он показывал ею на священника и что-то говорил двоим мужчинам. Улица была почти, пустынной, только вдалеке мелькали прохожие, и, как назло, поблизости ни одного полицейского. Оставалось лишь спасаться бегством!
Отец Франциск подобрал полы сутаны и кинулся по улице, надеясь отыскать хоть какое-нибудь убежище или встретить стража порядка. Как убийце удалось выследить его? Липкая испарина страха выступила на лбу — слишком свежа еще память о дубинке, грозившей сломать шею. Тогда чудом удалось вырваться, а теперь — долго ли он сможет бежать наперегонки со смертью, долго ли выдержат его сердце и отяжелевшие ноги?
Добежав до перекрестка, падре затравленно огляделся. Проклятье! И здесь ни одного полицейского. Когда не нужно, они всегда мозолят глаза и настырно лезут в чужие дела, но как только в них действительно возникает нужда, блюстители порядка имеют свойство испаряться, словно призраки перед рассветом. На углу сидела с корзиной девчонка-цветочница, но что от нее проку? Забежать в кондитерскую на другой стороне маленькой площади или в галантерейную лавку? Но захотят ли их хозяева связываться с бандитами и рисковать своей шкурой? А топот погони все ближе и ближе, он бил по ушам, как глухой рокот барабанов, сопровождаюших осужденного на эшафот. Боже, что же делать?
Собрав остатки сил, отец Франциск побежал дальше, задыхаясь и обливаясь потом. Мелькнула шальная мысль — остановиться и будь что будет, но падре вспомнил о Лючии: ведь он уже указал врагам путь к воротам монастыря, в котором скрывается девушка. Если сейчас священник исчезнет или будет убит, кто предупредит о грозящей опасности?
Наугад свернув в тихий переулок, он понял: здесь ему пришел конец! Глупец! Следовало выбирать шумные, многолюдные улицы, где убийцы не решатся напасть, но он сам загнал себя в западню — переулок кончался тупиком: поперек проезжей части тянулась высокая и крепкая каменная стена! В отчаянии он рванулся вперед и вдруг увидел: в стене приоткрыта калитка. Юркнув в нее, отец Франциск очутился в ухоженном дворике с клумбами ярких цветов и аккуратными дорожками. Одна из них вела к дверям храма. Церковь! Вот его спасение, они не посмеют убить его там!
«Еше как посмеют, — остановил он себя. — Что им Бог, если они служат дьяволу!»
Он торопливо поднялся по ступеням, как бы вручая свою судьбу Всевышнему. Очутившись под сводами храма, падре снял шляпу и прижал ее к бурно вздымавшейся груди, пытаясь умерить бешеное биение сердца. После яркого света улицы в храме показалось сумрачно, и он почти ощупью, пока глаза не привыкли к полумраку, стал пробираться между рядов скамей, на которых сидели немногочисленные прихожане, — утренняя месса уже закончилась.
Неожиданно внимание священника привлекла группа мужчин. Один, с львиной гривой седых волос, сидел впереди, а на задней скамье, положив шляпы на колени, устроились четверо широкоплечих молодых людей, явно томившихся вынужденным бездельем. Как раз в этот момент седовласый мужчина встал, и падре, боясь ошибиться и поверить в невероятную удачу, неуверенно окликнул его:
— Синьор Лоренцо?!
Седовласый обернулся и, увидев священника, испуганно отшатнулся, осенив себя крестным знамением.
— Франциск? — Голос его предательски дрогнул. — Вы… живы?
— Господь с вами, синьор, что вы говорите? — Падре вытер платком градом катившийся со лба пот.
— Фу… — Кажется, этот жест убедил синьора Лоренцо в реальности происходящего. Он облегченно вздохнул и попытался улыбнуться. — Простите, но… я ехал на ваши похороны! Мне сообщили, что вы скоропостижно скончались.
На мгновение священник онемел от изумления, но, услышав, как негромко хлопнула дверь храма, кинулся к синьору Лоренцо и вцепился в его руку — вдруг это вошли бандиты?
— Синьор, я жив! Ко мне приходили за адресом монастыря, где находится Лючия. Чуть не убили, но я сумел бежать, — торопливо глотая слова, зашептал Франциск, пытаясь дотянуться губами до уха Лоренцо, который был выше его почти на голову. — Они меня выследили даже здесь…
— Лючия? — Седовласый синьор сделал знак ожидавшим в стороне молодым людям. Они подошли и взяли собеседников в живое кольцо.
— Я бросил все, чтобы поскорее предупредить вас, и, на счастье, встретил на половине пути, — продолжил отец Франциск.
— Вот как? — Синьор Лоренцо взял его под руку и повел к выходу. — Не волнуйтесь, со мной вас никто не осмелится тронуть. Кто приходил за адресом, когда?
— Несколько дней назад заявился совершенно незнакомый господин, судя по выговору, француз. — Священник немного отдышался и.успокоился. Главное он успел предупредить синьора Лоренцо.
— Пойдемте, нельзя терять времени, — забеспокоился синьор Лореннцо. — Вы говорите, он преследовал вас и здесь, в Турине?
— Да, только что.
Когда отец Франциск вместе с синьором Лоренцо и его охраной миновали пустой садик при храме и вышли в калитку, в переулке не было ни души…
Мсье Фиш перекатил сигару из одного угла рта в другой, мрачно поглядел вслед отцу Франциску, удалявшемуся в компании синьора Лоренцо и его охраны. Нотариус зло выругался, выплюнул окурок на мостовую и обернулся к понуро стоявшему рядом Шарлю:
— Ты стал нерасторопен, мой милый! Неужели трудно всадить попику пулю в спину?
— Да? — взорвался Рико. — Кто знал, что они встретятся? Я думал, святоша сам отдаст концы, когда маленько побегает. Еще бы немного, и…
— Ладно! — Эммануэль примирительно похлопал его по плечу. — Это я послал Лоренцо письмо с сообщением о смерти попика, чтобы выманить его из родового гнезда. Действительно, кто знал, что случай сведет их в Турине?
— Теперь он ему все скажет, — заключил Шарль. — Неужели придется убирать обоих?
— Торопишься, — усмехнулся Фиш. — Лучше пошли одного из ребят поглядеть, куда они направились. И пусть немедленно даст знать, где их пристанище.
Один из приятелей Шарля поплелся за уходившими. Нотариус взял Рико под руку и потянул его в другуюсторону:
— Мне опять придется выручить тебя, но учти: я делаю это в последний раз. Пошли!
— Куда? — буркнул Рико.
— В полицию, — с милой улыбкой ответил нотариус.
— Нет туда я не ходок, — уперся Шарль, а его подручный поглядел на мсье Фиша как на полоумного, словно он предлагал взобраться на самую высокую колокольню и прыгнуть оттуда вниз головой.
— Тогда проводите меня и подождите на улице, — решил Эммануэль.
В конце концов у каждого свои причины встречаться или не встречаться с полицией. Конечно, мало кто питает любовь к блюстителям закона, особенно такие личности, как Рико и его приятели, но надо честно признать: иногда и полицейские бывают очень полезны…
Лоренцо и его охрана занимали половину этажа в отеле «Венеция». Поднявшись в свои апартаменты, синьор предложил отцу Франциску располагаться в креслах и попросил рассказать все по порядку, не упуская мельчайших подробностей, но в этот момент в двери требовательно постучали и грубый голос потребовал:
— Именем закона! Откройте!
Синьор Лоренцо недоуменно пожал плечами и приказал охраннику открыть. Едва дверь отворилась, в комнату, гремя саблей и звякая шпорами, ввалился жандармский офицер. С ним вошли несколько солдат с ружьями и полицейские в штатском. Из-за плеча офицера выглядывал встревоженный хозяин гостиницы. Полицейские тут же начали шнырять по комнатам.
— Что такое? — Лоренцо сердито посмотрел на жандарма. — По какому праву вы ворвались сюда? Потрудитесь объясниться и оставьте нас в покое.
Офицер расправил пышные усы, положил руку на эфес сабли и заявил:
— Я имею приказ задержать всех присутствующих здесь и доставить в жандармерию. Во избежание недоразумений, прошу господ сдать оружие, если оно у вас имеется.
— Сумасшедший дом! — Лоренцо развел руками. — Вы можете сказать, в чем нас обвиняют? Кто вообще отдал такой вздорный приказ?
— Давайте не будем зря терять время, синьор, — миролюбиво предложил жандарм. — У меня есть и другой приказ: в случае неповиновения или оказания сопротивления доставить вас силой.
— Хорошо, я вижу, нам придется подчиниться. Надеюсь, недоразумение скоро выяснится.
Синьор Лоренцо встал и направился к дверям. На секунду задержавшись, он обернулся к офицеру:
— Вы хотя бы не поведете нас по городу под конвоем, как каторжников?